Воображаемая реальность

Предметом настоящей статьи является не анализ воображения как такового,

а исследование и попытка определения онтологического статуса воображаемой

реальности.

В классической традиции сформировались две противоречащих друг другу стратегии в исследовании воображаемой реальности. Первая из них складывается в Новое время и наиболее полно изложена в сочинениях Локка. Трактуя воображение как форму интеллектуальной деятельности, Локк сводит его функции к ассоциации простых идей по принципу родственности и смежности. Например, идея кентавра формируется в воображении посредством произвольной ассоциации идей реально наблюдаемых объектов: лошади и человека. Классический вопрос об определении сущности кентавра Локк решал в последовательно реалистическом ключе, полагая, что наличие в уме идеи кентавра не может вести к допущению существования материального, наблюдаемого воплощения этой идеи. Локк и его последователи (Юм, Милль, Рассел и др.) считают, что мы никогда не сможем вообразить кентавра иначе, как представив предварительно лошадь и человека.

Вторая традиция складывается в иррационалистической философии XIX в. Крупнейший представитель этой традиции — Ницше неоднократно указывает на мифологический характер самой строгой науки. Наука, философия, религия и другие формы культуры в сознании Ницше являются мифологемами, создающимися с целью реализации воли к власти. Таким образом, любая идея является воображаемой. Всякие попытки обоснования объективистской позиции, по Ницше, носят не только ложный, но и вредный характер, поскольку понижают способность реализации воли к власти.

Я попытаюсь доказать, что ни одну из этих классических позиций нельзя принять вследствие ее односторонности и постараюсь избежать крайностей их обеих, не попав при этом в положение человека, сидящего между двух стульев. Для начала обратимся к трансцендентальному анализу взаимоотношения воображаемой реальности и действительности (оговорив при этом, что термин «действительность» вводится для обозначения реальности, не зависящей от сознания, например, мира физических объектов). При этом возможно три типа взаимоотношений:

1. Воображаемое выдается за действительное. В сознании перепуганных

возможным появлением ревизора жителей уездного города сформировался портрет этого человека, картина его манер, поведения, образа жизни и т. д. Когда появился Хлестаков, реальные характеристики его личности, положения и образа жизни были перенесены на уже сложившийся «портрет» ревизора, и оказалось, что две картины совпадают. При этом умолчим о том, как были наказаны герои за свою самонадеянность при появлении настоящего ревизора (логически можно допустить, что это свойство – единственное, которое есть у настоящего ревизора и отсутствует у Хлестакова).

2. Воображаемое проецируется на действительность. Мальчик хочет, когда вырастет, стать великим футболистом. При этом, гоняя мяч во дворе, он вполне может вообразить себя Пеле или Марадонной, приписывая себе-в-образе-Пеле качества и действия настоящего Пеле. Поступки мальчика в роли Пеле уже не есть поступки мальчика, а претендуют быть поступками самого Пеле.

3. Воображаемое сознательно подменяет действительность. Писатель-фантаст может создать в воображении целый мир, совершенно не похожий на наш и населенный непонятными нам существами. При этом, если он хороший писатель, то он сможет по крайней мере на время чтения убедить читателя в подлинности этого мира.

4. Воображаемое описывает действительность в поэтической форме. Образ берегов Невы, созданный Пушкиным, не может быть проанализирован через использование характеристик реально существующих набережных Петербурга, но, вместе с тем, он был бы совершенно вымышленным, если бы в стихах поэта не присутствовали слова «берег», «гранит», «громады стройные» и др., т. е. обозначения вполне конкретных предметов. Соглашаясь с поэтами, Дьюи и Хайдеггером в том, что поэзия, возможно, дает человеку возможность самого глубинного проникновения в тайны бытия, мы полагаем, что и поэт в своем творчестве не свободен от связей с действительностью.

Таким образом, во всех четырех случаях рационально определимых взаимоотношений воображаемой реальности и действительности доказывается онтологическая специфичность воображаемой реальности и, вместе с тем, неразрывная связь ее с действительностью. Воображаемая реальность уникальна и не может быть описана через категории других форм реальности, но, тем не менее, она никогда не существует в чистом виде. Все попытки описания воображаемого как только воображаемого утопичны, но этот взгляд не противоречит свободе творчества и утверждению бесконечного количества воображаемых дискурсов.

В условиях современной философии мне кажется наиболее приемлемой символическая трактовка воображаемого. Обозначим категорией замысел все, что создано в воображении. Замысел реализуется в виде визуального, слухового, языкового и др. образов. Образ может вполне оказаться совершенно уникальным, не имеющим аналогов в бытии образованием. Мало того, любой, даже самый примитивный образ не может просто копировать действительность. Выражение образа невозможно без сопутствующего видоизменения бытия, внесения в бытие подлинной новизны. Но образ создается в сознании на основе идей, ценностей, убеждений, эмоций, наблюдаемых объектов, свидетельств других людей и прочих вполне конкретных сущностей. Образ выступает основой «внутренне идеализированной» картины мира, когда все явления, события и процессы рассматриваются «сквозь призму» образа.

В заключение отметим, что призма делает мир более ярким и красочным, но она не может функционировать без наличия света, самого по себе неяркого и прозаичного. Эта метафора, на мой взгляд, лучше всего характеризует природу воображаемой реальности.

Чулков О.А.