Моделирование процессов мышления и творчества 10 страница

Другой тип нарушений поведения определяется боязнью неудач и стремлением к достижению только заведомо достижимых целей. В ре­зультате появляется боязнь разочарования в своих возможностях, обидчивость, подозрительность, легкая ранимость. Основы такого по­ведения также связаны с дисбалансом уровня притязаний, самооценки и реальных способностей. Причем субъект может неосознанно из-за боязни неудач занижать уровень своих возможностей, что тем не ме­нее обязательно на уровне подсознания будет вызывать симптомы обидчивости, зависти и недовольства (рис. 59).

В результате длительных фрустраций появляется необходимость в длительном психологическом и педагогическом процессе, направлен­ном на активное осознание человеком реального соотношения своих возможностей и способностей, с одной стороны, и уровня своих при­тязаний — с другой. В противном случае появляется опасность разви-

Рис. 59. Характеристики фрустрационного поведения человека, основными следствия­ми которого являются дезорганизация деятельности и пограничные психические рас­стройства

тия различных неврозов, связанных с повышенной нервозностью, чув­ством собственной неполноценности, страхом, потерей работоспособ­ности, утомляемостью, плохим сном и т.д.

Глава 17

Личностные факторы и психоанализ

Среди множества современных теорий, описывающих структуру личности, по-видимому, наиболее известной является разработанная в начале XX века психоаналитическая теория австрийского психолога Зигмунда Фрейда. Ввиду того что современное прочтение этой теории включает в себя в том или ином виде активную деятельность практи­чески всех систем структуры личности, начнем с изложения того, как выглядят некоторые общие соотношения между отдельными сторона­ми структуры личности с точки зрения основ теории психоанализа.

По Фрейду, структура личности состоит из трех инстанций: «Оно» (Id), «Я» (Ego) и «Сверх-Я» (Super-Ego). «Оно» (Id) содержит потенци­ал внутренних подсознательных и запретных желаний, реализующих биологические мотивации и биологическую сущность человека. По теории самого Фрейда, «Оно» является биологическим наследством, полученным человеком от животных; по мнению современных нео­фрейдистов, в «Оно» представлены также результаты неблагоприятно сложившегося индивидуального жизненного опыта человека.

«Сверх-Я» является как бы цензорным компонентом личности и содержит в себе усвоенные в ходе воспитания (сознательно или бес­сознательно) социальные нормативы и идеальные ценности. То, что функции «Сверх-Я» представлены у человека как на сознательном, так и на подсознательном уровне, имеет в теории фрейдизма очень важное значение. Это связано с тем, что функции «Сверх-Я» по блокированию непосредственных биологических влечений часто не осознаются че­ловеком, что приводит к развитию разнообразных неврозов и психиче­ских нарушений. Не осознанное самим человеком блокирование вле­чений и склонностей, запретных с точки зрения социальных, нравст­венных и моральных норм, является причиной постоянной напряжен­ности нервной системы, к работе в запредельных режимах, что,в свою очередь, ведет к нервным срывам (рис. 60).

Противоречия между подсознательными влечениями «Оно» и за­претами «Сверх-Я» разрешаются компонентом «Я», реализованном в сознании человека. В функции «Я»-сознания входит выработка меха­низмов примирения конфликтующих между собой сторон: «Оно» и «Сверх-Я». «Я»-сознание, основываясь на анализе реальной ситуа-

Рис. 60. Структура личности, по З.Фрейду, включает в себя три крупные компоненты: «Оно» (Id), «Я» (Ego) и «Сверх-Я» (Super-Ego). В основном подсознательный, мощный потен­циал «Оно» (Id) реализует внутренние, часто за­претные, мотивации, желания и стремления. Инстанция «Сверх-Я» (Super-Ego) имеет функ­ции внутреннего цензора. Роль компоненты «Я» (Ego) заключается в урегулировании противоре­чий «Оно» и «Сверх-Я»

ции, старается построить стратегию поведения челове­ка так, чтобы влечения «Оно» были удовлетворены в максимально возможной сте­пени и чтобы при этом не бы­ли нарушены нормы и прин­ципы «Сверх-Я».

Сам Фрейд сравнивал «Я» со всадником, который сидит верхом на лошади своих побуждений, коман­дует и управляет ею. Очень часто возникают ситуации, когда «Я» не способно раз­решить противоречия меж­ду «Оно» и «Сверх-Я». В таких случаях человек с помощью «Я», ко­торое старается избежать неврозов и психических нарушений, вы­рабатывает у себя различные механизмы защиты. Суть этих меха­низмов состоит в формировании процедур вытеснения запретных желаний из сферы сознания, в процедурах отрицания их существо­вания (рис. 61).

Рассмотрим некоторые из защитньгх механизмов. Механизм отри­цания, заключающийся в том, что человек «закрывает глаза» на непри­ятную реальность и либо вообще отказывается признавать ее сущест­вование, либо старается серьезно снизить значение этой реальности для норм и ценностей его «Сверх-Я». Типичный пример — отрицание критики в свой адрес, другой пример — отрицание собственной болез­ни. В этом случае, если болезнь серьезна, имеет место определенная польза защитного механизма.

Механизм подавления, заключающийся в бессознательном вытес­нении из сферы сознания различных неприятных для человека пере­живаний, мыслей и желаний, в том числе и противоречащих нормам «Сверх-Я» данного человека. В теории психоанализа механизмы по­давления и вытеснения рассматриваются как возможные причины эф­фекта на первый взгляд необъяснимых забываний фактов и ситуаций, что не сопровождается выраженными психическими расстройствами.

Механизм рационализации, заключающийся в нахождении различ­ных оправданий для поступков, противоречащих нравственным и мо­ральным нормам. Типичные примеры связаны со ссылками на объек­тивные причины, мнимое нежелание или неспособность. 178

Механизм обратной

Защита:

^{реакции}, ^{заключающий-}. _МеХа_Ни_ЗМ отрицания ("закрыть глаза') ся в формировании по- • Механизм подавления (вытеснить из сознания) ведения активно маски_- ' Механизм рационализации (найти оправдание)

^ ' • Механизм обратной реакции (маскировать запретные

рующего запретные мо- мотивы)

_тивы Н_{апример внеш} ' Механизм внешней проекции ("свалить с больной ^тивы. ^ЩШ^Г^ ^внеш- головы на здоровую<)

не непонятное и созна- • Механизм интеллектуализации (перейти к

тельно поддерживаемое М^{влеченным} "Ф^илосоФс^к_Г"^раз^мыш^{лениям)}

iwi^iiv,..^H4'-'i«¹"¹""^VJ""^v. Механизм замещения (найти частичное проявление нарочитого удовлетворение мотиваций)

^{внимания, заботы и} р и с. 61. Сущность механизмов защиты, осуществляе-
^{любви к человеку, на са-} мой «Я», — вытеснение из сознания человека социаль-
мом деле неприятному но запретных желаний

для лица, проявляющего

такое внимание. Выявление такого рода скрытых от самих себя моти­вов очень часто становится возможным только при тщательном само­анализе или беседах с психологом. Причиной для проведения такого анализа, как правило, является тот факт, что при всех внешне очевид­ных проявлениях любви к некоторому лицу человек часто без види­мых причин проявляет раздражение, «взрывается», вступает в конф­ликт по пустякам. Такое поведение настораживает, возникает естест­венный вопрос, откуда берутся такие странные реакции.

Механизм внешней проекции, когда человек, что называется «сва­ливает с больной головы на здоровую» и обвиняет другого во всех своих недостатках. Такое проецирование нежелательных свойств с себя на другого человека при полном отрицании этих свойств у себя, если подумать, имеет место довольно часто в отношениях между людьми.

Механизм интеллектуализации, заключающийся в неосознанном, тонком смещении акцентов деятельности. Общая логика здесь такова: если перед человеком стоит какая-то сложная интеллектуальная зада­ча, решение которой связано с большим эмоциональным напряжени­ем, человек как бы отстраняется от ее решения, переходя к отвлечен­ным, интеллектуализированным размышлениям. Интересно отметить, что таким путем в рамках теории психоанализа из функции защитных механизмов в принципе могут быть выведены и причины работы ког­нитивных механизмов, связанных с активным познанием мира.

Действительно, легко представить, что вместо решения конкрет­ной, но трудновыполнимой задачи человек с удовольствием начинает размышлять о некоторых общих принципах построения мира. Такого рода синдром «Манилова — Васисуалия Лоханкина» вполне может быть как проявлением защитных механизмов интеллектуализации, так и причиной развития когнитивных механизмов.

В частности, кроме механизмов интеллектуализации стимулы к ак­тивной творческой деятельности могут содержать механизмы замеще­ния, выражающиеся в частичном, косвенном удовлетворении мотива­ции, неприемлемой с точки зрения норм и моральных ценностей. Та­кое частичное замещение одного типа деятельности другим, не менее активным, типом деятельности в принципе может быть способом по­иска области применения сил, к которой человек приспособлен в боль­шей степени.

Глава 18

Переключение энергии и механизмы сублимации: церемонии, ритуалы, истоки культурных традиций

Механизмы замещения представляют собой проявление некоторо­го общего для теории психоанализа принципа — принципа сублима­ции. Под сублимацией подразумевается смещение, переключение, пе­реадресация энергии и содержания запретных желаний в приветствуе­мые обществом виды деятельности: занятия наукой, образованием, творческим трудом, общественно полезной деятельностью. В плане выявления корней процессов сублимации интересно провести анало­гию с процессами смещенного поведения, описанного этологами (это­логия — наука о поведении животных, см. раздел «Инстинктивное по­ведение и обучение») в связи со «странностями» поведения животных.

Типичный пример смещенного поведения — включение в типично агрессивное, предбоевое поведение многих птиц, демонстрирующее противнику силу и готовность к нападению (распущенное оперение, побежки и вытягивание клюва в сторону противника, крики нападе­ния) неожиданных элементов типа интенсивного клевания ни в чем не повинных камешков, вырывания пучков травы, что является элемента­ми пищевого и гнездостроительного поведения. Другими типичными примерами смещенного поведения птиц является включение в агрес­сивное поведение элементов поведения, связанного с чисткой опере­ния, поиска пищи и т. д. (31, 56-60; 42,202-205). Аналогичные приме­ры смещенного поведения описаны при анализе поведения обще­ственных животных разных классов и уровней развития.

Принципиальный смысл появления смещенного поведения клас­сики этологии напрямую связывают с механизмами разрядки врож­денной энергии агрессии. Агрессивное поведение в таком прочтении 180 определяется существованием межвидовой и внутривидовой борьбы животных за различные ресурсы, такие, как пища, территория, лиди­рующее или подчиненное положение в сообществе и т.д. Переключе­ние излишка агрессивного начала, его переадресация,или, как говорят, канализация (перевод в другие, специально сформированные, отводя­щие каналы), является необходимым условием для нормального суще­ствования сообщества.

В этом плане особый интерес приобретает объяснение происхож­дения различных церемоний и ритуалов поведения. Красота, слож­ность и удивительная утонченность таких поведенческих процессов у животных является поразительной. Стоит только вспомнить церемо­нии ухаживания у птиц, типы поведения знакомства у собак, предбое­вое поведение аквариумных рыбок и т. д. Например, анализ знамени­того танца журавлей показывает, что его этапы и звенья представляют собой четко структурированное сочетание элементов угрозы, переад­ресации угрозы и умиротворения.

Сами по себе эти элементы являются следствием борьбы различ­ных мотиваций и эмоций, в частности, мотиваций создания семьи для обеспечения функций продолжения рода, эмоций страха перед партне­ром, эмоций агрессии и т.д. Однако вся целостная церемония танца представляет собой ритуал умиротворения, направленный на перевод энергии агрессии и угроз в «мирное русло» действий по продолжению рода. Для более конкретного понимания некоторой символики движе­ний птиц приведем ее «расшифровку», полученную в результате мно­гочисленных наблюдений и экспериментов этологов.

«Птица высоко и угрожающе вытягивается перед другой и разво­рачивает мощные крылья, клюв нацелен на партнера, глаза устремле­ны прямо на него. Это картина серьезной угрозы. <...> Но в следую­щий момент птица направляет эту угрожающую демонстрацию в сто­рону от партнера, причем выполняет разворот точно на 180 градусов и теперь — все так же, с распростертыми крыльями — подставляет пар­тнеру свой беззащитный затылок, который, как известно, у серого жу­равля и у многих других видов украшен изумительно красивой руби-ново-красной шапочкой. На секунду «танцующий» журавль подчерк­нуто застывает в этой позе — и тем самым в понятной символике вы­ражает, что его угроза направлена не против партнера, а совсем наобо­рот, как раз прочь от него, против враждебного внешнего мира; и в этом уже слышится мотив защиты друга. Затем журавль вновь повора­чивается к другу и повторяет перед ним демонстрацию своего величия и мощи, потом снова отворачивается и теперь — что еще более знаме-

нательно — делает ложный выпад против какого-нибудь эрзац-объек­та; лучше всего, если рядом стоит посторонний журавль, но это может быть и безобидный гусь или даже, если нет никого, палочка или каму­шек, которые в этом случае подхватываются клювом и три-четыре ра­за подбрасываются в воздух. Все вместе взятое ясно говорит: "Я могуч и ужасен—но я не против тебя, я против вон того, того и того"» (31,178).

Столь длинная цитата вполне оправдана; в ней содержится не толь­ко достаточно детальное описание структуры типичной, или, если угодно, классической ритуальной церемонии, но и такие ее элементы, как угроза, умиротворение, смещенное поведение и переадресация уг­розы. Следует специально отметить, что объективность расшифровки элементов танцевальной церемонии основана на достаточной стати­стике наблюдений. Например, символика отворачивания головы и под­ставления незащищенной шеи говорит о умиротворении; символика нацеливания клюва точно на соперника у птиц или символика расто­пыривания плавников и жаберных щелей у рыб говорит об агрессив­ных намерениях. В частности, если направления клювов птиц в про­цессе угрозы, когда они нацелены чуть-чуть мимо, перейдут некото­рую грань и действительно будут точно направлены друг на друга, уг­роза перейдет в драку.

По наблюдениям этологов, ритуализация поведения приводит к подчеркиванию ритмических компонент и повторов угрожающих и умиротворяющих движений, к появлению яркой окраски, контраст­ных рисунков на теле животных. Причем все эти «театральные» укра­шения в особой степени проявляются именно в поведении, связанном с переадресацией агрессии. Подобное поведение проявляется в ситуа­циях борьбы и соперничества у самых разных видов животных: рыб, птиц, хищников, травоядных. При этом в работах по этологии особо подчеркивается «турнирность» боев животных, т. е. тот факт, что такие бои, например, между самцами за самку, за территорию или за положе­ние в сообществе, как правило, не заканчиваются смертью побежден­ного, проходят «по правилам».

Слабейший демонстрирует одну из поз покорности и уходит, более того, во время боя соперники не наносят смертельные удары, даже ес­ли такие возможности им предъявляются. Такое поведение называют синхронным, так как при нем позы угрозы и умиротворения у против­ников синхронизуются, и если один из бойцов переходит к фазе напа­дения, в то время как противник еще находится в фазе ненападения, то первый боец притормаживает свои действия и не нападает на безза­щитного партнера. 182

Сравнительная этология делает выводы о сопоставимости и пора­зительном сходстве поведенческих ритуалов и церемоний животных с культурными ритуалами, церемониями и традициями людей. Это сход­ство, конечно, не говорит о прямом наследовании таких форм поведе­ния. Причина* заключается в появлении одинаковых типов сложного реагирования в ответ на схожие внешние воздействия. Важнейшим ус­ловием этого процесса является то, что некоторое внешнее воздейст­вие с абсолютной необходимостью требует возникновения реакций адаптации или компенсации. Именно это, по-видимому, неоднократно происходило и у животных, стоящих на разных уровнях филогенети­ческой лестницы, и у сообществ людей, находящихся на разных стади­ях культурно-исторического развития.

Необходимость разрядки агрессивного начала, необходимость многократного, усиленного и даже утрированного подчеркивания важной символики — вот основные причины появления ритуализа-ции. Действительно, для человеческих ритуалов, имеющих культурно-историческое происхождение, например, для традиционных шествий, парадов, праздников, песнопений, характерны ритмические действия, повторяемость, четкая регламентация действий, их утрированность и подчеркнутая красивость (рис. 62).

Особый интерес в этом плане приобретает анализ связей ритуаль­ного поведения людей с возникновением и развитием искусства. При изложении идей К. Лоренца эта связь может быть коротко описана че­рез следующую последовательность этапов развития: необходимость переадресации агрессии — смещенное поведение — подчеркивание элементов смещенного поведения с помощью красочных, утрирован­ных, ритмизированных ритуалов и церемоний — появление намерен­но, осознанно театрализованных эффектов — развитие современной культуры «искусства для

искусства». Естественно, Истоки церемоний и ритуалов животных

что такая последователь- Цели:

^{ность этапов формирова-} • ^ТлючеНие^ессии на другие "мирные"

лась в течение тысячелет- типы поведения

них периодов развития Механизмы:

человеческой культуры, • ^{смещенное поведение}

развития происходил и происходит с постоянно возрастающим ускоре­нием.

• утрированное подчеркивание важной символики ^{естественно, что процесс}. "турнирность"боев, синхронность поз противников

• ритмические повторы демонстрационных действий, их симметричность и "красивость"

Рис. 62. Сублимация: появление церемоний и риту­алов в поведении животных

Однако едва ли можно сомневаться в том, что формирование этапа «искусства для искусства», т. е. превращение искусства в самостоя­тельный, точнее, самодостаточный, мотив человеческой деятельности, произошло достаточно давно. Становление искусства и других прояв­лений культуры как новых мотиваций, как новых вариантов смысла жизни человека может рассматриваться, таким образом, в качестве от­даленных результатов сублимации и переадресации агрессии.

При обсуждении аналогий сублимации и смещенного поведения следует специально отметить, что в ходе описания поведения живо­тных и, в особенности, при описании смещенного поведения в этоло­гии большое внимание традиционно уделяется вопросам, связанным с опасностью антропоморфизма (от греч. antropos — человек и morphe — вид, образ). Этот термин подразумевает «очеловечивание», т. е. при­писывание чисто человеческих свойств характера, мотиваций, спосо­бов мышления тем живым и неживым объектам, которые не являются людьми, — растениям, животным, силам природы, вещам, богам.

Сходство поведения человека и животного в одинаковых ситуаци­ях, по-видимому, свидетельствует о решении ими одинаковых задач, однако, из этого совершенно не следует вывод о существовании у них одинаковых способов мышления и анализа ситуации.

Глав а 19

Неврозы как следствия дефектов функции защиты

Исходя из сопоставления описанных фактов и теоретических взглядов, можно полагать, что причины многих неврозов человека свя­заны с недостаточно сильной, а главное, неправильно построенной или искаженной функцией защиты. Нарушенная защита может быть связана с неадекватной сублимацией, когда энергия запретных жела­ний переводится в неправильное русло, т. е. в деятельность, не снима­ющую противоречия «Оно» и «Сверх-Я». Лечение неврозов такого ти­па основано на идее осознания больным истинных подсознательных причин его отклонений. Цель врача состоит в том, чтобы с помощью приемов психоанализа помочь больному провести правильный про­цесс сублимации, т. е. перевести в сферу сознания ранее неосознанное болезненное желание и затем перевести (сублимировать) его в потен­циал какой-либо общественно нормальной деятельности. 184

Исходя из этих позиций, психоанализ уделяет большое внимание истолкованию различных поступков человека, причина которых связа­на с подсознательной деятельностью. В рамках теории психоанализа несрабатывание или неполное срабатывание защитных средств рас­сматривается как причина того, что неудовлетворенность, исходящая от «Оно», проявляется в символическом, закодированном виде в сно­видениях, странностях поведения и даже в обмолвках, оговорках, странных шутках, навязчивых рисунках или описках человека.

Подсознательный процесс, связанный с мощными, но подавляе­мыми импульсами, пробивает защиту, но тем не менее в процессе борьбы с защитными механизмами происходит определенное сглажи­вание, сдерживание, переработка «неприличных» импульсов, не допу­стимых с точки зрения социальных установок, нравственных и мо­ральных норм. Именно поэтому сложность психоанализа заключается в необходимости чрезвычайно тонкого и изощренного истолкования символики сновидений, необычных реакций поведения пациентов, их отношений к событиям и другим людям. Сложность работы психоана­литика при этом связана также с недопустимостью перехода им грани­цы, за которой начинается неоправданное фантазирование, что, есте­ственно, опасно тем, что может привести к неправильному диагнозу.

В лечении неврозов с помощью психоанализа большое значение имеет метод эмпатии (от греч. empatheia—сопереживание). Психолог (психотерапевт), использующий эмпатию, находится в особом состоя­нии. С одной стороны, он «входит» в мир переживаний своего пациен­та, выявляет и понимает его болезненные конфликты, отрицательные эмоции, скрытые стремления. При этом пациент обязательно должен находить эмоциональный отклик в поведении врача. С другой сторо­ны, психолог как специалист проводит работу, направленную на осоз­нание больным своих скрытых переживаний, их дальнейшему анали­зу, детальному рассмотрению, коррекции их соотношений с реальной действительностью и в конечном счете их изживанию.

Таким образом, психолог в состоянии эмпатии помогает клиенту в объ­ективном изучении своего внутреннего мира, осознании своих мотивов, эмоций, оттенков ощущений и желаний, скрытых противоречий между же­ланиями и моральными, этическими и нравственными запретами, которые жестко конфликтуют с подсознательными мотивами человека. Перевод этих конфликтов на уровень осознанного анализа—принципиальный мо­мент эмпатического лечения, что связано с возможностью подключения к решению проблемы всего интеллектуального потенциала личности. Важ­но отметить, что при этом сам психолог ни в коем случае не должен отож­

дествлять себя с пациентом, он

должен извне рассматривать

проблемы клиента. Ясно, что лечение невро-

зов и так называемых погра­ничных психических состоя-

ний требует от психолога

психоана-

литика) весьма глубокого

проникновения в личность пациента, очень сложного

моделирования внутри своей Рис. 63. Лечение многих неврозов человека

личности личности другого

связано с коррекцией ослабленной функции «за­щиты», вырабатываемой «Это» человека в про- ^КУТОКЖ^ ^{что в} СЖОЮ ^{очередь} цессе примирения структур «Оно» и «Сверх-Я» дает возможность не только

постановки правильного ди-

агноза, но и коррекции невроза (рис. 63). Кстати сказать, рассматривая проблемы психики человеческой личности, психотерапевт во многих случаях имеет дело не с пациентом, а скорее с клиентом, т.е. решает проблемы здорового человека, находящегося в затруднительном поло­жении. Именно поэтому в развитых странах мира сегодня.по самым разным оценкам,большая часть среднего слоя населения пользуется услугами психологов.

Приведенное описание структуры личности человека с позиций теории психоанализа («Оно», «Я» и «Сверх-Я» и их отношения) следу­ет рассматривать как некоторую общую схему (модель) структуры личности человека.

Глава 20

Нервные механизмы мотиваций и эмоций

В 1953 г. американский психофизиолог Джеймс Олдс, проводя экс­перименты с раздражением мозга крыс слабым электрическим током, случайно опустил раздражающий электрод в область гипоталамуса в точку с неправильно рассчитанными координатами. Результатом этого было открытие центров удовольствия и наказания. «Не находятся ли рай и ад в мозгу животного?»—так были сформулированы результаты работ Олдса. По существу, благодаря этим работам, произошло смыка­ние психологии, изучающей ощущения, и нейрофизиологии, изучаю­щей механизмы, реализующие мотивации и эмоции.

В последующих за опытами Олдса экспериментах подопытные крысы, с вживленными в соответствующие точки мозга электродами, сами могли нажимать на рычаг, замыкать цепь и посылать в мозг сла­бый электроимпульс. При этом в контрольных опытах, когда рычаг был отключен от цепи, крысы случайно наступали на него 10-20 раз в час. При подаче напряжения картина резко менялась: если электрод находился в одной из точек центра «удовольствия», крыса не отходила от рычага и нажимала на него с частотой в несколько тысяч раз в час (до 7000 нажатий в час) в продолжение многих часов, доводя себя до полного физического изнеможения (рис. 64).

Силу стремления к самораздражению измеряли при установлении на пути к рычагу полосы, на которую подавали болезненные удары тока. Животные могли выбирать: идти ли к рычагу, получая при этом сильные удары тока, или идти к стоящей рядом пище, не получая при этом ника­ких неприятных воздействий. (В более четко поставленных количест­венных исследованиях животные на пути к пище также получали дози­рованное воздействие электрического тока.) Оказалось, что у крыс, го­лодавших в течение 24 часов, стремление к самораздражению центров удовольствия было вдвое сильнее, чем стремление к пище.

Зоны неудовольствия (отрицательного подкрепления, наказания) расположены в мозгу отдельно от зон удовольствия. При расположении электродов в зонах неудовольствия животное после однократного раз­дражения никогда не делало дальнейших попыток самораздражения и избегало даже появляться в местах, расположенных в районе рычага.

В результате множества опытов было показано, что в соответству­ющих областях мозга крысы (эти области находятся в отделах гипота­ламуса и в других срединных, наиболее древних областях мозга) пунк­ты положительной самостимуляции составляют примерно 35%, отри­цательной — 5% и нейтральные — 60%.

Подобные центры положительного и отрицательного подкрепле­ния в дальнейшем были обнаружены в мозгу различных видов живо­тных: кошек, обезьян, коз и т.д. Эффект положительной и отрицатель­ной самостимуляции обнаружен даже у такого примитивного живо­тного, как улитка. В специальных экспериментах в ходе свободного

Рис. 64. «Не находятся ли рай и ад в мозгу живо­тного?» — так сформулировал Дж. Олдс результа­ты своих работ по изучению центров удовольствия и наказания в мозгу крыс. До 7000 нажатий на ры­чаг в час делает крыса при вживлении раздражаю­щих электродов в центр удовольствия передвижения по шару улитка могла случайно касаться стержня и за­мыкать при этом цепь, подающую ток на группу нейронов. В случае самостимуляции в таких экспериментах нейронов, связанных с осуще­ствлением полового поведения, частота касаний достоверно возраста­ла, в случаях стимуляции нейронов, связанных с оборонительным по­ведением, частота касаний уменьшалась до нуля.

Электрораздражения глубинных структур мозга проводятся при некоторых нейрохирургических операциях и у людей. Цель таких вмешательств — выявление границ поврежденной ткани. Ввиду того, что такие операции часто осуществляются под местным наркозом (в мозгу нет болевых рецепторов), больные, описывая свои ощущения при раздражении участков, примерно соответствующих расположе­нию центров положительного и отрицательного подкрепления у жи­вотных, говорят о появлении ощущений «успокоения», «радости», «беспокойства», «тревоги».

В других экспериментах с электрораздражением мозга животных показано, что при увеличении силы тока, проходящего через зоны ак­тивной самостимуляции, возможно искусственно вызвать такие реак­ции, как прием пищи у сытых животных, питье, сексуальное поведе­ние, ярость, страх, агрессию. Следует отметить, что центры пищевого, полового, агрессивного и других видов поведения являются сложны­ми самостоятельными образованиями и, вообще говоря, не совпадают с центрами самораздражения.