Исповедь манипулятора 17 страница

•...Без комментариев.

Я давно понял и хорошо знаю, что я — это не моя душа. Моя душа — мой инструмент, которым я решаю задачи в первую очередь взаимопо-нимания с людьми.

Например, с вами.

Вспомните, как мы с вами познакомились. Скорее всего, вы взяли в руки эту книгу, с обложкой, облитой слезами, и скоро ваше внимание привлек ТЕКСТ. А потом, за текстом, вы увидели АВТОРА. В настоящее время, полагаю, автор стал вам вполне родным человеком.

• Ну столько вместе пережить, передумать!

Однако нашей встречи могло и не произойти. Книга начинается с начала, с предисловия, а настоящее — мое! — предисловие вам понравиться не могло. Дело вот в чем.

Пишу я предисловие к этой книге, читаю друзьям, мнение единодушно: вышла жуткая похвальбушка себе великому. Факт. Не дурак, жизнь про-ходили, знаю: в нашей культуре это вызовет резкое неприятие, и никто не будет проверять, правда тут писана или реклама уличная. Душевный про-тест читателя, тем более на первых же страницах, мне не нужен, значит, надо предисловие переписать — благообразно. Надо — а не пишется. На-до чинно, а я как всегда. Что делать?

Если бы я был самоактуализирующимся человеком, я бы уперся рогом, настоял и пропихнул бы свой искренний текст и — и что? А то, что вы, очень возможно, этих строк уже бы не читали. Потому что вы не захотели бы читать эту книгу — она вам как-то не понравилась.

• Ну не легла на душу!

Вместо этого я дождался утра, когда оказался не выспавшимся, но не стал делать зарядку и не пошел обливаться, а — тупо засел за компьютер, ссу-тулился, почувствовал себя усталым, старым и совсем покойным Акаде-миком, глаза неподвижно в одном направлении, вошел в поток... — и по-сле этого абсолютно искренне из меня вылился совершенно не мой текст.

"То, что меня пригласили печататься в серии "Мастера психологии" — для меня, не скрою, очень лестно. Думаю, что этим приглашением я обязан..."

Полился гомеровский эпос и прочие долгоговоримые слова на слабом старческом дыхании...

То есть это текст, написанный мной, и даже рожденный искренне — и, тем не менее, совершенно не мой, а тот, который был нужен вам на пер-вых страницах солидного издания. В общем, социальные ожидания зна-чимых индивидуумов и референтной группы в целокупности потребовали перестроить не только перцептивные паттерны восприятия ситуативных доминант статусного характера, но и сущностные, экзистенциальные ха-рактеристики субъективного самоощущения личности.

• Все, запишите меня в академики.

Сколько стоит самоактуализация за чайным столиком в сталинское время

Можно долго вести теоретические споры о том, какой способ жизни лучше или хуже вообще: самоактуализация или манипуляторство. Как все споры "вообще", на мой взгляд, это немного беспредметное препиратель-ство. Думаю, правильнее ставить вопрос конкретно: что, какой стиль жизни продуктивнее в это время, с этими людьми и в этой обстановке.

• Если вы проповедник тотальной самоактуализации, то эту провокацию вы не пропустите и тут же возопите: вопрос о продуктивности — это и есть манипулятивная постановка во-проса! Ну, наверное...

Тем не менее.

Совершенно случайно в старых журналах встретился с Борисом Агапо-вым, "Воспоминания о Японии, 1945—1946 годы": начал читать и не смог оторваться от разговора с честным и умнейшим автором. Однако здесь, для целей книги, приведу только одну его короткую зарисовку о его друге, Шурике Нуркевиче.

"Теперь он зарабатывал скудно. Ему давали статьи для энциклопедий, и он их рецензировал и правил. Огромная память и эрудиция затрудняли работу: все казалось ему недостаточно серьезно, сделанное вчера виде-лось наивным сегодня; каждая статейка, к нему попадавшая, обрастала библиографией, литературой, переводами, обобщениями... Он изучал тему так, как если бы готовил диссертацию, — вдохновенно и с наслаж-дением. Иначе ему было неинтересно. А потом сдавал жалкую странич-ку чужого текста, не зарабатывая ни положения, ни денег. "Бехайм Мартин (1459—1507), немецкий географ, создавший "земное яблоко" — первый глобус, известный в истории науки..." Сколько дней провел он в Ленинке с этим Мартином, сколько книг и статей на четырех языках прочитал, сколько передумал, перемечтал о великих путешествиях, как мечтает настоящий мальчишка, настоящий ученый! А жить-то не на что...

Однажды, удрученный его трудным житьем, я попросил Симонова взять его на работу в "Литературную газету" как референта: такой человек был бы незаменим в любом из отделов редакции. Мы пришли в кабинет редактора вечером, после сдачи верстки; на маленьком столике был накрыт чай, и редактор, как всегда веселый и любезный, завел разго-вор о том, что именно нам нужно. Шурик не поднимал глаз, обирал с рукава какие-то пылинки, дергал плечом, и потом вдруг сказал:

– А вот вы не видели выставки собак в Парке культуры?

И пошел. Он упрекал Симонова в том, что тот не поинтересовался та-ким замечательным делом, разъяснял нам прелесть собаководства, при-водил данные о Лондоне, как о столице, где собак немногим меньше, чем людей, проявил поразительное знание пород и способностей этих жи-вотных... Симонов отнесся с горячим интересом к теме, предлагал чай, печенье, потом вспомнил, что его ждут где-то, и принялся звонить по телефону. Мы с Шуриком удалились. Мне показалось, что и он и редак-тор были вполне довольны встречей... И только потом Симонов, покачи-вая головой, спросил меня с улыбкой:

– Что это было, отец?

Я развел руками.

– Он, вероятно, хороший человек. Но — опасный.

Так говорят о школьниках, озабоченно и даже с тревогой.

Через двадцать лет Шурик — Александр Юлианович — покончил с собой. Жить так, как жил он, было, вероятно, невозможно".

...

Вы можете пропустить этот рассказ мимо себя, а можете — хоть на ми-нуту — погрузить себя в жизнь Шурика и день за днем никому не нуж-ным человеком оказываться на обочине жизни.

• Если это делаю я, я — плачу.

Душа его была светла, но если ты не умеешь жить, паровоз жизни тебя переезжает.

А чтобы были педагогические выводы, задаю вопрос самой реалистиче-ской публике, то есть женщинам: кого в этих событиях вы назовете ма-нипулятором, кого — самоактуализирующейся личностью, и кого вы бы взяли себе в мужья?

• Историческая справка: Константин Симонов, лауреат Сталинской премии, был вполне сча-стлив в личной жизни, Шурик Нуркевич повесился холостым.

Человек-манипулятор как переходный этап к человеку просветленному

Как старый и опытный манипулятор и человек просветленный, я утвер-ждаю совершенно ужасную для гуманистической психологии вещь. Я утверждаю, что, как только психология стала писать "человек-манипулятор" с осуждающей интонацией, она закрыла себе дорогу к че-ловеку просветленному. Почему? Потому что нельзя стать просветлен-ным, не став для начала манипулятором.

Не каждый манипулятор одновременно и просветленный, но каждый просветленный — обязательно манипулятор. Я повторю, для меня мани-пулятор — это тот человек, который легко и уверенно умеет управлять своей душой по полной программе: настраивать себя на нужные душев-ные состояния, управлять своими эмоциями, настроениями и желаниями. А если вы скажете, что всего этого не умеет делать просветленный, то все просветленные на вас обидятся.

• То есть они не обижаются, но специально для вас, чтобы было понятно...

Следующий шаг — элементарен. Если манипулятор еще и не дурак, по крайней мере, человек грамотный, то в первых же брошюрах по духовной практике он прочитает, куда стремятся и чего хотят все. Все хотят быть просветленными, и пусть не всегда сильно понятно, что это такое, но все согласны, что это очень здорово. А что плохого? И просветленного все любят, и ему живется классно — ни мучений, ни страданий, одна возвы-шенная благость.

Ну, и как вы думаете, что начнет делать со своей душой тот, кто со своей душой умеет что-то делать?

Правильно. Он быстро начнет ее просветлять. А поскольку он со своей душой работать умеет, то работы оказывается не так уж и много.

• Получив такую подсказку, некоторые мои знакомые (матерые манипуляторы) проделывали весь путь месяца за три. Что они делали после этого — разговор отдельный и немного пе-чальный, пока констатирую радостно: полное просветление снисходило на их душу, душа, свободная от привязанностей и полная любви, пела восторженные песни, и мы светились вместе с ними.

Поэтому именно умный и опытный манипулятор быстрее всех становится человеком просветленным.

А что дальше?

Немного о грустном, или

Как живется просветленному, не смотавшемуся в Гималаи

О, мы живем очень счастливо, не больные среди больных!

Ну, тут Будда немного приврал

Как живется нам, легко настраивающим свою душу на любые уместные переживания, нам, освободившимся от враждебности, не тяготящимся завистью, не обжигаемым ревностью, не болеющим душой, — как жи-вется нам, просветленным?

Как, как... Непросто.

Первым делом, постоянно приходится думать. Да нет, это не тяжело, это становится так же естественно, как дышать, но работы-то все равно больше. Откуда нужда все время думать? Прикиньте: нормальный чело-век переживает то, что в душе его есть. Человек просветленный, то есть опытный манипулятор, переживает то, что считает разумным. А это зна-чит, что ему нужно думать дополнительно и ежедневно, и ежечасно пла-нировать свои душевные состояния.

Например, вот вчера у тебя, просветленного, буянили дети, ты их как-то утихомирил, но сегодня может начаться все по новой. Чем встретить их пробуждение: теплым "Сегодня солнечный день и я вас, славных, люблю" или сделать жесткое лицо, предупреждающее: "После вчерашнего я на вас сердит. Не хотите неприятностей, ведите себя аккуратнее"?

• К сожалению, опереться не на что, потому что душе-то — все равно. Ей все легко, и совет "сделай то, к чему больше лежит душа" уже не работает.

Соответственно — думай, прикидывай, примеряйся...

Впрочем, думать не тяжело, думать даже приятно. В жизни просветлен-ного есть вещи куда как более неприятные.

Возможно, вы розовый идеалист и полагаете, что душевно просветленное существование возможно где угодно и с кем угодно рядом. Фигушки. Жить-то, может быть, просветленному и легко, только выжить ему среди нормальных людей — трудно.

Самую большую бучу и более всего боли и неприятностей своим родным и близким Лев Николаевич Толстой устроил тогда, когда стал проповедо-вать миролюбивую концепцию непротивления злу насилием. Прикиньте, во что бы это ему стало тридцать лет спустя, при сталинском режиме?

Просветленный — это независимый от государства, а если государству это не нужно, оно этого не допустит. Зачем ему живой пример независи-мости? И пример становится неживой.

• Быстро.

В отношении всех остальных государство проводит профилактическую работу. Есть ты будешь не то, что положено просветленному, а что есть. Не пьешь водку со всеми — значит, богомол, и подробностями твоей личной жизни начинает интересоваться сотрудник КГБ. Не идешь стре-лять под руководством майора в своих сверстников — измена Родине, соответственно, тюрьма или расстрел.

• Оно, конечно, ты продолжишь свое просветление в будущей жизни, но что-то хотелось бы сделать и в этой.

Стремление некоего гражданина "быть просветленным" исходит из наив-ной предпосылки, что его личность принадлежит ему: личность моя, хочу — вот ее и просветляю. Однако очевидно: в нашем обществе с этим пе-риодически не согласно государство и практически постоянно — близ-кие, любимые и прочие родные. Надеюсь, вы понимаете, как это серьез-но: если у твоих родных аллергия на твое просветленное существование, но без тебя они жить вообще не могут, то тебе мат в два хода, а если ты все равно пойдешь своим путем, мат будет по ходу дела. Наша культура категорически не приспособлена к существованию в ней просветленных...

Даже в области чисто душевной жизни мы повязаны как ослики. Это только начинающий студент-психолог думает, что его эмоции — его соб-ственность и он может с ними делать все, что захочет: например, пере-стать волноваться и прочая саморегуляция. Все верно, но это пока он тренируется и ему это разрешают: "Пусть побалуется!" Если же он попро-бует действительно стать хозяином своей души, его ждут серьезные раз-борки с окружающими...

Почему? Потому что, по мнению окружающих, его душа не совсем толь-ко его душа. Его душа принадлежит еще всем его близким, любимым и родным. Поэтому, как минимум, нормальный человек должен делиться с близкими тем, что у него на душе. А если какой-то просветленный отка-жется делиться, ему сразу же будут выставлены претензии: "Ты нам уже не доверяешь? Чем мы заслужили такое к нам отношение?" Он приобре-тет репутацию закрытого человека, то есть не просветленного, а немного душевнобольного.

Пойми, ежели ты просветленный, у тебя не может быть репутации чело-века черствого. Поэтому ты обязан считаться со своими близкими, а как только ты с этим согласился, одна эта фраза открывает целую главу о твоих обязанностях.

Ты обязательно должен начать волноваться, если с кем-то из близких может что-то случиться.

• Если ты решишь подождать до большей ясности — ты бесчувственная деревяшка, если ты решишь просто энергично действовать без волнения — ты ненормальный истукан.

Ты обязан искренне посочувствовать и расстроиться, если у кого-то из близких случилось несчастье.

• Хотя бы, по твоему пониманию, они соорудили это несчастье себе сами или расстраивают-ся вообще по ерунде. Тем более — что считать "несчастьем"?

В общие праздники ты обязан радоваться вместе со всеми согласно тра-дициям и расписанию.

• А по окончании праздника радость вовремя заканчивать.

Когда близкие считают, что вопрос серьезный, ты также обязан иметь серьезный и сосредоточенный вид.

Совершив ошибку, в ответ на справедливое замечание ты обязан почув-ствовать себя виноватым.

• А не просто легко поправить ситуацию.

Вот и живи после этого просветленным... Повеситься можно!

Логика предельно проста: человек по факту живет так, что его душой владеют многие. Если же он начинает становиться хозяином своей души, это значит, что другие его душой владеть перестают. Лишаются власти и теряют собственность. Ну, а как люди относятся к потере власти и собст-венности и как они реагируют на того, кто у них это отнимает, вы знаете.

А в результате жизнь просветленного — это не жизнь без проблем, это жизнь с другими проблемами.

Верно, пока эмоции владеют тобой, твоя головная боль — как от них из-бавиться. Но когда ты начинаешь владеть своими эмоциями, как только берешь управление своей душой в свои умелые руки, ты приобретаешь головную боль: "Ну и что теперь переживать? Что теперь переживать правильно, переживать людям — с учетом повсеместного идиотизма?"

От этого вопроса, к сожалению, ты не уйдешь никуда. Потому что твои эмоции, радости и тревоги — вовсе не твои. Это язык, который считыва-ется с тебя другими и на котором ты обязан говорить не по своему выбо-ру, а так, как здесь принято. И если ты не будешь использовать некото-рые общеупотребительные выражения ("Я без тебя скучал!", "Я тобой не-доволен..." и пр.), тебя будут воспринимать как чужого, как иностранца, а то и просто не поймут. Поэтому не выпендривайся и разговаривай как люди.

Подведем итоги.

Легко быть душевновеликим гуру в ашраме, затерянном в далеких отро-гах Гималаев: близкие не пристают, а ученики твоей просветленности молятся. А ты попробуй побудь в нирване здесь, когда твоя жена тоскует не столько по тебе, сколько по твоей привязанности, и более всего ее раз-дражает именно твоя уравновешенность: "Я тебе совсем безразлична, да? Вот я сейчас плачу, а тебе как всегда хорошо? Солнечно?" Конечно, та-кую жену можно оставить — недостойна она великого гуру, но встав на эту дорогу, притопаешь только к одному: оставить надо весь этот жутко несовершенный мир.

• И все-таки смотаться в Гималаи.

Пока, в нашей тусовке просветленных аватар, мы решаем эту проблему по-другому: решаем жить здесь как нормальные люди и не раздражать близких своей никому не нужной душевной безмятежностью. И поэтому, любезный мой духовно продвинутый коллега, когда твоя жена начнет смотреть в твою сторону тоскливыми жалостливыми глазами, не изде-вайся и хоть немного для нее порасстраивайся. Погрусти. Пообижайся — доставь человеку радость!

• И не халтурь — пострадай всей душой, до дрожания в голосе, и вообще надуйся. Вот, так уже лучше. Твои близкие начали тебя понимать!

В напоминалку Хранителю мира:

Правильный просветленный, если он настоящий просветленный, а не со-всем жлоб, обязан быть нормальным человеком и временами страдать, как нормальные люди. Любое другое решение обходится миру слишком дорого.

О чем забывает глубинная психотерапия

Грустная история про бизнесмена Васю

Нервные в клетке не восстанавливаются.

А-а-а-а!!!

Вася создал свою фирму и стал бизнесменом, но, поскольку его сотруд-ники были не умнее его и регулярно его подставляли, ему приходилось регулярно на них гавкать. Они лягались в ответ, конфликты росли, а до-ходы вот нет. Но тут бизнесмен Вася познакомился с популярной психо-логией, прочитал Карнеги и в меру своего понимания изменил свое пове-дение: стал сдерживаться, по возможности людей поощрять и всегда улыбаться. Хотя внутри — кипел и пенился. Результат? Да, фирма Васи получшела, а вот сам Вася — похужел: теперь он каждую весну и осень лечит язву.

• Уважаемые коллеги, обратите внимание: внутри наш Вася все равно орет. Он не изменил свою душу, он не изменил своего внутреннего поведения. Его внутренняя, личностная куль-тура — осталась прежней.

Да, но вот Вася услышал про глубинные техники в психологии, пошел на холотропное дыхание, слушал инструктора и впечатления уже прошед-ших, примерно понял чего ему надо пережить, лег и долго дышал там под незнакомую музыку. Глубоко продышался, пережил второе рождение и увидел, какое голубое небо над его головой. Он был счастливым и про-светленным — две недели, потом запас эйфории кончился и он снова стал внутри злиться, а снаружи гавкать.

В этой грустной истории про бизнесмена Васю отразилось давнишнее противостояние между сторонниками поведенческого подхода в психоло-гии и приверженцами подхода глубинного.

Поведенцы — народ простой и работают с тем, что можно увидеть, по-трогать и внятно изменить: с навыками. Как держаться, чтобы произвести нужное впечатление, как вести переговоры, как сидеть, куда глядеть и что говорить в ситуации конфликта, торговли или романа. Отрабатывается все, что можно отработать: фразы, интонации, жесты и даже выражение лица.

• Их изначальная посылка: "Человек есть то, что он делает, и если мы изменим поведение че-ловека, это и будет другой, более эффективный человек".

Глубинная психотерапия исходит из того, что все наше внешнее поведе-ние есть только маленькая надводная часть огромного айсберга. В их ви-дении, за внешним, адаптивным слоем психики скрыт перинатальный слой, содержащий опыт, полученный в период внутриутробного развития плода и в процессе родов. Под ним, еще глубже — архетипические или трасперсональные слои психики, содержащие опыт коллективного бес-сознательного. Желающие видеть еще большую глубину назовут еще, например, слой универсального единства, но любые споры здесь совер-шенно бессодержательны, поскольку с информацией глубинных слоев психики мы можем взаимодействовать лишь в состоянии медитативного транса.

• Не менее надежную информацию можно получить в момент клинической смерти.

Для работы с глубинными структурами используются, как правило, по-гружающие в транс дыхательные техники, специальная музыка, иногда отключающие голову танцы, реже — наркотические препараты. В центре внимания обычно оказываются травмирующие бессознательные воспоминания детства и, конечно, родовая травма.

• Тема эта настолько достойна, что разрешите на минуточку отвлечься.

Рождение как травма и приключение

Два младенца лежат в утробе:

– Как ты думаешь, есть ли жизнь после родов?

– Не знаю, оттуда еще никто не возвращался...

В настоящее время травма рождения по умолчанию стала вроде бы даже как аксиомой. "Ну, травма рождения... естественно... понятно". Люди с воображением представляют, как вот маленький ребенок лежит в уютной материнской утробе, ему тепло и безопасно. И вдруг — содрогание сте-нок его домика, мощные толчки выталкивают — выжимают! — его бед-ного куда-то в тесную черную дыру, жуткое напряжение — и вот на его хрупкую психику обрушивается яркий режущий свет.

А-а-а-а!

• Конечно, жуткий ужас и психическая травма.

Но, может быть, все было и по-другому.

Лежал ты, скрюченный, в кожаном мешке, было тебе тесно, темно и скучно. И вдруг — колыхания (то есть массаж), жизнь становится бодрее, тебя ждет что-то новое, и вот, напрягшись, ты совершаешь почти бросок к свету, после чего можно вздохнуть, подрыгать на свободе ножками и вдоволь проораться!

А-а-а-а! Полный кайф, а не травма!

• Если кто из глубинных психологов забыл, какое это удовольствие — проораться, пусть пройдут свои же курсы и вспомнят.

Чтобы образовалась психическая травма, у ребенка должны быть уже сформированы необходимые для этого психические структуры. Вот, на-пример, с куском сыра вы можете делать что хотите: и бить, и трясти, и пихать в любые дырки — сыр может скукожится, но у сыра психической травмы не будет, ему нечем эту травму себе сделать и не на чем ее нести.

Соответственно, у нас два предположения: либо мы принимаем, что ре-бенок в момент рождения еще не достаточно психически развит, чтобы осуществлять деятельность переживания,

• и тогда о травме рождения мы более разговоры не ведем,

либо допускаем, что соответствующие душевные центры у ребенка к мо-менту рождения уже существуют и он уже умеет происходящие с ним со-бытия переживать.

• Так или иначе. То есть в соответствии с настройками душевного центра.

Хорошо, но тогда ни о какой однозначности переживания речи быть не может. Да, вероятно предположить, что у некоторых детей главный ду-шевный центр мог быть изначально настроен таким образом, что проход по родовому каналу ребенок воспринял как катастрофу. Но не менее ве-роятно допустить, что другие дети, при другом настрое душевного центра то же событие переживут совершенно другим образом: например, как ин-тересную новость и живое приключение.

Да?

Можно продуктивно обсуждать, насколько всерьез акт рождения воз-можно считать первым событием личной истории индивида. Воз-можно. Огромные глотки света и воздуха после темноты и уюта маминого живота — правомерно предположить, что для многих детей это действительно событие не хилое, примерно как служба в армии сразу после окончания школы. И, похоже, вполне реалистичны данные, что дети, родившиеся путем кесарева сечения и соответственно избавленные от напряжения прохождения родового канала, позже во взрослой жизни не вполне приспособлены к стрессовым и критическим ситуациям: отсутствует первичный опыт их преодоления, не хватает навыка терпения и энергии для схватки.

• Схватки, которые переживала мать, вместе с нею проживал и тот, кто шел к своему ро-ждению.

Понятно, что не каждый ребенок, пройдя свои роды, зафиксировал это как личную школу мужества: результатом этого испытания может быть и первая примерка роли жертвы, и урок ненависти к миру враждебному и удушающему (например). Можно настаивать лишь на одном: однозначно трактовать роды как несущие ребенку тотальную душевную травму — очевидно неправомерно.

Травма рождения, по-моему, это психотерапевтический миф, мало чем отличающийся от христианского мифа о первородном грехе. Священник говорит: "Ты изначально грешен!" — соответственно молись и кайся, мо-жет быть и спасешься. Психолог сообщает: "Ты изначально носишь в себе травму рождения!" — соответственно медитируй и дыши, может быть и вылечишься.

• В любом случае клиентура обеспечена.

Ядро личности: внутренняя личностная культура

Итак, психология расколота на два лагеря: на лагерь сторонников пове-денческого подхода и лагерь исповедующих подход глубинный. Эти два лагеря не находят между собой ничего общего и издавна враждуют. Сто-ронники глубинного подхода с презрением обзывает работу своих коллег поверхностной и вообще бихевиоризмом, бихевиористы, в свою очередь, сторонников глубинной психологии называют мистиками (если не шар-латанами) и пинают их за отсутствие конкретных результатов.

А к какому лагерю примыкает Синтон? Надеюсь, что ни к одному из этих двух.

Совершенно определенно, что Синтон-программа не работает в духе глу-бинной психологии. Что касается бихевиорального подхода, то, при всей близости целей и похожести используемых техник, можно также уверен-но утверждать, что Синтон-программа в рамки бихевиорального подхода не укладывается.

Синтон работает преимущественно с тем, что всегда пропускают, не ви-дят и не упоминают теоретики, рисующие слоистую структуру человече-ской психики: с внутренней личностной культурой. Что это такое? Это ядро личности, задающее философию жизни, настрой души, тот способ понимания мира, те линзы и фильтры, которые определяют внутреннее поведение.

• Очевидно, что это не само внешнее поведение и даже не мотивы, его организующие; это то, что организует мотивы и отношение к жизни в целом.

Пока в моей душе живет понятие "предательство" и верование, что "пре-дательство не прощают никогда", я в соответствующих ситуациях всегда буду испытывать боль и желание отомстить. Да, я себя сдержу, а после холотропной прочистки это желание смягчится и скоро заменится на го-товность простить, но...

• Но заметьте, что прощают только виноватых.

Если же моя внутренняя личностная философия другая, если я принимаю реальность как есть и вижу лишь то, что этот человек, руководствуясь такими побуждениями, сделал то, что он сделал, то мне не надо никого прощать. Мне не надо прятать свою боль и сдерживать свой крик, потому что в душе у меня просто понимание и приятие.

Правильно, что бихевиоризм есть подход поверхностный, потому что ес-ли делать только поведение, а душу оставлять грязной, то мы и получим только маску, только фальшь и неестественность. Но почему же делать только — поведение? Почему же не воспитывать — душу?

Душу надо именно воспитывать и учить, а не просто очищать и интегри-ровать. И пока эта задача игнорируется в глубинном подходе, этот подход будет также оказываться ущербным и недостаточным. Если у человека его внутренний личностный центр кривой, то, дыши он на ребефинге го-дами, он со своей кривой личностью так и останется. Возможно, он су-меет диссоциировать свои тяжелые кластеры, но пока у него кривая фи-лософия жизни, он в другой ситуации быстро надышит себе новые ком-плексы.

На пути хоть к социальному успеху, хоть к духовному просветлению у человека должна развиться внутренняя личностная культура — та заква-ска, тот главный душевный центр, который по умолчанию определяет душевную атмосферу и характер основных переживаний. Культура же приходит не через транс, а через желание человека свою культуру повы-сить и грамотную работу воспитателя, образцы культуры доносящего.

ЖИЗНЬ И ИГРЫ СИНТОНА

На кого работает Синтон

Психотерапия forever и "Тусики-мутусики"

– Николай Иванович, а когда вы начнете серьезную работу?

Игорь приехал в московский Синтон из другого города. Только что за-кончилось занятие группы "Мир Души", всем было тепло и весело, народ шумел и с удовольствием играл в "Тусики-мутусики"... Игорь продолжил:

– Хорошо вам: у вас на редкость замечательный состав группы. У нас группы более трудные, но психологи, которые к нам приезжают, рабо-тают с нами очень серьезно: помогают нам осознавать наши проблемы, детские страхи, неврозы...

– Верно, Игорь, у меня замечательный состав группы. Но он замеча-тельный именно потому, что я работал с этими людьми не так, как те психологи, которые приезжают к вам.

– А как?

– Это, Игорь, большой разговор. Начну издалека.

Людям, конечно, надо помогать. Но как?

Вот, например, ребенок свалился в канаву — что делается в первую оче-редь? Очевидно, что его оттуда надо вытаскивать и смазывать зеленкой разбитые коленки.

• Из жизненных канав детей самого разного возраста обязаны вытаскивать социальные ра-ботники. Называется это — социальная помощь и реабилитация.

Ситуация посложнее — вы видите, что ребенка некие (не зависящие от вас) моменты подталкивают на скользкую дорожку, а самое неприятное то, что через некоторое время он стремится туда уже сам, потому что там можно совершенно свободно валяться в грязи и, кстати, совершенно рос-кошно валять в грязи других.

• Тем более он будет это делать, если другой, кроме скользкой, дорожки он толком не знает и чувствует себя в другой обстановке крайне неуверенно.

Что делать тогда? Ну, такого ребенка желательно некоторое время дер-жать за ручку, вести строго куда надо и отгородить от соблазнительных мест, причем отгородить надежно и решительно, ибо нет для ребенка бо-лее веселого развлечения, чем перемахивать через те дырявые заборы, которые построили для него глупые взрослые.