Два подхода к решению проблемы в средние века 6 страница

аспекте этой проблематики.

Реализм исходит из следующей очевидной предпосылки. Всякое

знание формулируется в общих терминах, относящихся ко многим

вещам. Суждения типа "Сократ - человек" или "лошадь - живот-

ное", сформулированные с помощью общих понятий человек и жи-

вотное, будут соответствовать реальности только в том случае, если в

Сократе есть свойство человечности, а в лошади - животности. Если

же в реальности нет ничего кроме единичных вещей, то все суждения

оказываются ложными, вводящими в заблуждение, поскольку в них

утверждается наличие в вещах общих свойств или отношений. Поэто-

му необходимо предположить, что общее (универсалии) существует

наряду с единичным, более того, предшествует существованию еди-

ничных вещей, определяя наличие в них тождественных свойств.

Но обоснование позиции реализма требует преодоления ряда трудно-

стей. Некоторые из них уже отмечались. Например, если универсалии

постулируются в качестве исходных элементов онтологии, то почему

мир состоит из единичных вещей? И каким образом универсалии могут

быть причинами существования индивидуальных субстанций (проблема

индивидуализации)? Или, как род или вид превращаются в признаки

единичной вещи? Появляется и затруднение теоретико-познавательного

характера. Если каждому значимому слову в суждении соответствует

в реальности особая сущность, то любое сущее, в котором можно

выделить характеристики, обозначаемые разными словами, оказыва-

ется не единым, а составным. Отсутствие внутреннего единства в ма-

териальных субстанциях констатирует уже Боэций; всякая вещь "есть

вот это и то, то есть соединение своих частей" [12, с. 148], объединен-

ных чисто внешним образом материей. Точно так же трактовалась вещь

и в последующей схоластике: положение об отсутствии единства в те-

лесных суостанциях разделялось всеми средневековыми философами.

Проблема возникла при обсуждении атрибутов бестелесных суб-

станций, таких, как человеческая душа. Всеми признавалось различие

между двумя способностями души - интеллектом и волей. Но как

понимать это различие? Реальным различием в схоластике называ-

лось различие вещей в отличие от чисто мысленного различия, произ-

водимого умом. Утверждение о реальном различии интеллекта и воли

означало бы признание, что душа не есть единая бестелесная субстан-

ция, но состоит из двух отдельных субстанций: интеллекта и воли.

Это противоречило бы одной из главных теологических посылок -

положению о единстве человеческой души. Если же отрицать реаль-

ное различие интеллекта и воли, то за этими понятиями не будет ничего

стоять в реальности: душа тогда должна рассматриваться как субстан-

ция, в которой нельзя выделить различных способностей. Этот вывод

противоречил бы представлению о душе, сложившемуся в философии

со времен Платона и Аристотеля. Чтобы найти выход из создавшегося

положения, необходимо было отказаться от одной из предпосылок

реализма, гласящей, что каждому реально значимому понятию ума

соответствует отдельная вещь - обособленная субстанция, сущест-

вующая вне ума, сохранив в неприкосновенности другую: наличие

соответствия между терминами суждения и структурой вещи. Именно

это и осуществляет Дунс Скот.

Концептуализм Дунса Скота отличается от реализма признанием

возможности не только реального различия вещей, но и формального

различия внутри одной вещи. Две сущности будут, по Дунсу Скоту,

формально различными, если они, во-первых, соответствуют различным

(нетождественным) понятиям и, во-вторых, произведены самой ве-

щью как различные. Формальное различие слабее, чем реальное раз-

личие, потому что оно не предполагает существования формально раз-

личных сущностей в виде обособленных субстанций. Но оно сильнее

чисто мысленного различия, так как имеет основание в самих вещах.

Понятие формального различия вводится Дунсом Скотом в резуль-

тате разграничения двух типов актов: актов бытия и актов формы.

Фома Аквинский освободил понятие бытия от необходимости быть

всегда приписанным некоторой форме, выделив бытие и форму в качес-

тве двух различных аспектов реальности. Дунс Скот идет еще даль-

ше: формальное совершенство вещи, утверждает он, не совпадает с

совершенством ее бытия. Акты, создающие различные формы, не со-

общают этим формам существования. Чтобы они стали реально суще-

ствующими, необходим особый акт - акт бытия. При этом две фор-

мально различные сущности, если они имеют один и тот же акт бытия,

не будут в качестве реально существующих отличаться друг от друга,

образовав одну субстанцию, в которой отсутствует реальное различие

частей. Между интеллектом и волей в душе, следовательно, действи-

тельно есть различие, но различие формальное, не разрушающее един-

ства духовной субстанции.

Таким образом, концептуализм отказывается сопоставить каждое

значимое слово в суждении с отдельной сущностью в бытии - с инди-

видуальной или родовой субстанцией. Он отказывается также от прин-

ципа полного соответствия между характеристиками понятий и отобра-

жаемой в них реальности. Согласно Дунсу Скоту, общим понятиям в

бытии соответствуют не универсалии (роды и виды), а общая природа.

Последняя в отличие от универсалий сама по себе не является ни

общей, ни единичной. Если бы природа лошади, рассуждает Дунс

Скот, была единичной, существовала бы только одна лошадь, а если

бы она была универсальной, не существовало бы отдельных лошадей,

ибо из общего нельзя вывести единичное, а из единичного - общее.

Для общей природы безразлично, будет ли она реально существовать

во многих индивидах или только в одном. Хотя человечность Петра,

очевидно, не то же самое, что человечность Сократа, человечности как

таковой нет нужды быть только в Петре и ни в ком больше. Индиффе-

рентность общей природы в отношении единичного и общего позволя-

ет ей получать противоположные модусы бытия: она становится

единичной в конкретных вещах и универсальной в интеллекте. Реше-

ние проблемы индивидуализации в философии Дунса Скота, рассмот-

ренное выше, основывалось на "сжатии" общей природы до единичности

в момент получения ею реального существования - за счет присоеди-

нения к ней индивидуализирующего принципа "этости", сообщающе-

го ей необходимое совершенство, которое делает ее способной получить

реальное существование. В то же время общая природа становится

универсальной в момент ее познания интеллектом. Когда интеллект

схватывает некий объект, он концентрирует внимание на потенциальной

индифферентности его природы: он как бы выявляет и актуализирует

эту индифферентность. Неопределенность общей природы состоит

просто в непротивлении тому, чтобы быть актуализированной (получить

реальное существование) во многих вещах, тогда как неопределен-

ность понятия является позитивной характеристикой. В то время как

общая природа становится единичной во всяком индивиде, ее понятие

отказывается становиться таковым. Оно универсально, так как неопре-

деленность, безразличие к тому, чтобы быть приписанным конкретному

индивиду, присутствуют в нем актуально. Общая природа только потен-

циально (в возможности) безразлична к существованию в отдельных

индивидах; это безразличие, которое препятствует приписыванию при-

знака, фиксируемого общей природой, только одному конкретному

индивиду, становится самой главной, существенной характеристикой

понятия.

Но хотя общая природа не является универсалией, отличаясь в

этом плане от понятия, ее обозначающего, содержательно-смысловые

характеристики общего понятия и его онтологического прообраза пол-

ностью совпадают. Концептуализму, как и реализму, свойственно убеж-

дение, что понятиям ума соответствует нечто в самих вещах. Более того,

предполагается, что структура вещей отвечает логической структуре

суждения, - бытие состоит из "смысловых атомов", объединенных

между собой связями, аналогичными тем, которые имеют место между

субъектом и предикатом суждения. Концептуализм противопоставля-

ет универсальность понятий безразличию общей природы к модусам

единичности и всеобщности не с целью доказать расхождение между

концептуальными структурами и структурой реальности, а наоборот,

стремясь более последовательно обосновать их соответствие. Предпо-

ложение, из которого исходит реализм, а именно, что первоэлемента-

ми бытия являются роды и виды, вело к неразрешимым противоречиям,

главное из которых - сосуществование в вещи общего и единичного.

Дунс Скот показывает, каким образом можно реализовать основной

тезис схоластической философии о параллелизме логических и онто-

логических структур, не впадая в противоречие. Оба направления сред-

невековой философии - и реализм, и концептуализм - убеждены в

наличии такого параллелизма; разногласия между ними касались лишь

способа обоснования этого тезиса.

Номинализм отвергает сам тезис. Он отрицает, что мир состоит из

"атомов смысла" (аналогов общих понятий), выдвигая альтернатив-

ное утверждение: в реальности нет ничего, кроме индивидов. Многие

философы, в том числе Дунс Скот, признавали, что реально сущест-

вуют только индивиды; но они признавали также, что в конкретных

вещах есть аспекты, оправдывающие применение общих понятий: то,

что называется видом вещи, ее формой или природой, неотделимо от

вещи, является предпосылкой существования индивидуальных вещей.

Номинализм считает невозможным "построить" индивидуальную суб-

станцию из "смысловых атомов".

Оккам, самый выдающийся представитель номинализма XIV в.,

отрицает существование универсалий или природ в Боге; их нет и в

вещах. Так называемые идеи суть не что иное, как сами вещи, произ-

водимые Богом. Нет идей видов, есть только идеи индивидов, по-

скольку индивиды - единственная реальность, существующая вне

ума, как Божественного, так и человеческого. Исходным пунктом

познания мира является знание об индивидах. В итоге реальное, но

чисто нумерическое единство индивидов оказывается противопостав-

ленным миру сущностей, имеющих смысл, но не имеющих существо-

вания нигде, кроме человеческого разума. Начав с постулата о том,

что истинным бытием обладают "смысловые атомы", схоластическая

философия порождает в XIV в. доктрину, центральное место в кото-

рой занимает индивид - иррациональная, ускользающая от любых

определений разума единица бытия. В номинализме Оккама отрица-

ется основная предпосылка схоластической философии - убеждение

в рациональности мира, наличие некоего рода изначальной гармонии

слова и бытия. Бытийные и концептуальные структуры отныне противо-

поставляются друг другу: бытием обладает только единичное, рацио-

нально невыразимое "это", смысловые же определенности, фиксируе-

мые общими понятиями, не имеют места вне ума. Поскольку бытие

больше не связано со смысловым значением слов, схоластическое иссле-

дование бытия, основанное на анализе слов и их значений, становится

беспредметным. Появление доктрины Оккама знаменовало 1<:онец сред-

невековой схоластической философии.

Глава 5. СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Философская мысль на средневековом Западе, быть может, как ни

в какой другой период, сопряжена с системой "школьного" образова-

ния. В передаче античного философского наследия, в формировании

средневековой культуры и присущего этой эпохе стиля мышления об-

разовательная традиция играла очень важную роль.

1. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (VI-X вв.)

Философское наследие, полученное западным средневековьем от

античности, включало прежде всего латинскую патриотическую лите-

ратуру, наиболее значительную и наиболее авторитетную часть кото-

рой составили сочинения Августина. В другой, "языческой", так ска-

зать, части античного наследия можно выделить два пласта. Это, с одной

стороны, сочинения классической римской литературы - поэзия, рито-

рика, история, - где наиболее важными в философском плане были

труды Цицерона и Сенеки. С другой стороны, не менее значимой для

средневековья была обширная литература компендиев и энциклопе-

дий. Энциклопедическая традиция, сложившаяся в эпоху эллинизма,

получила широкое распространение в Риме, где сочинения типа эн-

циклопедии (?) Варрона или <Естественной истории> Плиния были

очень популярны. Такая литература, с самого начала приспособлен-

ная к нуждам образования, в более поздний период римской истории

все более схематизируется в соответствии с кругом школьных дисцип-

лин. О характере таких поздних компендиев - причем тот факт, что

авторы некоторых из них были христианами, лишь в незначительной

степени сказывался на их содержании - можно судить по трактату

неоплатоника V в. Марциана Капеллы <О бракосочетании Мерку рия

и Филологии>. В этом сочинении описывается сватовство Меркурия к

деве Филологии, госпоже всех наук. Все персонажи - олицетворения

отвлеченных сил и понятий: бог Меркурий (греч. Гермес) - познава-

тельной способности, Филология и ее служанки - соответствующих

научных дисциплин; кроме того, там действуют персонифицирован-

ные Справедливость, Бессмертие и др. Самому бракосочетанию по-

священы первые две книги, а последующие отданы повествованию о

семи свободных науках, составлявших программу школьного образо-

вания. Это - грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифме-

тика, астрономия и музыка, которые все вместе названы Марцианом

disciplinae cyclicae, т.е. энциклопедией. "Эта книга явилась для ран-

него периода средних веков одновременно энциклопедией аллегоричес-

ких образов и энциклопедией 'благородных' наук" [9, с. 353-354].

Другой пример учебного компендия - <Наставления в науках бо-

жественных и светских> христианского писателя Кассиодора (ок. 477-

ок. 570). В описании светских наук, т.е. семи свободных искусств, кото-

рому посвящена вторая часть его сочинения, Кассиодор ограничивается

самыми общими сведениями. Важность его труда для средневековья

была в другом: он обосновывает необходимость интеллектуальной дея-

тельности как составной части христианской культуры и прежде всего

ее необходимого условия - общего образования. Что неосведомлен-

ность в светских науках затрудняет понимание Священного Писания,

в этом ему нетрудно было убедиться при общем упадке светской обра-

зованности в его время. И потому его пафос - это пафос просветителя,

хранителя традиции. Он сам, будучи уже в преклонных летах, основал

в своем имении монастырь <Виварий>, где собрал уникальную на Запа-

де библиотеку; там под его руководством монахи занимались перепиской

рукописей; этим был задан образец такого рода деятельности в сред-

невековых монастырях. В своем сочинении (а его первая часть посвя-

щена наставлениям для монахов) Кассиодор рассматривал переписку,

перевод и комментирование книг как труд и позволительный, и по-

хвальный для монаха.

На протяжении всего средневековья будет проявляться эта тенден-

ция к составлению всеобъемлющих энциклопедий или компендиев

знаний в отдельных областях. В ранний период это - либо своды

элементарных знаний, сгруппированных по отдельным дисциплинам,

но подчас неожиданным образом, как в сочинении <Этимологии> писа-

теля VII в. Исадора Севальского', либо труды, дающие систематичес-

кое рассмотрение бытовавших тогда знаний о природе, о мироустроении,

например трактат <О природе вещей> английского монаха Беды Досто-

почтенного (VIII в.) или сочинение <О мире> (De universe) герман-

ского монаха IX в. Рабана Мавра', либо учебные руководства, пред-

ставляющие собой компендии знаний по отдельным дисциплинам.

В передаче античного наследия особую роль сыграл наиболее

значительный мыслитель VI в. Боэций (480-525). Будучи образован-

нейшим человеком своего времени, хорошо знакомым с греческой фи-

лософией и наукой, он оказал исключительное влияние на культуру

средневековья. Благодаря его переводам на латынь трактатов по логи-

ке и комментариев к ним, а также его собственным логическим сочине-

ниям средневековье усваивает интеллектуальный инструментарий ан-

тичной философии. Боэций перевел логические сочинения Аристотеля

и <Введение> Порфирия к <Категориям>. В раннем средневековье

имели хождение два трактата из аристотелевского <Органона>: <Кате-

гории> и <06 истолковании> (обе <Аналитики>, <Топика> и <О софис-

тических опровержениях> стали известны лишь в XII в.), а также

<Введение> Порфирия. Вместе с комментариями Боэция это составляло

свод так называемой старой логики (logica vetus), штудировавшийся

в школах вплоть до XII в. В число учебников по логике входили и

собственные логические сочинения Боэция: <Введение в теорию кате-

горических силлогизмов>, <О разделении> и др. Помимо работ по

логике им были также написаны учебники по четырем математичес-

ким дисциплинам, из которых до нашего времени дошли два: <На-

ставления к арифметике> и <Наставления к музыке>. Во многом бла-

годаря Боэцию сложившаяся в античности система школьного образо-

вания была адаптирована к новым историческим условиям.

Из классической греческой философии в этот период на Западе

известно очень немногое: помимо переведенных Боэцием логических

сочинений, часть Платонова <Тимея> в переводе и с комментариями

Халкидия (VI в.). Впрочем, многое из стоической и платоническоЛ

философии было известно средневековому читателю как через патри-

отическую литературу, так и в передаче римских писателей. Помимо

сочинений Цицерона и Сенеки, таким источником были <Утешение

философией> Боэция, комментарии Макробия (кон. IV-нач. V вв.).

Античное философское наследие, полученное ранним средневековь-

ем, оказалось достаточно скудным. Это объясняется и предпочтения-

ми римского образованного общества, "выбравшего", что передать, и

состоянием раннесредневековой культуры, из-за своего низкого уров-

ня неспособной многого усвоить, а также и отношением Церкви, не

озабоченной сохранением памятников языческой философии. На хри-

стианской шкале ценностей светское образование помещалось не так

уж высоко, а господствующая ценностная ориентация определяла це-

ли и методы в сфере образования. Главная задача христианских вос-

питателей, как она представлена в сочинениях Августина, посвящен-

ных вопросам воспитания, заключалась в том, чтобы заменить дух

языческой гражданственности духом христианского благочестия. Ав-

густин озабочен тем, чтобы образование стало научением правильной

жизни, т.е. жизни по евангельским заветам. Это задача духовного

воспитания, поставленная с ранних времен христианства, будет руко-

водящим принципом образования в средневековых школах.

Но в период после германских завоеваний к этому присоединяется

элементарная просветительская задача. Условием передачи христиан-

ской культуры германским народам, которые заселили территории Рим-

ской империи, стало обучение их латинскому языку. Церковь вынужде-

на взять на себя обязанности учителя начальной школы: учить говорить,

читать и писать по-латыни или хотя бы только читать, едва понимая

смысл прочитанного. Эта минимальная, но трудновыполнимая задача

выходит на первый план, оттесняя проблемы собственно религиозного

воспитания. К слову сказать, здесь же берет начало очень важная

сторона западной средневековой культуры: латинский язык закрепля-

ется за сферой образования, становится языком ученых штудий. Со

временем он все более расходится с разговорными народными языка-

ми, и развивается совершенно особым образом, обогащаясь термино-

логически; в распоряжении средневековых ученых оказался по сути

дела очень богатый теоретический язык.

В школах в начале средневековья обучали, в общем, тому же, чему

учили и в римских школах. Несмотря на изменение общественных

установок, сохраняющиеся программы и учебники еще долго диктуют

прежние нормы образования. Круг дисциплин ограничивался свободны-

ми искусствами (artes liberales), включающими тривий: грамматика,

риторика и логика, или диалектика, - а также квадривий: арифмети-

ка, музыка, геометрия и астрономия. Эта учебная традиция восходит,

очевидно, ко времени классичесой греческой философии. Первые три

идут от направления, нашедшего выражение в трудах Платона и Ари-

стотеля, - направления, придающего особую значимость выявлению

логических принципов философского размышления. Грамматика и ло-

гика рассматриваются в его рамках в качестве основных инструментов

исследования онтологических структур. Поэтому важность их изучения

не подлежит никакому сомнению. Трехчленное деление науки о язы-

ке, понимаемой как наука о средствах выражения, с одной стороны,

мысли, а с другой - законов бытия, зафиксировано в логике Аристо-

теля, и эта трехчленка на много столетий останется в системе школь-

ного обучения.

Что касается математических дисциплин, то источник их, несо-

мненно, - пифагорейская или пифагорейско-платоновская онтоло-

гия, в которой четыре математические дисциплины рассматриваются

как ступени к познанию Единого, т.е. к высшему знанию. Из этих

четырех высшей и главенствующей является арифметика - учение о

числе как таковом; затем следуют музыка - учение о гармонии; гео-

метрия - учение о протяжении и наконец астрономия - учение о

космосе, так сказать, о гармонии протяженного мира. Влияние этой

традиции столь сильно, что даже в века наибольшего упадка матема-

тических наук и самого малого распространения математических зна-

ний статус математики неизменно высок и в школьных программах

квадривий остается необходимой составляющей.

И тем не менее в образовательном цикле на первое место выдвига-

ются дисциплины тривия. В античную эпоху этому способствовало то

значение, которое придавалось владению словом в государственных и

общественных делах. Для христианства важность словесных искусств

определялась задачей религиозной проповеди, необходимостью пони-

мать и уметь растолковать другим смысл Священного Писания. Но

как раз при обучении словесным дисциплинам, и именно грамматике

и риторике, христианские учителя сталкивались с наибольшими про-

блемами. Ведь имеющиеся в их распоряжении учебники опирались на

тексты из римской литературы, неприемлемые и для верующих ми-

рян, а уж тем более для клира, в основном и составлявшего образо-

ванную часть общества. Однако требование совершенно отказаться от

языческой литературы при обучении, выдвинутое в VI в. папой Григо-

рием Великим, было невыполнимым. Все равно на протяжении средне-

вековья преподавание словесности идет с привлечением классических

латинских сочинений, хотя канон постепенно смещается в сторону биб-

лейских текстов и христианской нравственно-назидательной литерату-

ры. Учебники также долго остаются прежними. Грамматику преподают

по римским учебникам Доната и Присциана, желающие освоить ритори-

ку читают Цицерона и Квинтилиана, а изучающие логику обращаются

к Аристотелю и Боэцию.

Порядок обучения в школах был таков. Начальная ступень образо-

вания сводилась к изучению азбуки, чтению на латыни и заучиванию

псалтири; затем шло письмо: большое место в начальном образовании

занимало пение. Средняя ступень включала тривий и квадривий. Выс-

шую ступень образования составляла теология.

Из математических дисциплин арифметика и музыка преподавались

по учебникам Боэция, хотя в ранний период зачастую музыка огра-

ничивалась пением, а арифметика - искусством счета и обучением

расчетам и решению задач. Главным приложением расчетной арифме-

тики были календарные расчеты, центральным пунктом которых яв-

лялось исчисление пасхалии. Эти расчеты требовали сохранения в

школьном курсе сведений о способах деления времени, о различии

солнечного и лунного календарей, о солнцестоянии и равноденствиях,

о движении планет и знаках Зодиака, т.е. элементов собственно астро-

номии. Этому были посвящены трактаты Бэды Достопочтенного <О

временах> и <О счете времени>, ставшие стандартными руководства-

ми в школах. Элементарные сведения по геометрии чаще всего рас-

сматривались в курсе арифметики. Геометрией же тогда называлось

описание земли и существ, ее населяющих. В курсе геометрии излага-

лись географические и космографические сведения, почерпнутые, на-

пример, из Орозия (V в.), читались Шестодневы (толкования библей-

ского рассказа о творении мира), бестиарии. Последние представляли

собой переложения популярной на Востоке христианского мира книги

<Физиолог>, относящейся к IV в. компиляции учений о животном

мире. <Физиолог> содержал рассказы, большей частью о животных,

но иногда о растениях и камнях, содержащие и фактические сведения,

и вымысел, но подобранные так, чтобы служить иллюстрацией к тек-

стам Библии. И для Шестодневов, и для бестиариев характерно пре-

обладание символического взгляда на мир, вытеснившего натурфило-

софский подход. Символизм, который был очень важным элементом

раннесредневекового мировоззрения, проявлялся и в области образо-

вания, усиливая тенденцию нравственно-аллегорического толкования

природы, интерес к чудесному, к мистике чисел, идущие еще от позд-

ней античности, но введенные теперь в контекст библейской экзегезы.

Политическая стабильность, достигнутая в Европе в правление Кар-

ла Великого и его преемников (VIII-IX вв.), способствовала подъему

культурного уровня, в первую очередь гуманитарной образованности.

Это оживление в культуре (его называют каролингским ренессансом)

связано, с одной стороны, с возрождением интереса к латинской клас-

сике, а с другой, с развитием новой, уже средневековой латинской

словесности: иная латынь, грамматический строй которой диктуется

нормами языка Библии, иная стилистика, иные жанры. Литература

этого периода носит преимущественно духовно-аллегорическую окра-

ску, распространены сочинения агиографического содержания, боль-

шой популярностью пользуются энциклопедии.

Однако знание греческого языка по-прежнему оставалось большой

редкостью, знакомство с греческой философией возможно было толь-

ко через переводы. Поэтому столь важным событием становился пере-

вод и введение в культурный обиход неизвестных на Западе сочине-

ний греческих мыслителей как классического, так и патриотического

периодов. Так, в IX в. на латинский язык переведен Иоанном Ско-

том Эриугеной ряд произведений выдающихся восточных Отцов