Глава восьмая. Теперь, подводя итог сказанному о душе, мы повторим, что некоторым образом душа есть все сущее

Теперь, подводя итог сказанному о душе, мы повторим, что некоторым образом душа есть все сущее. В самом деле, все сущее — это либо воспринимаемое чувствами, либо постигаемое умом, знание же есть в некотором смысле то, что познается, а ощущение — то, что ощущается. Но в каком смысле — ото надо вы­яснить.

Итак, знание и ощущение разделяются по пред­метам: знание и ощущение в возможности относятся к предметам в возможности, знание и ощущение в дей­ствии — к предметам в действительности. Способность ощущения и познавательная способность души в воз­можности тождественны этим предметам, первая — {439} тому, что ощущается, вторая — тому, что познается. Душа необходимо должна быть либо этими предме­тами, либо их формами; однако самими предметами она быть не может: ведь в душе находится не камень, а форма его. Таким образом, душа есть как бы рука: как рука есть орудие орудий[120], так и ум — форма форм, ощущение же — форма ощущаемого.

Так как помимо чувственно воспринимаемых вели­чин нет, как полагают, ни одного предмета, который бы существовал отдельно, то постигаемое умом имеется в чувственно воспринимаемых формах: [сюда отно­сится] и так называемое отвлеченное, и все свойства и состояния ощущаемого. И поэтому существо, не имею­щее ощущений, ничему не научится и ничего не пой­мет. Когда созерцают умом, необходимо, чтобы в то же время созерцали в представлениях: ведь представ­ления — это как бы предметы ощущения (aisthemata), только без материи.

Воображение же есть нечто иное, нежели утвержде­ние и отрицание. Ведь истинное и ложное есть соче­тание мыслей. Что же отличает первично[121] мыслимое от представлений? Или и другое мыслимое не представ­ления, но без представлений оно не бывает.