Государственное устройство римлян

Перенесем взгляд от гражданского общества к государственному аппарату Римского полиса. У нас есть редкая возможность узнать суждение об этом предмете проницательнейшего современника «золотого века». Греческий историк Полибий, проживший в Риме 17 лет (167-150 гг.) в качестве заложника и воспитателя детей знаменитого полководца Л. Эмилия Павла, непосредственный наблюдатель римских институтов, объяснял преимущества государственного устройства римлян гармоническим сочетанием трех властей: монархической –воплощенной в магистратуре, аристократической – представленной сенатом, и демократической – осуществляемой народным собранием.

Римские магистраты (должностные лица) избирались в народном собрании (комициях) сроком на один год. Комициальные магистратуры (должности), дарованные народом, назывались почестями; они исполнялись бесплатно и даже предполагали траты удостоенного чести лица на общественные нужды. Почти все комициальные должности имели отношение к древней царской власти, обладая ее полномочиями или знаками отличия – инсигниями. Два консула и шесть (во II в.) преторов являлись прямыми наследниками царского империя – высшей военной и судебной власти. Они восседали на так называемом курульном кресле из слоновой кости – бывшем царском троне, их сопровождала свита служителей-ликторов, несущих символ империя, – фасцы: связки палок с воткнутыми в них топорами, напоминавшие о власти этих магистратов над головой и телом граждан. Хотя обязанности между консулами и преторами были поделены так, что первые в основном воевали, а вторые – руководили судопроизводством, но в провинциях – заморских владениях Рима – обе власти восстанавливались в полном царственном объеме: консулы и преторы (или проконсулы, пропреторы) назначались наместниками внеиталийских «поместий римского народа» как практически бесконтрольные военачальники и судьи.

Консулат представлял собой высшую исполнительную власть Римской республики. Все магистраты, кроме народных трибунов, подчинялись авторитету двух «годовых царей». В VI книге своей «Всеобщей истории» Полибий описывает следующие права консулов: высшая административная власть в гражданской сфере; право вносить предложения в сенат и народное собрание: консулы были авторами большинства сенатских постановлений и многих принятых народом законов; всевластие в делах, касающихся войны: они производили набор армии, налагали наказания в военном лагере, тратили по своему усмотрению отпущенную им военную казну, распоряжались добычей. Правда, средства, проходившие через руки консулов, контролировались их казначеями – квесторами, но, как правило, сенат не требовал от сложивших полномочия полководцев финансового отчета.

Всевластие консулов-полководцев римский народ особенно тяжело ощущал во время наборов в армию. В руках консула находились списки римских граждан, расписанных по пяти имущественным разрядам. От каждого цензового «класса» командующий призывал на службу определенное число центурий (сотен), выбирая в списке имена по своему усмотрению. Согласно закону пехотинец призывного возраста (17-45 лет) привлекался на службу до 16 или 20 раз, но консулы могли вызвать кого-то один раз, кого-то 5 раз, а иных персон со связями, может быть, ни разу в жизни. Известно, что полководцы злоупотребляли правом неоднократной вербовки, желая иметь опытных ветеранов, а не зеленых новобранцев. Во II в. в связи с многочисленными войнами проблема рекрутчины стояла очень остро.

Чисто гражданский, но чрезвычайно почетный характер имела должность цензора, тоже дававшая своим исполнителям право на курульное кресло. Как правило, на цензуру претендовали бывшие консулы: она считалась вершиной государственной карьеры и наряду с претурой и консулатом входила в троицу высших магистратур. Два цензора избирались через каждые пять лет сроком на полтора года. Они составляли 5-летний бюджет государственной казны, заключали откупные договоры и подряды на ремонт общественных сооружений, сдавали в аренду государственное имущество, составляли списки сословий и цензовых классов римского гражданства, производили ревизию сената и всадничества. Цензоры обладали правом нравственного суда над римским народом: проступок гражданина, не преследуемый законом, карался цензорским замечанием; в случае крупного прегрешения сенаторы вычеркивались из сенатского списка, всадники теряли коня, лица высших разрядов перемещались в категорию неполноправных граждан-эрариев. Ценз завершался люстром – сакральным обрядом очищения римского народа.

Низшие магистраты ведали отдельными отраслями управления: полицией, чеканкой монеты, очисткой улиц и т.д. Среди них выделялись высоким авторитетом эдилы – правители, своего рода «мэры» Рима-города (не государства). Две пары эдилов заведовали четырьмя кварталами «вечного города», одна из них пользовалась курульным креслом; эта привилегия сохранилась от тех давних времен, когда курульный эдилитет исполняли только патриции, а эдилитет без трона – плебеи.

С 447 г. до н.э. римляне стали выбирать в комициях назначавшихся ранее квесторов – ближайших помощников консулов, заведующих консульской казной. После 267 г. ежегодно вступали в должность 2 городских квестора – казначеи государственного эрария, 2 военных – помощники и казначеи при консулах и 4 италийских квестора, собиравших казенные пошлины в разных районах Италии. Квестура не имела царственных инсигний, но обладала высоким престижем: с нее начиналась политическая карьера римлянина, завершавшаяся консулатом или цензурой.

Народный трибунат был второй ступенью на лестнице почестей. Издревле 10 трибунов, магистратов старинного сословия плебеев, стояли на страже прав отдельного гражданина и всего римского гражданства. Произнеся слово «запрещаю» (вето), каждый из членов коллегии мог парализовать любой акт любого должностного лица, направленный в ущерб частному человеку или римскому народу,в томчисле трибун имел право запретить доклад консула в сенате, т.е. готовящееся сенатское постановление, или обращение высшего магистрата с предложением к народу, т.е. голосование законопроекта. Магистрат, не повинующийся трибунскому «вето», подлежал аресту; в 151 и 138 гг. это правило было использовано скандальным образом: народные трибуны арестовали консулов, которые призывали в армию влиятельных молодых людей, огражденных от службы грозным трибунским запретом. Помимо «вето» плебейский трибунат был силен правом законодательной инициативы. Полномочия народных трибунов, осуществляемые в полную меру, имели такую силу, что только годовой срок их деятельности и запрет вторичного исполнения трибуната (до 20-х годов II в.) препятствовали появлению в Риме «царствующих» народных вождей типа Перикла. На протяжении «золотого века» до Тиберия Гракха народный трибунат имел довольно мирный характер. На должность защитников маленьких людей шли в основном начинающие политики, искавшие расположения плебса в целях дальнейшей карьеры.

Авторитет царственной магистратуры по букве права уравновешивался демократической властью народного собрания. Полибий писал о высшем суверенитете комиций: «...ибо в государстве (римском) только народ имеет власть награждать и наказывать, между тем только наградами и наказаниями держатся царства и свободные государства, говоря вообще, – все человеческое существование. В самом деле, там, где или не осознается разница между наградой и наказанием, или, хотя осознается, но они распределяются неправильно, никакое предприятие не может быть ведено правильно. Да и мыслимо ли это, если люди порочные оцениваются наравне с честными? (VI. 14)». Конкретные полномочия народного собрания очерчены в VI книге таким образом: выбор магистратов (награда почестью); голосование приговоров о крупном штрафе или смерти (право наказания); принятие или отвержение законопроектов; утверждение международных актов сената и магистратов и прежде всего право окончательного постановления о войне или мире. По существу, любой общественный вопрос по инициативе магистрата-председателя мог предоставляться благоусмотрению народа.

Функционировали два вида собраний: центуриатные и трибутные комиции, называвшиеся также большими и малыми. Все римские граждане были расписаны по 35 трибам – территориальным округам Италии. В народном собрании каждая триба имела один голос, определявшийся предварительным голосованием внутри нее. При избрании магистратов на Марсовом поле процедура подачи голосов в малых комициях происходила следующим образом: в 35 закрытых помещений, именуемых «оградами» или «загонами», запускались граждане, явившиеся в Рим на комиции – каждый в «загон» своей трибы (входили, видимо, по пропускам-тессерам). Наполнение отдельных «загонов» зависело от активности трибунов; было безразлично, сто человек представляют трибу или тысяча: сколько явилось. Голос трибула фиксировался у выходной двери его «загона», на мостках, по которым голосующий шел от выхода к урне. Когда помещение трибы пустело, производился подсчет «за» и «против» и по большинству голосов объявлялось общее мнение трибы. При голосовании в Комиции, на Форуме или на открытой площадке Капитолия (законодательные и судебные комиции) трибы поочередно заходили в одно помещение. В трибутных собраниях ранг и богатство не имели значения, перевес тех или иных социальных слоев зависел только от факта их присутствия. Следует учесть, что независимый и активный плебс Рима распределялся по четырем городским трибам и, следовательно, имел всего четыре голоса.

Центуриатные комиции имели менее демократический характер. В древности они были собранием вооруженного народа и большинство голосов принадлежало в них всадникам и пехотинцам первого цензового класса, т.е. мелким, средним и крупным помещикам. Но ко II в. до н.э. укоренилась привычка являться в большие комиции без оружия; по гипотезе Пантагата с середины III в. пять «классов» каждой трибы выставляли одинаковое число «сотен» – центурию «молодых» (до 46 лет) и центурию «стариков» от каждого разряда. Голосующие центурии, как и трибы, заполнялись произвольным числом граждан данного «класса» и данной возрастной категории: например, все граждане первого класса и призывного возраста Ромилиевой трибы подавали голоса в одной центурии «молодых». Голосование протекало так же, как в трибутных комициях: в 35 «загонов» запускались (по своим трибам) 35 «старых» центурий первого класса, потом 35 «молодых» центурий первого класса и т.д. Отдельно голосовали 18 всаднических центурий. При этой системе даже без учета всаднических «сотен» 2/3 голосов принадлежало гражданам 1-3 классов (владельцам 50-30-20 югеров), т.е. помещикам и зажиточным крестьянам.

Между двумя видами комиций существовало некоторое разделение труда: в больших комициях народ выбирал высших магистратов (консулов – преторов –цензоров) и голосовал законопроекты, вносимые консулами, в малых – давал власть низшим и плебейским должностным лицам (квесторам, курульным и плебейским эдилам, народным трибунам) и голосовал предложения народных трибунов (реже – преторов). Судебные процессы о пене велись в малых комициях, о жизни – в больших. Только военные «сотни» выносили решения о войне. О времени народного собрания граждане извещались за 24 дня (три нундины) до голосования. На выборы и на комиции с интересной «повесткой дня» прибывали паломники из муниципиев, но многих граждан удерживали дома проблемы питания, жилья и дорожных расходов. Судя по живому рассказу Цицерона (Plan. 19-21), состоятельные лица, заинтересованные в исходе голосования, за свой счет снаряжали в дорогу целые делегации «своего» плебса. Меньшее рвение, как это ни парадоксально, проявляли старые знаменитые муниципии, пресыщенные славой консулов-земляков. Местная элита маленьких городков с энтузиазмом вела кампании даже на малых комициях и гордилась каждым завоеванным курульным креслом.

Римский народ не принимал участия в обсуждении государственных дел – в больших и малых комициях он только кратко выражал свое окончательное мнение. Но всенародное обсуждение законопроектов и текущих дел все-таки имело место, оно происходило на сходках-конциях, созываемых любым комициальным магистратом. Без этих бурных собраний невозможно представить себе политическую картину Рима. На сходках влиятельные политики громили предложения своих противников, спорили друг с другом перед лицом народа убеждали его в пользе какого-либо законопроекта. Слушатели выражали свое участие шумом и криками. В кризисные годы народные трибуны вызывали на конции консулов и сенаторов – к ответу и отчету перед плебсом: так было, например, во время хлебного бунта 138 г. и после убийства Тиберия Гракха. В начале Союзнической войны (90 г.) видные политические ораторы дневали и ночевали на рострах (Cic. Br. 305).

При всем формальном могуществе народных собраний без помощи вождя-организатора плебс не мог выразить своего мнения. Всегда требовался председатель, созывающий сходку или собрание, возбуждающий общее настроение, наконец, ставящий вопрос на голосование. В эпоху политической стабильности римские магистраты подчинялись авторитету сената, а народ равнодушно принимал спускаемые сверху предложения.

Затрагивая вопрос о правах и возможностях народа, нельзя не коснуться двух явлений, чрезвычайно характерных для общественной жизни Рима, – клиентелы и политической деловой «дружбы». С древних времен традиционная римская мораль освящала отношения покровительства и службы, возникающие между влиятельным и маленьким человеком. Могущественный патрон (скорее высокопоставленный, чем богатый) защищал слабосильного (но не всегда бедного) клиента в суде, продвигал его по службе, давал возможность нажиться на откупах и поставках и т.д. Клиент голосовал за патрона в комициях, вербовал ему сторонников, помогал во всех праведных и неправедных делах, оставлял в его пользу подарки по завещанию и проч. Всякая существенная благодарность или зависимость влекла за собой установление неписаных личностных обязательств: оправданный в суде величал патроном своего адвоката, вольноотпущенник – бывшего господина, мелкий арендатор – хозяина крупного поместья, побежденный народ – того римского полководца, который его завоевал и дал ему новые правила жизни. Почти нерегулируемые законом отношения патроната-клиентелы держались силой общественного мнения. В комедии Плавта «Перс» выкупленная рабыня одураченного сводника не решается обругать бывшего господина – так свято имя даже презренного патрона («Перс». 830-835).

Взаимопомощь в кругу равных или почти равных лиц называлась «дружбой». При некотором неравенстве «товарищей» эта практическая «дружба», несомненно, имела признаки патроната-клиентелы и была как бы разновидностью клиентских отношений. В современной литературе очень большое значение придается клиентеле и «дружбе» римской аристократии, так как через связи такого рода осуществлялся контакт столпов общества с широкими массами избирателей. Клиентела по праву рассматривается как механизм подчинения комиций авторитету магнатов. К сожалению, из этих справедливых наблюдений делаются зачастую преувеличенные выводы. Историки просопографического направления выдвигают на передний план исследования могущественные знатные роды с армиями италийских и заморских клиентов, образующие «дружеские» или соперничающие союзы. Борьба внутри римской аристократии за власть и влияние рассматривается как суть политической жизни II в.

Крайности этой концепции уже подвергались справедливой критике в зарубежной историографии. В том числе было замечено, что клиентские связи римских аристократов многократно перекрещивались на одних и тех же «участках», так что мелкий люд имел возможность выбора и перемены симпатий. Известно, что в кризисной ситуации римский народ не раз выходил из повиновения властьимущим. Наконец, следует заметить, что патронат и деловая дружба не являются достоянием только римской истории: они знакомы каждому обществу, в котором влияние перевешивает закон. В Риме эти отношения процветали особенно пышно благодаря двум противоположным моментам – господству аристократической касты и зависимости каждого отдельного магната от голосующего плебса. Клиентела и деловая дружба определяли не существо, но неповторимые формы политической жизни Рима. Прежде всего, помня о грядущих выборных комициях, надменный римский аристократ усердно занимался на Форуме делами своих «друзей» и не отказывал в помощи самым незначительным гражданам. Цицерон рассказывает характерную историю о том, как в 138 г. два консуляра и лучших оратора своего времени, изящный Гал Лелий и патетический, «божественно красноречивый» Сервий Сульпиций Гальба, усердно защищали мелких служителей откупной компании, обвиненных в убийстве. Гальба – в прошлом хищный и жестокий наместник Лузитании – взялся за дело маленьких людей за сутки до решающего заседания суда и после бессонной ночи подготовки произнес защитительную речь с таким подъемом, что каждый ее раздел заканчивался под рукоплескания (Br. 85-88). Слава такого усердия широко расходилась среди простого народа, дарующего «почести».

Аристократическая форма правления, власть «лучших», была представлена в Риме сенатом. Полибий рассматривает основные рычаги сенатского управления: во-первых, верховное распоряжение сената средствами казначейства, в том числе право определять суммы, отпускаемые в военную казну консулов; сенат же давал разрешение на вербовку армии и устанавливал ее размеры, так что от консулов зависели только выбор новобранцев и траты отпущенных средств. Во-вторых, он отмечает контроль сената над военной сферой. Консулы зависят от сената еще и потому, поясняет Полибий, что «легионы нуждаются в непрерывной доставке припасов, между тем помимо сенатского постановления не может быть доставлено легионам ни хлеба, ни одежды, ни жалованья; вследствие этого, если бы сенат пожелал вредить и препятствовать, начинания вождей остались бы невыполненными. Кроме того, от сената зависит, осуществятся или нет планы и расчеты командиров потому еще, что сенат имеет власть послать нового консула по истечении годичного cpoкa или пpoдлить службу действующего. Далее, во власти сената превознести и возвеличить успехи вождей, равно как отнять у них блеск и умалить их: ибо без согласия сената… военачальники или совсем не могут устраивать так называемые у римлян триумфы, или не могут устроить их с подобающей торжественностью» (VI. 15).

Сенат был всевластен в сфере внешних сношений. «На обязанности сената лежит отправлять посольства к какому-нибудь народу вне Италии – с целью ли замирения, или для призыва к помощи, или для передачи приказания, или для принятия народа в подданство, или для объявления войны. Равным образом от сената зависит во всех деталях и то, как принять явившееся в Рим посольство и что ответить ему» (VI. 13). Статус завоеванной территории окончательно определяла комиссия десяти сенатских легатов (послов), работавшая вместе с победоносным полководцем.

Сенат ведал также уголовными делами, так как до 20-х годов II в. (до Гая Гракха) присяжные заседатели уголовных комиссий назначались только из сенаторов. Кроме того, курия была первой инстанцией, в которой обсуждались проекты магистратских актов. Постановлениями сената регулировались главные вопросы администрации Италии.

В древней и современной историографии II столетие до н. э. определяется как «сенатский век». «Римское государство представляется совершенно аристократическим, если кто явится в Рим в отсутствие консула, – писал свидетель римской жизни, – в этом убеждены многие эллины и цари, ибо почти все дела римлян решаются сенатом» (Pol. VI. 13. 9). Характеристика власти римского сената как аристократической формы правления, которую мы находим у Полибия, требует серьезного уточнения. В VI книге историк пользовался понятиями «монархия – аристократия – демократия» в их абстрактно-теоретическом значении: единовластие – правление небольшого избранного круга – власть широких народных масс. Мы вправе поэтому сказать, что с точки зрения рассуждений Полибия сенат отождествим с аристократией лишь настолько, насколько пара республиканских консулов отождествима с царями. Римские историки и писатели, более всего интересовавшиеся конкретными политическими отношениями, тоже твердили о засильи своей аристократии, но можно заметить, что сетования их не имеют прямой связи с оценкой сенатского правления. Определение римской аристократии, проблема соотношения сената и знати выводят нас к политической истории Поздней Республики.