Воображение в контексте философской теории

Будем исходить из того, что в теории есть свой собственный энергийный источник — самопроизвольная активность знания как такового, что уместно определить через термин «теорезис» (греч. theoresis — зрелище). В отличие от теоремы (theorema — положение, устанавливаемое посредством доказательства), теорезис есть непосредственное обнаружение и полагание смысла. Соотношение теорезиса и теоремы можно понять как соотношение акта и результата теоретической деятельности. Аналогично этому коррелируют другие пары греко-язычных терминов: поэзия и поэма, аксиома и аксиозис, ноэза и ноэма в феноменологической традиции. Интересно привести историко-филологическую справку о значениях других однокоренных слов, выражающих специфику мифоцентрической культуры Древней Греции: theoretikon — созерцательная часть души; theoros — зритель, депутат, посылаемый на религиозные празднества или к оракулу. В античном театре (theatron — место для зрелищ — производное того же корня) перед глазами теоросов разыгрывалась мистерия происхождения космоса, в инсценировке которой исполнитель роли должен был выразить через себя божественную творческую энергию, стать theios — преисполненным богом, приковав к себе взгляды зрителей и заставив их замереть в ужасе или содрогнуться в хохоте. Эта мифологическая модель стала прообразом для собственно научной модели. В теорезисе возникает «идеализированный объект», как концептуальное ядро, вокруг которого строится научная теория. Исходное действие теоретика заключается в том, чтобы настроиться на восприятие излучения энергии, творящей вещь; обнаружить и зафиксировать начальный момент творения бытия исследуемого предмета, а затем дать возможность спонтанно развернуться всем его потенциям. Благодаря действию теорезиса непрерывно поддерживается общее напряжение или тонус (откуда интенциональность — направленность на предмет) мысли в контексте целостной теории, осуществляющее непосредственную взаимосвязь между всеми ее элементами, как актуализированными, так и пребывающими в возможности. Теорезис подобен лучу света, сканирующему поверхность границы с мраком, прикосновением чего осуществляется мгновенный переход от возможного к действительному, творение из небытия (ex nihilo), скачок от незнания к знанию. Теорезис есть условие возможности имманентизации трансцендентного — воплощения абсолютного в относительном. Будучи формальным началом теоретического познания, теорезис одновременно является его целевой причиной, притягивая к себе, как странный суператтрактор, интеллектуальное внимание теоретика и настраивая его на интуитивный лад. В этом смысле интуиция есть пристальное всматривание, сосредоточенное внимание и сфокусированный взгляд на сущность изучаемой вещи. В акте интуирования растворяется разделительная граница между объектом и субъектом и происходит самовозбуждающийся процесс их отождествления. В силу этого теория позволяет не только объективно объяснять явление посредством подведения под общие законы и встраивания в универсальные связи, но и субъективно понимать его уникальную единственность. Акт теорезиса является общим для всех представителей данной теории, устанавливая интеллектуально-интуитивную интерсубъективность знания, благодаря чему имеется возможность совместного вневременного (sub specie aeternitatis) обмена информацией по поводу единого предмета. Топологическую структуру теорезиса можно представить в следующем образе: из центра исходит единый луч, вокруг которого распространяются круги периферического движения, образующие вложенные друг в друга сферы, от которых обратно к центру направлены отраженные лучи. Вся система является самостоятельной и саморазвивающейся. В этом образе теория действительно оправдывает смысл своего имени — быть интеллектуальным «зрелищем», на которое приглашены все те, кто прошел соответствующую подготовку «отверзания глаз» и у кого открылась способность к умозрению. Философия как «любовь к мудрости» есть непрерывное действие теорезиса, благодаря чему она сохраняет единство своего предмета и интенций на протяжении всей истории. Это представлено в диалектике идей Платона, созерцаемых в свете умопостигаемого Солнца; в учении Аристотеля об Уме-Перводвигателе, мыслящем самого себя; в методологической концепции Р.Декарта о ясности и отчетливости как критериях истинности знания; в понятии «дела-действия» И.Фихте; в гегелевском учении о развитии Абсолютной Идеи; в феноменологии Э.Гуссерля и М.Хайдеггера, где феномен понимался как явление вещи в своем собственном свете; в онтологии «самого самого» А.Ф.Лосева, представляемого в развертке световой точки на фоне мрака и др. Автономность философии заключается в том, что она является хранительницей теорезиса как такового, обеспечивая постоянное возобновление единства всего комплекса знаний.

В контексте философской теории выделяются два взаимодополнительных типа воображения — эйказия и фантазия (от греч. eikon — образ и eikasia — изображение, уподобление; fos — свет и fantasia — явное представление). Дело в том, что способность творческого воображения человека является внутренне противоречивой и раздвоенной. Это связано с тем, что именно в воображении осуществляется переход от чувственности к мышлению и обратно. Если исходить из того, что во-ображение буквально означает «вхождение во образ», то для осуществления данного процесса необходимо наличие самого образа, а также определенного действия по отношении к нему. В платоновской философии термин «эйказия» обозначал одну из низших познавательных способностей души, заключающуюся в изображении и уподоблении сравниваемых вещей. В то же время, согласно Платону, высшей формой знания является «озарение» — полное просвещение ума в момент прикосновения с Абсолютом — Единым Благом, трактуемым как умопостигаемый источник света, который дарует бытие всем конечным вещам. Наполненность ума энергией света есть фантазия как таковая, о чем говорят составные части этого словосочетания: fos — свет и tasis — напряжение. Фантазия заключается в насыщении светом, наделении живительной энергией пустой схемы, являющейся внешним ограничением мрака. В этом отношении воображение функционирует двояко: очерчивается конфигурация некоторого замкнутого участка тьмы и одновременно в неё вносится световой импульс, в результате чего в имагинативном пространстве возникает самодействующий образ. Эйказия и фантазия в их дополнительности выражают диалектику пассивности и активности познавательного процесса. Поскольку по своей природе воображение вращательно, находясь между чувствами и рассудком, а также потому что оно амбивалентно, то можно утверждать, что существует два круга воображения: «круг тождественного» и «круг иного» (по выражению Платона), вращающиеся в разные стороны и пересекающие друг друга. Это является психологической аналогией соотношения малого и большого кругов кровообращения в жизнедеятельности тела. Совместная деятельность этих двух типов воображения состоит в пульсирующем просвечивании единым лучом вращающейся вереницы множества образов с целью их тотального уподобительного прилаживания в гармонии целостного космоса.