Лиз Бурбо 8 страница

"Государство не является определяющим признаком бытия нации. Но всякая нация стремится образовать свое государство, укрепить и усилить его. Это есть здоровый инстинкт нации. Государственное быт­ие есть нормальное бытие нации. Потеря нацией своего государства, своей самостоятельности и суверенности есть великое несчастье, тя­желая болезнь, калечащая душу нации. То, что еврейский народ в древ­ности уже постоянно подпадал, под чужеземное иго и терял свою го­сударственную самостоятельность, а потом совсем лишился государст­ва и жил скитальцем в мире, изломало и искалечило душу еврейского народа. У него накопилось недоброе чувство против всех народов, жи­вущих в собственных государствах, он склонен к революционному от­щепенству и к интернационализму, который есть лишь обратная стор­она его болезненного национализма" [там же, с.102-10З].

"Аристократия, как управление и господство лучших, как требование качественного подбора, остается на веки веков высшим принци­пом общественной жизни, единственной достойной человека утопией” [там же, с.124].

"Аристократизм—и внутренний, и внешний—прирожденный, а не приобретенный" [там же, с.128].

"В основу демократии не была положена воля к повышению жизни, к качеству и ценности. Никаких новых ценностей сама демократия из себя не создает и не может создать. Она строится вне всякой мысли о ценности и содержании жизни. И всеуравнивающая демократи­ческая эпоха человеческой истории есть понижение качественного, ценностного содержания жизни, понижение типа человека" [там же, с.160].

"Война не нарушает космического иерархического строя, она со­подчинена ему. Нарушает его лишь "гражданская война"....И война нравственно выше, духовнее социальной борьбы, "гражданской войны”, которая не есть война.

…Империалистические войны по природе своей все-таки выше войн социальных" [там же, с.224].

"Власть никогда не принадлежала и не может принадлежать бо­льшинству. Это противоречит природе власти. Власть имеет иерархическую природу и иерархическое строение. Так будет и в будущем. Народ не может сам собой править, он нуждается в правителях" [14,с.30-31].

Как ни менялись впоследствии взгляды Бердяева, как далеко ни отходил он от своих взглядов времен революции, но факт остается фактом: в переломный момент истории, когда перевороты и потрясения в обществе выявляют глубинную сущность чувств, мыслей и дел каждого человека, Бердяев показал себя истинным ницшеанцем—последова­тельным защитником классового строя и врагом революции, потрясаю­щей его основы, готовым твердо стоять на этой позиции и принять все те выводы, которые из нее вытекают—вплоть до крайнего антиде­мократизма, шовинизма, ксенофобии, до оправдания империалистической экспансии. Бердяев выступает здесь как идеологический предшествен­ник некоторых разновидностей русского фашизма*.

Ницше влиял не только на своих последователей и на тех, кто ошибочно причислял себя к таковым, но и на своих сознательных про­тивников. Луначарский в своем предисловии к книге Лейтейзена отме­чал “…близость некоторых суждений и некоторых утверждений Ницше к нашим собственным.

Этим объясняется, конечно, то, что мы, марксисты-коммунисты, на заре нашего революционного движения отдали некоторую дань увлечению Ницше. Конечно, в разной степени. Я, например, оговариваясь относительно глубоко чуждой нам сущности общественных тенденций Ницше, отдавал ему дань восторга за его борьбу с хри­стианством, с мелочной мещанской моралью, со всей жвачкой, со всем беззубием пацифизма всяких толстовских, полутолстовских или с то­лстовской примесью гуманистов и сентименталистов” [108,с.20].

О сущности и причинах такого влияния Ницше на "марксистов- коммунистов" мы поговорим чуть позже. Здесь же отметим, что эти по­следние ничего не взяли у Ницше для того, чтобы добавить к своему учению:

[*] В 1923-24 гг. Бердяев, приветствуя победу итальянского фашизма, характеризовал фашизм как «единственное творческое явление в политической жизни современной Европы» [14, с.17]

то, с чем они могли согласиться у Ницше (например, классовый подход), "марксисты-коммунисты" уже усвоили, исходя из теории марксизма. Им не нужно было ничему учиться у Ницше или заимствовать у него. Зато— забежим немного вперед - им было в чем брать с него при­мер. И они его взяли.

4. Влияние ницшеанства на взгляды современных

фашистов.

Влияние Ницше на наших современников и нас самих осуществля­ется по двум направлениям. Во-первых, через произведения самого Ни­цше; во-вторых, через тех, на кого он повлиял в первой половине XX века. Это влияние и его результаты аналогичны тем, которые имели место в то время.

Современные фашисты в большинстве своем являются такими же преемниками Ницше, как и их предшественники. Точно так же, как и ра­ньше, иные философы - по большей части либерального толка—превра­щают Ницше в анархиста либо в отшельника в башне из слоновой кости. Как они это делают, мы уже видели на примере Немировской и Свасьяна. Посмотрим, как живет и действует наследие Ницше в писани­ях современных фашистов.

Выходит в Москве журнал "Элементы". Интересный это журнал. В нем вы можете прочесть статью Карла Хаусхофера и Артура Мюллера ван ден Брука*[***]; из него вы узнаете, что в СС царила наибольшая в Третьем Райхе интеллектуальная свобода и плюрализм мнений, а также то, что главный советник бывшего президента Франции Миттерана, еврей Жак Аттали изложил цели мирового мондиалистского**[†††] заговора в своей книге "Линии горизонта"; в нем вы увидите изображение "тай­ной печати главного сатанинского центра" и довоенную фотографию советских и немецких военачальников, принимающих на Красной площа­ди "парад континентальных войск, готовых идти в бой против мировой англо-саксонской плутократии".

В третьем номере этого журнала опубликована редакционная статья "Аутодафе интеллигентов… очистит путь элите". Почитаемэтустатью.

"...во всех типах общества (как древних, так и современных) реальной властью обладают только "элиты", главное определениеко­торых состоит в их полном внутреннем понимании и ассимиляции ими правящей идеологии, во владении рациональными ключами этой идеоло­гии. Только подавляющее меньшинство членов общества способно дейс­твительно рационально и в полном объеме постичь и осмыслить логи­ку "правящих идей", их взаимосвязь, их гармонию. Массам же эта "эл­ита" передает определенные готовые нормативы, выведенные из "пра­вящей идеологии"».

Авторы статьи ссылаются в обоснование этого утверждения на Вильфредо Парето. Однако это не помешает читателям увидеть преем­ственность такого рода рассуждений также и с учением Ницше.

"Между представителями…элит и разворачивается истинная война, истинная трагичная и страстная битва. Массы же, со своей сторо­ны, выступают пассивно, являя собой "специфику социально- исторического ландшафта". “Коллективное бессознательное" народа—это прост­ранство, где бойцы элит

размещают свои орудия, прячут свое подкреп­ление, используя особенности среды в своих стратегических и такти­ческих целях".

Обратимся к другим материалам "Элементов".

"...атеистические, прогрессистские и материалистическиедогмымарксизма и социализма, а также их "эгалитаризм” мыкатегорически не приемлем" [230, №1, с.4].

"Принцип иерархии, "священноначалия", лежит в основе подлинно православного понимания бытия. "Демократия" предполагает управле­ние "снизу", а значит, торжество законов "мира сего". Иерархия озна­чает, напротив, подчинение "дольнего" "горнему", торжество законов "мира иного" уже в этом преходящем и несовершенном земном бытии" [230, №3, с.14].

Здесь, как и у Бердяева, мы имеем ницшеанство в христианских одеяниях. Суть ницшевского "принципа иерархии" эти одеянияне ме­няют. Двумя страницами дальше мы встречаем прямую попытку прими­рить ницшеанство о христианством и даже...представить Ницше чуть ли не православным богословом:

"..не следует забывать, что его (Ницше. - В.Б.) неприятие христианства было выражением того протеста, который вызывала в его душе окружающая лютеранская среда... Ницше, чьи дерзостные и, воз­можно, непростительные нападки на личность Христа напоминают порой некое священное безумие, юродство и, одновременно, чаньскую традиц­ию парадокса (когда наставника чань-буддизма Юнменя спросили о том, что есть Будда, он ответил: "палочка с засохшим дерьмом"), кажется во много раз более православным, чем иные из наших гапонствующих " батюшек", лезущих на "баррикады" вокруг каждого Белого дома" (это намек на защиту Белого дома не в октябре 93-го, а в августе 91-го.—В.Б.).

(А действительно, почему бы и нет? В доктрине христианства перемешано столько взаимоисключающих положений, отражающих существенные интересы и господствующих, и подчиненных классов, чтоона может с равным основанием послужить для оправдания любой идеологии. За свою двухтысячелетнюю историю христианство успело побывать и мистикой бунтарей, и религией покорных бедняков, и ре­лигией господ; и все эти этапы его развития оставили следыв догматике всех направлений этой религии. Поэтому всякий можетвыбратьтам себе несколько догм на свой вкус – и причислить себя к христианам с точно таким же правом, как и любой другой, делающий то же самое.)

На той же странице в доказательство "православности" Ницше приводится его изречение: "Церковь прежде всего авторитарнаяорганизация, институт более благородный, чем государство".

А теперь почитаем №6 "Элементов”. В нем мы найдем особенно много очень ярких, очевидных следов влияния ницшеанства на современных русских—и не только русских—фашистов.

"Эротика не знает эгалитаризма, в ней не существует "равенства полов"; она основана на жесткой иерархии, в которой мужчина занима­ет главенствующее, а женщина--подчиненное положение…

Только такую эротику… можно считать нормальной и полноценной; противоположный ей "либеральный эротизм"... следует признать патологией, анормальностью и сексуальным отклонением " [230, №6,с.2].

“В дорической Элладе женщина в течение всей своей жизни не имела никаких личных прав; от рождения ее единственным господином, Kyrios, был отец. В Риме, в согласии со сходным духовным порядком, женщина не только не была "равной" мужчине, но юридически прирав­нивалась к дочери своего мужа, filiaе loco, и к сестре своих собст­венных сыновей, sororis loco. С детских лет она находилась под вла­стью отца, вождя или жреца своего рода. После замужества она пере­ходила, согласно довольно жесткому выражению, в "руки мужчины”, in manum viri. Такие традиционные нормы, узаконивающие зависимость женщины от мужчины, встречаются и в других местах. Они были не прояв­лением несправедливости или деспотизма, как посчитали бы современ­ные "либералы" и "гуманисты", но установлением естественныхграниц и областей, способных обеспечить наилучшим образом путьдуховногоразвития, соответствующий чистой женской природе*" [ там же,с.5-6].

"Согласно Ницше, в материнстве есть героическая тайная цель— "стать родительницей сверхчеловека". Жертвенный подвиг матери—в служении Сыну, тому, кто радикально превосходит ее**" [там же,с.6].

"...затворничество в гареме является довольно обычной вещью, осуждать которую или отказываться, от которой никогда не придет в голову никакой мусульманской женщине приличного происхождения. Здесь всем представляется совершенно естественным, что женщина со­средоточивает всю свою жизнь на мужчине, причем любит его насто­лько открыто и сверхиндивидуалъно, что готова допустить соучастие в своем чувстве других жён, соединенных с мужем такими же связями и такой же преданностью... Любовь, ставящая условия и требующая взамен любви и преданности со стороны мужчины, принадлежит к ино­му, более низкому уровню. Вообще говоря, такую "взаимную" любовь мужчина, являющийся действительно мужчиной, может познать только через свою собственную "феминизацию”; при этом будет нарушенавнутренняя самодостаточность подлинно мужского начала, та стаби­льность, которую, как опору, ищет в нем женщина, стабильность, пробуждающая в ней желание отдать себя... Женщина достигает подлинно­го величия, когда она дает, не требуя ничего взамен, как пламя,

* Цитата взята “Элементами“ из книги Юлиуса Эволы “ Восстание против современнного мира“, глава “ Мужчина и женщина“. Юлиус Эвола – один из крупнейших идеологов “ классического“ итальянского фашизма. В своей книге “Языческий империализм “, изданной в русском переводе в 1994г. (перед этим было еще одно издание того же перевода, но очень маленьким тиражом), Эвола открыто признает свое родство с Ницше. Эта книга, а также вышедшая в 1995г. в издательстве “ Триась“ брошюрка Муссолини “ Доктрина фашизма“—хорошие источники для анализа идеологи итальянского фашизма с точки зрения ее соответствия философии Ницше [см. также 158]. Будучи верными учениками последнего, итальянские фашисты все же разошлись с ним по вопросу о наследственной обусловленности деления человечества на "расы господ” и "расы рабов": критикуя биологический расы из Ницше, унаследованный Гитлером, Донцовым и многими другими, они подменили его "духовным расизмом", где биологическая наследственн­ость отходит на второй план, уступая ведущее место некоей духовной преемственности в неогегельянском стиле. Однако суть ницшевской идеи—мысль об извечном делении людей на рабов и господ, укорене­нном в природе человека (биологической ли, "духовной" ли—это уже частности)—при этом была сохранена в неприкосновенности.

¨* Цитата также взята у Эволы. Ср.со следующим местом у Ницше:

"Между нами будь сказано, это не мужчины (речь идет о первыххристианах—"трусливой, феминистской и слащавой банде", как говорил о них Ницше.—В.Б.)... Если ислам презирает христианство, то он тысячу раз прав: предпосылка ислама—мужчины...” [I41, т. 2, с. 689].

Почему и Ницше, и его наследникам так импонирует peлигиозная доктрина ислама и освященные ею

обычаи? Дело в том, что она менее противоречива, чем доктрина христианства, В отличие от последнего, явившегося на свет как религия угнетенных и долгое время во мно­гом остававшегося ею, ислам стал религией господ еще при жизни своего основателя; поэтому в доктрине ислама отсутствуют такие мо­щные вкрапления идеологии подчиненных и переходных классов, какие сохранились в доктрине христианства. Одним из этих вкраплений является осуждение христианством многоженства – осуждение, с которым не согласен Эвола.

поглощающее само себя, когда любовь разгорается тем больше, чем меньше снисходит к ней, привязывается к ней объект ее любви, всегда устанавливающий дистанцию; когда объект любви постигается как Господин, а не просто как супруг или любовник” [там же, с. 7].

"Мужчина нигде не раскрывается так полно и так органично, как на войне. Однако современная война протекает таким образом, что подлинному мужчине вое труднее проявить свои личные качества. Под­виг, сила, ловкость и мужество заменены здесь мертвой техникой уни­чтожения, безличными смертоносными силами, не зависящими от мужской личнй воли Воина. Современная война имеет в себе слишком много женского... **[‡‡‡][там же].

На с. 17 того же номера "Элементы" берут интервью у правосла­вного священника Владимира Александрова. Если судить об учении православной церкви по рассуждениям отца Владимира (а они не ка­жутся чем-то из ряда вон выходящим на фоне той повседневной пропаганды, устной, литературной и телевизионной, которую в течение по­следних десяти лет ведет Русская православная церковь), то Ницше и правда оказывается почти что православным богословом:

"0чень часто, когда говорят о каких-то межнациональных ииныхпроблемах, любят ссылаться на послание к Колосянам [3,15]… Тео­ретически да, все правильно. Но христианство не уничтожает ни му­жчину, ни женщину. …Пол не уничтожается, ибо мы реальные люди....у каждого человека, у каждого пола, у каждого состояния свое на­значение в вечной жизни. Апостол Павел про женщин пишет четко: "же­на да спасется чадородием", и в другом месте говорит, что "жена це­ркви да не учит", учит, повелевает мужчина. Это не означает, что му­жчина лучше, а женщина хуже,...просто место у нее такое. Апостол четко пишет: кто в каком положении оказался, тот в нем и оставайся".

Продолжим читать №6 "Элементов".

"Равноправие, эмансипация, феминизм - симптомы нарастающего женского господства, так как "равенство полов" толькоочереднойдемагогический фантом. Мужчина и женщина в силу резкой разности ориентаций пребывают в постоянной скрытой или явной борьбе, и ха­рактер общественно- исторического цикла зависит от доминации того или иного пола" [230, №6, с.18].

"После бypжyазной французской революции и образования северо-американских штатов наступил окончательный крах патриарха­льной цивилизации. Вандейское восстание было, вероятно, последней вспышкой сакрального огня....Маркс и Фрейд много сделалидляпобеды материалистической гинекократии" [там же, с.20].

"Речь идет о теоретиках Империи, считающих современные госу­дарства-нации результатом трагического распада традиционныхим­перий, которые одни только и могут в полной мере соответствовать истиной сакральной организации общества, основанной на качествен­ной дифференциации духовной иерархии, на корпоративной и рели­гиозной базе" [там же, с.30].

На с.61 мы находим интервью с фашиствующим художником Миха­илом Рошняком. На вопрос "Элементов": "Существуют ли какие-нибудь авторитеты, вдохновляющие Вас в Вашей деятельности?" - Рошняк ответил: "Хайдеггер, Ницше, Бойс “.

Несколько страниц 6-го номера редакция журнала решила посвя­тить русским фашистам с Украины и... украинским фашистам. Нас.40-41 опубликовано интервью лидера первых, Олега Бахтиярова. А на с. 35-39 —материалы двух лидеров и идеологов Украинской националь­ной ассамблеи (той самой, которая, создав штурмовые отряды "Украи­нской национальной самообороны”, прославилась под аббревиатурой УНА-УНСО), Дмитра Корчинского и Александра Коваленко. Вот фрагмент из интервью Корчинского, озаглавленного "Украина: казаки илисвинопасы?":

"Есть две Германии. Есть Германия, существующая в идее, Герма­ния, котоpyю мы знаем из Шиллера, Ницше, Шпенглера, Германия Вильге­льма Второго, Гитлера и так далее, и есть реальная сегодняшняя Ге­рмания. Конечно, образ идеальной Германии присутствует в настроени­ях националистов как на Украине, так и в России. Но существует реа­льная Германия, политика и экономика которой включены в сферу мондиалистских интересов, и в которой психологический тип свинопаса распространен гораздо шире, чем среди славян, в частности, на Укра­ине. Если во времена Первой мировой войны и прихода к власти Гит­лера каждый немец читал "Так говорил Заратустра”, то сегодня Ниц­ше вполне вытеснен сексуальным журналом для семейного чтения. Я сомневаюсь, что сейчас хотя бы каждый десятый немец знает это имя —Фридрих Ницше. To есть, Германия существует как некое воспоминание и, возможно, как потенция. Я не верю, что в течение ближайших пяти лет Германия будет играть ту роль, для которой она предназначена " [там же, с.39].

Издается журнал "Элементы" историко-религиозной ассоциацией

"Арктогея". В его редакционном комитете мы находим таких известных людей, как бывший депутат Верховного Совета СССР, прославленный "черный полковник" Виктор Алкснис, редактор газеты "Завтра" ( до октября 93-го-—"День") Проханов, a также идеологов западноевропейских "новых правых": Робера Стойкерса, Алена де Бенуа и Клаудио Мутти. Та же самая "Арктогея" издает "эзотерическое ревю" "Милый ан­гел", редакционный комитет которого состоит сплошь из иностранцев —представителей кружков и печатных органов крайне пpaвых интелл­ектуалов. Оба журнала имеют одного и того же главного редактора—­Александра Дугина[§§§]*, опубликовавшего в "Дне" бредо[*] [*]

вый опус "Великая война континентов" (вошедший затем в состав его бро шюры "Конспирология").

Если "Элементы" утверждают и пропагандируют идеи Ницше, то мистическое "ревю" “Милый ангел" создает его культ. В его первом номере опубликовано несколько стихотворений Ницше, сопровождаемых заумными комментариями и фальшиво-вдохновенными восхвалениями Ницше. В конце журнала дан список аналогичных западных изданий и изображены обложки их отдельных номеров. На обложке бельгийского журнала "Орьентасьон", издаваемого и редактируемого Робером Стойкерсом, изображен портрет Ницше.

Мы выбрали для примера журнал "Элементы" по двум причинам. Во-первых, потому, что те идеологи, которые так или иначе с вязаныили были связаны с его редакцией, оказывают сегодня наибольшее влияние—как прямое, так и опосредствованное—на мировоззрение русских фашистов. Во-вторых, потому, чтоего редакция имеетширокиесвязи с фашистскими и полуфашистскими идеологами вразных стра­нах, и на примере"Элементов " можно показывать влияние Ницше на современных фашистов во многих странах, ане только в России. Однако не только "Элементы", но и многие другиефашистские изда­ния могли бы послужить хорошим доказательством прямойпреемственной связи между философией Ницше и идеологией большинства фашистских организаций в современном мире—в том числе и в России, инаУкраине.

А теперь оставим фашистов и перейдем к последней главе нашей работы.

Глава 4. Классовый характер философии Ницше.

1. Ницшеанство – философия монополистической

буржуазии.

Исследуя философию Ницше, мы видим, что он является сознате­льным сторонником классового общества и полагает себя философом энергичнейших, сильнейших, имеющих будущее представителей господст­вующих классов. Соглашаясь с Ницше, что современное общество основано на делении его членов на господствующие и подчиненные, эксп­луатирующие и эксплуатируемые классы (но именно классы, определяемые развивающейся системой производственных отношений—развитие которых, в свою очередь, определяется развитием производ­ительных сил,—а но биологически предопределенные касты, как думая Ницше), и всякая человеческая деятельность в этом обществе—от экономической и политической деятельности до научного, философского и художественного творчества (а значит, и укоренившиеся в массовом сознании нормы этой деятельности, выражающие отношения людей друг к другу, этика) — так или иначе носит классовый характер, мы зададимся вопросом: какому именно господствующему классу принадлежит философия Ницше? Чьи именно существеннейшие интересы выражает она?

По этому вопросу много спорили советские философы в 20-30-х годах. Вот что, к примеру, пишет Б.М.Бернадинер:

"Ницше был идеологом юнкерства и наиболее реакционных кругов немецкой буржуазии того времени, выступавших против нараставшего пролетарского движения.

У нас было высказано мнение, что Ницше был идеологом финансо­вого капитала, что в его сочинениях целиком отражаются стремления и миропонимание финансовых магнатов. Но этому противоречит то обс­тоятельство, что в те годы, когда творил Ницше, финансовый капитал только зарождался и не мог иметь той отчётливой идеологии загнивания, которая так характерна для позднейшего развития капитализма. Главнейшее произведение «Так говорил Заратустра», в котором уже изложены взгляды Ницше последнего периода его творчества, было им написано в 1881 г.. Финансовый капитал в то время только зарождался, его антидемократические черты развились значительно позже и, конечно, не могли послужить условием появления философии Ницше.

Однако т. Луначарский, который является сторонником того взгляда, что Ницше выражает идеи финансового капитала, пишет [см.108, с.17. – В.Б.]: «В сущности говоря, контуры финансовой олигархии, контуры грядущей диктатуры в их антидемократической форме были ещё весьма слабо начертаны на фоне окружающей Ницше действительности. Но тем более чести нужно отдать его чуткости. Не будучи ни экономистом, ни социологом в собственном смысле этого слова, он действительно чутьём угадал нарождающийся класс, так же как сделал это Маркс по отношению к пролетариату, когда последний существовал ещё больше «для себя», чем «для других»».

Это неверно. Не слишком ли много чутья приписывает Луначарский Ницше. Ницше незачем было «угадывать» «нарождающийся класс». Все основные черты его философии объясняются теми социально-экономическими условиями, в которых Ницше жил и творил. Разве его презрительное отношение к демократии, его учение о неравенстве людей должно было предвосхитить какие-либо новые веяния в общественно-политической жизни? Разве обуржуазившиеся немецкие помещики, вся эта дворянская свора, соединявшая средневековые титулы с громадными капиталами, не выступала тогда против демократии, выражаясь при этом, пожалуй, таким же языком, как Ницше? А германская буржуазия не только не возглавляла борьбы за буржуазно-демократические свободы, но, наоборот, её высшие круги, боясь всё развивающегося рабочего движения, выступали в союзе с юнкерством.

… Но этим я совсем не хочу сказать, что философия Ницше не могла быть использована для идеологии позже развившегося финансового капитала. Всё последующее изложение покажет, что именно крайняя реакционность философии Ницше представляет собой наилучший материал для идеологии загнивающей буржуазии, ищущей выход на путях фашизации» [16, с.29,31].

Вообще-то говоря, в философии Ницше действительно сказались аристократические замашки наследников средневековых феодалов, интегрированных в капиталистическое общество. Сказались они прежде всего посредством личности самого Ницше – потомка польских графов Ницких, прусского офицера и любителя старины. Про то, как складывались аристократические вкусы и взгляды Ницше, можно многое узнать из его биографии, написанной Даниэлем Галеви. Что же касается «языка» Ницше, то вот его любопытный образчик:

«Мы так же мало желали бы общения с «первыми христианами», как и с польскими евреями, - не потому, чтобы мы имели что-нибудь против них: те и другие нехорошо пахнут» [141, т.2, с.671].

Ну чем не аристократ?

Однако всё то, что отмечает Бернадинер, ещё не доказывает юнкерского характера философии Ницше. Антидемократизм не есть исключительная примета крупных землевладельцев, и поэтому антидемократизм Ницше мог бы свидетельствовать в пользу тезиса Бернадинера лишь наряду с другими чертами его философии. А вот они-то как раз и свидетельствуют против.

Как мы помним, Ницше не рассчитывает на господ своего времени, третируя их в качестве «раззолоченной, лживой, нарумяненной черни». Он ожидает прихода новых господ и полагает перед ними такие задачи («великие отважные коллективные опыты в деле воспитания и дисциплинирования», «большую политику» и т.д. и т.п.), на решение которых современная ему буржуазия (в том числе и интегрировавшиеся в неё бывшие феодалы) не была способна. Она даже не была способна осознать эти задачи. «По всему по этому», говоря словами Маяковского, ещё не начались мировые войны, ещё не появился на свет фашизм, социал-демократия ещё потрясала устои общества вместо того, чтобы охранять их, а Ницше прозябал в безвестности, окружённый стеною непонимания и безразличия.

Попытаться воплотить в жизнь высокие предначертания Ницше могли и были заинтересованы только гигантские монополии, возникшие в конце XIX – начале XX века. Нельзя сказать, что Ницше заранее знал, кто такие будут его «новые повелители» и откуда они придут. Правда, иногда его посещали удачные догадки на этот счёт:

«То, чем породистые мужчины и женщины отличаются от других и что даёт им несомненное право цениться более высоко, есть два через наследственность всё более возрастающих искусства: искусство повелевать и искусство гордого повиновения. – Правда, всюду, где приказывание входит в занятие дня (как в мире крупной торговли и промышленности), возникает нечто подобное этим «породистым» расам, но таким типам недостаёт благородной осанки в повиновении, которая у первых есть наследие феодального быта и уже не произрастает в нашем культурном климате» [141, т. I, с.431] – однако они так и остаются не более, чем догадками, не имеющими последствий. В данном аспекте рассматриваемого нами вопроса Луначарский был прав лишь в том смысле, что Ницше угадал грядущих «новых господ» вообще (без уточнения, кто они такие). Однако философу вовсе не обязательно знать тот социальный слой, которому принадлежит его философия (так же, как представителям этого слоя вовсе не обязательно быть знакомыми с трудами этого философа). Достаточно того, что его мировоззрение совпадает с мировоззрением этого социального слоя, стоящие перед его мыслью проблемы – с проблемами последнего, а перспективы, которые рисует философ, - с наиболее общими и существенными интересами данного слоя.

Ницше «повезло». Его мировоззрение не только совпало с мировоззрением Рокфеллеров, Детердингов, Круппов и их политических и идеологических агентов (совпало, прежде всего, по наиболее важным пунктам: осознанная установка на усиление и расширение своей власти, вера в иерархический строй общества как в извечную норму, уклонение от которой есть патология, заинтересованность в тотальном подчинении общества – с размахом и глубиной, невиданными ранее – своему экономическому, политическому и духовному контролю, вражда к социалистическому движению рабочих и стремление к экспансии глобального масштаба). Ницше был узнан и понят – если и не самими монополистами, то их политическими агентами: его философия легла в основу идеологии тех организаций, массовых движений и государств, которые являлись наиболее последовательными в воплощении этого мировоззрения в жизнь*[****].