Только бытие есть

Здесь мы видим контраст с учением пифагорейцев, в котором небытие (пустота) играла существенную роль. Оно, напомню, являлось той Беспредельностью, через вдыхание которой Сущим (Бытием) образовывался разноликий космос разнообразных, конечных и друг от друга отделенных существований. Именно благодаря небытию Многое начинало существовать, и именно ничто (ее пифагорейские выражения: беспредельное, чет, пустота) служило силой, разделявшей вещи.

Хотя наставником Парменида был пифагореец и пифагорейское влияние на элейского мыслителя отмечалось рядом античных авторов, в решающем пункте своего учения Элеец занимает позицию, в корне отличную от пифагорейской. Он в разных выражениях не устает подчеркивать: только бытие есть, небытия не существует. Бытие же в его подлинности открывается нам посредством мышления. Так появляется еще один важнейший принцип, которым Парменид входит в историю мысли. Этот принцип гласит:

"МЫСЛЬ И БЫТИЕ ЕСТЬ ОДНО" (И ТО ЖЕ)

Его называют принципом тождества мышления и бытия. Последующая история мысли представила различные формы, в которых этот принцип существовал в разных философских учениях, приобретая подчас взаимоисключающий смысл. В учении Парменида идея тождества мышления и бытия была призвана показать, что именно посредством мышления сущее открывается в своем подлинном содержании. Поэтому мысль едина с тем, о чем она мыслит.

Кстати, все мы являемся невольными последователями парменидовского принципа, когда повинуемся власти языка. Ведь когда мы хотим указать на невозможность или нереальность чего-то, мы говорим: "это немыслимо" – подразумевая тем самым, что немыслимого не может быть. А значит, есть только то, что мыслимо. Так срабатывает сам язык даже помимо нашего сознания, и эта спонтанность речи делает всех нас нечаянными последователями Парменида.