Т.Х. Керимов 4 страница

СВОБОДА - способность человека овладевать условиями своего бытия, преодолевать зависимости от природных и социальных сил, сохранять возможности для самоопределения, выбора своих действий и поступков. С. выступает одной из универсальных характеристик проблематики человеческого бытия; вопрос о С. - один из важнейших в определении человеком своих позиций, ориентиров своей жизни и деятельности. Проблема С. связана со спецификой человеческой истории; на разных этапах истории, в различных типах социальности она обретает конкретную размерность, по-своему осмысливается. Понятие С. связано с понятиями необходимости, зависимости (независимости), отчуждения, ответственности. Взаимоопределения этих понятий и соответствующие схематизмы поведения людей меняются от эпохи к эпохи, специфичны для особых культурных систем. Для человека родоплеменного общества быть свободным - значит принадлежать роду, племени, их миру, быть «своим», не попасть в зависимость от чужаков и принятых ими законов жизни. Для человека индустриального общества С. носит прежде всего юридический и экономический смысл как С. распоряжаться своими деятельными силами, своей личностью, владеть средствами самостоятельной жизни, обладать возможностью их создания, В XX в, в связи с тем, что людям приходится взаимодействовать в условиях многомерного социального бытия, С. становится способностью человека к поведению, соразмеряющему самостоятельность индивида с действием разнообразных социальных, культурных, технологических форм, с умением осваивать и контролировать их воспроизводство. В этом смысле С. может пониматься и как восстановление индивидами контроля над отчужденными от них структурами власти, производства, информации и т. д. В классической философии представления о С. находились под воздействием гносеологии и психологии, т. е. С. в основном характеризовалась как познание («свобода есть осознанная необходимость») и как воля («свобода воли»). Человек, наделяемый С., рассматривался в общем виде, хотя за этой общей формой представления достаточно явно проступал образ человеческого индивида с его мышлением, познанием, психикой. Именно в аспекте своеобразной «настройки» психики субъекта на необходимость и определялись возможности достижения им С. Трактовка С. как осознанной необходимости была характерна и для марксистской философии, во всяком случае для основных ее догматических версий. Надо отметить, что этот шаблон в понимании С. противоречил некоторым важным установкам самого К. Маркса, пытавшегося осмыслить С. как онтологическую проблему, как проблему освоения людьми отчужденных от них экономических и политических сил общественного развития. В этом плане С. выступала в качестве деятельности людей по практическому освоению необходимости, по овладению средствами жизни и индивидуального развития. Но поскольку эта трактовка была сопряжена в основном с политической борьбой, с революционным преодолением капитализма, она фактически предполагала создание репрессивных структур, значительно ограничивающих С. индивидуальных субъектов, ее юридические и экономические основания. Кроме того, С. все менее мыслилась как С. индивидов и все более - как С. групп, классов, партий, общества в целом. При этом утрачивался не только индивидуальный аспект С., нойте бытийные формы самореализации людей, что создают условия для различных социальных модификаций С. (см. «Гуманизм», «Процессы социальные», «Творчество»). В. Е. Кемеров

СВОЙСТВО - момент качественной определенности «своего» (самобытия, вещи А), который через взаимодействие с «иным» (инобытием, другими вещами В, С, D или N) отделяется от собственного основания, проникает в это иное бытие, обретает в нем и через него свою видимость и существует уже на осваиваемом чужом основании (носителе, субстрате). С., дефиницию которого можно сжать до формулы «определенность своего в ином», не есть сущее само по себе, если под «сущим» понимать некоторое наличное бытие, качество, вещь. В то же время С. не есть и «ничто». С. рождается внутри качества А, в сфере его сущности, и генотип С. - это та или иная потенциальная возможность в сущности как совокупности всех внутренних отношений. Возможное С. выявляется вовне и становится действительным С. через эманацию, т. е. через исход и истечение какихлибо признаков от порождающей их основы. Эту генетическую принадлежность родному бытию А («бытию-в-сущности» и «бытию-при-сущем») обычно обозначают термином «присущность», говоря, что вещи А присуще какое-либо свойство Р или что вещь обладает свойствами. Однако природа С. остро противоречива: пребывая в целостности своего качества А, оно одновременно обитает - в форме представителя А, копии некоторой грани А - в теле иного нечто (например, В) и изменяет последнее характерным для А способом. С. есть, по Гегелю, видимость, отсвечивание одного качества в ином. Гегель определяет С. как «то в нечто, что становится иным», «...нечто относится к иному из самого себя, ибо инобытие положено в нем как его собственный момент; его внутри-себя-бытие заключает в себе отрицание, через посредство которого оно теперь вообще обладает своим утвердительным наличным бытием». С. основано, по словам Гегеля, «в некотором внешнем, в ином вообще, но в то же время принадлежит к тому, что нечто есть в себе». Вместе со своим С. изменяется и нечто (Гегель. Наука логики. Соч. В 3 т. Т. 1, с. 186 -187). Если поток свойства Р, исходящий от бытия А, воспроизводится на всем протяжении существования этого качества, то такое С. относят к разряду атрибутивных, или существенных, С. Если же некоторое С, не характерно для обсуждаемого качества А и проявляется далеко не во всех случаях, то подобное С. именуют акцидентальным, т. е. несущественным, второстепенным С. В условиях, когда А прекращает эмиссию свойства Р, последнее, прерывая связь с первоистоком, теряет способность находиться «между» А и иными (В, С, Оит.д.)- перестает быть диспозиционной (посреднической) реальностью и актуально связывать свое и иное. Оно истощается, все более трансформируется, поглощается без остатка отчуждающим его инобытием и затухает. В таком случае говорят, что либо С. Р исчерпало себя и перестало проявляться, либо претерпело радикальное отрицание и глубоко спрятано (снято) в ином бытии, либо исчезло без видимого следа и т. п. Вместе с тем всегда - как в случае сохранения, так и в случае утери реальной связи С. Р с порождающим его бытием А - это С. претерпевает, в той или иной мере, воздействие со стороны такого инобытия, в котором оно стремится высветиться, обновиться и заново укорениться. Поэтому С. Р, строго говоря, не сводится без остатка к «своему», «самобытности» - к тому или иному моменту самобытия А. Всякое С. непременно содержит в себе «инаковость» - признаки «иного» (В, С, Оит.д.) в «своем» (обусловленном А). «Инаковость» есть то же самое, что и «С.», только взятое в аспекте проявленности иного в своем, когда иное, в свою очередь, рассматривается как источник эмиссии каких-то собственных, присущих только ему С., а свое - как основание воспринимающее и отчуждающее. Реализация С. сопряжена с разнообразием условий взаимодействия А и не-А, зависит от степеней проявления тенденции освоения иного и отчуждения своего. В зависимости от доминирования этих тенденций в С. как «промежутке» между А и не-А это С. можно квалифицировать как «ярко выраженное свойство» или, напротив, как «слабо проявленное свойство» Т. о.. С.- это скорее функциональная, нежели субстратная форма существования; С. - это виртуальная реальность. Оно как бы размывает границу между нечто и иным, замечает Гегель, и переступает предел своего нечто, благодаря чему вещность, собственно, и переходит в С. «Свойство есть не только внешнее определение, но и в себе сущее существование. Это единство внешности и существенности, - пишет Гегель. - (Свойства)... выходят за пределы этой ве ши, продолжаются в других вещах...» (там же. Т. 2. М„ 1971, с. 127-128). По этому С. есть как бы переступание каче ства через само себя, когда С. превраща ется в «середину» между находящимися в соотношении вещами. Не будучи особой вещью или от дельной метрической протяженностью, оно в то же время информирует всякое «внешнее» о «внутреннем мире» того ка чества А, которое его генерирует. С. спо собно пребывать во всем пространствен но-временном континууме взаимодейст вия своего и иного -ив А, ив не-А, и между ними. «Качество есть свойство прежде всего лишь в том смысле, - ут верждает Гегель, - что оно в некотором внешнем отношении показывает себя имманентным определением» (там же, с. 175). В некотором смысле С. совпадает с понятием качества. С. есть то, что, как и качество, составляет устойчивость вещи: «оно самостоятельная материя... имеют ся многообразные такого рода самостоя тельные материи, и вещи состоят из них», - читаем у Гегеля (там же, Т. 2, с. 127-128). Благодаря С. качество сохра няет себя в соотношении с иным, «не да ет воли внутри себя посторонним поло женным в нем воздействиям, а само по казывает в ином силу своих собственных определений, хотя и не отстраняет от се бя этого иного» (там же. Т. 1, с. 175). Об ладая тем или иным С., нечто подверга ется воздействию внешних влияний и обстоятельств, «Но качество (всякого) нечто в том-то и состоит, чтобы быть представленным этой внешности и обла дать некоторым свойством» (там же. Т. 1, с. 186). Наличествуя через свое С. в ином, вещь переходит в нем во внешнее, воздействует на окружающее, на другие вещи, тем самым становясь причиной и сохраняя себя как действие. В том случае, когда виртуальное су ществование С. Р, испущенного бытием А, интуитивно рассматривают где-то в пространстве внутри не-А, тогда С. есть момент своего внутри иного, т. е. положенность некоторого содержания А (или признака А) во внутренней структуре не А. Под этим углом зрения С. представля ет собой особое внутреннее отношение - своего рода эйдос, образ оригинала А внутри отражающего его не-А. «Свойст во имеется лишь как способ взаимного отношения; оно поэтому внешняя реф лексия и сторона положенности вещи» (там же. Т. 2, с. 121), Когда же мы обращаем внимание на пребывание С. на границе между А и не А, в промежутке между ними, тогда С. можно определить как момент своего, проявленный вовне, как в зеркале, через по верхность иного. В этом - функциональ ном - измерении С. есть такая сторона связи А и не-А, которая представляет со бой процесс размывания границ между ними: во-первых, обнаруживается стрем ление А посредством С. войти в не-А, изменить это не-А и расширить за его счет свою качественную определенность, во-вторых, налицо противодействие не А, его активная реакция на экспансию извне, более сильное увязание не-А в А, что преображает А. Категория С,, следовательно, рас крывается с помощью таких основных категорий, как «свое» и «иное», «опреде ленность», «вещь», «связь» и «отноше ние»: многообразные свойства одной ве щи актуализируются, выявляются «нару жу» и укореняются «внутри» иных вещей благодаря связям и отношениям между определенностями своего и иного - че рез их взаимоотнесение и взаимодейст вие. С. выражают отличительное и тождественное в вещах. «Разъединяющие свойства» указывают на уникальность, неповторимость, единичность вещи и противопоставляют эту вещь всякой иной вещи. «Общими свойствами» вещь, наоборот, едина со всеми или многими другими вещами. Почему всякое С. таково, а не иное? Обсуждая этот вопрос, Лейбниц приходит к выводу, что в конечном счете определенность всякого С. предустановлена волею Бога. Сходен с выводом Лейбница и традиционный ответ материалистов: всякая вещь есть модус материальной субстанции; у вещей именно такие, а не иные С. потому, что законы физического мира другими быть не могут, так уж устроена природа. Для философии нового времени характерно идущее от Локка подразделение С. на абсолютные и относительные, первичные и вторичные. Например, Лейбниц понимает под первичными С. величину, фигуру, движение; ко вторичным С. он относит твердое и жидкое состояние тел, жесткость и мягкость, гладкость, шероховатость, упругость, хрупкость и т. д. (См.: Лейбниц Г. В. Соч. В 4 т, Т. 1. М., 1982, с. 79, 81.) Выделяют также С., не обладающие интенсивностью, а потому и не меняющие ее (например, «материальный», «духовный»), и С., обладающие в «качестве» большей или меньшей интенсивностью (например, «масса», «красота»). Реисты (в частности Брентано, Котарбиньский) приписывают подлинную реальность лишь вещам, но не С. Напротив, объективные идеалисты наделяют большей реальностью именно С., но не вещи. Для них С. есть преимущественно форма существования общего. Вещь же ими редуцируется к «индивидуальному» и «единичному». Такая логика ведет к выводу о том, что С. объективно независимы от вещей. Субъективные идеалисты склонны отождествлять С. с ощущениями субъекта и отрицают независимость С. вещей от сознания человека. Согласно учению Беркли, существовать - значит быть воспринимаемым, а воспринимаемые вещи суть не более, чем комплексы «чувственных качеств», сумма ощущений индивидуального человека. Англоязычные философы-эмпирики тесно сближают между собой понятия С., качества и чувственного данного, подчас просто отождествляя их. Сторонники «теории типов» Б. Рассела обосновывают возможность устранить из языка имена собственные, обозначающие вещи, заменяя индивидные термины сугубо предикативными описаниями, прилагательными (общими С. и отношениями). В современной логике распространены особые трактовки С. (предиката), не совпадающие в ряде аспектов с общефилософским пониманием С. Д. В. Пивоваров

СВЯЗИ СОЦИАЛЬНЫЕ - зависимости, обусловливающие совместную жизнь и деятельность людей, определяющие системы человеческого бытия, называемые обычно обществами. С. с. могут быть истолкованы почти буквально, когда имеется, например, в виду «привязка» невольника к орудиям труда или «прикрепление» крестьянина к земле. В более широком смысле С. с. охватывают все бытие человеческих индивидов, реализуются через их потребности и способности, интересы и сознание, через условия, средства и результаты их деятельности, через формируемые людьми социальные институты. На ранних этапах человеческой истории доминировали С. с., выраженные в формах непосредственно-личностных зависимостей между людьми. Люди были связаны общим социальным пространством жизни и деятельности и не могли обособленно развиваться в качестве человеческих индивидов, не могли индивидуализировать свое бытие вне связей непосредственной совместимости и коллективности. В процессе развития индустриального общества непосредственные связи человеческих индивидов с родом, семьей, общиной, традиционной культурой начинают нарушаться. Все больший вес приобретают опосредованные связи между людьми, осуществляющиеся через процесс деятельности людей, его условия, результаты и средства. Человеческие качества и силы теперь связываются в основном через предметные опосредования, социальные вещи, они соотносятся теперь через абстрагированные измерители, эталоны и стандарты, т. е. общественные связи обретают форму общественных отношений. В постиндустриальном обществе опосредованный характер С. с. сохраняется, но вещественные посредники и измерители соотношения и связи человеческих сил играют меньшую роль, ибо на первый план в организации С. с. выходят качества «живой» человеческой деятельности, квалификация, знания и способности людей. В. Е. Кемеров

СВЯЗЬ - средство приобщения предметов (А, В, С и т. д.) друг к другу, способ пребывания одного - в другом, разных - в их единстве; форма бытия многого в едином. Вступающими в С. предметами А, В, С и т.д. могут быть любые определенности материального и (или) духовного бытия - вещи, явления, свойства. Выделяют два основные типа С.: а) силовой контакт А и В, т.е. прямое или опосредованное соединение и взаимное удерживание вещей в пространстве и во времени, динамическое сцепление А и В (например, когезия как притяжение молекул в физическом теле или вязкость как причина сцепления различных частиц в общую массу); б) внутреннюю С. сущностей, присущность А к В либо В к А (например, пребывание общего в индивидуальном, целого в частях, причины в следствии). В первом случае объединяемые А и В могут быть разъединены, и их единство временно; во втором случае С. А и В постоянна, сохраняется на всем протяжении их сосуществования. В узком смысле под С. понимают только внешнюю силовую С., описывая ее как такое взаимное действие А и В друг на друга, когда каждое из них, количественно изменяясь в союзе с другим, тем не менее продолжает сохранять в той или иной мере свою качественную определенность, не снимается и не растворяется в едином как в чем-то третьем и сплошном. «Внешняя сила» - высвобождение какой-либо потенциальной энергии, проявление «сущностной силы», реализация мощи любых форм притяжения и отталкивания взаимодействующих А и В, будь то аттракция и непроницаемость в ядерных, электромагнитных или гравитационных взаимодействиях в физическом мире, либо действия и противодействия в живой природе и обществе («живые» и социальные силы), либо единство и борьба в духовном мире (духовные силы). В частности, в механике силу понимают как меру механического действия на данное материальное тело со стороны других тел. Это величина векторная, в каждый момент времени она характеризуется числовым значением, направленным в пространстве, и точкой приложения. Если категорию С. трактовать в этом узком смысле - только как внешнюю силовую С., тогда возникает возможность противопоставить ее категории отношения. Отношение (R) - способ сопричастного бытия вещей как условие выявления и реализации скрытых в них свойств, В противоположность динамически связанным вещам, все члены R по традиции мыслятся положенными в субстрат этого R как в единство целого и растворенными в нем. Снимая себя в самостоятельной устойчивости «aRb», соотнесенные А и В превращаются в стороны поглощающей их целостности, т. е. утрачивают бытие отдельных субстратов, лишаются прежней обособленности, теряют определенность разных качеств. Примером «динамической связи» может служить взаимодействие планеты А и ее спутника В: по мере удаления В от А сила притяжения между ними стремительно убывает, однако сами эти небесные тела сохраняют прежние материальные параметры и остаются отдельно существующими предметами. Пример «отношения» - сходство (равенство) образа В с прообразом А: только сходство между А и В делает одно из них оригиналом, а второе копией; понятия образа и оригинала бессмысленны вне отношения сходства. Итак, если узко понимать «С.», то логично заключить, что А и В могут либо некоторым силовым способом вступать в С. друг с другом и при этом обычно не терять прежнюю определенность, оставаясь разными вещами внутри объединения «АВ», либо, наоборот, образовывать между собой какое-либо отношение «aRb», вследствие чего и А и В утрачивают внутри него самостояние; при таких логических условиях А и В, как правило, не могут одновременно «быть связанными» и «находиться в отношении».

Однако чаще всего объем понятия С. не ограничивают признаком соединительного взаимодействия А и В. В него также включают «присущность», «генетическую связь» либо расширяют образ «связи» допредельно абстрактных представлений о «взаимной зависимости вообще», «обусловленности и общности между любыми А и В» и т.д. В этом широком смысле уловить различия между «связью» и «отношением» как разными философскими категориями практически не удается, и тогда ими оперируют как синонимами. Не случайно Юм заключил, что идея С. - одна из наиболее темных и неопределенных идей в метафизике (см.: Юм Д. Соч. в 2 т. Т. 1. М,, 1966, с. 63). Вместе с тем интуитивно ясно, что глаголы «вязать» и «относить» обозначают разные способы действия, поэтому некоторые исследователи не хотят мириться со сложившейся в философской литературе тенденцией употреблять термины «связь» и «отношение» как обычные синонимы и стремятся категориально разграничить эти понятия. В ходе своих исследований одни авторы приходят к выводу, что «непосредственная связь» - это вид отношения: чтобы связать А и В, их нужно вначале соотнести, соположить и совместить друг с другом так, чтобы между А и В возникла общая граница, в которой они оба окажутся снятыми, лишенными непосредственности, наличного бытия. Другие философы, напротив, склоняются к оценке «связи» как категории более широкой, нежели «отношение», а в последнем усматривают частный случай С.: отношение aRb, по их мнению, есть не С. «вообще», а С. между целым и такими его сторонами, которые вне целого сами по себе бытия не имеют. Выделяют С. внутренние и внешние, существенные и несущественные, необходимые и случайные, прямые, косвенные, универсальные, общие и частные и т. д. Во все эпохи философия сосредоточивалась на обсуждении принципа всеобщей взаимосвязи предметов и явлений. С XIX в. в науке начинают распространяться также описания специфических С. и их классификация по основанию дифференциации материи на структурные уровни; многообразие материальных С. подразделяют на три крупные группы - на С. механические, химические и органические; в немецкой классической философии обосновывается положение о несводимости высшего к низшему, о принципиальном различии между теми С., которые изучает механика, и С. химическими, а тем более биологическими. Религию, психологию, логику преимущественно интересуют С. духовные, психические, мысленные (логические), философия же прежде всего исследует соотношение материальных и духовных С. Лейбниц учил, что взаимосвязь вещей происходит по причине того, что каждое тело еще до протяжения имеет в себе некоторую сущностную силу; эта действующая сила, вырываясь наружу, вызывает движение и сцепление тел. «От связности тел (conscistentia) происходит их непроницаемость, сцепление и отражение», - пишет он (Лейбниц Г. Соч. в 4 т. Т. 1. М„ 1982, с. 81). Юм сомневался в том, что С. между явлениями может иметь характер объективной реальности. «Все явления, - говорит он, - по-видимому, совершенно отделены и изолированы друг от друга; одно явление следует за другим, но мы никогда не можем заметить между ними связь; они, по-видимому, соединены, но никогда не бывают связаны друг с другом... у нас совсем нет идеи связи, или силы» (Юм Д. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1966, с. 76). И. Кант, следуя Лейбницу, усматривал причину связи А иВв их взаимном действии друг на друга. «Субстанция, не связанная ни с какой вещью во всем мире, - читаем у Канта, - вовсе не принадлежит к миру... Если бы субстанции не обладали никакой силой действовать вовне, то не было бы никакого протяжения и никакого пространства» (Кант И. Соч. в 6 т. Т. 1. М., 1964, с. 68, 69). По его мнению, «чем больше связь, тем больше гармонии и согласованности в мире, тогда как пустоты и перерывы нарушают законы порядка и совершенства» (там же, с. 72). Порядок в природе Кант, как и Ньютон, выводит из действия в хаосе первичных и простых сил притяжения и отталкивания; эти силы суть естественные причины всех изменений, «притяжение и есть эта всеобщая связь, соединяющая в одном пространстве все части природы» (там же, с. 203). Вместе с тем первоисточник всякой С. - Бог, «постоянная взаимная связь (вещей) и гармония обусловлена тем, что их свойства имеют своим источником высший разум» (там же, с. 228). Категория С. была развита далее в философии Гегеля. Каждый объект, стремясь снять свою односторонность, вступает в С. с другим объектом, у которого проявляется такое же стремление; реальность их единства положена через их уравнивание и соединение. «То, что налично, - пишет Гегель, - из своего внутри-себя-бытия вступает во всеобщую стихию связи и отношения, в отрицательные отношения и перемены действительности, а это есть продолжение единичного в других (единичных) и потому всеобщность» (Гегель. Наука логики. В 3 т. Т. 3. М„ 1972, с. 66). С. - это «стихия передавания, в которой они (А и В) вступают во внешнюю связь друг с другом» (там же, с. 179). Немецкий мыслитель выделяет в С. два момента: а) спокойное слияние А иВи б) их отрицательное отношение, когда их «прежняя самостоятельная определенность снимается в соединении, напряженность А иВв отношении друг друга угасает» (там же, с. 179 - 180). С. есть связка, средний член между А и В, тождество различных, взаимное отражение (рефлексия) А и В. Связываемое имеет разное содержание, которым С. - как опосредующее - наполняется. Отсюда, С. - «наполненная, но простая всеобщность - всеобщая природа вещей, род» (там же, с. 142). Гегель постоянно берет понятия связи и отношения вместе, в их взаимном отражении, и, по-видимому, его не очень волновала проблема их категориальных разграничений. В современной науке, в особенности во второй половине XX в., постоянно расширяется типология С., что обусловлено совершенствованием радиоэлектронных устройств и вычислительной техники, бурным развитием средств массовой информации, дальнейшими успехами кибернетики, математической логики, теории информации, общей теории систем и синергетики. Например, чрезвычайно плодотворными во всех науках и технике оказались идея динамической и статистической С„ а также идея прямой и обратной (положительной и отрицательной) С. Д. В. Пивоваров

СЕКСИЗМ - политическая дискриминация по признаку пола, «половой расизм», «Половой расизм» в данном случае не просто аналогия, речь идет об общем основании в сопоставлении С. и расизма. Таким основанием выступает сложная диалектика т. н. социальных и несоциальных различий. Раса, пол, возраст, с одной стороны, являются физиологическими характеристиками и как будто могут восприниматься как внесоциальные феномены, но, с другой стороны, представленные в определенном социокультурном контексте, они с необходимостью обретают черты сущностных с т. зр. власти дифференциаций и встраиваются в системы доминирования. Физиологические различия отнюдь не являются основанием для С. и расизма; различия в некоторых физиологических аспектах используются лишь для легитимации архаичных социальных отношений господства. Эти отношения имеют прежде всего социокультурное содержание, причем «биология» расовых и гендерных различий сама является социокультурным продуктом (см. «Гендер», «Гендерные технологии»). У современного расизма и современного С. сходные структуры аргументации, символизированные в социальной категории «биология». Общественная группа, обозначаемая как «чужая» или «другая», получает свидетельство о «неполноценности» и лишается не только права на «равенство», но (что, может быть, важнее) и права безнаказанно оставаться «другой» (Г. Бок), Так возникает проблематика «меньшинств», ставшая основой оформления идеологии политической корректности. С. - понятие, которое широко используется прежде всего в феминистских теориях и практиках. Через анализ С. феминизм осуществляет критику традиционно существующей гендерной асимметрии, демонстрирует сексистскую практику создания и трансляции гендерных стереотипов, призванных воспроизводить существующий властный дискурс отношения полов. Термин «сексистский» характеризует культурные и экономические структуры, которые создают и усиливают жесткие модели заявления и определения пола, оформляют через критерий пола доминирующих и подчиненных (М. Фрай). В исследованиях феминистов объектом анализа, критики и борьбы являются и открытые, традиционные формы С., и неявные, неотрефлексированные его формы вплоть до «лингвистического» С. (половая дискриминация языковыми средствами). О. В. Шабурова

СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ (от позднелат. saecularis - мирской, светский) - первоначально отчуждение собственности религиозных организаций в пользу государства, передача церковных земель и имущества в светское владение. Иногда так называют также изъятие из церковного ведения образования, отказ от духовного звания и т, п. Постоянное обогащение религиозных организаций, церкви нередко приходило и приходит в столкновение с интересами светской власти, предпринимателей, мирских институтов. Это обусловливает стремление светских властей к С. Обращение церковных (храмовых) имений в собственность государства практиковалось уже в древности (например, в Древнем Египте при Аменхотепе IV). В Западной Европе борьба за освобождение государства от контроля церкви и акты С. сопровождали всю историю образования централизованных национальных государств, вызывая стойкое сопротивление католической церкви,

Особенно широкий масштаб С. приняла в Европе, начиная с XVI в., со времени Реформации, направленной на подчинение деятельности церкви интересам буржуазии. В России огромный рост церковного землевладения также столкнулся с интересами развивающегося централизованного государства, в связи с чем в течение XV - XVII вв. производились неоднократные попытки ограничить церковное землевладение. Так, на основании указа о С. Екатерины II (1764 г.) у монастырей и архиерейских домов было отобрано 8,5 млн. десятин земли. Декретом 1917 г. все церковные и монастырские земли были национализированы, но после 1990 г. церковь в России вновь обрела право владеть землей. С конца XIX в, в западной социологии понятие С. стало пониматься более широко, а именно как десакрализация, всякая форма эмансипации от религии и церковных институтов. В марксистской литературе под С. понимаются различные исторические этапы высвобождения от религиозного влияния всех сфер жизнедеятельности общества и личности, а также процесс лишения религиозных институтов социальных функций, вытеснение религиозных представлений и замена их атеистическими взглядами. Под С. можно также понимать эмансипацию от социоцентрических религий (культов личности, избранного народа, партии и т. д.). Д. В. Пивоваров

СЕМАНТИКА - раздел семиотики, в котором изучаются значение и смысл различных знаковых форм, в т. ч. и языковых знаков и выражений. Выделение С. в качестве части семиотики, наряду с теорией синтаксиса - синтактикой и теорией употребления знаков - прагматикой принадлежит Ч. У. Моррису, ограничившему значение термина С. (1946), употреблявшегося ранее как синоним термина «семиотика». Как теория значения С. обычно подразделяется на теорию смысла и теорию референции. В первой рассматривается связь знаковой формы с соответствующими ей языковыми понятиями и представлениями (смысл или интенсионал знака), во второй рассматривается отношение знаковой формы к внеязыковой (внезнаковой) действительности (денотату или экстенсионалу знака). Первое отношение еще называют сигнификацией (означиванием), а второе - десигнацией, или референцией знака. В лингвистике термин С. введен в употребление в конце XIX в. М. Бреалем, в связи с изучением исторического изменения языковых значений. Более традиционное название соответствующей области исследований - семасиология (например, работа М. М. Покровского «Семасиологические исследования в области древних языков», 1895). В лингвистике термин «семасиология» часто употребляется как синоним С. Семасиология изучает исторические и диалектные особенности языковых значений, отталкиваясь от языковой формы и не рассматривая проблемы референции. В лингвистической С. семасиологии противоположна ономасиология (теория именования). Здесь принято обратное направление семантического анализа: от предметных областей и понятийных содержаний к их языковому выражению. Проблемы именования связаны с теорией референции. В ономасиологии рассматриваются вопросы словообразования, полисемии, фразеологии и т. д. Лингвистическая С. включает не только лексикологию, но и С. предложения, высказывания, текста. На разработку последних большое влияние оказала аналитическая философия (С. предложения) и структурализм (С. текста). Для С. актуальны проблемы перевода, синонимии и омонимии, значения нормативных, императивных, экспрессивных и др. языковых форм выражения. Логическая С. начинает активно разрабатываться в конце XIX - начале XX в., хотя ее истоки можно проследить с античности. С., рассматриваемую в теории референции, называют также экстенсиональной С. (от лат. extensio - протяжение, расширение). Экстенсионал, или объем понятия, понимался в средневековой логике как совокупность (класс) обозначаемых (называемых) словом предметов. Интенсионал (от лат. inten - внутреннее натяжение, усиление) понимался как содержание, т. е. как совокупность мыслимых признаков называемого предмета. Экстенсиональная С. - это С. номинации (именования), а интенсиональная - сигнификации (означивания): «...все почти утверждают одно и то же, а именно: следует различать то, что апеллятивы означают, и то, что они называют. Единичные объекты называются, а универсалии означиваются» (Джон из Солсбери, «Металогика»; XII в.). В новое время проблемы С. разрабатываются Дж. С. Миллем, Г. Фреге, Б. Расселом и др. Особенно важной вехой стали исследования Г. Фреге, который включает в С. как понятие смысла, так и понятие денотации (референции) для анализа утверждений тождества (идентичности) выражений. Его метод можно назвать «методом отношения именования», потому что он рассматривает все языковые выражения как имена. Фреге различает смысл, который выражает имя и денотат (референт) и который имя обозначает в качестве реальной вещи предмета. От имен Фреге переходит к предложениям, рассматривая в качестве смысла предложения выражаемое им суждение, а в качестве денотата его истинностное значение. Познавательную ценность имеют предложения, имеющие как смысл, так и денотат. Таковы утверждения, утвердительные предложения. На всех ступенях анализа Фреге различает смысл от субъективных образов и представлений, считая его объективным знанием, культурной ценностью. Взгляды Фреге содержат элемент платонизма. «Метод отношения именования» развивали А. Черч, X. Шольц и др., весьма совершенную С. родственного плана разработал К. И. Льюис. Однако Р. Карнап и последующие исследователи вместо фрегевского «смысла» чаще употребляют термин «интенсионал». Р. Карнап. предложил «метод интенсионала и экстенсионала», в котором отходит от именной парадигмы семантического анализа, рассматривая все языковые выражения не как имена, а как предикаты. Следует учитывать, что интенсионал определяется не только через оппозицию экстенсионалу (денотату), но и через оппозицию языковой форме знака (знаковому средству). Последнее противопоставление находится в центре внимания структурной лингвистики. Начиная с Ф. де Соссюра интенсионал (понятие, представление) называется «означаемым» знака, а его языковая форма - «означающим» знака (проблемы референции не рассматриваются). Учет же всех составляющих названных оппозиций представлен в «семантическом треугольнике» или «треугольнике Огдена и Ричардса» («Значение значения», 1923): смысл, знаковое средство, референт теории смысла («теории значения») изображены стороной треугольника, связывающей знаковое средство со смыслом знака (интенсионал, означаемое), а теории референции связывают данное знаковое средство с обозначаемым предметом, как правило, через посредничество смысла. Знак выражает некоторое понятие (смысл, интенсионал), а последнее отображает предмет. Можно предположить, что удаленность вершины смысла от исключенной стороны треугольника обратно пропорциональна искусственности используемого языка. Последовательность «знаковое средство - смысл - референт (денотат)» более характерна для позиции интерпретатора знака; последовательность «смысл - знаковое средство - референт» характеризует С. производящего данный знак (говорящий, пишущий и т. д.). Коммуникатор неизбежно использует знаковые средства («означающие») в некоторой избыточности, воспринимающий же производит избыточные их интерпретации (смыслы, «означаемые»). Возникает асимметрия акта коммуникации: слушающий понимает не только то, что хотел, но и то, что не хотел выразить говорящий (в том числе его бессознательное). Последние рассуждения свидетельствуют о связи С. с прагматикой. Более тесно связывает С. с прагматикой Л. Витгенштейн (лингвистического периода), когда говорит о значении в качестве употребления. Связь С. с синтаксисом (отношениями между знаками) еще более очевидна и изучена, она учитывается во всяком логическом и структурно-лингвистическом анализе значения. Однако в «семантическом треугольнике» эта связь никак не отражена. Для того чтобы описать отношение выражений некоторого языка или знаков некоторой знаковой системы к означаемым понятиям и обозначаемым объектам, необходимо позаботиться о языке такого описания. Описываемый язык (знаковая система) выступает в качестве предметного языка, называемого языком-объектом, а язык описывающий (язык семантического описания) - в качестве метаязыка. Их неразличение ведет к неадекватности описания и семантическим парадоксам. А. Тарский рассматривал логическую С. в качестве «совокупности рассуждений, касающихся тех понятий, которые, грубо говоря, выражают определенные зависимости между выражениями языка и объектами и состояниями либо действиями, к которым относятся эти выражения». Основные требования к метаязыку в логической С. следующие: все выражения языка-объекта должны быть выразимы в метаязыке (переводимы на метаязык), поэтому последний должен быть богаче языка-объекта; далее, в метаязыке должны быть невыразимые посредством языка-объекта понятия (семантические понятия), иначе неизбежны парадоксы автореференции. Дополнительные требования зависят от принимаемой С. описания, В лингвистической С. требования к метаязыку обычно не столь строги. Допускается использование для описания некоторого языка как другого естественного языка (перевод), так и использование в качестве метаязыка некоторой части самого описываемого естественного языка (язык лингвистики). Одной из центральных категорий логической С. является категория исти ны (имеющая и синтаксический аспект - непротиворечивость, грамматическая пра вильность выражений, и прагматический - правдивость говорящего и пр.). Аспект С. подчеркнут уже в классическом определении истины как соответствия высказывания действительному положению вещей у Аристотеля. Тарский дал семантическое определение истины, где выразил в логической форме то, что говорится в классическом определении. Его определение пригодно для значительной группы формализованных языков. Предикат «истинно» рассматривается Тарским как термин метаязыка, как термин С., соотносящий имя высказывания с самим высказыванием относительно некоторого положения дел. Например, высказывание «Вода мокрая» истинно тогда, и только тогда, когда вода мокрая. Здесь имя высказывания отмечено кавычками, а само высказывание стоит без кавычек. Распространение семантического определения истины на область естественных языков Тарский считал проблематичным, т. к. последние «семантически замкнуты». Семантически замкнутый язык включает как выражения, относящиеся к внеязыковым объектам, так и выражения семантического плана, т. е. относящиеся к самому данному языку. С этим связано возникновение семантических парадоксов. Например, известного с древности парадокса «лжец». Одна из простейших его формулировок такова. Человек, говорящий «Я лгу» и более ничего не говорящий, если говорит правду, то значит действительно лжет; а если же говорит неправду (лжет), то значит не лжет. В естественном языке нет удовлетворительных средств, чтобы разграничить в данном случае предметное содержание и форму его выражения, язык-объект и метаязык (рассмотрение кавычек в качестве метаязыкового маркера ограничивает их действительные грамматические функции). Класс анализируемых в логической С. выражений может быть существенно расширен. В модальных и интенсиональных логиках значение выражений определяется их отнесением к некоторому возможному миру («возможному ходу событий», «положению дел» и т. д.). С. же на основе классической логики ограничена «действительным миром». Д. В. Анкин