Знание и творчество

Иметь знание (το είδεναι) – значит быть человеком определенного склада, имеющего определенное состояние, свойство). Это слово коннотирует со словами иметь, обладать, держать, относиться. Следовательно, когда речь идет о складе души, то подразумевается форма как держатель определенного содержания знания. Знание Аристотель толкует в двух значениях: обладание, но не применение и обладание – применение. Первое называется потенциальным, второе – актуальным. Потенциальное знание созерцательно. В нем выделяются по крайней мере два значения, которые противостоят друг другу: созерцающее знание во время сна и не созерцающее во время бодрствования (Происхождение животных, 735а 9).

Чистое созерцание – это такой вид деятельности ума, когда деятельность совпадает с удовольствием и целью. Деятельность и становление не тождественны. С деятельностью связаны полнота и завершенность, т.е. совершенство как критерий прекрасного и благого. По Платону, счастье – состояние, удовольствие – становление. По Аристотелю, и то и другое – деятельность, а удовольствие испытывает только душа. Однако отношение удовольствия к деятельности не совпадает с отношением предмета чувственного восприятия к душе, т.к. предмет восприятия находится до и вне воспринимающего, а удовольствия возникают одновременно с деятельностью и неотделимы от нее. Удовольствия усиливают деятельность и придают ей завершенность и полноту (О душе, 416b 32-418а 6).

Слово θανα̃σία обычно переводят и как представление, и как воображение. Воображение – это такая способность души, которая функционирует (проявляется) при отсутствии воспринимаемых предметов. «Мыслящее мыслит формы в образах (фантазмах – θανα̃σμάτα), и в какой мере ему в образах проясняется, к чему следует стремиться и чего следует избегать, в такой же мере оно приходит в движение и в отсутствие ощущения при наличии этих образов» (О душе, 431b 2-4). Иногда ум с помощью фантазмов или мыслей, словно видя глазами, рассуждает и принимает решения о будущем, исходя из настоящего. Это как раз истинное творчество, как создание нового знания.

Представление действует как при отсутствии, так и при наличии воспринимаемых предметов. «Размышляющей душе представления как бы заменяют ощущения» (О душе, 431а 15). Душа никогда не мыслит без представлений. Подобно тому, как воздух действует на зрачок, а зрачок – на другое, представления действуют на душу. В то же время размышляющая душа есть нечто единое, т.е. единое средоточие, тогда как бытие его множественно. В отличие от воображения представление не проникает в будущее. Оно скорее способствует познанию, нежели творчеству. Однако опосредованно способствует деятельности приводящей к творчеству, т.к. является основой для воображения.

Вместе с тем, следует иметь в виду, что «душа в каком-то смысле есть все сущее» (О душе, 431b 21). Это следует понимать так, что душа содержит формы предметов. Более того, «душа есть как бы рука: а рука есть орудие орудий, так и ум – форма форм, ощущение же форма ощущаемого» (О душе, 432b 30; О частях животных, 687а 16-23). Т.е., будучи сущим, она преобразует сущее. Ориентиром направления преобразования выступают чувства, ведь одновременно душа есть вместилище чувств (Никомахова этика, 1174b 18). Наиболее важными из всех являются чувства удовольствия и неудовольствия. Однако нельзя следовать только чувству (страсти), т.к. наряду с желанием оно находится в неразумной части души. Следует опираться на ум, ибо он постигает «так называемое отвлеченное, и все свойства и состояния ощущаемого». Кроме того, только в разумной части души зарождается воля. Аристотель, как видим, не отступает от рационального подхода к творчеству.

Аристотель исключает рефлексию: «Мыслимое означает, что есть мысль о нем, но мысль не есть мысль того о чем мысль (иначе было бы два раза сказано одно и то же)» (Метафизика, 1021а 32-34). Другими словами, в сущность предмета мысли не входит то, что он есть предмет мысли, т.е. его отношение к мысли. Ведь мышление есть деятельность, усматривающая сущность. Предмет мышления может быть составным, но как не имеющий материи он неделим. Неделимость и составляет целостность знания. Он задается риторическим вопросом: «Но не есть ли в некоторых случаях само знание предмет [знания]: в знании о творчестве предмет – сущность, взятая без материи, и суть бытия (τό τί ή̃ν εί̃ναι), в знании умозрительном – определение и мышление» (Метафизика, 1075а 1-3). Итак, в творчестве сущность и суть бытия есть то, в чем знание и предмет знания совпадают. Это не есть знание о знании как знание себя, самосознание. В данном случае налицо полная онтологизация знаний. Сущность (без материи) и суть бытия есть знания, развертывающие в себе творческий процесс. Теперь нужно выяснить, что оба знания собою представляют и какова роль каждого из них в творчестве.

Сущностью называется то, что есть в смысле первичном и основном, без чего ничего бы не было – таково общее определение сущности. Сущность (ούσία) в обыденном значит имущество, состояние в смысле собственности. Онтологически – существо, действительность, бытие. Аристотель чаще всего употребляет этот термин в значении того, что составляет конкретную вещь, делает отдельное существо самостоятельным: «Ничто высказываемое как общее не есть сущность, и что ни одна сущность не состоит из сущностей» (Метафизика, 1041а 4-5). Усия есть то, что должно быть таким, а не иным, так, а не иначе, тогда, а не в другое время. Т.е. это детерминированное средостение событий. «Сущность, называемая так в самом основном, первичном и безусловном смысле, – это та, которая не говорится ни о каком подлежащем и не находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или отдельная лошадь» (Категории, 2а 11).

В Метафизике (V, 8) Аристотель дает четыре основных значения понятия сущности: 1. простые тела и то, что из них состоит; 2. Причина бытия (например, душа для живого); 3. начала определенности, т.е. части, благодаря которым вещи отличаются и определяются в качестве нечто; 4. суть бытия (τό τί ή̃ν εί̃ναι) – то, в силу чего нечто всегда было тем, что оно уже есть. Для разбираемого нами понятия "сущность без материи" важны 2 и 3 пункты – начало и причина. Они ответственны за вопрос: что значит для данного конкретного существа быть? Этот вопрос не сводится к вопросу "почему?", т.к. «выяснить, почему вещь есть то, что она есть, значит ничего не выяснить; ведь "что" и "есть" должны быть налицо как очевидные» (Метафизика, 1041а 14-15).

Ответ на поставленный вопрос сводится к аналогиям и рассуждениям о близких, указывающих на существо дела, предметах. Воспоследуем этому ходу. Так, аналогия - "причина бытия / душа для живого" - ведет нас к понятию энтелехии. «Душа есть энтелехия в таком смысле, как знание» (О душе, 412а 24). Энтелехия есть единое и бытие в собственном смысле (О душе, 412b 9). От энтелехии он ведет нас к понятию формы. «Материя есть возможность, форма же – энтелехия, и именно в двояком смысле – в таком, как знание, и в таком, как деятельность созерцания» (О душе, 412а 10-11). «Причина как форма – это определение» (Метафизика, 1044b 13). Таким образом, знание как сущность в смысле причины есть целостное образование, где единое и бытие совпадают. Это единство и ведет к осуществлению вещи такой, а не иной.

Далее, Аристотель сближает термины ὲνέργεια и έντελήχεια, относя их к области действительности вещи. Только энергия первоначально относилась к собственно движению (или деятельности), тогда как энтелехия – к осуществленному (Метафизика, 1047а 30 и сл.). Поэтому форма как деятельная причина включает в себя собственно знание в качестве субстанциального единства и созерцание как способ бытия этого знания. Это единство обладает и императивной и контрольной функциями. Оно само по себе первоначально простое, т.е. не составное и неделимое. Процесс самореализации такого знания равносилен самотворению. Не случайно это знание в такой же степени без материи, в какой мастерство есть логос без материи (О частях животных, 640а). И то, и другое – основание для самораскрытия сущего. В данном случае речь идет об истине.

Важным для понимания творчества является άλήθεια. Этот термин принято переводить как "истина". В греческом он имеет два основных значения: не-забываемое и не-сокрытое. У Аристотеля часто оба значения соприсутствуют при употреблении данного слова. Поэтому большинство комментаторов не вдается в "тонкости". Некоторые же используют только одно значение (например, Хайдеггер строит свою онтологию на понимании алетейи как несокрытости, непотаенности). На самом деле первое значение имеет не меньшее, если не большее (особенно в этике), значение, чем второе. Достаточно вспомнить теорию припоминая Платона, которая, правда, в гораздо более мягкой форме, представлена и у Аристотеля.

Когда нам надо сказать "истинно" или "по правде", мы используем слово "по-настоящему". Этим мы выводим событие из тени прошлого на свет настоящего для лицезрения. Тогда мы говорим: факт налицо. Для Аристотеля самораскрывающееся знание, раскрывающее себя для себя (но не через себя), осуществляет себя в прошлом, настоящим для которого выступает цель (телос). Причем самоосуществление происходит как самоделание (технэ). Оно (настоящее "теперь") присутствует здесь и везде. Поэтому Стагирит часто высказывается о предшествовании настоящего, толкуя цель как начало. Весь процесс называется актуализацией: «Потенциальным существованием обладает то, чего еще нет, но что возникает из небытия (μη ον), и ничто не возникает из небытия, если оно не способно существовать актуально» (Метафизика, 1003а 3-6).

По логике вещей процесс возникновения-созидания вещи у Аристотеля должен рассматриваться как мэонизированное бытие. Меонизация – безначальность или забвение начала. Для избежания меонизации Стагирит и вводит понятие сущности как начала, причем начала собирательного. Для этой цели он использует наряду с термином "возможность" (потенциальность) "приключение"1 (συμβεβηκός). Х.Вейс2 в свое время тонко подметила, что это греческое слово в Средние века по латыни передавали как accidens, что не вполне точно. У греков этот термин происходит от перфекта глагола βαίνεν – идти: с частицей σιμ- значит – нечто, встретившееся с предметом и продолжающее вместе с ним путь дальше, тогда как латинский термин происходит от cadere (падать): вместе с частицей ас значит то, что приключается (происходит) предмету в настоящем и менее прочно соединяется с ним, чем συμβεβηκός.

Саморазвертывание знания Аристотель понимает как путь, в процессе которого происходит прибавление нового знания. Поэтому "приключение" следует понимать как "подключение", осуществляемое в режиме жесткого детерминизма, хотя, конечно, предварительные поиски предполагаются. Для объяснения процесса актуализации он проводит аналогию из области биологии: «Яснее всего это выступает у прочих живых существ, которые производят [вещи] без помощи искусства, не исследуя и не советуясь» (Физика, 199а 20). Причем, актуализация осуществляется равномерно, «ибо и в создаваемых искусством и в существующих по природе [вещах] отношение последующего к предшествующему одинаково» (Физика, 199а 18-19). Творческая реальность для Аристотеля гомогенна и континуальна. Суть бытия – это такая формулировка вещи, в которой последняя не включается в состав определения (Метафизика, 1029b 19-21). Суть бытия в первую очередь причастна сущности, а затем всему остальному. Она всегда относится к единичному: «Сутью бытия называется сущность отдельной вещи», но не содержащая в себе материи (Метафизика, 1031а 17; 1033b 13). Другое определение сути бытия: «Само-по-себе – это суть бытия каждой вещи» (Метафизика, 1022а 26). Знание об отдельной вещи мы получаем только тогда, когда узнали суть бытия. И вот здесь встает вопрос: благодаря чему происходит созидание-возникновение?