Das ist des Landes nicht der Brauch

MEPHISTOPHELES:

Brauch oder nicht! Es gibt sich auch.

MARTHE:

Erzählt mir doch!

MEPHISTOPHELES:

Ich stand an seinem Sterbebette (я стоял у его смертного одра; das Bett – постель; sterben – умирать),

Es war was besser als von Mist (он был несколько получше, чем из навоза; der Mist),

Von halbgefaultem Stroh (– из полусгнившей соломы; faul – гнилой); allein er starb als Christ (но ваш муж умер как христианин)

Und fand, daß er weit mehr noch auf der Zeche hätte (и нашел, что у него много чего было на совести; auf der Zeche haben – иметь на совести, иметь рыльце в пушку; die Zeche – счет /в ресторане, пивной/).

«Wie», rief er, «muß ich mich von Grund aus hassen (сколь, – вскричал он, – должен я себя сильно возненавидеть; von Grund aus – основательно),

So mein Gewerb, mein Weib so zu verlassen (так оставить свое ремесло, свою жену)!

Ach, die Erinnrung tötet mich (ах, воспоминание убивает меня; die Erinnerung; sich erinnern an etwas – вспоминать, помнить что-либо; inner – внутренний).

Vergäb sie mir nur noch in diesem Leben (о если бы она меня простила еще при жизни: «в этой жизни»)!» –

MARTHE

weinend (плача):

Der gute Mann (добрый мой муженек)! ich hab ihm längst vergeben (я его давно простила; vergeben – прощать, сравните: die Sünden vergeben – отпускать кому-либо грехи).

MEPHISTOPHELES:

«Allein, weiß Gott! sie war mehr schuld als ich (но только, Господи! она больше виновата, чем я).»

MARTHE:

Das lügt er (это он лжет)! Was (что = как это можно)! am Rand des Grabs zu lügen (лгать перед смертью: «на краю могилы»; der Rand; das Grab)!

MEPHISTOPHELES: