Моделирование процессов мышления и творчества 8 страница

У здоровых людей мимика левой стороны лица отражает эмоцио­нальное состояние в большей степени, чем мимика правой половины, что также свидетельствует о преобладании механизмов правого полу-152

т пессимизм, тревожность,

восприятия мимики, жестов, интонаций

положительные эмоции эйфория, беспечность,

"Левопапушарный человек"

легкомыслие,

общительность отсутствие способности

"Правополу тарный человек

озабоченность, мрачность • предпочтительное общение

жестами, сверхтонкое

отрицательные эмоции

восприятие интонаций

Р и с. 54. Специфика эмоционального поведения человека в условиях работы одного по­лушария мозга (функционального выключения второго полушария). В условиях выклю­чения левого (доминантного по речи полушария) используют термин «правополушарный человек», при выключении правого полушария используется тер­мин «левополушарный человек»

шария в процессах выражения эмоций. Аналогичные данные об асим­метрии мимической выразительности половин лица получены на ма­каках, что говорит о филогенетических тенденциях к более сущест­венной выраженности механизмов проявления эмоций в правом полу­шарии мозга. Более явная выраженность проявления эмоций левой по­ловиной лица подтверждается в специальных модельных эксперимен­тах, в которых было показано, что эмоции распознаются лучше на фо­тографиях, составленных из двух левых половин лица.

В современной литературе имеются многочисленные доказательст­ва того, что межполушарная асимметрия касается не только локализа­ции механизмов проявления, но и локализации механизмов восприятия эмоций. В этом плане «левополушарный человек» не воспринимает ин­тонации чужой речи, не может отличить эмоциональную окраску, харак­теризующую жалобу, вопрос, просьбу, гнев, восторг. Люди в таком со­стоянии лишены возможности распознавать эмоциональные сигналы, кодируемые мимикой, лицевой экспрессией собеседника. «Правополу-шарный человек» при восприятии эмоций ведет себя противоположным образом. Такой больной предпочитает общаться с помощью мимики и жестов, у него сохранено и, в основном, даже улучшено, по сравнению с его же нормой, тонкое восприятие интонаций (рис. 54).

Г л а в а 14

Основные чувства человека

Дать ответ на вопрос, что такое чувство, будет не просто. Каждый человек испытал это на собственном опыте. «Две вещи наполняют ду­шу все новым и растущим изумлением: звездное небо над головой и моральный закон внутри нас», — писал немецкий философ Иммануил Кант. Очевидно, что, говоря о моральном законе, Кант не в последнюю очередь имел в виду такие чувства человека, как любовь, дружба, со­переживание, стыд или справедливость.

В разных областях науки под человеческими чувствами, вообще говоря, подразумеваются довольно разные вещи. Например, широко распространено толкование чувств как «способности ощущать, испы­тывать, воспринимать внешние впечатления». Другое значение этого понятия — состояние, в котором человек способен чувствовать, в смысле осознавать окружающее.

Наверное, более полное определение должно характеризовать чув­ства как некие сложные внутренние состояния, включающие в себя понятийные, эмоциональные, мотивационные элементы и, как прави­ло, направленные на определенный объект внешней среды. Данное оп­ределение удовлетворяет, кстати говоря, и нашему интуитивному по­ниманию, в соответствии с которым мы говорим о чувстве любви, чув­стве стыда, дружбы, зависти, справедливости, благородного негодова­ния, красоты, гармонии и т.д. и т.п. Заметим, что в этом определении отсутствует требование обязательной сознательности чувств. Дейст­вительно, как знаем мы все, сильные чувства совсем не всегда бывают осознанными и наоборот — осознание некоего чувства не влечет за со­бой его автоматического усиления.

Если и в том и в другом случае под чувством подразумевается не­кий комплекс, включающий в себя понятийные, эмоциональные и мотивационные компоненты, то чем же отличаются чувства человека от чувств животного? Интересное мнение по этому вопросу приведено в книге «Агрессия» (31, 170), написанной классиком этологии (науки о поведении животных), нобелевским лауреатом Конрадом Лоренцем. Лоренц ссылается на своего учителя Хейнрота, который в ответ на уп­рек, что для него животное только бездушная машина, отвечал, что со­всем наоборот — «животные — это эмоциональные люди с очень сла­бым интеллектом».

Действительно, как уже обсуждалось выше, при анализе эффекта «эмоционального резонанса», или сочувствия, для формирования по­ведения данного типа (назовем его «поведением сочувствия») совсем не обязательно существование развитого понятийного аппарата. Пове­денческие проявления боли, удовольствия или других ощущений у од­ной особи вызывают у других членов сообщества аналогичные внут­ренние состояния. Такой механизм общения полезен для достижения целей передачи информации, оповещения и заблаговременного реаги­рования. Таким образом, для реализации этого типа общественного поведения требуется только наличие ограниченных когнитивных спо­собностей к опознанию определенных, «ключевых» для данного пове­дения, стимулов, или, как их называют этологи, стимулов-релизеров. 154

Другое дело, что человек, наблюдая за поведением животных, не­вольно приписывает им те чувства, которые он испытывает в анало­гичной ситуации. Отсюда из этого приписывания рождаются образы художественной литературы, такие, как Белый Клык, Бемби или Баги-ра. Такой антропоморфизм, т. е. наделение живых или неживых объек­тов человеческими характеристиками, по-видимому, рождается путем «обратного» рассмотрения.

Спектр человеческих чувств очень широк, и так же, как нельзя представить человеческую личность без мотиваций и эмоций, так нельзя даже помыслить человека без целой гаммы самых разных чувств. Разнообразие этих состояний души столь же велико, скод> ве­лика сфера интересов человека. Действительно, даже умный человек с прекрасными когнитивными способностями не может существовать без развитой эмоционально чувственной сферы, не может жить, не ис­пытывая сильные чувства. Существенно, что определенная человече­ская личность не обязательно должна одинаково сильно ощущать все чувства. Некоторые люди в большей степени способны переживать жалость, другие больше подвержены чувству восторга или чувству не­годования, третьи остро переживают унижение или презрение.

Каковы же характеристики основных, наиболее ярких, сильно вы­раженных чувств человека? Почему человек действительно, на самом деле, не может жить, не испытывая те или иные чувства? Основой лю­бого чувства, как говорилось выше, является сложное, динамическое сочетание эмоциональной, понятийной и мотивационной компонент. Изменяющийся баланс сил внутри этой базисной триады и определяет наше внутреннее состояние. Рассмотрим это положение на анализе проявления некоторого конкретного чувства, например, чувства сты­да. В общем случае человек испытывает стыд, когда у него отсутствует возможность удовлетворить какую-либо потребность, особенно вы­сшую потребность, скажем, потребность, связанную с осуществлени­ем честных, справедливых отношений между людьми. В такой ситуа­ции происходит сознательное или бессознательное включение в рабо­ту понятийного аппарата, определяющего, что является справедливым или несправедливым в данном случае. Невозможность осуществления поведения, которое ведет к осуществлению справедливого решения, вызывает неудовлетворение, отсутствие реализации мотивационной компоненты. В результате появляются отрицательные эмоции, цель ко­торых состоит в активизации поиска правильного решения.

Аналогичная схема проявления чувства стыда может иметь место при неудовлетворении других, не обязательно высших мотиваций. На­пример, при отсутствии возможности удовлетворить такие витальные потребности, как добывание пищи, одежды или других материальных благ. В этих случаях также должен быть включен понятийный аппа­рат, так как должны быть сформированы и использованы понятия, связанные с ограничением возможностей индивида. Причем с ограни­чением за счет наличия внешних сил, которые в принципе преодоли­мы, но не преодолимы именно самой личностью здесь и сейчас. Такое понимание естественно вызывает отрицательные эмоции, связанные с собственным бессилием. В итоге имеет место специфический комп­лекс мотиваций, понятий и эмоций, воспринимаемый как чувство сты­да. Как и в предыдущем примере, это может быть чувство стыда за свое бессилие перед собой или перед другими людьми.

Общие представления о чувствах как механизмах баланса комп­лекса мотиваций, понятий и эмоций могут быть иллюстрированы рис. 51 после некоторой ее модификации. Суть модификации заключается в добавлении к схеме блока чувств. Каждое чувство, представленное в этом блоке, включает в себя некоторую мотивацию с заданными значе­ниями нормы, некоторый набор понятий, определяющих смысловое содержание данного чувства, его нормативы и критерии, и некоторые значения эмоций, сопровождающих данное чувство.

Например, чувство красоты может быть связано у некоторого че­ловека с наличием потребности в симметрии зрительно воспринимае­мых форм, потребности в отсутствии острых углов, в наличии плав­ных переходов цвета, уравновешенности композиции и т. д. (Критерии красоты подобного рода часто используют художники разных школ.) В свою очередь.эти потребности выражаются через наличие осознавае­мых или неосознаваемых понятий, так или иначе определяющих фор­му, цвет, симметрию, законченность и другие признаки. Наконец, из сопоставления параметров потребностей и текущих параметров внеш­него мира следуют те или иные эмоции, связанные с субъективной оценкой красоты объектов внешнего мира.

В качестве еще одного примера рассмотрим еще одно чувство осо­бого рода — чувство долга. Это чувство отличается тем, что оно связа­но с потребностью особого типа — потребностью выполнения мо­ральных и нравственных норм, что свойственно личности с развитой духовной сферой. Действительно, переход понятия «надо» в сферу внутренних потребностей человека определяет собой значительный шаг в духовном развитии личности этого человека. В той или иной сте­пени категория «надо» присуща всем людям, все люди рано или позд­но ощущают потребность в выполнении своего долга перед другими людьми. И это происходит несмотря на то, что процесс выполнения долга часто сопряжен с массой неприятных последствий, которые вхо­дят в прямое противоречие с множеством других, более примитивных и очень сильных мотиваций. 156

14.1. Дружба и любовь

Под дружбой еще со времен Аристотеля обычно понимают высо-коиндивидуализированные и свободные от эротических элементов от­ношения между людьми. Причем это устойчивые к внешним воздейст­виям, положительные, длительные отношения, основанные на духов­ной близости, т. е. на наличии общих интересов, на добровольной со­вместной деятельности в области, интересующей дружащих людей. Условием дружеских отношений является полное доверие, откры­тость, преданность людей друг другу, бескорыстность и готовность оказать помощь друг другу.

Наконец, что очень важно, люди, находящиеся в отношениях друж­бы, получают удовольствие от того, что доставляют приятное другому человеку. Таким образом, у дружащих людей возникает и развивается соответствующая мотивация, внутренняя потребность в дружбе. Имен­но в этом смысле следует понимать известное выражение о том, что дру­жить надо уметь. Особенно активное развитие мотивации дружбы обычно происходит в детском и юношеском возрасте во время становле­ния характера человека, формирования его внутреннего мира, его само­сознания, моральных норм и законов. Действительно, если человек спо­собен к дружбе, в его восприятии мира обязательно должна иметь место определенная иерархия ценностей, в которой на первом месте стоит по­требность делать приятное другу, бескорыстно жертвовать для него многими материальными и нематериальными благами.

Исходя из этого становится понятным такая особая характеристи­ка дружбы, как ее высокая индивидуальная настроенность. По-види­мому, это свойство связано с тем, что человек может испытывать по­требность жертвовать своими интересами только в особых случаях, ради очень узкого круга людей. Другое дело, что среди масс обыкно­венных людей встречаются редкие люди с истинно жертвенным харак­тером, которых люди называют героями, обожествляют, о которых пи­шут книги, слагают поэмы, легенды и мифы.

Из сказанного следует, что важным условием дружеских отноше­ний является также схожесть уровня духовного развития и систем ду­ховных ценностей людей. Например, едва ли будут дружить люди, имеющие различные представления о допустимости обмана или во­ровства (особенно у близких), о возможности измены или предатель­ства (особенно близкого человека), о нарушениях других христиан­ских заповедей. Понятно также, что, вообще говоря, дружеские чувст­ва в значительно меньшей степени зависят от различия интеллектуаль­ного развития людей — примером может служить дружба между взрослым и ребенком.

Необходимость развитых духовных и интеллектуальных компо­нент для существования дружеских отношений позволяет по-новому рассмотреть классический вопрос о возможности дружбы между муж­чиной и женщиной. Действительно, уровень внутренней культуры че­ловека, уровень его интеллектуального развития, существующие у не­го моральные, этические и нравственные нормы определяют возмож­ность дружеских отношений этого человека с людьми другого пола. Вопрос сводится к тому, способен ли, например, мужчина увидеть в женщине не только существо другого пола, но и личность, обладаю­щую набором перечисленных категорий. Иными словами, хватает ли у этого мужчины интеллектуальных, духовных, моральных, этических и нравственных качеств для того, чтобы «отстроиться» и раздельно вос­принимать духовные и половые характеристики женщины.

От любви дружба отличается большей рассудочностью и более строгими нормами взаимного поведения. Чувство любви проявляется в виде нескольких форм: в форме любви мужчины и женщины, братской любви, любви родителей и детей, любви человека к самому себе, фана­тичной любви к кумиру и т. д. Так же как и в случае дружбы, любой вид чувства любви основан на существовании у человека сложного комп­лекса моральных, нравственных, духовных и интеллектуальных ка­честв, составляющих основу личности и позволяющих человеку выде­лить любимого или любимую среди множества других людей.

Основополагающей чертой чувства любви, так же как и дружбы, является ее мотивационная сущность. Настоящая любовь по мере сво­его развития становится одной из основных внутренних, первичных потребностей человека. Это потребность в совершении бескорыст­ных дел, совершении часто безрассудных, вредящих самому человеку, поступков ради объекта любви. Так же как и в случаях дружбы, разные люди в разной степени способны испытывать любовь, как первичную потребность делать бескорыстное добро для объекта любви и тем бо­лее приносить ему в жертву свои интересы, цели и стремления.

В этом смысле говорят, что по-настоящему любить дано не каждо­му, не каждый человек обладает способностью испытывать радость, отдавая другому не только материальные ценности, но и свою жизнен­ную силу, энергию. Наряду с мотивацией жертвенности способность любить требует от человека наличия развитого и богатого духовного мира, высокой внутренней культуры, что позволяет человеку правиль­но оценивать свои поступки, намерения и мысли. При этом, как и в дружбе, чувство любви совершенно не обязательно требует осознания, оно просто может быть непреодолимой внутренней потребностью да­рить радость. «В дарении себя и есть та сила, которая рождает лю­бовь», — писал философ и психолог Эрих Фромм (45, 111). 158

В этой формулировке просматривается еще одна существенная сторона любви: любовь — забота о другом человеке. Недаром в рус­ском языке одним из синонимов понятия любить является понятие жа­леть. По-видимому, в своих истоках, по своему происхождению, чув­ства любви, сострадания, милосердия и сочувствия имеют родствен­ные корни.

Фромм является создателем направления «гуманистического пси­хоанализа», в котором любовь в широком смысле слова рассматрива­ется как важнейший способ преодоления дисгармонии между лично­стью и обществом. «Дарение пробуждает другого человека тоже стать дающим, и они оба увеличивают радость, которую внесли в свою жизнь», — писал он.

Понятно, что развитие потребности отдавать является не простым делом, которое, действительно, требует от человека высокой духовной организации, высокой внутренней культуры, тонко организованной системы моральных ценностей и норм. Эта система имеет свою струк­туру приоритетов, запретов, свои критерии позволенного и непозво-ленного, свои условия прощения, предписания по искуплению нару­шений норм, например, таких нарушений, как измена или предатель­ство. При этом интуитивно или осознанно люди, находящиеся в отно­шениях любви, конечно, должны иметь сопоставимые представления о том, что может рассматриваться как измена или предательство и на­сколько тяжелым нарушением являются эти действия в данных конк­ретных ситуациях. В этом смысле неудивительна и другая интересная формулировка, говорящая о том, что «в любви один любит, а другой только позволяет любить себя».

Представление о чувстве любви как о сложной иерархической, пе­рестраиваемой в зависимости от обстоятельств системе понятий, от­ношений, критериев, приоритетов и запретов в эмоционально-когни­тивной сфере дает возможность рассмотреть различные виды любви. Например, становится понятным, что секс (эротическая, или половая, любовь) представляет собой только небольшую часть этой системы. Важность и значимость для человека этой части очевидна и несомнен­на, это один из базисных инстинктов, одна из базисных потребностей, в частности, связанная с другим базисным инстинктом — врожденной потребностью продолжения рода.

Однако для человеческих отношений абсолютно важным является сочетание этих первичных базисных потребностей со всей системой культурных, моральных и нравственных отношений, с наличием вза­имного уважения интересов, духовных ценностей, черт характера, привычек, личностных особенностей, а также возможных странно­стей и заблуждений, которые часто представляют неотъемлемую часть внутреннего мира человека. Прощать ошибки, не обращать вни­мания на какие-то не совсем приятные черты характера любимого че­ловека, помогать ему в трудных ситуациях — именно такое поведение является необходимым условием взаимной любви.

В этом плане стоит только вспомнить о таких типичных и не очень удобных для общения чертах, как забывчивость, неэкономность в деньгах, неаккуратность, болтливость и т.д.

Особым видом любви является влюбленность. Следует отметить разницу между длительным, устойчивым чувством любви и чувством мгновенной влюбленности, когда человек руководствуется только не­которыми первичными и часто обманчивыми впечатлениями. Отличи­тельной чертой и, как правило, причиной состояния влюбленности яв­ляется то, что человек часто видит в предмете любви тот идеал, кото­рый сам сформировал в своем воображении, т. е. проецирует на внеш­ний мир свои нормы и предпочтения, наделяет некий объект набором идеальных качеств и характеристик. Именно поэтому влюбленность с течением времени при более внимательном знакомстве с человеком, при более полном и глубоком узнавании черт его характера или прохо­дит или переходит в любовь.

С другой стороны, влюбленность может перейти в вариант слепой фанатичной любви к кумиру, когда человек не в состоянии реально оценить качества объекта любви, его характер, отношение к другим людям. Этот вариант любви достаточно распространен и, как правило, связан с определенным дисбалансом между основной триадой ка­честв, составляющий основу любого чувства. Эти качества, в согласии с вышеприведенным определением понятия чувства, представляют собой: во-первых, силу эмоций, во-вторых, выраженность потребно­стей в духовных, идеальных качествах объекта любви, таких качест­вах, как наличие добра, справедливости, таланта, нравственности, и, в-третьих, наличие критической, объективной оценки реальных ка­честв предмета обожания. Понятно, что при фанатической любви дис­баланс проявляется в ослаблении третьего фактора, т.е. в отсутствии критической оценки реальных качеств предмета обожания.

С разной степенью выраженности основной триады чувства связа­но также существование неразделенной любви, когда один из партне­ров с той или иной степенью объективности не видит в другом вопло­щения своего идеала. Интересно отметить, что люди при этом очень часто становятся жертвами иллюзий: те или иные черты характера, от­ношение к добру и злу, такие свойства, как порядочность, терпимость к недостаткам и, наконец, не в последнюю очередь, сама способность к любви, далеко не всегда бывают видны с самого начала. С одной сторо­ны, очень часто внешние характеристики объекта любви заслоняют собой, делают незаметными душевные качества человека, с другой стороны, эти качества остаются незамеченными, так как находятся в тени аналогичных, но идеальных характеристик. Наконец, в случаях неразделенной любви имеет место и объективное расхождение лично­стных характеристик реального партнера и представлений о необхо­димых как физических, так и духовных качествах любимого человека, т. е. рассогласование между идеалом и реальностью, что в конечном счете и приводит к такому комплексному явлению, как отсутствие вза­имности.

Особо интересно отметить, что представления людей об идеале любви, о наиболее желаемом объекте любви подвержены серьезным изменениям. И это в какой-то степени опровергает устоявшееся мне­ние о том, что с течением веков и тысячелетий у человечества не изме­нялся идеал красоты. Например, представление о том, что таким идеа­лом как была, так и осталась женщина типа богини Венеры. Историче­ский анализ представлений о идеальном объекте любви все-таки пре­терпевает определенные изменения. Так, в течение долгих средних ве­ков типичным эталоном мужчины, мужской красоты и мужского ха­рактера был рыцарь, т. е. человек, обладавший определенным проис­хождением, определенными навыками боевых искусств, определен­ными моральными, этическими, интеллектуальными качествами.

Очевидно, что сегодняшний идеал мужчины, даже если он тоже бу­дет называться рыцарем, имеет отличия, если не по всем, то по боль­шинству из приведенных пунктов. В конце нашего века в мужчине це­нится скорее не физическая сила, а интеллект, умение находить общий язык, договариваться с трудным партнером, а не применение грубой силы, общительность, способность занимать положение в обществе, деловитость. Идеал современной женщины также представляет собой результат длительных исторических изменений. Может быть, наибо­лее ярким показателем этой динамики является активное развитие фе­минизма, т. е. борьбы женщин за равноправие. Современная женщина наряду с традиционными чертами красоты, привлекательности, до­броты, терпимости, заботы о детях стремится обрести свободу поведе­ния и принятия решений, широкий доступ к знаниям и интеллектуаль­ному потенциалу, хочет стать специалистом, быть деловитой, энергич­ной, самостоятельной.

Говоря о видах любви, стоит отметить ролевые функции людей, проявляющиеся во взаимных отношениях любящих. Примером ти­пичной ролевой функции мужчины является «мужчина-сын», т.е. мужчина, в первую очередь ищущий в любимой женщине мать и ощу­щающий себя комфортно только в качестве объекта опеки или заботы. Такой матерински ориентированный мужчина в своих любовных от­ношениях всегда пребывает в роли ребенка, часто он бессознательно играет роль беспомощного, иногда обаятельного, иногда избалован­ного и эгоистичного центра семьи. Мужчина такого типа ищет женщи­ну, внутренне настроенную играть функцию матери в любовных отно­шениях, более того,при встрече с женщинами другого типа он искрен­не чувствует себя несправедливо обиженным и разочарованным.

Симметричная ролевая функция — «женщина-ребенок», ориенти­рованная на отцовскую любовь. Такая роль, как правило, свойственна женщинам, которые в детстве были очень привязаны к своим отцам, они ищут в любимом лучшие черты отца и бывают счастливы только с мужем, который заботится о них. как о ребенке.

В качестве другого примера типичной ролевой функции можно на­звать такой, как «женщина-лидер». Женщина этого типа просто неспо­собна к другому типу взаимодействия, она непроизвольно требует от мужчины полного подчинения, и это практически является условием их совместной жизни. Трагичность такой ролевой функции для семьи иллюстрируется даже на языковом уровне: в русском языке мужчин, живущих в таких семьях, называют «подкаблучники», американский жаргон имеет не менее сильное выражение — «hen-pecked» (букваль­но: курицей клеванный).

Естественно, что проблема коррекции ролевых функций, как и лю­бая другая проблема психотерапии, является трудно решаемой, в част­ности, потому, что ролевые функции реализуют глубинные черты ха­рактера человека, отчасти генетически переданные по наследству, от­части сформированные в раннем детстве. Вообще проблема коррек­ции, или в более общем плане проблема переучивания,является слож­ной ввиду своей прямой связи с возрастными стадиями развития пси­хики, о чем мы говорили ранее. Действительно, с возрастом по мере созревания и развития нейрофизиологических структур происходит «запаивание» и многих психологических функций,и в первую очередь, как хорошо известно из практики, функций запоминания, переучива­ния, переосмысливания имеющихся данных и формирования новых понятий.

Еще одним важным и интересным для рассмотрения видом любви является любовь человека к самому себе. Существенно отметить, что по мере развития общества, по мере все большего признания людьми важности личных интересов становится представление о том, что лю­бовь к себе является нормальным явлением для человека. При этом библейская заповедь «возлюби ближнего как самого себя» на самом деле дает очень точный рецепт по балансировке двух во многом проти­воположных потребностей, дает предписание того, как избежать эго­изма и самообожествления. Действительно, в этой формуле дан крите­рий нормы правильного поведения в обществе. При этом, конечно, об­щество приветствует как героическое поведение человека, который совершает поступок, в котором его интересы приносятся в жертву ин­тересам других людей. Интересно также заметить, что такое превыше­ние требований нормы общественных отношений является новой спе­цифической нормой для отношений по-настоящему любящих друг друга людей.

14.2. Межличностное общение и истоки чувств

Попробуем проанализировать проблему истоков возникновения такой категории человеческих отношений, как чувства.

Необходимость общения отдельных индивидов в процессе их вза­имодействия проявляется не только у людей, но в определенной степе­ни у всех социальных животных, ведущих общественный образ жиз­ни. Цели такого взаимодействия определяются на всех уровнях систем поведенческих мотиваций, начиная от первичных мотиваций, связан­ных с обеспечением функций жизнедеятельности организма, и кончая высшими мотивациями, связанными с духовными, моральными и нравственными потребностями. Как было показано при описании мо­тиваций, их система представляет собой комплекс первичных, ничем не обусловленных потребностей организма. Действительно, уже моти­вации, связанные с обеспечением физической безопасности, с удов­летворением потребности в пище, воде и других витальных (жизнен­но важных) потребностей требуют постоянного обмена информацией между членами сообщества. Связь высших мотиваций с информаци­онными потребностями является еще более очевидной.

Удивительные примеры, показывающие исходные причины фор­мирования межличностного общения, дают экспериментальные дан­ные по изучению сопереживания у животных. Такие эксперименты де­монстрируют типичную модель социальных взаимоотношений между членами коллектива. В ряде экспериментов собака-жертва подверга­лась воздействию ударов тока на виду у собаки-наблюдателя. При этом у собаки-наблюдателя регистрировались проявления негативного эмо­ционального напряжения вплоть до проявления у эмоционально сла­бых животных стрессовых реакций (рис. 55). Показателями отрица­тельного эмоционального напряжения были увеличение синхрониза­ции тета-ритма гиппокампальных структур, повышение частоты сер­дечных сокращений и поведение других показателей, характерных для проявления оборонительно рефлекторного поведения. Данное явление ввиду своей эффектности получило образные названия «эмоциональ­ного заражения» или «эмоционального резонанса» (33, 193).

Стрессовое состояние

Рис. 55. Эффект «эмоционального заражения» у животных. Проявление стрессовых реакций у животных, наблюдающих за болевой реакцией у соседних особей

Более того, в таких экспериментальных условиях собака-наблюда­тель способна формировать инструментальный рефлекс избегания, на­пример, в виде подъема лапы, прекращающий подачу ударов тока со­баке-жертве. При выработке рефлекса избегания у собаки-наблюдате­ля наблюдалось снижение частоты сердечных сокращений и имело ме­сто исчезновение гиппокампального тета-ритма. Таким образом, сня­тие эмоционального напряжения является наградой для собаки-на­блюдателя. Другими словами, рефлекс избегания вырабатывается в этих условиях при наличии чисто идеального подкрепления.