Хомяков М.Б. 2 страница

ловеческую специфику. И если в эпоху классического индустриализма и капитализма можно было отвлекаться от этой стороны Т. и делать акцент на преобразовании и присвоении вещества природы (а заодно игнорировать личностные характеристики Т.), то в середине XX столетия информационные аспекты Т. оказываются наиболее важными - и в экономическом, и в социальном, и в управленческом, и в экологическом планах. Соответственно Т. обнаруживает свою внутреннюю связь с др. аспектами деятельности: самореализацией и общением индивидов. Все более повышается значение воспроизводящей функции Т. (в противовес функции преобразования): сохранение равновесия между различными социальными, научными, культурными схемами деятельности, с различными природными формами требует все больше усилий. В этом плане Т. становится условием и средством достижения приемлемых отношений человека с миром и себе подобными. (См. «Гуманизм», «Деятельность», «Отчуждение».) В. Е. Кемеров

У

УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ - форма отображения в мышлении системы суждений, связанных между собой отношением логического следования и другими логическими отношениями. В процессе У. из непустого списка суждений, называющихся посылками или аргументами, получают новое суждение, называющееся заключением или выводом. Заключение может быть получено с необходимостью или с некоторой степенью вероятности, что определяет разделение всех У. на дедуктивные У. и правдоподобные У. соответственно (см. «Дедукция», «Правдоподобные рассуждения»).

Дедуктивные У., в свою очередь, подразделяются на непосредственные У. (содержащие одну посылку) и опосредованные У. (содержащие две или более посылки). Последние различаются характером участвующих в У. суждений и особенностями логических связей между посылками. Среди опосредованных дедуктивных У. широко известны простой категорический силлогизм.

Например: «Все люди смертны. Греки - люди. Следовательно, греки - смертны».

Производные от силлогизма У.: энтимема (силлогизм с пропущенной посылкой), полисиллогизм (цепочка силлогизмов), сорит (полисиллогизм с пропущенными посылками) и эпихейрема (вывод на основании двух энтимем). К опосредованным относятся также дедуктивные У., чьи посылки - условные (гипотетические) или дизъюнктивные (альтернативные) суждения.

Условные У., или гипотетические силлогизмы, разделены на две группы:

1) Чисто условный силлогизм, где все посылки - условные суждения.

Его самая распространенная структура (для двух посылок) следующая:

Если А, то В.

Если В, то С.

Следовательно, если А, то С.

Например: “Если ударить в главный колокол, то его звук будут слышать даже жители окраин. Если звук главного колокола будут слышать даже жители окраин, то на площади соберется большое количество горожан. Следовательно, если ударить в главный колокол, то на площади соберется большое количество горожан”.

Формула, обосновывающая это У. в логике высказываний:

((А  В)  (В  С))  (А  С).

Чисто условный силлогизм может также иметь следующую, близкую к конструктивной дилемме (см. ниже), структуру:

Если А, то В.

Если не-А, то В.

Следовательно, В.

Например: ”Если наша душа погибает вместе с телом, то в таком случае, не обладая чувствами, мы не будем страдать после смерти; если же душа переживает тело, то она должна быть более счастлива, чем когда она была в теле. Следовательно, смерти бояться не надо”.

Формула: ((А  В)  ((А)  В))  В.

2) Условно-категорический силлогизм, где одна посылка - условное суждение, а другая - простое категорическое суждение. Здесь имеется два структурных варианта, традиционно называемых модусами (от лат. modus - способ):

- modus ponens (утверждающий модус):

Если А, то В.

А.

Следовательно, В.

Например: ”Если бухта замерзла, то корабли проходят мимо. Бухта замерзла. Следовательно, корабли проходят мимо”.

Формула: ((А  В)  А) В.

- modus tollens (отрицающий модус):

Если А, то В.

не-В.

Следовательно, не-А.

Например: ”Если бухта замерзла, то корабли проходят мимо. Корабли не проходят мимо. Следовательно, бухта не замерзла”.

Формула: ((А  В)  (В))  (А).

Таким образом, в условно-категорическом силлогизме истинное заключение может быть получено из истинных посылок с необходимостью, если утверждение следствия выведено из утверждения основания, или если отрицание основания выведено из отрицания следствия. Однако утверждение следствия не обусловливает утверждение основания, а отрицание основания не обусловливает отрицания следствия.

В альтернативных У. одна или несколько посылок - дизъюнктивные суждения. Они делятся на две группы:

1) Чисто альтернативный силлогизм, где все посылки - дизъюнктивные суждения:

Структура:

A есть B, или C.

B есть B1, или B2.

A есть B1, или B2, или C.

Например: ”Все кислоты являются или органическими или неорганическими. Неорганическая кислота или содержит кислород или нет. Следовательно, любая кислота является или органической, или содержащей кислород, или не содержащей кислород”.

Чисто альтернативный силлогизм требует анализа субъектно-предикатной структуры суждений и не имеет адекватной формулы в логике высказываний.

2) Альтернативно-категорический силлогизм, где одна посылка - дизъюнктивное суждение, а другая - простое категорическое суждение. Это У. имеет два модуса:

- modus ponendo tollens (утвердительно-отрицающий модус), где используется только связка "либо..., либо" - в смысле строгой (разделительной, исключающей) дизьюнкции:

Либо А, либо В.

А.

Следовательно, не-В.

Например: “Слон может быть либо индийским, либо африканским. Этот слон индийский. Следовательно, он не африканский”.

Формула: ((А  В)  А)  (В).

- modus tollendo ponens (отрицательно - утверждающий модус), где может использоваться и связка “или” - в смысле нестрогой (соединительно-разделительной) дизьюнкции:

А или В.

не-А.

Следовательно, В.

Например: “Этот человек сегодня отдыхал или работал в саду. Он сегодня не отдыхал. Следовательно, он сегодня работал в саду”.

Формула: ((А  В)  (А))  В.

Здесь дизъюнктивая посылка должна предусматривать все возможные альтернативы, то есть должно соблюдаться правило исключения в делении.

Существует и совмещение структур гипотетического и разделительного У., которое называется дилеммой. Выделяют две группы дилеммы:

- конструктивная дилемма имеет следующую структуру:

Если А, то В.

Если С, то D.

А или С.

Следовательно, либо В, либо D.

Например: Классической является дилемма, перед которой поставил служителей александрийской библиотеки калиф Омар: “Если ваши книги согласны с Кораном, то они излишни. Если они расходятся с ним, то они вредны. Но они должны быть согласны или расходиться с Кораном. Следовательно, они излишни или вредны”.

Формула: ((А  В)  (C  D)  (A  C))  (B  D).

- деструктивная дилемма имеет следующую структуру:

Если А, то либо В, либо С.

Не-В.

Не-С.

Следовательно, не-А.

Например: Классической является дилемма Зенона, предназначенная для доказательства невозможности движения: “Если тело находится в движении, то оно должно двигаться либо там, где оно есть, либо там, где его нет. Но тело не может двигаться ни там, где оно есть, ни там, где его нет. Следовательно, оно вообще не может двигаться”.

Формула: ((А  (В  C))  (B)  (C))  (A).

При соблюдении структур дедуктивных У. из истинных посылок с необходимостью следует истинное заключение. В правдоподобных же У. соблюдение структуры лишь повышает степень вероятности истинности заключения при наличии истинных посылок.

Правдоподобные У. - это прежде всего широко известные индуктивные У., У. по аналогии, У. по методам Бэкона-Милля (методам установления причинной связи), а также множество активно изучаемых в наши дни типов У.: вероятностных, статистических, немонотонных и т.д. Легко наблюдать взаимосвязь дедуктивных и правдоподобных У., например, если при наличии структуры рассмотренного выше условно-категорического силлогизма заключать от утверждения следствия к утверждению основания, или от отрицания основания к отрицанию следствия, то заключение станет лишь вероятным, а не истинным суждением. Вот два правдоподобных модуса:

Если А, то В. Если А, то В.

В.не-А.

Следовательно, А. Следовательно, не-В.

Например: “Если бухта замерзла, то корабли проходят мимо. Корабли проходят мимо. Возможно, что бухта замерзла”.

Их формулы: ((А  В)  В)  А и ((А  В)  (А))  (В) - не являются общезначимыми формулами, т.е. законами логики.

Другой любопытный факт рассматриваемой взаимосвязи - возможность интерпретации дедуктивных У. как правдоподобных У. с максимальной степенью вероятности полученного заключения.

Представленная классификация У. ни в коей мере не претендует на завершенность, а лишь, принимая во внимание исторически сложившуюся традицию изложения материала, демонстрирует свою возможность. Реально же проблема классификации У. не получила в логике однозначного решения, существенные различия в этой классификации зависят от существенных различий в подходах к логическому знанию: типы У. изучались в зависимости от тех аспектов оформления мыслительных процессов, которые анализировались в данный культурно-исторический период; менялись принципы обоснования последовательного описания как самих У., так и взаимоотношений между ними; менялись научные стандарты логических исследований.

Обращение к У. связано с возникновением проблемных ситуаций, и потому изучение У. играет большую роль в рамках аргументационной деятельности, предлагая основы для систем доказательства и опровержения, для формулировки и проверки гипотез, для построения научных теорий и т.д.

А. Г. Кислое

УТОПИЯ - повествование о наилучшем состоянии общественной жизни, произвольная конструкция идеального социального порядка. Получила свое окончательное название (utopos - с греч. букв.: «Нигдейя» - место, которого нет) лишь в начале XVI в. (1516 г.) от одноименной книги Т. Мора. У. является результатом осознания (легенды о золотом веке), а затем и рефлексии кризисных состояний общества. У представляет собой особый тип разрешения противоречия между признанием неистинности наличного социального порядка и осознанием невозможности простого возвращения к старому. Несмотря на многообразие У, можно выделить их следующие общие признаки: познание неистинности существующей социальной реальности, критика ведущих тенденций современного (авторам У.) общества, универсализм (предполагаемая повсеместность указанного в У. рецепта), возможность адекватного (буквального) воплощения интеллектуального проекта в действительность, а также окончательное решение всех социальных проблем через воплощение утопической модели. Целиком занятая разработкой тематики социума и социальности, У. по методу отличается от науки - из-за отказа признать наличную социальную реальность объектом анализа; от традиции и мифа - в силу своей интеллектуальной природы; от идеологии - поскольку не ориентирована на выражение интересов какой-либо социальной группы. Определенное родство У с литературой обеспечивается самим методом построения утопического текста. Текст этот есть не что иное, как развертывание исходной метафоры социальности. Оболочка последней может принимать самые разнообразные формы: сельская община, город, республика ученых и т. п. В античную эпоху У еще не выделилась как самостоятельный жанр. В период своего становления У. была не более чем иллюстрацией к выводам из философских (Платон), этических (Ямбул) и религиозных систем. Роль ее сводилась лишь к констатации необходимости тождества должного и наилучшего в устройстве общества. После длительного перерыва (за весь период средневековья в Европе не было создано ни одной сколько-нибудь значительной У.) она возрождается вновь. Но создание утопических текстов становится уже самоцелью. Секуляризация эпохи Возрождения привела к наполнению постулированной христианством дихотомии мира (сакрального и профанного) новым содержанием. Сферу божественного заменяет сфера социального, земного, сфера несоциального. Это и ряд других обстоятельств, как-то: невозможность фиксации устойчивых социальных структур, незавершенность формирования научной парадигмы нового времени, а также представления о человеке как о субъекте - привели к тому, что У. с XVI по XIX в. фактически стала попыткой осуществить парадоксальный проект общества: общество есть то, что оно не есть. У. особым образом моделирует и представляет социальность. Она изображает и высокоэффективные организации индивидов, распределенных в рамках искусственного (городского) пространства (Т. Мор, Д. Веррас), и людей, мотивом существования которых является чувство, живущих в гармонии с природой в сельской общине (Ж.-Ж. Руссо, Э. Карпентьер). Одновременно с этим все возрастающая экспансия классического разума на сферу повседневности приводит к распаду единого утопического жанра на ряд региональных У. К таковым относятся: У. градостроительства, У. права, педагогическая У. (У. социализации индивида), прогрессистская У. (У. социализации человеческого рода) и др. Партикуляризация У., переход ряда ее традиционных тем в ведение различных социальных дисциплин все более вытесняют У. в область литературы (Г. Уэллс, Г. К. Честертн, А. Азимов), Но и здесь распространение У. сдерживает появление нового жанра - антиутопии. Последняя сохраняет весь арсенал описательных средств, характерных для У, но несет совершенно противоположный смысл. Тем не менее У. по-прежнему сопровождает всякий более или менее значительный факт или тенденцию общественной жизни. Это происходит как в силу присущего ей критического (антиидеологического) аспекта (Т. Адорно, Э. Фромм), так и из-за определенного утопического характера самого социального действия. Утопичность последнего состоит в иллюзии агентов этого действия об адекватности воплощения замысла данного действия и возможности просчитать его результаты (см. «Антиутопия»). М. С. Белоковыльский

Ф

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ (от лат. falsus ложный и facio - делаю) - а) в обычном смысле: подделка, б) в логике и методологии науки: процесс сокращения границ реальной применимости гипотезы через выявление таких условий опыта, при которых гипотеза начинает противоречить некоторым фактам и опровергаться. В 1935 г. в книге «Логика научного исследования» К. Поппер предложил отдавать предпочтение при проверке общих суждений Ф., а не верификации (подтверждению опытом), поскольку для подтверждения, например, суждения о законе природы, необходимо бесчисленное количество соответствующих фактов, а для опровержения того же суждения порой достаточно и одного противоречащего ему факта. Если гипотеза не опровергнута опытом, то это еще не означает, будто она непременно истинна; скорее, она всего лишь «оправданна». Иное дело - опровержение опытом претензий гипотезы на широчайшую экстраполируемость на все новые и новые предметные области (например, претензий на статус закона природы) - опровержение фактами ряда ее приложений указывает на ложность «широкой постановки вопроса» и требует более узкой переформулировки гипотезы, сокращения ее границ, ослабления объясняющей силы. От Ф. следует отличать принцип фальсифицируемости, введенный К. Поппером как альтернатива принципу верифицируемости и используемый им для разграничения науки и метафизики. Теория, которую нельзя опровергнуть никакими способами, которые можно себе представить, - утверждал Поппер, - ненаучна. Если теория неопровержима, то это есть не ее достоинство, а ее недостаток. Всякая подлинная проверка теории - это попытка ее опровергнуть. Однако фальсифицируем ли сам принцип фальсифицируемости? Впоследствии Попперу пришлось смягчать этот принцип, ограничивая его применение областью эмпирических гипотез и дополняя требованием при опровержении онтологических схем опираться на метод альтернатив. Д. В. Пивоваров

ФАНТАЗМ - понятие, характеризующее в первую очередь содержательный и структурный моменты действия фантазирования. Обычно под Ф. понимается сцена или последовательность сцен и действий, обнаруживающих стремление к реализации некоторого желания. Понятие Ф. во многом тематизируется и оформляется в рамках психоаналитической мысли, С момента своего возникновения психоанализ питает интерес к содержанию и структуре действия фантазирования. За действием фантазирования психоаналитик стремится обнаружить подлинный смысл и причины возникновения Ф. Сам Фрейд пользуется словом «фантазия» (Phantasie). Помимо понятия «фантазия» у Фрейда существует целый ряд понятий, характеризующих процесс и результат фантазирования в разных сферах человеческой жизни. К ним прежде всего нужно отнести «сны наяву», которые являются осознанными фантазиями; обычные сны, содержание которых свидетельствует об определенных фантазиях, но которые в отличие от снов наяву носят менее структурированный характер в силу меньшей обработанности сознанием. К явлениям, свидетельствующим о той или иной фантазии, можно отнести также и все ошибочные действия; любая ошибка, по Фрейду, может быть рассмотрена как отклонение некоторой действительной ситуации в пользу определенной фантазии. Понятие же «Ф.» появляется во французской психо аналитической и философской мысли как «перевод» слова «фантазия», «пере вод», учитывающий произведенное пси хоанализом смещение смысла понятия в сторону фиксирования содержания этого действия, и потому это понятие в неко тором смысле более адекватно передает смысл феномена фантазирования. В настоящее время понятие «Ф.» употребляется не только в психоанализе, но и в философии, литературной крити ке и т.д. Сущность Ф. тесно связана с сущностью желания и определяется во многом пониманием последнего. Жела ние же в рамках европейского способа представления определяется через не хватку. На доминирование такого спосо ба определения желания указывают такие философы как Лакан, Делез и Гваттари, Деррида. Для Лакана нехватка является неотъемлемым свойством бытия, она на ходится одновременно и в воображаемом и в символическом, осуществляя в то же время их соединение и связь. Нехватка конституирует и определяет желание, причем определяет его т. о., что оно ни в коем случае не сводится к объекту жела ния. При таком понимании сущности желания определить его объект невоз можно. Невозможно, отмечает Лакан, одновременно в одной и той же логике желать объект и иметь возможность оп ределить его. В лакановской логике Ф. является, следовательно, способом суще ствования нехватки, одновременно фик сирующим некоторую нехватку и в то же время пытаясь ее преодолеть. Бытие, ко торое является нехваткой бытия, пытает ся преодолеть нехватку, которая может быть представлена как нехватка смысла, как противоречивость «реального» строя, основанного на нехватке. В противовес противоречию строится Ф. как идеальная непротиворечивая модель или сценарий. Любой язык, любая система знаков мо гут быть рассмотрены как система, соот носящаяся с некоторой противоречивой, неоднозначной ситуацией и в действии этого соотнесения осуществляющая снятие этого противоречия. Ф. тогда может быть представлен как «заплатка», прикрывающая неполноту бытия. Подобной «заплаткой» является любая символическая система, и потому любой дискурс в своей сущности фантазматичен. Делез и Гваттари, критикуя такое понимание желания, где нехватка рассматривается как исходная реальность, указывают на первичность и производительность самого желания. Желание, по мнению Делеза и Гваттари, и является производством, нехватка же если и существует, то она возникает после и в результате производства. Ф., по мнению Делеза, - чистое Событие, отличное от реального положения вещей, и в этом смысле он является поверхностным эффектом, плоскостью. Сам Ф, тогда представляется местом События, местом, откуда, в сущности, и происходит построение того или иного мира, той или иной «реальности», Характеризуя существо Ф., в первую очередь следует отметить, что Ф. - это идеальное пространство, идеальное пространство «модели» какой-либо вещи или сценария событий. Само фантазматическое пространство всегда идеально и имеет идеальную топику. Эта идеальная топика имеет свои законы, не сводимые к законам других пространств. Находясь в пределах этого пространства, тела или вещи производят самоидентификацию в пределах законов этого пространства. Для осуществления этой идеальной топики, для поддержания собственного отличия любое фантазматическое пространство отграничено от других пространств. Потому Ф. - это всегда единое пространство. Это не значит, что пространство Ф. однородно, оно может быть разнородным или даже может быть целым рядом различных пространств, с присущим каждому способом производства желания и получения наслаждения, но существо Ф. таково, что оно не допускает чего-то внешнего себе, мешающего ему. Поскольку вся деятельность или все то, что обычно называется «реальностью», в сущности, регулируется и определяется идеальными фантазматическими моделями или сценариями, то Ф., как определенное конкретное образование, целиком определяет существо любой вещи, любого фрагмента мира. Любая сущность, любое явление существует в отношении своей «идеальной» модели. Идеальные модели задают приемы и сценарии, в соответствии с которыми вещи и явления воспринимаются, делаются определенными. Другими словами, идеальная фантазматическая модель существует т. о., что определяет способ бытия «реальной» вещи. Вернее, она вместе со своей идеальностью, со своим фантазматическим образом и образует одно единое пространство. Подобные фантазматические «модели» создаются в качестве закрытых в своем способе существования или властвования, и потому сам Ф. можно представить как замкнутое локальное пространство или дискурс. Способ, каким каждая определенная власть, каждая вещь осуществляет организацию своего пространства - это создание своей идеальной модели. В этом смысле любая вещь и есть Ф., идеальная модель. Сущность Ф. можно рассмотреть и через власть, поскольку существо Ф. и желания тесно связаны с сущностью власти как таковой. Любая вещь существует как способ организации власти. В этой организации власти вещь испытывает нехватку, которую можно представить и как нехватку чего-либо, оборачивающуюся желанием, и как нехватку власти. Нехватка власти означает здесь то, что любая власть, несмотря на свое стремление сделать себя абсолютно прочной, не может достичь этого, так как достижение этого означало бы абсолютную изоляцию этого способа власти, этой сущности и, тем самым, потерю ее существа. Наличие этой нехватки власти вместе с тем не означает, что она существует как что-то постоянное и определенное. Нехватка власти компенсируется созданием идеальных фантазматических пространств, в которых эта нехватка избывается за счет некоторого избытка и маскируется. Таким избытком и является, в некотором смысле, Ф., идеальное пространство вещи, которое можно понять как ее идею. Значит, Ф, является нереальным идеальным пространством, организующим «реальное» пространство. Тогда «реальное» пространство - это пространство нехватки или потребности (ie besoin). Нехватка, проявляя неполноту какой-либо сущности, указывает на невозможность определенных Событий или определенного сочетания Событий. Нехватка фиксирует и определяет и так, собственно, и дает возможность быть определенности как таковой, фиксируя невозможность и недоступность определенных «реализаций» в рамках этого пространства. Ф. в этой логике является преодолением этой нехватки. Такое преодоление нехватки, которое осуществляется Ф., однако, только и полагает, организует в качестве определенного «реальное» пространство. С одной стороны, Ф, стремится разрушить некоторые границы, разрушить нехватку, и потому он противостоит определенности как таковой, но это противостояние является противостоянием такого рода, что оно поддерживает и придает прочность этой определенности. Это происходит постольку, поскольку Ф. своим созданием фиксирует определенную нехватку. Потому, даже в своем полагании идеальных моделей, структура Ф. с необходимостью вводит характеристику определенности для идеальных моделей, для идей в платоновском смысле, которые могут быть поняты как Ф., идеальные модели. Собственно говоря, сама определенность вещи задается определенностью ее способа власти, определенностью ее Ф. или, скажем другими словами, определенностью ее идеальной модели, идеи в платоновско-гегелевском смысле. Каждая вещь существует как нехватка, как manque, как неполнота, как знак отсутствия полноты или знак небытия, знак отсутствия, как след (trace). Вещь как нехватка и вещь как определенное в своем бытии пространство - две стороны одного и того же явления. Т. о., нехватку можно рассматривать как идеал, идею, другими словами, как исходное место определенности любой вещи, любой сущности. Любая вещь, любое пространство производит нехватку, и, в сущности, эти вещи и пространства наблюдаются, делаются доступными и определенными через эту нехватку, через идеал, идею. Вместе с тем, нехватка бытия или власти на поверхности реализуется как нехватка объекта желания и в этом смысле Ф., как идеальная фантазматическая модель, есть «модель» объекта желания, поскольку реально сам объект не может быть дан в качестве объекта желания как такового. Такой Ф. или идея, являясь идеальным непротиворечивым объектом, является одновременно фантазматическим объектом желания. Только создавая такие фантазматические «модели», желание и может существовать; своим существованием оно обязано постоянной нехватке, всегда имеющемуся зазору, возникающему «перед» объектом желания. Этот зазор может фиксироваться как зазор между действительным и желаемым, но, по сути, не существует ни действительного, ни желаемого в качестве объекта. Существует действие постоянного полагания Ф., которое, с одной стороны, предшествует желанию, а с другой, в качестве звена этого постоянного действия откладывания, «одновременно» с ним. Здесь необходимо отметить, что само разделение на реальное и идеальное, через которое обычно определяется существо Ф. условно и приемлемо лишь до определенных границ. Такое разделение удобно для отслеживания динамики процесса полагания и создания фантазматического пространства. В сущности же не существует никакого «реального» и «идеального». «Идеальное» полагается не из «реального» пространства, как разрешение его потребности (besoin), но из другого идеального. Само идеальное откладывается как новая складка, новое складывание из иного идеального. В таком откладывании принципиально неразрешимым и неправильным является вопрос об «исходном» месте откладывания. Нельзя сказать в результате, что идеальные модели, Ф. существуют в отношении или поверх «реальных» вещей. Ф. создается каждым актом различения, фантазмирования, и в этих актах зачастую неразличимо, где существует поддержание прежних, а где производство новых Ф, Подобного рода идеальное, если представлять его в психоаналитических терминах, существует одновременно как воображаемое и символическое, организующее это желание. «Реальное» же существует как мнимость, мнимое реальное или, словами Лакана, как «вещь в себе», сама по себе недоступная. Реальность как нехватка существует всегда лишь по видимости, она всегда фиксируется задним числом. Ф. указывает на нехватку, но это не значит, что сама нехватка существует реально как определенная нехватка. Сама нехватка, «приводящая» к возникновению Ф. возникла в свое время как Ф. Т. о., не существует никакой действительной нехватки, а есть постоянное создание Ф., стремящихся преодолеть нехватку, но в то же время создающих новую нехватку и тем самым возможность для создания нового Ф. Поэтому имеющуюся здесь структуру можно представить как складку, как перманентное действие складывания уже имеющейся складки, различение уже сделанного различения. Здесь следует добавить, что в таком создании новых пространств нехватки не существует временной последовательности в обычном понимании, которая бы отсылала каждый раз к предыдущей складке. Понятие предшествования здесь смещается т. о., что любое «предшествующее» выявляется в качестве такового только в «последующем», и поэтому «последующее» и «предыдущее» существуют и проявляются в один момент. Ф., как производимая идеальность, только «задним числом» определяет реальность как то место, где производится Ф., где фантазмируют и вместе с тем как место, откуда совершаются побеги Ф., натыкаясь не на реальность, а на собственные пределы, пределы Ф. или желания. Столкновение с собственными пределами обнаруживается в определенной логике как реальность и приводит к переходу на уровень иного Ф., который также может быть представлен как «реальность». Вместе с тем Ф. бы не имел силы, если был бы просто Ф., идеальной моделью действительности. По сути Ф. есть складка. Если существует Ф., то он сам в свою очередь может быть рассмотрен как «реальность», с которой соотносится Ф. Если существует Ф., то существует и Ф. фантазма, в котором Ф. черпает свою силу. Т. о., с одной стороны, Ф. подпитывается зиянием, manque, стремящимся укрыть себя, а с другой стороны, он черпает свою силу в глубине неиссякаемости структуры, производящей Ф. над Ф.