Глава десятая. Движут, Видимо, по крайней мере две способности — ю стремление и ум, если признать воображение своего рода мышлением: ведь люди часто вопреки знанию

Движут, видимо, по крайней мере две способности — ю стремление и ум, если признать воображение своего рода мышлением: ведь люди часто вопреки знанию со­образуются со своими представлениями, а у других жи­вых существ нет ни мышления, ни способности рассуж­дения, а есть одно лишь воображение. Таким образом, и то и другое — ум и стремление — побуждает к про­странственному движению, а именно ум, размышляю­щий о цели, т. е. направленный на деятельность; от созерцающего ума он отличается своей направленностью к цели. Всякое стремление также имеет цель. А то, к чему имеется стремление, есть начало для ума, на­правленного на деятельность: последнее[126] и есть [дви­жущее] начало действия. Таким образом, нужно счи­тать правильным взгляд, что движут эти две способ­ности — стремление и размышление, направленное на деятельность. А именно: движет предмет стремления, и через него движет размышление, так как предмет стремления есть начало для него. Но и воображение, когда приводит в движение, не движет без стремления.

Итак, движущее одно — предмет стремления. Ведь если бы двигали две способности — ум и стремление, — то они двигали бы в силу какого-то общего им свой­ства (eidos). Ум же, совершенно очевидно, не движет без стремления (ведь воля есть стремление, и, когда движение совершается сообразно размышлению, оно совершается и сообразно воле). Между тем стремление движет иногда вопреки размышлению: ведь желание[127] есть некоего рода стремление. Ум всегда правилен, стремление же и воображение то правильны, то непра­вильны. Поэтому приводит в движение всегда предмет стремления, но он есть либо [действительное] благо, либо благо кажущееся, и притом не всякое, а подлежа­щее осуществлению; благо же, подлежащее осуществле­нию, таково, что с ним дело может обстоять и иначе[128].

Итак, очевидно, что движет та способность души, которая называется стремлением. Для тех же, кто раз­личает части души, поскольку они различают и разделяют ее в соответствии со способностями, этих способ­ностей очень много: растительная, способность ощу­щения, мыслительная, воля, наконец, способность стремления; все они в большей мере отличаются друг от друга, чем способность желания от способности стра­стей. А так как бывают противоположные друг другу стремления, а это случается, когда разум противостоит желаниям, происходит же это у тех, кто обладает чув­ством времени (ведь ум велит воздерживаться ввиду будущего, желания же побуждают к осуществлению тотчас же, ибо удовольствие, получаемое сразу же, ка­жется и безусловным удовольствием, и безусловным бла­гом оттого, что не принимают во внимание будущее), то if по виду движущее едино — это способность стремления как таковая (первое же из всего движущего — предмет стремления: ведь он-то и движет, будучи неподвижным, в силу того, что его мыслят или воображают), по числу же движущих много.

Движение включает в себя троякое: во-первых, дви­жущее, во-вторых, то, чем оно приводит в движение, и, в-третьих, движимое; движущее в свою очередь двояко: или оно неподвижно, или и движет и движимо; {443} неподвижное же движущее — это подлежащее осущест­влению благо; то, что и движет и движимо, — способ­ность стремления (ведь стремящееся движется, по­скольку оно стремится, и стремление как деятельность есть некоторого рода движение), а то, что движимо, — живое существо. Орган же, которым стремление дви­жет, — это уже нечто телесное; поэтому для исследования его необходимо рассматривать действия, общие телу и душе. Теперь же лишь вкратце укажем, что движущее при помощи органа есть то, у чего начало совпадает с концом, как в сочленении[129]. Ведь в сочле­нении имеется выпуклое и полое, одно из них — конец, другое — начало; поэтому одно покоится, другое дви­жется; по своей выраженной в определении сущности они различны, пространственно же — неотделимы друг от друга. Все движется через толчок или притяжением; поэтому необходимо, чтобы, как в круге, нечто остава­лось в покое и чтобы отсюда начиналось движение.

Вообще же, как сказано, поскольку животное обла­дает способностью стремления, постольку оно приводит само себя в движение. Без воображения, однако, оно не может быть способно к стремлению. Всякое же вооб­ражение связано либо с разумом, либо с чувственным восприятием. Последнему причастны и другие живые существа.