Иванова Н.Н

ИМАГИНАТИВНЫЙ ЭЙДОС И СМЫСЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ РЕАЛЬНОГО МИРА

Открытый в феноменологической рефлексии феномен жизненного мира остается парадоксальным предметом философских размышлений. Будучи всеохватывающей тотальностью, в которой находит свой исток и предел любая человеческая деятельность, он никогда не дан сознанию непосредственно в своем подлинном существе — как интендированное бытие. Предданная очевидность реального мира скрывает свой статус — быть смыслоформацией, то есть результантой непрерывной исторической интенциональной работы сознания. Но и после феноменологического переоткрытия мира как смыслоформации его эйдос — универсальная сущностная структура — не становится очевидным. Эйдос Lebenswelt должен был бы быть архетипом всевозможностного бытия, но актуально является монотипом реального для нас и уже по одному этому неопознаваемого мира пребывает в состоянии неопределенной всеобщности.

Для достижения совершенной очевидности эйдоса феноменология предлагает метод свободных имагинативных вариаций, беспредельно расширяющих диапазон сущностного усмотрения при сохранении того смыслового ядра, которое и подлежит вариациям.

Но по отношению к жизненному миру этот метод во всяком случае неэффективен, ведь отсутствует та система координат, в которой можно было бы произвольно переиначивать жизненно-мировые очевидности. Будучи «горизонтом всех горизонтов», реальный мир расплывается в аморфную беспредельность, а те новые или иные возможности, которыми наделяет единственного фактически сложившегося жизненного мира. Эйдос единственно его продуктивное воображение, неизбежно проседают в колею действительного, фактически существующего.

Метод имагинативных вариаций становится действенным только вместе со вторым неотъемлемым компонентом феноменологического исследования — вместе с предъявлением очевидной данности, альтернативной тому феномену, эйдос которого исследуется. Альтернативная миру очевидность первоначально схватывается как ирреальное, вымышленное, как имагинативный мир, наконец, что самое важное, как мир, несовозможный тому реальному, в котором мы живем.

В сопоставлении с ирреальным, имагинативным, но таким же всеобъемлющим и самодостаточным миром реальный мир обретает — для сознания — ту систему координат, в которой и в самом деле возможно конституирование сущностно-всеобщих смысловых структур. Не дурной бесконечностью перебора всех возможных вариаций, а сопоставлением с альтернативным несовозможным феноменом доопределяется, возводится в эйдос аморфная всеобщность реального мира.

Эту альтернативную очевидность не нужно специально измышлять. Она уже присутствует в смысловом пространстве сознания. Речь идет о мифе. Его инородная и равномощная миру очевидность фундировала некогда бывший жизненный мир.

Миф в его новой функции проявителя базисных смысловых структур мира можно уподобить рентгеновскому лучу, проникающему сквозь слои, ткани, уровни жизненно-мировых очевидностей вплоть до остова, которым держится мир, вплоть до невидимых инфра-структур, предельных бытийных констант и их конфигураций, формирующих топологию мира.

Рентгеноскопия мира — мифом осуществима при условии, что сам миф отрефлектирован. Рефлексия на миф необходима, чтобы выяснить его собственную топологию, отложившуюся в ритуальных практиках, задействованную в сказаниях и преданиях, но и занавешенную в них пестрым покрывалом чудесных событий и историй. Рефлексия на миф должна выяснить его универсальный каркас, пронизывающий и поддерживающий все индивидуально-неповторимое содержание многообразных мифологических историй.

Скелетирующая рефлексия мира — мифом требует, таким образом, дистанцирования от мифа в его непосредственной данности. Но и внутримирное сознание должно дистанцироваться — освободиться и от своей одержимости миром, и от снисходительного третирования мифа как только прошлого, историческая необходимость и плодотворность которого давно исчерпаны.

Только при таком условии — двойного дистанцирования и от мира и от мифа — может начать действовать потенциал феноменологической рефлексии, эксплицирующей горизонты инородных миров сознания. Двойное дистанцирование от мира и от мифа необходимо не для того, разумеется, чтобы так называемое абсолютное сознание отдалилось и отделилось от этих двух типов своей интенциональной предметности и зависло в пустоте, но для того, чтобы стало осуществимым сквозное схватывание двух несовозможных универсумов сознания, их смысловых ядер и предельных соотношений, композиция которых формирует альтернативы мира и мифа.

Отрефлектированный миф предъявляет в качестве базисной смыслоформы своих чудесных историй трансформативность, превращаемость всего во все и, тем самым, обратимость всех событий. Эта ирреальная онтологическая константа мифа приводит к очевидности альтернативную смысловую структуру реального мира — его граничность (пограничность) и, тем самым, выделенность или различенность как атрибут всего реального. Граница — не столько тип пространственной упорядоченности, сколько характеристика любой универсальной определенности мира. Сущность, скажем, выделяет и отграничивает так же непреложно, как и местоположение.

Сквозная трансформативность мифа, результирующая во всевозможности и обратимости, отчетливо являет еще один фундаментальный тип альтернативной структуры мира — универсальное отношение детерминации, результирующее в асимметричности как первоисходном типе связей, пронизывающих опыт реального. Асимметричность причины и следствия, сущности и явления, тождественного и иного, наконец, бытия и небытия, равно как и необратимость процессуальных отношений между противоположностями, — фундируют любой и каждый опыт приобщения человека к миру.

Миф, отрефлектированный в соответствии с инстанцией феноменологической рефлексии, не только допускает прояснение топологии мира, но и приоткрывает вполне интеллигибельную возможность иной топологии реальности: растворяя границы, миф вовсе не превращает мир в хаос, он только «напоминает» о потенциале неисчерпаемой качественной изменчивости, дремлющей во взаимодействии единичностей и застывающей, вырождающейся в результатах этого взаимодействия, принимающих форму всеобщего, предельного, форму единственного действительного мира, хотя он по своей сути — один из возможных, осуществившихся миров человеческой жизни. На этом настаивает эйдетическая интуиция феноменологии, принимая себе в союзники даже и миф, если, конечно, удастся придать ему эйдетическое достоинство и выполнить его эйдетический анализ.