8 страница. Как и всякий реальный эмпирический феномен реального мира, интенциональные явления могут получить прямые причинные объяснения

Как и всякий реальный эмпирический феномен реального мира, интенциональные явления могут получить прямые причинные объяснения, не имеющие ничего общего с рациональностью или оправданием. Например: «Джонс верит, что он Наполеон, поскольку у него контузия». Подобное объяснение является причинным объяснением, но не дает каких-либо оснований, которые могли бы оправдать убеждение Джонса или показать, что оно рационально. Оно дает каузальную причину, но не говорит нам, отчего Джонс придерживается такого убеждения. Особенность интенциональных явлений в том, что они, в силу своей природы, также подчиняются ограничениям рациональности, и им требуется обоснование в силу этих ограничений.

Все хорошие основания что-то объясняют, и все объяснения суть приведение оснований. Но это утверждение нужно понимать во всей точности. Можно иметь оправдывающие основания для убеждения или совершенного поступка, даже когда объяснение не дает оснований, почему кто-то поверил в то-то или сделал то-то. Основания, оправдывающие мое действие и, таким образом, объясняющие, почему его следовало совершить, могут быть отличными от оснований, объясняющих, почему я его совершил в реальности. Скажем, меня попросили дать обоснование моему голосованию за Смита; я мог бы ответить, что мое голосование оправдано, поскольку он - наиболее смышленый кандидат. Но этим я еще не ответил на вопрос, почему проголосовал за него. Я мог бы оправдать свой выбор, сказав, что Смит самый смышленый кандидат, хотя основание, в соответствии с которым я действовал, состоит в том, что он мой давний собутыльник, что не имеет никакого отношения к его интеллекту. В таком случае оправдание, которое я могу дать своему действию, не является ответом на вопрос: «Почему вы поступили так?» Или - более серьезный пример. Большинство публичных обсуждений вопроса о том, оправданно ли Трумэн сбросил атомную бомбу, концентрировались не на основаниях, в соответствии с которыми он действовал, а на том, был ли оправдан сам этот поступок, был ли он хорошим поступком, в конце концов. Все изложения оснований являются объяснениями, но сейчас я хочу сказать, что объяснение того, почему что-то должно было быть сделано или же почему оно хорошо и его стоило бы сделать, не всегда то же самое, что и объяснение, почему это действительно было сделано. В этой книге нас главным образом интересуют объяснения, раскрывающие то, почему что-либо случилось, объяснения, констатирующие основания, в соответствии с которыми человек действовал или будет действовать. Оправдания нам интересны постольку, поскольку они также объясняют, почему человек поступил или поступит так-то. Следовательно, я буду проводить различие между оправданиями и тем, что назову «оправдательными объяснениями». Оправдание не всегда объясняет, почему что-то случилось в реальности, но объяснение, оправдательное или нет, должно разъяснять, почему событие произошло. Подкласс оправдательных объяснений, следовательно, входит в класс подлинных объяснений.

До настоящего времени мы обнаружили четыре вида объяснений интенциональных состояний.

1. Прямые каузальные объяснения. Пример: Джонс верит, что он Наполеон, из-за контузии.

2. Разумные объяснения того, почему произошло событие. Пример: Джонс проголосовал за Смита, потому что Смит - его давний собутыльник.

3. Оправдательные объяснения. Пример: голосование Джонса за Смита оправдано тем, что Смит -наиболее смышленый кандидат, что и послужило основанием голосовать за него.

4. Оправдания, которые не являются объяснениями того, почему произошло действие. Пример: голосование Джонса за Смита обосновано тем, что Смит наиболее смышленый кандидат, хотя это обстоятельство и не было основанием, из-за которого он за него проголосовал.

Принимая все это во внимание, я хочу отметить исключительно важный момент: введение нормативных ограничений на объяснения оснований того, почему некоторое интенциональное явление имеет место, не отменяет каузальных ограничений. Из-за разрыва причины действий и многих других интенциональных явлений, как правило, не дают достаточных условий, так что, формулируя точнее, скажем следующее. Там, где речь идет об интенциональных явлениях, нормативные ограничения объяснений того, почему произошло то или иное действие, почему субъект принял то или иное убеждение, почему пожелал что-либо, почему влюбился и так далее, не отменяют каузального ограничения: объяснение сделанного должно формулировать основания, повлиявшие на субъекта в его поступке. У вас могут быть каузальные объяснения интенциональных явлений, которые нерациональны, но вы не можете иметь рациональных объяснений того, почему некоторые произошедшие интенциональные явления не содержат понятия каузальной эффективности. Если речь идет о действии, человек активизирует основание, поступая в соответствии с ним, и принимает убеждения в силу основания, которое он также принимает. Что касается мотивированных желаний, субъект формирует и* на базе основания. Так, например, на вопрос «Почему вы проголосовали за кандидата Демократической партии?» - кто-то мог бы ответить: «Из-за иррациональной одержимости. Я ничего не могу с собой поделать, моя семья приучила меня голосовать за демократов». Подобное объяснение дает причинное, но не рациональное и тем более не оправдательное объяснение. Но если кто-нибудь ответит: «Я проголосовал за кандидата демократов, потому что демократы будут больше поддерживать профсоюзы, а сам я активно поддерживаю профсоюзы», -то, чтобы быть рациональным, объяснение действия должно быть также и причинным. Человек действует в соответствии со своим мнением и приверженностью. Можно сформулировать оправдание для интенциональных явлений, которые не являются каузальными; но, учитывая, что обоснование не приводит каузально действующую причину, оно не дает объяснения того, почему происходят интенциональные явления. Это верно как в отношении убеждений, желаний и эмоций, так и в отношении действий.

Подведем итоги: к настоящему времени я высказал три существенных утверждения. Во-первых: все основания являются фактитивными единицами, которые находятся в одном или более объяснительных отношениях с тем, для чего они являются основаниями. Во-вторых: интенциональные явления, помимо прочего, подчиняются определенным нормативным ограничениям. В-третьих, если мы объясняем, почему кто-то сделал что-либо или почему он имеет какие-то интенциональные состояния, эти нормативные ограничения не отменяют каузальных ограничений. Основания и рациональность, объясняя, должны функционировать каузально (с учетом разрыва, конечно). Своеобразие интенциональных состояний в том, что они допускают и ненормативные каузальные объяснения, и нормативные. Но чтобы объяснить появление интен-ционального феномена, нормативные объяснения должны также быть каузальными. Неинтенциональ-ные явления, такие, как землетрясения, допускают только ненормативные объяснения. Потому-то обоснования интенционального явления не всегда объясняют его происхождение. Так что, повторимся, у нас есть как минимум четыре вида случаев. Первый - не-интенциональные причинные объяснения: например, человек верит, что он Наполеон, по причине контузии. Второй - рациональные объяснения происшедшего, не предназначенные служить оправданиями. Третий -оправдания происшедшего, которые также объясняют, почему то-то произошло. И четвертый - простые оправдания, которые не объясняют, почему что-либо произошло.

III. Основания для действий и полные основания

До настоящего момента в этой главе мы предварительно прощупывали почву. Теперь нужно обратиться к конструктивной части. Ядро содержания этой главы представлено в данном разделе, и в целях полной ясности я собираюсь его изложить как серию пронумерованных шагов. Я начинаю с некоторых замечаний, приведенных в двух предыдущих разделах.

1. Основания являются и пропозициональными, и относительными. Чтобы быть разумным основанием, объект должен иметь пропозициональную структуру и должен быть связан с чем-то еще, обладающим такой же структурой и для чего он является основанием. Таким образом, все основания являются таковыми только в отношении к тому, для чего они представляют собой основания. Из этого банального утверждения следует, что там, где речь идет об интен-циональности, основание всегда есть основание для интенционального состояния: для веры в суждение, для возникновения желания, для формирования предварительного намерения или для намерения в действии, то есть для фактического осуществления действия. В особом случае с основаниями для действия основание также является и основанием для конкретного человека выполнить действие, и, если данное основание функционирует в размышлении, сам человек должен о нем знать.

2. Основания являются фактитивными единицами. Основаниями для моего действия могут быть факты реального мира, к примеру, дождь; или интенциональные состояния с фактитивной структурой, например убеждения и желания; или такие фактитивные единицы, как обязанность, обязательство, поручение, причем все они имеют восходящее направление соответствия.

3. Необходимо различать внешние и внутренние основания. Внешнее основание, в том смысле, в котором я его рассматриваю, - это фактитивная единица реального мира, которая может служить основанием для субъекта, даже если он о ней и не знает, ияи знает, но отказывается признавать ее основанием. Например, тот факт, что идет дождь, или факт, что у кого-то есть обязательство, является внешним основанием. Чтобы подобное внешнее основание вносило свою лепту в подлинное размышление, оно должно быть представлено некоторым внутренним интенцио-нальным состоянием человека. Этот человек считает, что идет дождь, или он признает свое обязательство. Так что при идеально рациональной ситуации имеется соответствие между внутренними и внешними основаниями: коль скоро внешние основания, играющие роль в размышлении, есть, они будут представлены как внутренние основания в разуме субъекта. Мыслительный процесс в его голове может влиять только на внутренние основания, но часто эти внутренние основания имеют силу только потому, что представляют внешние основания. Таким образом, например, если я решаю взять зонт из-за уверенности в том, что идет дождь, мое убеждение является внутренним основанием, но оно имеет силу, только если соответствует внешнему основанию, только если действительно идет дождь.

4. Основание для действия является основанием, только если является полным основанием для совершения действия или его частью. Я уже сказал, что основания для действий релятивны, по меньшей мере, в трех отношениях, но есть и четвертое, также заслуживающее быть отмеченным: утверждение является утверждением основания для действия постольку, поскольку оно систематически связано с некоторыми другими утверждениями. Это видно из примеров. Мое основание взять зонт состоит в моей уверенности в том, что будет дождь. Но оно является основанием только потому, что оно - часть полного основания, включающего в себя, в частности, желание оставаться сухим, и убеждение, что при наличии зонта я смогу остаться сухим.

Полное основание - это набор фактитивных единиц. Они могут быть мнениями, желаниями или фактами реального мира - идет дождь, или у меня есть обязательство ехать в Канзас-Сити. Так что в ответ на вопрос: «Почему у вас с собой зонт?» - я могу ответить что-то вроде: «Потому что пойдет дождь», «Я уверен, что пойдет дождь» или «Я не хочу промокнуть».

5. Полное основание, в принципе, может быть целиком внешним. Например, некто может иметь основание съесть цитрусовый фрукт, при этом не имея соответствующих интенциональных состояний. Так, предположим, в цитрусе есть витамин С - это факт; витамин С предотвращает цингу; цинга - ужасная болезнь. Все это может служить элементами полного основания съесть цитрус даже для того, кто не знает ничего о названных обстоятельствах или кого не волнует мысль о болезни.

В каком же смысле может целиком внешнее полное основание рассматриваться как основание для субъекта, если оно никак не могло быть мотивацией для него? Ответ в том, что мотивационная сила внешнего основания определяется контрфактическим образом: если бы у человека были соответствующие знания, то есть если бы он знал, что нужно для его здоровья, как его поддерживать, он бы, при условии, что он рационален, признал все вышеназванное основанием для действия. Так что, хотя в идеале и есть соответствие между внешними и внутренними основаниями, все равно нужно проводить различие между теми и другими. Совершенно рациональный человек может поступать разумно на основе рационально оправданного убеждения, которое может оказаться ложным, и факт реального мира может быть вынуждающим основанием для человека, чтобы действовать, даже в тех случаях, когда у него нет знаний о данном факте или эти знания были, но он отказался принимать их в качестве основания.

6. Чтобы функционировать в рациональном размышлении и в рациональных процессах, ведущих к действию, каждый элемент внешнего полного основания должен иметь соответствующий ему внутренний элемент. Это означает, что действующий субъект должен верить в составляющие внешнее основание факты, знать, принимать или как-либо еще признавать их. Так, забота о здоровье, или обязательство, или факт, что идет дождь, могут сыграть роль в размышлении, мотивирующем действие, только если субъект верит в этот факт или как-то признает его. То, что пойдет дождь, может быть основанием для меня взять зонт, вне зависимости от того, знаю я об этом факте или нет. Но то, что пойдет дождь, может играть роль в моем размышлении только при условии, что я осведомлен о данном факте. Более того, убеждение в том, что пойдет дождь, будет иметь одинаковое значение в моем размышлении, вне зависимости от того, истинно оно или нет. Отсюда впечатление, что важен не факт, а убеждение. Неправда. Убеждение отвечает за факты. Конечно, в некоторых случаях рациональность может потребовать одного убеждения, а не другого. Скажем, если я смотрю в окно и вижу, что идет дождь, при всех прочих равных обстоятельствах было бы иррационально с моей стороны отказываться верить в то, что дождь на самом деле идет.

Здесь можно усмотреть угрозу регресса в бесконечность: рациональность требует убеждения, но само его обретение требует рациональности. Почему же это не ведет к регрессу в бесконечность?

7. Чтобы показать, почему подобные случаи не ведут к регрессу в бесконечность, мне нужно ввести понятие «рациональности признания». Рациональность может потребовать от субъекта действия, чтобы он при определенных эпистемических условиях просто признал некоторый факт в мире. Например, то, что он взял на себя обязательство, ощущает некую необходимость или какую-либо опасность и т. п., даже при том, что нет рационального процесса, нет размышления, ведущего к рациональному результату. Обретение рационального интенционально-го состояния не всегда требует рационального процесса размышления или вообще какого бы то ни было процесса.

Мы можем видеть, что эти обретения являются рациональными и им противопоставлены их иррациональные отрицания. Действительно, распространенная форма иррациональности, где субъект упорно отрицает что-либо перед лицом веских доказательств, называется «отрицанием«. Например, один мой друг стал алкоголиком. Долгое время он отказывался признавать свой алкоголизм. Он просто думал, что ему нравится пить немного больше, чем прочим. Другими примерами могут служить случаи, когда люди просто отказываются признавать обязательства, которые они на себя взяли, отказываются верить, что их предали, что они в опасности. Суть таких случаев в том, что иррациональные настроения отражают уход от простого рационального признания фактов. Но рациональное признание фактов не обязательно требует размышления. Я могу просто наблюдать, как на меня несется грузовик, или смотреть в окно и видеть, что идет дождь. Я признаю, что в обоих случаях эти факты снабжают меня основаниями для действия. Так что требования рациональности состоят в том, чтобы я верил, что идет дождь или что на меня несется грузовик, но, чтобы прийти к этим рациональным заключениям, рациональное размышление мне не требуется. Многие внутренние основания строятся на рациональном осознании внешнего основания. Рациональное осознание внешнего основания во многих случаях не требует какого-либо дополнительного размышления. Рациональность признания не обязательно подразумевает какие-то шаги.

8. Набор фактитивных элементов, составляющих полное основание, должен содержать хотя бы один элемент с направлением соответствия от мира к разуму. Назовем эти элементы, имеющие направление соответствия от мира к разуму и способные, по меньшей мере потенциально, входить в полные основания, факторами мотивации. Каждое полное основание должно содержать как минимум один фактор мотивации. Почему? Потому что рациональность в размышлении о действиях является вопросом того, как найти пути удовлетворения факторов мотивации. Простейший аргумент в пользу утверждения, что полное основание должно содержать в себе, по крайней мере, один фактор мотивации, состоит в том, что последнее должно обладать способностью рационально мотивировать деятельного субъекта. Полное основание должно обеспечивать рациональную почву первичной интенции совершить действие или для интенциональ-ного свершения действия. Для того чтобы это сделать, в полном основании должен быть некоторый объект, имеющий направление соответствия от мира к разуму и обеспечивающий такое же направление первичного намерения и намерения в действии.

Когда фактор мотивации является эпистемически объективным фактом реального мира, например, когда у человека есть определенные потребности или обязательства, внешний фактор мотивации может функционировать в размышлении, только если он осознается человеком в качестве такового. Рациональность признания (повторю сказанное в предыдущем разделе) может требовать, чтобы человек осознавал фактор мотивации в качестве такового. Человек, который отказывается признавать, что на него несется грузовик, представляющий для него огромную физическую опасность, просто иррационален в этом, хотя он и не осуществил процесс размышления. Но суть моего рассуждения в том, что внешние факторы мотивации должны быть осознаны субъектом именно в этом качестве, чтобы они могли функционировать в процессе размышления.

Факторы мотивации могут быть как внешними, так и внутренними. Желания, например, являются внутренними факторами, а потребности и обязательства -внешними. Но, повторимся, внешние факторы мотивации могут функционировать в размышлении только потому, что они представляют внутренние. Полное внутреннее основание для действия должно содержать как минимум один признанный фактор мотивации.

9. Требование того, чтобы обоснование имело фактор мотивации, справедливо как для теоретического, так и для практического обоснования. К примеру, предположим, я верю в суждения о том, что есть р, и если есть р, то есть q. Какое отношение все это имеет к моему принятию, признанию и убеждению в g? Если убеждения - нейтральные объекты, наборы каузальных связей, согласно одной модной (но ошибочной) теории, почему я, личность, должен заботиться о Q? Ответ в том, что убеждение - это приверженность истине. И когда у меня есть убеждение, я привержен всем логическим выводам из него. И обязательство является независимым от желания внешним фактором мотивации, с направлением соответствия от мира к разуму. Это действительное основание для отсутствия принципиального различия в этом плане между практическим и теоретическим основанием. Теоретическое основание - это та ветвь практического знания, которая связана с доводами в пользу принятия, признания, освоения и утверждения суждений.

10. Перечень факторов г/отивации кажется на первый взгляд обескураживающе разнородным. В него включены такие внутренние факторы мотивации, как желание, надежда, страх, позор, гордость, отвращение, почет, честолюбие, любовь, ненависть, не говоря уже о голоде, жажде и похоти. Здесь и такие внешние факторы мотивации, как потребности, обязательства, долг, ответственность, требования. Отметим, что оба набора факторов мотивации фактитивны в смысле, разъясненном ранее.

11. Внешние факторы мотивации являются фактитивными единицами реального мира. В описаниях, определяющих их как внешние факторы мотивации и оперирующих такими терминами, как «потребность», «обязательство», «обязанность», «требование», «долг» и т. д., они всегда соотнесены с наблюдателем. Лишь в соотнесенности с человеческой интенциональностью некоторые положения вещей в мире могут быть идентифицированы, например, как потребности здоровья. Соотнесенность с наблюдателем заключает в себе онтологическую субъективность, но она не обязательно включает в себя эпистемическую субъективность. Это означает, что онтология соотнесенных с наблюдателем явлений всегда содержит некоторую ссылку на интен-циональность наблюдателя. Таким образом, онтология является субъективной. Но вполне возможно, что утверждения об онтологически субъективных единицах обладают эпистемической объективностью. Заявление о том, что у меня есть определенные потребности, связанные со здоровьем, может быть объективным, хотя их идентификация как «потребностей» соотнесена с наблюдателем.

Это важный момент, поэтому рассмотрим его на примере. Предположим, что в моем организме присутствует определенное количество витамина С. Это просто биологический, независимый от наблюдателя факт, касающийся меня. Но представим, что этого количества витамина недостаточно, чтобы предотвратить болезнь, таким образом:

(а) Мне нужно больше витамина С.

Но какой факт соответствует утверждению, что мне нужно больше витамина С? Какие факты являются составляющими этого факта? Те чисто биологические факты, как, например, то, что в моем организме есть некоторое количество витамина С, что в моем организме происходят определенные каузальные процессы и данного уровня витамина С недостаточно для поддержания этих процессов. В совокупности эти факты составляют потребность, но как «потребность» они обладают восходящим направлением соответствия. Это отражено в том обстоятельстве, что потребность может быть удовлетворена, но не являться истинной или ложной. Потребность удовлетворяется, только если реальный мир приходит в соответствие с ее пропозициональным содержанием. Тот биологический факт, что у меня есть определенное количество витамина С, не имеет направления соответствия. Но его достаточно, чтобы образовать соотнесенный с наблюдателем фактор мотивации: мне нужно больше витамина Cv И в соответствии с описанием «потребности» этот факт является фактором мотивации, способным служить основанием для действия, v В высказывании (а) утверждается факт, являющийся основанием для действия. Это основание -внешний фактор мотивации, моя потребность. Потребности связаны с наблюдателем. То, что у меня есть такая потребность, связано только с моим здоровьем и выживанием. Даже при том, что эта потребность связана с наблюдателем и поэтому онтологически субъективна, она представляет собой эпистемически объективный факт, касающийся меня, что у меня есть такая потребность: эта потребность -не вопрос мнения, а объективный медицинский факт.

12. Независимые от желаний факторы мотивации, по их описанию как факторов мотивации, всегда обладают восходящим от мира к фактору мотивации направлением соответствия. В силу данного основания их признание по этим описаниям, то есть их признание как факторов мотивации, уже является их осмыслением в качестве оснований для действия. Действующий субъект не обязан вначале осознавать обязательство, а затем понимать, что у него есть основание для действия, потому что осознать что-либо как обязательство всегда означает признать это как фактор мотивации в том смысле, который я уже разъяснил.

13. В рациональность при принятии решения вовлечены, по меньшей мере, три элемента. Первый -признание различных факторов мотивации, как внешних, так и внутренних, и оценка их относительной значимости. Предположим, я пообещал прийти к вам на вечеринку в следующую среду вечером. Ясно, что у меня есть обязательство прийти на вашу вечеринку, и это обязательство есть независимое от желания основание, не имеющее ничего общего с моим желанием прийти к вам. Но предположим также, что перспектива прийти на вечеринку сильно противоречит моим интересам, и, если я сделаю это, я упущу некую сделку, что будет стоить мне всего состояния. Эта заинтересованность является противоположным внешним фактором мотивации, с силой которого также нужно считаться. Часто философы, занимавшиеся вопросами морали, в частности, Кант, говорили, что в случаях, когда речь идет о противопоставлении личных интересов долгу, долг всегда должен восторжествовать. Но это кажется мне просто нелепым. Есть много случаев, когда у меня есть второстепенные, малосущественные обязательства, как, например, обязательство пойти на вечеринку, и есть глубинные интересы, входящие в конфликт с ним. Нет основания, согласно которому независимый от желания фактор мотивации должен в любом случае восторжествовать.

Во-вторых, необходимы правильное осознание и оценка немотивирующих фактов, имеющих влияние в данном случае. Так, например, я должен знать, каким образом я смогу выполнить все мои различные обязательства. Возможно ли для меня даже физически выполнить все обязательства, которые я на себя взял? Грубо говоря, мы можем разбить эти немотивирующие факты на два типа: те, которые имеют дело с «при помощи чего-либо», и те, которые относятся к «путем чего-либо» так, как об этом говорилось во второй главе. В обыденном языке эти факты соотносятся с тем, как удовлетворить фактор мотивациии и в чем это удовлетворение состоит. Будем называть их, соответственно, движущими мотивами и составляющими. Опять-таки мы должны различать внешние и внутренние движущие мотивы и составляющие. Понять это различие нам поможет простой пример. Предположим, я должен вам некоторую сумму денег (внешний фактор мотивации). Предположим, я знаю об этом (внутренний фактор мотивации). Предположим, я могу погасить этот долг, приехав к вам домой и отдав вам деньги (внешний движущий мотив и составляющая). Предположим, я знаю все это (внутренний движущий мотив и составляющая). Зная все это, я могу решить приехать к вам и заплатить вам деньги (практическое основание).

Внутренние движущие мотивы и составляющие -всегда убеждения. Эти убеждения касаются того, как производить действия причинно (движущие мотивы) или как одно действие является образующим для других действий (составляющие). Как убеждения, внутренние движущие мотивы и составляющие отвечают за то, как обстоят дела в реальном мире. У них нисходящее направление соответствия. Таким образом, они являются эффективными основаниями для действия только в той степени, в которой они соответствуют реальным фактам в мире. Тот факт, что я могу выстрелить из ружья, спустив курок, является внешним движущим мотивом. Следовательно, если у меня есть основание выстрелить из ружья, у меня есть и основание спустить курок. Внешний движущий мотив будет действующим в моем обосновании, только если существует соответствующий ему внутренний движущий мотив - мое убеждение, что я смогу выстрелить из ружья, спустив курок.

Эта комбинация черт, существование факторов мотивации и признание фактов, имеющих отношение к ситуации, приводит к иллюзии, что все обоснование является обоснованием средств и целей или убеждений и желаний. Факторы мотивации обеспечивают (желаемые) выводы, и немотивирующие факты обеспечивают средства (в которых мы уверены). Но при таком угле зрения граница между внутренними и внешними факторами мотивации смазывается и, соответственно, размывается граница между зависимыми и независимыми от желания основаниями для действия. Огромная пропасть между людьми и шимпанзе в смысле практического разума состоит в том, что мы обладаем способностью создавать независимые от желания основания для действий, признавать их и действовать в соответствии с ними. В западной философии центральным вопросом рациональности всегда был следующий: как субъект может быть рационально мотивирован независимым от желания основанием? Если каждое действие в некотором смысле является выражением желания выполнить его, то откуда желание берет свое начало, если основание, в соответствии с которым действует человек, ни само не является желанием, ни основывается на других желаниях? Как могут независимые от желания основания рационально быть почвой для желания? Стандартный ответ на эти вопросы, даваемый «классической моделью», состоит в том, что человек должен иметь какое-либо доминирующее желание, или желание более высокого порядка, действовать в соответствии с независимыми от желания основаниями. Так, человек должен иметь некоторое общее желание говорить правду, держать слово или выполнять обязательства. Но это неправильный взгляд на данные вопросы, потому что из него следует, что, когда у человека нет желаний более высокого порядка, у него нет и оснований говорить правду, выполнять обязанности и держать слово. Нам нужно показать, что простой факт осознания действующим субъектом своего заявления, обещания или другой формы обязательства уже является основой для мотивации. Как это возможно? Краткий ответ заключается в том, что у всех них - восходящее направление соответствия, и осознать, что определенные виды фактитивных единиц имеют восходящее направление соответствия, и человек есть субъект пропозиционального содержания, - уже означает признать основания для действия согласно этому пропозициональному содержанию. К этому вопросу я вернусь в главе 6.