Восхождение

Первоначальным актом восхождения является освобождение души от тела. Здесь Плотин как нигде оригинален. В отличие о других как предшествующих, так и последующих философских школ он утверждает, что не душа должна отделиться от тела, а, напротив, тело должно это сделать (I,9). Он утверждает различные техники исторжения души, включая применение зелий. Любой способ отделения (исторжения) души от тела влечет за собою связанность ее материальным остатком, который будет выступать сковывающим началом. Материальность сама должна отпасть от души. Только совершенно чистая и свободная от материальности душа способна к восхождению. Для восхождения «необходимо душе быть свободной, чистоф от каких бы то ни было форм, образов, если она желает, чтобы ничто не мешало ей наполниться светозарностью предстоятеля всего» (VI, 9,7).

Основной принцип восхождения – нравственная чистота. Восхождение он называет методическим, ступенчатым: «Ступени эти суть: очищения, молитвы, доброделания, воспарение в мир сверхчувственный, закрепление в нем, принятие даров и благ этого мира, когда душа становится одновременно и созерцающей и созерцаемой как относительно самой себе, так и всего прочего; пройдя ступень ипостасности, ума и живого существа, она, наконец, перестает все это видеть как нечто вне себя и начинает приближаться к тому, что стоит выше всего умопостигаемого и освещает его своим светом; тут она покидает все то знание, которое привело ее сюда, и сосредоточивается всецело только на этой красоте, ничего не имея в мысли, кроме ее одной, а затем, поднятая еще выше как бы волной этого самого ума и носимая ею, она вдруг усматривает нечто, сама не ведая, что и как; в этом свое видении она чувствует одно, – что переполнена светом, … от которого все происходит и в котором сохраняет свое существование» (VI, 7, 36).

На первом этапе душе следует оказаться «вне» тела. Для этого она должна буть индиффернтной по отношению к телесности. Это ее незаинтересованное отношение обеспечивается углубленным самосозерцанием, Возвысившись над чувственностью (телесностью), душа переходит на уровень мышления. Отвлеченное созерцательное самоуглубление позволяет продвинуться на следующую ступень – постижение прекрасного как такового. Движущей силой здесь выступаетлюбовь к прекрасному (по аналогии с Платоновым Эросом). Уже на этой ступени душа видит, «что не среди этого рода вещей находится то, что мы склонны поистине любить, что составляет наше истинное благо, к чему мы устремлены, что там находится только тот, кто является истинным предметом нашей любви, с кем можно войти в общение и единение, поскольку он не имеет никакой телесной оболочки» (VI, 9,9).

Далее душе предстоит пройти путь умопостигаемой диалектики. Это путь своеобразного приуготовления. Диалектика, «отказавшись от блуждания в области чувственного, утверждает себя в области умопостигаемого и занимается тем, что отвергает ложь и питает душу в так сказать обители истины» (I, 3, 4). Благодаря диалектике душа различает идеи для вычленения первых родов, сочленяя и расчленяя их, пока не продвинется в область чистого ума. «Между тем тут мышление проявляется именно как творческая раждательная сила, которая из самой себя все производит, так что энергия этой силы есть одновременно и ипостась, или сливается с ипостасью, мышление которой вовсе не является чем-то отличным от нее, но есть она же сама» (VI, 7, 40). На этой ступени душа вспоминает, что ее движение не прямолинейно а кругообразно. Оно вращается не по орбите, а около центра от которого происходит. Она приобщается к центру благодаря прирожденной способности любить. Пока она следует побуждениям своей природы, она любит Бога и горит желанием соединиться с ним.

И, наконец, последняя ступень – экстаз, когда исчезает всякая двойственность, когда созерцающий сливается с созерцаемым. Экстаз – это «превращение себя в нечто совершенно простое и чистое, прилив сил, жажда теснейшего единения, напряжение ума к возможно полному слиянию с тем, кого желательно лицезреть, а в конце всего полнейшее успокоение» (VI, 9, 11). Нельзя не привести значительную выписку из последней энеиды собрания произведений Плотина, где он описывает состояние экстаза: «Во время лицезрения Божия бывает он в состоянии такого объединения, самососредоточения, в котором не сознает никакого различия ни в себе самом, ни по отношению ни чему другому; в этом экзальтированном его состоянии никакая деятельность души не проявляет себя – ни гнев, ни сожаление, ни рассудок, ни даже мышление; можно сказать, что и он весь тут как бы исчезает, ибо восхищенный и исступленный, очутившись в полном уединении от всего и в совершенной тишине, погрузившись всецело в тишину собственного существа, не обращая внимания ни на что другое, даже на самого себя, он словно столбенеет, весь обращается в полный чистый покой; даже ничто прекрасное его не привлекает в то время, как дух его воспаряет выше самой красоты, выше всего сонма добродетелей, подобно тому, как проникший во внутреннее святилище оставляет позади себя статуи, стоящие в храме, как такие предметы, которые предстанут первыми его взору уже после того, как он узрел сокровенное святое святых и наслаждался общением не с образом, или изваянием, которому принадлежит лишь второстепенное значение, а с самим Божеством» (VI, 9, 11).