Т.Х. Керимов 15 страница

СЦИЕНТИЗМ и АСЦИЕНТИЗМ (от. лат. scientia - букв, «сквозь бытие», знание оснований, фундаментальная наука) - культ науки, поклонение ее экспериментальным и математическим методам, абсолютизация роли ученых и научных экспертов в обществе. С. складывается в Западной Европе с XVI в., достигает апогея к середине XIX - середине XX в. (особенно в
эпоху НТР) и начинает развенчиваться и слабеть к концу XX в. под натиском реалий жизни и в противоборстве с идеологией асциентизма, с асциентами. В 1515 г. Г. Галилей сказал, что Бог создал две Книги - Книгу Природы, изучаемую прежде всего естествознанием, и Св. Писание. Эти книги, если их правильно читать, по мнению Галилея,
дополняют друг друга и между ними нет противоречия; с равным почтением следует относиться и к храму науки, и к храму Божьему. Однако на фоне несомненных успехов физики, химии и математики, с одной стороны, а также замедления темпов религиозного прогресса, с другой стороны, в Западной Европе формируется образ естествознания как самого надежного пастыря человечества. Экспериментальное вызнавание тайн природы и откровение их в языке математики провозглашается высшей формой познания
и самым что ни на есть подлинным знанием; методы точных и естественных наук объявляются универсальными и годными для всех без исключения наук; наука все более начинает почитаться как самое глубокое основание общественного прогресса и высшая культурная ценность. Внутри самого «храма» науки С. проявил себя в форме дискриминации гуманитарных наук («хьюмэнитис»), слабо использующих эксперимент и математический язык, и в форме культивации в естествознании традиций эмпиризма, натурализма и антиисторизма. С 30-х гг. XIX в. С. проникает в социологию через позитивизм О. Конта. Предпринимаются попытки выстроить социологию либо по
образцу механики (Г. Кэри, Л. А. Ж. Кегле, Д. С. Милль), либо биологии (Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, В. Парето). Росту С. немало способствовала философия европейского материализма, последние четыре века игравшая роль служанки естествознания: она поддерживала веру ученых в чудодейственность практического эксперимента, вселяла надежду на принципиальную познаваемость и подвластность ученым любых явлений природы, общества и психической жизни людей. От предупреждения Ф. Бэкона о
том, что малое знание уводит от Бога, а большое знание ведет к Нему и является реальной силой, идеологи С. восприняли лишь усеченный лозунг «Знание - сила», истолкованный в том духе, что в своей деятельности человек должен прежде всего полагаться на научное знание. В Европе возможность отделения науки в форме самостоятельного светского института от религиозного фундамента культуры и противопоставления теизму культа науки была заложена в самих принципах христианского вероучения. Если восточный пантеизм налагает запрет на своевольное экспериментирование с вещами и существами и требует любовного отношения к природе в силу
того, что Абсолют растворен в каждой точке мироздания, то теизм, напротив, изымает Бога из природы. Бог мыслится пребывающим вне рамок сотворенного
Им из ничего (но не из Себя) мира. Тварный мир подчиняется вмененным ему Богом «естественным» законам. В силу действия этих законов природа может быть объяснена без непременной ссылки на создавшего их Бога - только через правящие миром существенные связи вещей. Согласно Библии, Адам получил от Бога право распоряжаться всеми минералами, растениями и животны ми на Земле, называть их именами и преобразовывать уже сложившееся миро устройство. Иудео-христианская идея че ловека как образа и подобия Божьего своеобразно преломилась в С.: человек - творец, он «не может ждать милостей от природы», его задача - переделать мир
по мерке своих потребностей и желаний. Т. о., С. есть иррациональный эффект развитой христианской культуры, идео логически (атеизм, материализм) обора чивающийся против христианской док трины. С, - одна из социоцентрических религий атеистического характера. Вместе с тем. С., сформировавшись в лоне христианских монастырей и вый дя из них, не есть нечто совершенно но вое и не имеющее себе аналогов в дохри стианской истории. Скорее всего, С. - это обновленная форма языческой ма гии, продолжение древней магической традиции. Носитель сциентистского соз нания - сциентист, сциент. Сциент - человек, искренне верующий во всемогу щество науки и питающий святые и вос торженные чувства к ученым как служи телям храма науки. С момента возникновения С. ему противостоит асциеитизм (антисциен тизм) - вначале в лице церкви, а затем сторонников ряда направлений светской философии (в наши дни - философии жизни, экзистенциализма, персонализма и др.). Асциент - идейный противник С., развенчивающий культ науки и веру в непогрешимость ученых, в способность науки взять на себя роль общественного лидера. (Термины «сциент», «асциент» и «асциентизм» предложены и введены в научный оборот проф. Урал. ун-та Д. В. Пивоваровым в 1990 г.) А. имеет множество градаций, начи ная с радикального осуждения светской (немонастырской и не подвластной церкви) науки как дьявольского науще ния и кончая самым либеральным А., который уравнивает науку в правах с ис кусством, религией и иными формами общественного сознания и отвергает только оценку науки как высшей формы познания. Религиозные асциенты объясняют появление С. доктриной о грехопа дении человека: Ветхий завет повествует, что сатана внушил первым людям вку сить с древа познания добра и зла и стать через это подобными богам; из вестно также, чем закончилась вся эта история -изгнанием из Эдема. Тради ционалисты (Р. Генон, Г. Гурджиев, П. Д. Успенский и др.) призывают падшего че ловека вернуть к себе доверие Бога, воз вратиться к традиционным ценностям и способам деятельности, перестать упо вать на научно-технический прогресс, прекратить пытать природу, брать пример с «закрытой» (монастырской) науки Вос тока, которая больше полагается на умо зрение, а не на эксперимент. По мнению культуролога М. К. Петрова, понятие эксперимента первоначально связыва лось с судебным дознанием под пыткой (от лат, peirates - пират, испытатель), за тем оно стало сопрягаться с деятельно стью европейского ученого нового вре мени - пытателя природы, естествоис пытателя, Идеологи экологического движения «зеленых» все активнее высту пают против научных экспериментов на животных, остро ставят проблему ответ ственности ученых перед обществом за ядерное, химическое и бактериологиче ское заражение окружающей среды, предлагают поощрять альтернативную науку. Асциенты-этики рисуют образ есте ствоиспытателя как инквизитора, воору женного колющими и режущими инстру ментами и под пытками заставляющего природу раскрывать свои тайны. Инкви зитор должен получить такое воспита ние, чтобы его не мучила совесть; наибо лее отвечает этой задаче материалистиче ское и позитивистское мировоззрение. Ученым внушают, что космическая мате рия мертва, неодушевлена, лишена чув ства боли и муки, а жизнь - крайне ред кое явление в мироздании. А что если жизнь всеобща, космос одушевлен, а на ша Земля - живой организм? Ученый экспериментатор морально оправдывает ся тем, что выпытанные им у природы тайны полезны обществу, делают нашу жизнь более комфортной и что вообще «человек превыше всего». Асциенты не согласны с подобной моралью. С одной стороны, они признают, что овеществленная сила европейского научного знания помогла преобразить лик нашей планеты, вывести человека в космическое пространство, резко увеличить производительность промышленного и аграрного труда, одевать и кормить все увеличивающееся население Земли. Но,
с другой стороны, эта же сила дает возможность производить оружие массового истребления землян, оборачивается исчезновением многих видов растений и животных, ведет к регрессу планетарной жизни и угрожает самому существованию человечества. Выходит, что гуманистический научный разум не столь уж разумен, если он не вызнал истинный характер природы, не предугадал ее месть человеку. Всё возрастающее сопротивление природы агрессивному естественнонаучному разуму все чаще сводит на нет
затраты общества на поддержание научно-технического прогресса. Но так или иначе, примыкать к культу науки или противиться ему - дело свободы совести и в гораздо меньшей степени есть проблема фактической или логической доказуемости. Ослабевание и отступление С. в конце XX столетия вызвано не только иррациональными социальными последствиями НТР и надвигающимся экологическим кризисом, но также и рядом гносеологических причин, в силу которых наука стала более трезво оценивать свои возможности и границы. Если прежде «научность» и «истинность» рассматривались почти как синонимы, то сегодня вместо термина «истина» к научной
продукции предпочитают относить предикат «практическая эффективность», а «истинный разум» заменяют понятием «операциональный интеллект» (Г. Башляр). Отступление науки на нынешние рубежи проходило в три этапа. С XVII по середину XIX в. наука осознавала себя как онтология природы. Естествоиспытатели глубоко верили в то, что создаваемые ими представления о материи объективно-истинны, а европейская публичная наука - единственно возможная наука. Эта вера была поколеблена крушением традиционной научной картины мира. В период научной революции даже родилось мнение, что «материя исчезла, остались только математические уравнения» и что предстоит перестройка всего фундамента науки. С середины XIX в. и до первой половины XX в. длилась эпоха «гносеологизма». По мере ревизии классических научных теорий ученые и философы все более активно обсуждали условное и безусловное в научном знании, изучали зависимость содержания знания от познавательных способностей субъекта, интересовались путями совершенствования теоретических конструкций, уточняли критерии истинности научных утверждений. Все научное знание было
объявлено «гипотетическим», а на экспериментальные факты постепенно перестали смотреть как на незыблемое основание теории; «факт» был признан теоретически нагруженным, но вовсе не «упрямой вещью». НТР обусловила переход европейской науки на этап методологизма. Он был вызван потребностью в рефлексии над инструментально-технологической стороной массового научного производства. Экспериментально-теоретическая наука все более зависит от поддерживающей ее промышленности, внешних заказов общества и государства. Аппарат управления наукой срастается с государственным аппаратом и бюрократизируется. От науки все более требуется не столько «истинность», сколько практическая эффективность, ради которой субсидируются фундаментальные исследования. В первую очередь в этих исследованиях заинтересован военно-промышленный комплекс, переводящий методы пытания природы в способы уничтожения людей. Методологические
принципы кумулятивизма и интернализма, выражавшие когда-то идею самодостаточности науки, ныне вытеснены противоположными принципами антикумулягивизма и экстернализма. Упадок веры в непременную истинность научного знания дал возможность П. Р. Фейерабенду провозгласить допустимость в науке теоретического анархизма (плюрализма) и обосновать мысль о принципиальной недостижимости в любой научной дисциплине «Единственно Истинной Теории», Наконец, для развенчания культа
науки асциенты публикуют сведения о теневой стороне научной деятельности. Время от времени среди ученых разражаются скандалы по поводу подтасовок,
подправок и подгонки эмпирических данных под прокрустово ложе теоретических схем. Упреки в предвзятом отборе и манипулировании фактами раздавались,
например, в адрес Галилея, Ньютона, Лавуазье и других именитых ученых, не говоря уже о рядовых служителях науки. В массовой науке XX столетия число недобросовестных ученых неимоверно возросло. Фальсификация и лакировка экспериментальных данных, плагиат, склонение к соавторству, мошенничество, преступные опыты над людьми и т, п. стали, к сожалению, теневой структурой науки. Наука всегда давала повод для идейного и нравственного надзора за ней со стороны церкви и государства. Настороженность церкви к естествоиспытателям вызывалась также склонностью европейской науки к специфическому пантеизму, в котором божество подменено бездушной и безличной материей. Ученые строили свои теории применительно к идеализированным и абстрактным объектам - безразмерным точкам и линиям, предельно круглым и
твердым шарам и т, п. Они оперировали понятием абсолютного: «абсолютно черное тело», «абсолютный эфир», «абсолютная система отсчета». Говорили о реальности предельно малых и бесконечно больших величин, бесплотных по своей сути. Все это не могло не напоминать язык духовных дисциплин. Вместе с тем ученые претендовали на то, что их теории описывают и объясняют здешний мир, освещают устройство вещей. Тем самым они, вольно или невольно, отождествляли язык космоцентрических религий и язык науки, представления о духе и материи. А это не могло не вести к материалистическому пантеизму - наделению материи самодвижением и помещению Абсолюта «внутрь» вещества. Вышедшая из недр христианского теизма и отчужденная от него материалистическая наука Европы не могла обойтись без собственной религиозной подпорки - без особой религиозной методологии, культивирующей идеал целостности универсума. Не оставалось ничего иного, как принять на вооружение ревизованный
восточный пантеизм. Например, Б, Спиноза, руководствуясь инспирированным Дж. Бруно вариантом пантеизма, объявил природу причиной самой себя; выходило, что наука имеет своим предметом не сотворенную природу, а субстанцию и ее модусы, т. е., по сути, безличного «бога» в его «откровении». Впоследствии Г. В. Плеханов высоко оценил спинозизм как предтечу философии диалектического материализма; до недавнего времени эта пантеистическая философия в России официально считалась общей методологией науки. Т. о., противостояние С. и А. может быть описано под разными углами зрения, в т. ч. и под религиозным - как конфликт языческого пантеизма с
монотеизмом авраамических религий.
Д. В. Пивоваров

Т

ТВОРЧЕСТВО - деятельность человека, созидающая новые объекты и качества, схемы поведения и общения, новые образы и знания. В различные эпохи на первый план выходили разные аспекты Т.: объектный, информационный, коммуникативный, личностный. В архаических и традиционных обществах Т. и сопряженное с ним создание новых качеств бытия рассматривалось как удел немногих людей и часто преследовалось, поскольку приходило в противоречие с общепринятым укладом жизни, традициями и миропониманием. Повышенное внимание к проблеме Т. в обществе и в философии формируется в новое время в связи с нарастающей индустриализацией европейских стран и сопутствующими промышленному росту тенденциями модернизации техники, науки, искусства, образования, быта и т. д. В сознании общества Т. связывается с идеей прогресса и зачастую с ее количественной интерпретацией. Повышается социальный и культурный престиж изобретения во всех сферах деятельности. Вместе с тем сохраняются (и возникают вновь) трактовки Т. как сугубо личностного (глубинного или мистического) процесса, не сводимого ни к каким схемам деятельности, не подлежащего стандартизации и омассовлению. В философии, находящейся под сильным влиянием гносеологических и логических традиций, противоборствуют школы, пытающиеся построить теории Т. в рамках рационалистического подхода и направления, так или иначе склоняющиеся к психологической трактовке Т. В конце XIX в. для многих философов становится ясно, что проблематика Т. не поддается схемам классической философии. Переосмысление роли и значения человека как субъекта Т. задает новые координаты рассмотрения проблемы и понимания Т. В философских концепциях бытия, вырастающих из опыта XX в., проблема Т. оказывается одной из самых важных. Но она рассматривается уже не так, как это делалось в классической философии, т. е. не в общем виде, не через сопоставление всеобщих категорий (субъекта и объекта, необходимости и свободы и т. п.), а как проблема существования конкретного человека (людей) в мире, как вопрос его личностного опыта, развития, жизни. Объектом Т. становится сам человек (конкретный индивид) в единстве с предметными условиями, формами общения и самореализации, которые ему необходимо воспроизводить или изменять, сохранять или обновлять. Проблема Т., следовательно, не замыкается на индивидуальном субъекте, поскольку бытие (в его предметностях, контактах, событиях) предзадано ему. Но проблема эта не имеет и общего плана решений, потому что открытие бытия достигается человеком через акты самоизменения, через процесс личностного саморазвития. Бытийная трактовка Т. может быть «переведена» и на вполне традиционный - научный или практический - язык, поскольку социальный субъект (люди, группы или общество в целом) в решении ряда глобальных проблем не может абстрагироваться ни от тех средств, которые он вынужден использовать, ни от специфики тех сложных - природных, социальных, культурных, технических - систем, с коими он вынужден взаимодействовать. Поиск возможностей и путей самоизменения человека проявился в создании ряда близких по смыслу методик общения: «человеческие отношения», социометрия, «невидимые колледжи», игротехники, групповая динамика. Все они нацелены на выработку схем взаимодействия, связывающих самореализацию людей и ее социализированные и предметные результаты (см. «Гуманизм», «Взаимодействие», «Общение», «Свобода»).

В. Е. Кемеров

ТЕКСТ (от лат. textus - ткань, сплетение) - ключевое понятие философской герменевтики, семиотики, культурологии и др. В самом общем плане Т - это дискурсивное единство, обладающее многосмысловой структурой, которая способствует порождению новых смыслов. Т. являет собой социальное пространство в модусе знакового общения. Исторически Т. эволюционировал на базе письменности от мифоповествовательного к сложноорганизованному Т., служа целям хранения и передачи социально
значимого содержания. Типологический аспект требует, чтобы эти два типа Т. сопоставлялись как два принципиально различных способа описания мира, существующих одновременно и во взаимодействии и лишь в разной степени проявляющихся в те или иные эпохи. Истоки символического понимания Т. восходят к ранним опытам экзегезы и связываются с именем Филона Иуды. Аллегорический метод интерпретации сакрального Т. как многосмыслового был впоследствии воспринят Александрийской школой христианского богословия, основателем которой был Ориген, различавший три смысловых пласта библейского Т.: телесный (буквальный, историческо-грамматический), душевный (моральный) и духовный (аллегорическомистический). Схоласты зрелого средневековья превратили триаду в четверицу, различив рассудочно-аллегорический и собственно «духовный» смыслы, чем предварили романтическую теорию символа в его отличии от аллегории. В современной семиотике (Р. Барт, Ю. Лотман) происходит возвращение к традиции экзегетики, рассматривающей Т. как многосмысловое образование. Барт отделяет Т. от произведения (необходимо не
путать с хайдеггеровским пониманием произведения, для которого оно есть всякий «повод для перехода и выхода чего бы то ни было (растения или продукта ремесла) из несуществования к присутствию»), ибо первый доказывает, а второй показывает, подобно тому как реальность показывается, а реальное доказывается. По Барту, Т, устремлен за свои пределы и стоит на грани речевой правильности. Лотман находит в этом дополнительный источник смыслообразования. Согласно Лотману, Т. первичен по
отношению к языку. Лотман показал, что эволюционируя и вбирая в свою структуру различные языки культуры, переструктурированный Т. приобретает «память» и способность генерировать новые смыслы. Сложноорганизованный Т. оказывается каким-то образом закодирован, причем сам код остается неизвестным -
его еще предстоит реконструировать. Мы сталкиваемся с ситуацией, когда Т. дается раньше, чем язык, и последний «вычитывается» из Т, что является необходимым условием его понимания. Важной отличительной чертой произведения, полагает Барт, является его принципиальная замкнутость и сводимость к определенному означаемому. Т. же всецело символичен и обладает многосмысловой структурой. Это значит, что у него не просто несколько смыслов, но что в нем осуществляется сама множественность
смысла. В Т. означаемое бесконечно откладывается на будущее. «Работа» Т. совершается в сфере означающего. Порождение означающего может происходить
вечно посредством множественного смещения, взаимоналожения, варьирования элементов. Иначе говоря, логика, регулирующая Т., заключена в метонимии, в
выработке ассоциаций, взаимосцеплений и переносов. Т. многоязычен, и вопрос об авторе получает значение лишь в отношении произведения. Во время написания «Нулевой степени письма», язык у Барта не поглощал авторской индивидуальности, выраженной в стиле, но позднее в работе «От произведения к тексту» это происходит и четко намечается сдвиг от семиотики системы к семиотике Т. Он начинает рассматривать Т. в качестве моделирующей конструкции, нивелирующей монополию человека на творчество.

Философская герменевтика Г. Гадамера и П. Рикера отстаивает значимость фигуры интерпретатора. Гадамер относит Т. к языковому преданию, которое нам
не просто осталось от прошлого, но было именно пере-дано в собственном смысле этого слова. В связи с этим различаются знак, символ и Т. Символ - это знак, но и нечто большее, чем указание, поскольку способен представлять воочию некое содержание, которое он замещает. В символе, как и в Т., присутствует то, что представляется, но символ лишен самостоятельного значения, а Т. указывает на представление только благодаря собственному содержанию. Т. дает языковое выражение некоему делу, но
то, что ему это удается, - заслуга интерпретатора. Гадамер этим подчеркивает, что участвуют обе стороны. Рикер, развивая герменевтику Гадамера структурносемиотическим анализом, понимает под Т, с одной стороны, расширение первичного единства актуального значения - фразы или момента дискурса, в смысле Бенвениста, с другой - что он содержит принцип трансфразной организации, который используется во всех формах повествовательного акта. Концептуальная встреча философской герменевтики с семиотикой делает возможным постановку вопроса о логике, согласно которой культурный Т. становится, с одной стороны, неравным себе, продолжая функционировать в культуре, а с другой - способствует порождению новых текстов. Вопрос в том, каким образом фрагменты какого-либо текста прошлого, несущего общезначимые смыслы, сохранились в культурном пространстве настоящего, пронизывая его на разных уровнях знаками, символами и текстами. При этом важно не впадать в крайность современной лингвистики, пытавшейся найти в самом Т. нечто, способное взять на себя функции демиурга, а видеть созидающую роль автора (и интерпретатора).
С. А. Азаренко

ТЕЛЕСНОСТЬ - понятие, служащее для преодоления традиционных ориентиров метафизического мышления: субъект - объект, единый центр репрезентации, имплицитное превознесение гносеологизма. В рамках классической философии понятие Т. систематически вытеснялось в силу этико-теоретической ориентации. Классическая философия так и не сумела преодолеть дихотомию субъекта и объекта, тела и души, трансцендентного и имманентного, внешнего и внутреннего и т. д. Дихотомия эта может быть преодолена, если обратиться к единству опыта, стабилизирующей структурой которого является Т. При этом Т. понимается не как объект, не как сумма органов, а как особое образование - неосознанный горизонт человеческого опыта, постоянно существующий до всякого определенного мышления. Недоступная для рефлексивного анализа, неразложимая по схеме последовательного рационального действия, Т. оказывается изначальной по отношению к природным и культурным объектам, благодаря которой они существуют и выражением которой они являются. Для Мерло-Понти Т. - «феноменальное тело», «система возможных действий», «потенциальное тело», феноменальное местоположение которого определено задачей и ситуацией. Для Фуко общество есть продукт исторически выработанных взаимообусловленных социальных и телесных практик. Т. оказывается средоточием двух основных форм терапевтической политики: анатомополитика человеческого тела и биополитика населения. Для Делеза и Гваттари Т. - это «тело без органов», непрестанно разрушающее организм. Для Лиотара Т. - это либидинальное желание, его безличность, интенциональность и определяющая власть в отношении фигурального. В понятии Т. особую нагрузку несет анонимность. Последняя означает, что Т. как высший синтез и единство опыта имеет свой мир, понимает свой мир без рационального опосредования, без подчинения объективирующей функции.

Т. X. Керимов

ТЕОЛОГИЯ (от греч. theos - Бог и logos - слово, учение; богословие, учение о Боге) - а) в религиозном смысле: методологическая проработка истин божественного откровения разумом, освещенным верой (Дж. Ф. ван Акерен); б) в атеистическом смысле: систематическое изложение, истолкование и защита религиозного учения об абсолютной реальности, а также соответствующее обоснование правил и норм жизни верующих и духовенства. В истинном смысле слова Т. возможна лишь в рамках монотеизма с его концепцией Бога, лично обращающегося с собственным Словом к человеку. Поскольку в индуизме и буддизме прослеживаются некоторые элементы теизма, то в них тоже имеет место мышление в форме Т. Но вряд ли правомерно говорить о нетеистической Т. Различают нормативную Т., т. е. положения, содержащиеся в Св. Писании (Библии, Коране, Торе), и деривативную (выводную) Т., т. е. комментарии богословов. Нормативная Т. по сути и есть Слово Божие, а потому наиболее авторитетна среди единоверцев. Например, православное богословие опирается на Библию и Св. Предание; считается, что у его истоков стоят Иисус Христос и апостолы, а завершенный вид ему придали отцы церкви. Деривативная Т. менее авторитетна - ей обычно присущ отвлеченно-философский подход к религиозным учениям, и она создается в форме
размышления верующего человека о Боге («человеческое слово о Слове Божьем»). Ее выводы, даже если они широко известны и доступны пониманию простого верующего, вовсе не обязательны для единоверцев. На выводах богослова, разъясняющего языком теоретика религиозную доктрину, заметно отражается его индивидуальность. Чаще всего деривативная Т. рождается в лоне какой-нибудь церкви и отвечает конфессиональным требованиям, вместе с тем не редкостью становится внеконфессиональная
Т., свободная от церковных ограничений. Современное понимание Т. как синонима «священной доктрины» сложилось в Европе к XIII в., когда в зрелой схоластике было достигнуто противопоставление Т. и философии. В античной Греции термин «теология» употреблялся в иных смыслах: вначале им называли систематизацию мифов, изложение генеалогий языческих богов, затем Аристотель обозначил им философское учение о неподвижном перводвигателе всего мира, и «теология» обрела смысл спекулятивной «первой философии», нерелигиозной по своему характеру. Патристика субординировала две истины о Боге - низшую, открываемую разумом в форме
философского суждения об Абсолюте, и высшую «истину Откровения»; в эпоху схоластики эти истины стали именовать соответственно «естественной Т.» и «Т.
Богооткровения», Деривативная Т. Откровения вторична и относительна к наследию того или иного великого пророка, стоящего у истоков соответствующей религиозной традиции. Не существует Т. как единой науки, подобной физике; всякая Т. надстраивается над породившим ее видом монотеизма. Т. двойственна, будучи теоретическим посредником между специфической религией и светской философией. С одной стороны, она выполняет функцию идеологической защиты и рационального обоснования того вероучения, которое ее питает духовно и психологически и с которым богослов чаще всего связан конфессиональными узами. С другой стороны, Т. находится в относительно свободном философском поиске, выбирая подходящие для ее идеологических целей концептуальные средства среди циркулирующих в обществе философских идей. При этом она прежде всего ориентируется на класс тех философских концепций, которые выражают дух родственной ей культуры, а потому не испытывает какой-либо явной несовместимости с ними. Вырастая из определенного религиозно-хозяйственного генотипа, культура обусловливает ансамбль соответствующих этому генотипу философских мироотношений; Т. же, обогащаясь новообразованиями этих мироотношений, замыкает цепь мировоззренческих идей на религиозный исток культуры. Происходит взаимообогащение Т., философии и религиозной традиции. Поскольку Т. есть не только «философствование», но и «искание лика Божьего», то в психологическом смысле,
по словам С. С. Аверинцева, «любой просчет в отношениях с личным, водящим, любящим и гневающимся Абсолютом представляет абсолютную опасность... Впавший в ересь совершает не отвлеченную мыслительную ошибку, но бесконечный по своим последствиям личный проступок в своих взаимоотношениях с Богом» (Аверинцев С. Теология // Филос. энциклопедия. Т. 5. М., 1970, с. 201). Посредническая двойственность Т. - палка о двух концах. Наличие у Т. философского полюса не только стимулирует свободомыслие богослова и усиливает возможности выражения личной веры и разделяемого кредо средствами рационального мышления, но также порождает опасность ереси, инакомыслия, размывания традиционного вероучения. Поэтому молодые религии защищают себя от теологической ревизии фундаментальных постулатов наложением гласного или негласного запрета на Отвлеченное богословие. Двойственная сущность Т. обусловливает два основных направления размышления богослова о Боге и связи с Ним человека. Одно из них называют «интуиционизмом», второе - «иллационизмом» (умозаключением). Богословыинтуиционисты утверждают, что Бог
прямо присутствует в нашей душе, совести и что переживаемое нами непосредственное знание о Нем не поддается переводу на язык слов и образов. Напротив,
иллационисты полагают, что бытие Бога можно дедуктивно вывести методом анализа некоторых исходных посылок, подобно тому как математик получает из
дефиниции треугольника основные свойства этой фигуры, даже не задумываясь над вопросами, есть ли в окружающем мире «треугольные реальности» и можно
ли их эмпирически исследовать. Ныне альтернативу интуиционизму сторонники опосредованных свидетельств о Боге стали искать не столько в дедукции, сколько в индуктивных умозаключениях. Так, А, Н. Уайтхед предпочитал такого рода индукцию: яблоко из зеленого становится желтым, младенец - стариком, и все вещи «становятся», а потому можно предположить, что мир творится всеобщей силой становления, Творцом. К. С. Ф. Тергуллиан (160 - 220) выдвинул формулу «Верую, ибо абсурдно» и
одним из первых среди христианских мыслителей обосновал позицию интуитивизма. Он противопоставил систематизаторской деятельности мыслителей Академии «истину Откровения», учил о пропасти между верой как интуицией и рассуждающим разумом. Августин Блаженный (354 - 430) выводил иную формулу - «Верую, чтобы понять». Он выдвигал требование искать выражения непосредственной веры в понятиях. Просите, молясь; ищите, рассуждая; стучитесь, спрашивая, вопрошая. Так учил Августин, надеясь объяснять бытие Бога из феномена самосознания человека и укрепляя позицию иллационизма. Подобно Августину, Ансельм Кентерберийский (1033 - 1109) принимал веру за предпосылку рационального знания и утверждал: «Не ищу уразуметь, дабы веровать, но верую, дабы уразуметь». П. А. Флоренский предложил в наше время объединить три формулы соотношения веры и разума в своей концепции стадий веры: вера восходит по ступеням от «верую, ибо абсурдно», затем к «верую, чтобы понять» и, наконец, к «понимаю, чтобы верить». В систему Т. как учебной дисциплины входят: основное (апологетическое), догматическое, нравственное, практическое богословие, а также экклесиология (учение о спасительной роли церкви), экзегетика (истолкование религиозных текстов), церковная археология и т. д. В современном христианстве (особенно в
католицизме и протестантизме) появились новые направления: политическая Т. («теология надежды», «теология мира», «теология политики», «теология революции», «теология освобождения», «черная теология», «женская теология» и т. д.), Т. культуры, «развития», «смерти Бога», «смерти теологии» и др.