ДВИЖЕНИЕ 17 страница

лютная открытость. Левинас считает, что мы переживаем эту открытость, зияние как “загадку мира”. Последняя не есть неразрешимая или иррациональная проблема или абсурд. Необъективное “присутствие” загадки означает отсутствие средств идентификации причин или истоков этого присутствия. Следовательно, “этическое отношение” - это не отношение с объективируемым присутствием, а “отношение без отношения”. “Опыт” гетерономии обнаруживает, что автономное существование не свободно в освоении мира. В “этическом отношении” Я встречается с абсолютно другим, которое проблематизирует автономное сознание. Другое парализует любую власть своим бесконечным сопротивлением - “этическим сопротивлением” - сопротивлением тем, что не сопротивляется. В “этическом отношении”, предшествующем любой метафизике или онтологии, другое суть означающее само по себе, т. е. появление другого есть лицо, не встроенное в мир присутствие. Самовыражение или самопредставление другого не является как феномен (сокрывающий вещь в себе) или объект, но как ускользание от любых смысловых структур, навязанных автономным сознанием. Другое в “этическом отношении” описывается как след другого. След - это не след нечто, След относится к открытости, произведенной отсутствием другого. Явление другого никогда не закрепляется в горизонтах мира: другое отступает, отрешается. Эта связь с запредельным, с “абсолютно минувшим, абсолютно прошедшим отсутствием” значима так, как след присутствия (отсутствующего). Присутствие лица означает конец принадлежности сознания самому себе. Лицо - это не пластическая фигура; феноменальность лица состоит в том, чтобы быть лишенным своего облика, своих покровов, что означает наготу, незащищенность лица. “Нагота лица - это крайняя нужда и тем самым мольба в прямой направленности ко мне. Но эта мольба требовательна, это униженность с высоты”. Лицо требует от меня признания и ответ-

ственности за его нищету. Перед лицом другого Я бесконечно ответственно. Эта этическая направленность к другому подрывает самотождественность “экономического” мира, утверждает множественность и различие. В социальной антропологии Ж. Батая Г. как наука об абсолютном другом нерасторжимо связывается с концепцией гомогенного и гетерогенного общества. Гомогенность означает соизмеримость элементов и осознанность этой соизмеримости и выражается в сведении всех социальных связей к устойчивым правилам, основанным на отождествимости индивидов, явлений и событий. В основе социальной гомогенности лежит производительная, полезная деятельность. Последняя всегда имеет некую общую меру - деньги, которые, как обособленный от реальных референтов всеобщий эквивалент, редуцируют все гетерогенные силы общественного развития. С т. зр. гомогенного общества, человек - всего лишь функция коллективного производства. Гетерогенное общество основано на “непроизводительной растрате”. Гетерогенность, согласно Батаю, указывает на существование элементов, не поддающихся ассимиляции и подрывающих самотождественность и устойчивость гомогенного общества. Поскольку научное познание, как функция гомогенности, не исследует гетерогенные элементы как таковые, Батай считает необходимым учреждение такого типа научного познания, который изучал бы “различия, не поддающиеся объяснению”. “Коль скоро структурой познания гомогенной реальности является структура науки, структура гетерогенной реальности обнаруживает себя в мистическом мышлении первобытного человека и в образах сновидений: она идентична структуре бессознательного”. Батай описывает некоторые характеристики гетерогенной реальности. Сакральный мир составляет значительную часть гетерогенного мира; подобно сакральной, гетерогенная реальность мыслится как реальность “силового или шокового порядка”. Гетероген-

ный мир включает в себя всю совокупность результатов “непроизводительной растраты”, т. е. все то, что гомогенное общество отвергает либо как отходы, либо как трансцендентную ему высшую ценность. Гетерогенные элементы, как правило, провоцируют “аффективные реакции различной интенсивности” и вызывают безумие, неумеренность, исступленность, буйство, проявляющиеся в “деятельности”, направленной на разрушение законов гомогенного общества. Тогда как гомогенная реальность предстает в абстрактном и нейтральном облике строго определенного и самотождественного общества, гетерогенная реальность - это реальность силы и шока. Гетерогенность, циркулирующая на уровне глубокой аффективности, согласно Батаю, воплощает абсолютное различие как подлинное основание общественной жизни. В перспективе постмодернизма Г. обозначает “войну целому”, “свидетельство непредставимого”, активизирование различия, неопределенности, фрагментации, рассеивания. Г. - это не игра, становление и различие в мире, а игра-становление-различие мира, которая необходимо мыслится прежде всяких логических и других структур. Т. X. Керимов

ГИЛОЗОИЗМ (от греч. hyl6 - материя, zoe- жизнь) - взгляд на жизнь как на атрибут материи; учение, согласно которому вся материя жива, одушевлена, способна ощущать и мыслить. Это учение восходит к глубокой древности. В античной Греции его придерживались философы ионийской школы. Так, Фалес предполагал, что все вещи происходят из воды, наделены через воду жизнью, душой, а Вселенная полна богов. Анаксимен усматривал в воздухе, первоначале всего сущего, источник жизни и психических явлений, а душу трактовал как “дыхание” воздуха. Склонялся к Г. и Гераклит из Эфеса: мир, с его т. зр., есть огонь, из которого происходят вещи и души. Эмпедокл развил теорию самопроизвольного происхождения растений и отдельных органов будущих животных - из этих органов через

естественный отбор постепенно порождалось множество форм животных. Аристотель обосновал понятие внутренней и бессознательной целесообразности природы; естественный отбор в мире животных он объяснил целесообразной деятельностью природы. Согласно пантеизму Зенона, Хрисиппа и других стоиков, божественная душа пронизывает всю материю, превращая мир в единое живое тело; космос есть рационально и целесообразно организованное живое существо. Г. был характерен для философовпантеистов эпохи Возрождения и нового времени. Дж. Бруно был убежден во всеобщей одушевленности природы. Он учил, что мировая душа наполняет всю Вселенную и что все другие миры, как и наш мир, населены, обитаемы. Отождествляя Бога с природой, Спиноза приписал всей природе атрибут мышления. Во французской философии XVIII в. Г. был особо ярко выражен у Ж. Б. Робине, который в своем сочинении “О природе” утверждал, что вся материя является не просто органической, но также и животной. Д. Дидро доказывал, что вся материя обладает свойством, сходным с ощущением, но не приписывал органическим молекулам свойства быть живыми. Ныне интерес к Г. снова пробуждается на фоне активизации пантеизма и теизма. Д. В. Пивоваров

ГИПОТЕЗА (от греч. тжоОест^ - предположение) - 1) подсистема теоретического знания; 2) форма развития знания (научного, философского, практического и т. д.). Г. - это суждение, истинностное значение которого является неопределенным. Г. широко используются в любой сфере осмысленной человеческой деятельности. Например, столкнувшись с проблемой диагностики заболевания, которым страдает данный пациент, врач начинает его обследование не с нуля, но исходит из целого ряда предположений, одни из которых функционируют как направляющие поиск Г., а другие - как Г. для интерпретации полученных результатов обследования. Научная Г. - это частично обоснованное предположение о природе (сущ-

дости) какого-либо явления, о связях между явлениями (процессами, тенденциями и т. д.). Д. И. Менделеев писал о познавательной роли Г.: “Они науке и особенно ее изучению необходимы. Они дают стройность и простоту, каких без их допущения достичь трудно. Вся история наук это показывает, А потому можно смело сказать: лучше держаться такой гипотезы, которая может оказаться со временем неверною, чем никакой. Гипотезы облегчают и делают правильною научную работу - отыскание истины, как плуг земледельца облегчает выращивание полезных растений”. Отнюдь не всякое предположение является Г. с т. зр. требований современной методологии науки. Чтобы предположение получило статус научной Г., оно должно быть: а) логически непротиворечивым; б) принципиально проверяемым; в) не противоречащим ранее установленным фактам, не относящимся к предметной области Г.; г) приложимым к возможно более широкому кругу явлений. Это требование позволяет из нескольких Г., объясняющих один и тот же круг явлений, выбрать наиболее простую - поэтому его называют принципом простоты; д) эффективным в познавательном или практическом отношении (в частности, позволяющим разработать или конкретизировать программу дальнейших исследований). В юридической деятельности используются Г., по-разному объясняющие одни и те же факты. Эти Г. называют следственными (или судебно-следственными) версиями (от лат. verto - поворачиваю). Указанные выше методологические требования (кроме принципа простоты) должны выполняться применительно к версиям. Способы опровержения версий не отличаются от способов опровержения Г. в других областях знания. Доказательство версий имеет следующие специфические особенности: а) косвенные логические доказательства требуют подкрепления прямыми доказательствами; б) доказательство считается завершенным лишь после вступления в силу обвинительного приговора. До этого момента, в силу презумпции невиновности, ли-

цо, в отношении которого ведется уголовное производство, считается невиновным; в) решение суда или прокурора по делу считается обоснованным, пока не будет установлено обратное, в порядке, предусмотренном законом (презумпция истинности решения по делу). (Подробнее об этом см.: Ивлев Ю. В. Логика. М„ 1992; Кнапп В., Герлах А. Логика в правовом сознании. М., 1987.) Большинство научных и философских утверждений являются Г. Однако обыденным сознанием они догматизируются, воспринимаются как абсолютно неизменные, непосредственные и “твердые” заключения, основанные на фактах, “Русская интеллигенция обнаружила исключительную способность к идейным увлечениям. Русские были так увлечены Гегелем, Шеллингом, Сен-Симоном, Фурье, Фейербахом, Марксом, как никто никогда не был увлечен на их родине. Русские не скептики, они догматики, у них все приобретает религиозный характер, они плохо понимают относительное”, - отмечал Н. А. Бердяев. Догматики игнорируют очевидное обстоятельство: одни и те же факты допускают множество интерпретаций и реконструкций. Так, например, утверждения историка о событиях прошлого не есть непосредственное описание этих событий, а есть их реконструкция на основе известных в данное время фактов и поэтому имеет гипотетический характер. “Здесь ничего не меняет факт истинности или ложности этих утверждений: существенно лишь то, что сами прошлые события невозможно наблюдать и что их реконструкция может быть изменена при обнаружении новых документальных или материальных свидетельств, а также при изменении представлений о законах поведения исторических лиц или о законах развития общества в целом” (В. Н. Карпович). Первые сведения о Г. относят к ранней греческой науке. “Современного мыслителя поражает гениальность догадок древних греков, которые, кажется, предугадывали все: и атомистическую теорию, и гелиоцентрическую систему, и теорию бесконечно малых, и идеи спектрального анализа, и эволюционное учение о развитии живых организмов и т. п. У одного Демокрита было столько гениальных предвосхищений, что их трудно перечислить, а не только подробно изложить”, - отмечал П. В. Копнин. В частности, математики-пифагорейцы широко применяли в качестве метода доказательства мысленный эксперимент, включавший в себя выдвижение Г. и вывод из них следствий посредством аналитической дедукции с целью проверки истинности первоначальных догадок. Они использовали также и другой исследовательский прием, где мысленный эксперимент выступал в форме синтетической дедукции из нескольких допущений. Первый кризис древнегреческой математики (IV в. до н. э.) актуализировал проблему философско-методологического обоснования математики. Созданная Платоном концепция научного знания - это исторически первый вариант решения указанной проблемы. Эта концепция основывалась на модели целенаправленной деятельности, допускающей примат конечного пункта, отождествляющегося с человеческой способностью к действию (см.: Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 1980). В “Тимее” Платон утверждает, что положения геометрии, астрономии и гармонии носят характер Г., а положения “физики” - это “правдоподобный миф”. Аристотель опроверг концепцию Платона о том, что познание начинается с выдвижения Г., и свел вопрос об их проверке к косвенному логическому доказательству. То, что у Платона являлось конечным пунктом доказательства, результатом применения его аналитикосинтетического метода, у Аристотеля выступало только как посылка силлогизма. Методы Платона и Аристотеля современные авторы рассматривают как дополнительные. В эпоху эллинизма формируется инструментальный подход к Г. как “воображаемым фикциям”. В науке средневековья первая формулировка принципа простоты была дана английским философом У. Оккамом

(1300 - 1349), утверждавшим, что “сущности не следует умножать сверх необходимости” - это требование, направленное против излишних Г., называют “бритвой Оккама”. Н. Кузанский (1401 - 1464) в рамках своей философско-теологической концепции “ученого незнания” впервые обосновал тезис об относительной точности и предположительности всех человеческих знаний о мире, тем самым подготовив применение метода Г. в науке нового времени. Кардинал Н. Кузанский, близкий папе Пию II, оказал плохую услугу католической церкви своим теологически “безупречным” обоснованием гипотетической природы научного знания. Следуя его пути, Н. Коперник и Г. Галилей успешно защищали свои взгляды от обвинений ортодоксальных теологов, Типичная для философской методологии XVII в. наивная вера в существование абсолютно истинного метода познания породила негативное отношение к Г. в системах Ф. Бэкона и Р. Декарта. Отношение И. Ньютона к Г. - это сложная проблема современной истории науки. Методологическое “недоверие” к Г. сочеталось в его творчестве с широким применением их в исследовательской практике. (Подробнее см.: Меркулов И. П. Метод гипотез в истории научного познания. М., 1984; Кирсанов В. С. Научная революция XVII века. М., 1987.) В гносеологии И. Канта была предпринята попытка не только дать обоснование научным Г., но и сформулировать критерий их различения от спекулятивных предположений. Однако Кант неправомерно ограничил сферу применения научных Г. весьма узкой областью сугубо эмпирических исследований, что оказало значительное влияние на эмпиризм первой половины XIX в. (О. Конт, Дж. С. Милль и др.). В 70 - 80-х гг. XIX в. Ф. Энгельсом была разработана концепция Г„ которая обосновывала их необходимую эвристическую роль в науке. В “Диалектике природы”, прямо указывая на гносеологическую “однопорядковость” Г. и других форм научного знания, Энгельс писал, что “если бы мы захоте-

ди ждать, пока материал будет готов в чистом виде, то это значило бы приостановить до тех пор мыслящее исследование, и уже по одному этому мы никогда не получили бы закона”. В. И. Ленин также утверждал, что положения науки есть относительные истины, исторически изменчивые, однако не применял это к марксизму достаточно последовательно, распространяя миф о “всесильном” и “единственно верном” учении. Позднее “попы марксистского прихода” окончательно догматизировали идеи К. Маркса и Ф. Энгельса. Г. - это суждения, поэтому к ним применимы все синтаксические и семантические различения, выработанные в логике. А. И. Ракитов полагает, что какие бы то ни было попытки отличить Г. по логическим основаниям от других суждений в принципе не оправданы. С т. зр. логического синтаксиса, Г. могут классифицироваться по следующим основаниям: структуре и особенностям входящих в Г. понятий, по общности Г., их синтаксическим связям с другими утверждениями, дедуктивной силе. Приняв за основание классификации общность научной Г., В. Н. Карпович выделил следующие виды Г.: единичные, псевдоединичные, неопределенные экзистенциальные (например, в Г. “Существуют неделимые элементарные частицы” не указаны условия существования), локализующие экзистенциальные, квазиобщие, вероятностные, ограниченно и неограниченно общие Г. По связям с другими утверждениями выделяются системные и внесистемные Г. (по отношению к фиксированной дедуктивной системе). Дедуктивная сила Г. измеряется двумя параметрами: специфицируемостью (возможностью перехода от общего к частному) и номологичностью (возможностью образовывать контрфактические утверждения на основе Г.). По семантическим свойствам понятия (входящие в Г.) могут быть: а) собирательными и разделительными; б) абстрактными и конкретными; в) точными и неточными. Соответственно этим различениям классифицируются также и Г. По характеру

субъекта суждения выделяются феноменальные, теоретические и смешанные Г. Эта классификация, по-видимому, требует уточнения. Как возникают Г.? “Они возникают у людей, которые думают”, - шутливо заметил М. Р. Коэн. Г. относится к опыту, как теоретическое познание к эмпирическому. Однако неверным является тезис: “Всякая гипотеза в качестве своего основания имеет опыт, а сама гипотеза есть как бы переходное звено от опыта к теоретическому познанию”. Неверным, потому что в науке XX в. широко представлены Г., не связанные непосредственно с каким-либо определенным экспериментом (например, математические Г. в физике). История науки свидетельствует, казалось бы, о трех типах Г. в их отношении к опыту: 1) Г., возникающие непосредственно для объяснения опыта; 2) Г., в становлении которых опыт играет известную роль, но не исключительную; 3) Г., возникающие на основе обобщения только предшествующих теоретических конструкций. Однако эта констатация не исчерпывает всего многообразия связей Г. с опытом на всем протяжении ее развития. Г. - это развивающаяся система знания. Само по себе взятое в отдельности предположение не развивает знания о предмете. Оно движет знание вперед потому, что дает возможность построить систему знания, ведущую к новым результатам. Генезис теоретической Г. опосредованно связан с предшествующим опытом. Кроме того, Г. не только объясняет этот опыт, но и предсказывает новый опыт. С т. зр. логики, пути становления Г. - это традиционные способы обоснования суждений: аналогия, индукция, дедукция, редукция. Роль аналогии в построении Г. изучалась еще в XIX в. русским логиком М. И. Карийским, а в наше время - А, И. Уемовым и др. Аналогия - это вывод от модели к оригиналу (прототипу), (О видах аналогии см.: Кондаков Н. И. Логический словарь. М., 1971), Кроме того, важную роль играют атрибутивная и структурная аналогии. (О дедуктивных, индуктивных и редуктивных Г. см.: Карпович В. Н. Проблема, гипотеза, закон. Новосибирск, 1980.) Независимо от того, каким путем возникает Г., ее построение и обоснование связано с применением различных форм умозаключений, т. к. важнейшую роль в ее становлении играют внелогические, интуитивно-творческие факторы, например, фантазия. В. И. Ленин писал о фантазии следующее: “Эта способность чрезвычайно ценна. Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности...” (ПСС. Т. 45, с. 125). Согласно И. Канту, схематизм рассудка обеспечивается способностью “продуктивного воображения”. Современная психология трактует фантазию как преобразование и синтез новых представлений на основе имеющихся. Этот синтез осуществляется в формах агглютинации, гиперболизации, заострения, схематизации, типизации. Фантазия в науке, принимающая форму предположения в догадке или в Г., как отмечал П. В. Копнин, оказывает активное влияние на развитие научного знания. Американский историк науки Т. Коулинг подчеркивает, что всем действительно великим исследователям присущ особый дар - не ошибаться в заключениях, даже при ошибочной аргументации. О Г. не следует судить по тому, как она возникла - описание путей ее возникновения имеет вспомогательное значение и не свидетельствует о ее истинности. Г - это “недоказанная теория”. Возможна ли истинностная оценка Г.? Если возможна, то каковы способы проверки истинности гипотетического знания? Эти вопросы активно обсуждаются в философской литературе XX в. Подходы к их решению во многом определяются тем, в рамках какой концепции истины (классической, когерентной, прагматической и т. д.) они исследуются. Например, сторонник когерентной концепции Ф, Брэдли писал: “Нет истины, которая со-

вершенно истинна, точно так же нет ошибки, которая всецело ложна”. Однако вопрос об истинности Г. может получать противоположные ответы у авторов, разделяющих одну концепцию истины, как это было в советской философской литературе 70 - 80-х гг. (см.: Истина как гносеологическая категория. Свердловск, 1983). Предпосылки позитивного ответа на данный вопрос заложены еще в “Метафизике” Аристотеля - это понятие степени истинности. В современной логике широко используются понятия вероятности и достоверности какого-либо высказывания. Однако отождествление достоверности с истиной (истина - вероятность, равная 1), а лжи - с отсутствием вероятности (ложь - вероятность, равная 0) является ошибочным. Категории истины и лжи - содержание знания (его соответствие реальности), а достоверность и вероятность характеризуют степень обоснованности знания. Поэтому, как отмечал П. В. Копнин, можно достоверно установить ложность какого-либо суждения, в т. ч. гипотетического. Вероятность Г. находится в пределах от 0 до 1. Аппарат современной индуктивной логики позволяет количественно оценивать вероятности Г. (см.: Светлев В. А, Практическая логика. С Пб., 1995). Последовательное позитивное решение вопроса об истинности Г. (а также проблемы, прогноза и т. д.) дает системная концепция истины (И. Я. Лойфман, Д, В. Пивоваров и др.), раскрывающая объективность знания в предметном,. операциональном и оценочном аспектах. Г. - развивающаяся система знания, ис-: тинность которой доказывается не от-: дельным наблюдением или эксперимен- ' том, а многоуровневой системой обосно-" вания. Ее фундаментом является тезис о неразрывной связи процессов разработки; и проверки Г. Процедура подтверждения.. Г. включает различные формы опосредо- 1 ванной и непосредственной проверки в-; соответствии с предписаниями гипотети- ' ко-дедуктивного метода. В “Логике научного исследования” К. Поппер писал: “...мы просто не можем обойтись без че- '

го-то подобного этой идее большего или меньшего приближения к истине”. Он развил концепцию правдоподобности высказываний, четко различая правдоподобность и вероятность. В 1970 г, К. Гемпель с помощью современных логикоматематических средств впервые показал некорректность попперовского определения правдоподобности. Против скептицизма К. Поппера, выраженного в его максиме: “Мы не знаем - мы можем только предполагать”, были найдены неопровержимые контраргументы. Г. становится достоверной теорией, когда из ее основного предположения делаются такие выводы, которые допускают практическую проверку. Являются ли отрицательные результаты отдельных экспериментов окончательным “приговором” данной Г,? Нет, поскольку: а) возможна ошибочная интерпретация этих экспериментов; б) возможно подтверждение других предсказанных этой Г. эффектов; в) сама Г. допускает свое дальнейшее развитие и усовершенствование. Научная Г. - это специфическая форма постижения объективной истины. Метод познания, основанный на выведении (дедукции) заключений из Г. и др. посылок, истинностное значение которых является неопределенным, называется гипотетико-дедуктивным. С т. зр. логики, это вывод по схемам условно-категорического силлогизма. Результат вывода - вероятно-истинное знание, т. к. дедукция переносит вероятность гипотетической посылки на заключение. Ф. Франк в “Философии науки” писал: “Никакое предположение не может быть “доказано” посредством эксперимента. Правильно было бы говорить, что эксперимент “подтверждает” определенное предположение. Если человек не находит своего кошелька в своем кармане, это подтверждает предположение, что среди окружающих, возможно, есть вор, но не доказывает его. Этот человек мог оставить кошелек дома”. Указанное затруднение абсолютизировалось в работах А. Амера, Б. Рассела, Ф. Франка и др. представителей логического позитивизма, склонных к релятивизму. В реальных

научных исследованиях это затруднение успешно преодолевается, т. к. проверка Г. - это многоэтапный процесс. В истории познания гипотететикодедуктивный метод свое классическое воплощение получил у И. Ньютона в “Математических началах натуральной философии” (1687) и глубоко проник в методологию естествознания XIX - XX вв. Этот метод привел к великим открытиям во всех областях естествознания: электродинамика Максвелла, предсказание свойств неоткрытых химических элементов Д. И. Менделеевым, открытия позитрона, нейтрино и др. микрочастиц на “кончике пера” и т. д. В отечественной литературе большой вклад в изучение данного метода внес акад. С. И. Вавилов. Он разделил методы физики на следующие группы: а) метод модельных Г. (на его основе были созданы кинетическая теория вещества, корпускулярная и волновая модели света и др.); б) метод принципов, лежащий в основе термодинамики и др. феноменологических теорий; в) метод математических Г., который привел к созданию квантовой механики, общей теории относительности, релятивистской космологии и т. д. Существует особый класс защитных Г., называемых Г. ad hoc (от лат. - “к этому”, специально для данного случая). Такая ad hoc Г. предохраняет основную Г. от данного эмпирического опровержения и не является самостоятельно проверяемой. Согласно концепции И. П. Меркулова, в период научной революции селективно ценные ad hoc Г могут выступать в качестве отправного пункта формирования новых научных теорий. Т. о., генезис теорий может быть представлен как логика развития Г. этого класса. Возрастание роли Г в познании сделало неизбежным признание современной философией науки относительно истинного, исторически-преходящего характера всех форм знания и актуализировало новые аспекты “вечной” проблемы истины. (См. “Проблема”, “Теория”,) В. П. Прыткое

ГЛОБАЛЬНОСТЬ - характеристика современности, фиксирующая возможность перерастания каким-либо действием, явлением или процессом рамок своего локального статуса и приобретения им самостоятельной значимости в масштабе социума, шире - в общемировом масштабе. 1лобальный характер современного общества сформирован несколькими тенденциями: высокими темпами развития техники, перерастанием ею рамок чистой служебности, превращением ее в автономную малоконтролируемую социальную сферу; массовым характером современного производства, позволяющим легко тиражировать продукцию самого различного рода; систематизацией разнонаправленных контактов различных культур, подрывающей цивилизационную идентичность последних; ускоренным развитием средств массовой коммуникации, устранивших многие пространственно-временные ограничения контактов и т. д. Комплекс этих и других факторов способствовал появлению ряда глобальных проблем, существенно изменивших жизненный контекст человеческого существования. Одна из этих проблем - экологическая. Интенсивное освоение людьми окружающего пространства привело к утрате одной из базовых дихотомий новоевропейского сознания - дихотомии природы и культуры. Природа все более превращается в один из элементов культуры; для поддержания ее существования необходимы непрерывные усилия со стороны последней. Включение “природы” как одного из благ в процесс социального, в т. ч. и экономического, обмена размывает “естественную” границу человека как субъекта. С другой стороны, возникает угроза исчезновения воспринимающихся как базовые, “органические”, ценностей цивилизации. Реакцией на это стали попытки создания “экологии культуры”. Такая инверсия категорий ведет к замене оппозиции природа/культура более гибкой оппозицией система/ среда. Человек в рамках данного подхода мыслится уже не через принадлежность к

одному из полюсов этой оппозиции, а как одна из переменных экосистемы. Желательное состояние социума здесь не рост, а устойчивое равновесие, симбиоз ряда систем, ни одна из которых не является привилегированной. Другая проблема, порожденная Г., - опасность нарастания, а также и простого сохранения культурных разрывов различных регионов мира. Повышение роли временного фактора и углубление международной экономической зависимости различных регионов показали непродуктивность концепции “постепенного подтягивания” стран экономической периферии к уровню жизни центра. Политическая самостоятельность стран периферии, их контроль над стратегическими ресурсами вместе с возрастающей информированностью населения и асимметрией в доходах - факторы, делающие вопрос модернизации развивающихся стран, выравнивания уровней жизни различных регионов условием благополучия стран центра. Усиление и систематизация межкультурных контактов выявили проблему эклектического синтеза элементов различных культур, поставили в центр задачу если не предотвращения, то, по крайней мере, минимизации вреда, возникающего в результате переноса элементов одной культуры в контекст другой. Выполняющие одни системные функции культурные компоненты при перенесении их в инокультурную среду зачастую начинают играть в ней совершенно иную роль. Так, некоторые философские построения, имеющие социально-критическую направленность в контексте европейского общества, легко могут получить в иной культуре статус официальной идеологии, легитимирующей существующую авторитарную политическую практику. Более того, даже функциональноэквивалентные социальные явления при переносе их в виде чисто технического новшества в инокультурную среду, не успевая пройти соответствующие процедуры адаптации, нередко оказывают деструктивное воздействие на культуру-реципиент. Так, в каждом социуме существуют