Глава вторая. Мариус в бедности

Со всем на свете свыкаешься, и с нищетой тоже. Мало-помалу онастановится не такой уж невыносимой. Она приобретает в конце концовустоявшийся определенный уклад. Человек прозябает - иными словами, влачитжалкое существование, но все же может прокормиться. Жизнь Мариуса Понмерсиналадилась, и вот каким путем. Самое худшее для него миновало. Теснина впереди расступилась. Трудом,мужеством, настойчивостью и выдержкой ему удавалось зарабатывать околосемисот франков в год. Он выучился немецкому и английскому языку. БлагодаряКурфейраку, который свел его со своим приятелем-книготорговцем, Мариус сталвыполнять в книготорговле самую скромную роль полезности. Он составлялконспекты, переводил статьи из журналов, писал краткие отзывы о книжныхновинках, биографические справки и т. п., что давало ему чистых семьсотфранков ежегодно. На них он и жил. И жил сносно. А как именно? Об этом мысейчас расскажем. За тридцать франков в год Мариус нанимал в лачуге Горбо конуру безкамина, торжественно именовавшуюся кабинетом; там было только самоенеобходимое. Обстановка являлась собственностью Мариуса. Три франка в месяцон платил старухе, главной жилице, за то, что она подметала конуру иприносила ему по утрам горячую воду, свежее яйцо и хлебец в одно су. Хлебеци яйцо служили ему завтраком. Завтрак стоил от двух до четырех су, взависимости от того, дорожали или дешевели яйца. В шесть часов вечера он шелпо улице Сен-Жак пообедать у Руссо, против торговца эстампами Басе, науглу улицы Матюрен. Супа он не ел. Он брал порцию мясного за шесть су,полпорции овощей за три су и десерта на три су. Хлеб стоил три су, и егодавали вволю. Вместо вина он пил воду. Расплачиваясь у конторки, гдевеличественно восседала в ту пору еще не утратившая полноты и свежести г-жаРуссо, он давал су гарсону и получал в награду улыбку г-жи Руссо. Затемуходил. Улыбка и обед обходились ему в шестнадцать су. Трактир Руссо, где опорожнялось так мало винных бутылок и так многографинов с водой, можно было скорее причислить к заведению прохладительного,нежели горячительного типа. Теперь этого трактира нет. У хозяина былоудачное прозвище, его называли: "водяным Руссо". Итак, при завтраке в четыре су и обеде в шестнадцать, Мариус тратил наеду двадцать су в день, что составляло триста шестьдесят пять франков в год.Прибавьте тридцать франков за квартиру и тридцать шесть франков старухе,кое-какие мелкие расходы - и получится, что за четыреста пятьдесят франковМариус имел стол, квартиру и услуги. Одежда стоила ему сто франков, белье -пятьдесят, стирка - пятьдесят, а все в совокупности не превышало шестисотпятидесяти франков. У него оставалось еще пятьдесят франков. Он был богачом.Он мог в случае надобности дать приятелю десятку-другую взаймы; однаждыКурфейрак занял у него даже целых шестьдесят франков. Что касается топлива,то эту статью расхода, поскольку в комнате не было камина, Мариус"упразднил". У Мариуса было два костюма: старый, "на каждый день", и новый - дляторжественных случаев. И тот и другой - черного цвета. Сорочек у него былоне больше трех: одна на нем, другая в комоде, третья у прачки. Когда старыеизнашивались, он покупал новые. И все же сорочки были у него почти всегдарваные, и это вынуждало его застегивать сюртук до самого подбородка. Чтобы достигнуть такого цветущего состояния, Мариусу понадобились годы.То были тяжкие годы; их нелегко было прожить и нелегко выйти победителем.Мариус ни на один день не ослаблял усилий. Чего только он не испытал и зачто только не брался, избегая лишь одного - брать в долг! Он мог смелосказать, что никогда не был должен ни единого су. Для него всякий долгозначал начало рабства. В его представлении кредитор был даже хужегосподина: господская власть распространяется только на ваше физическое я,кредитор посягает на ваше человеческое достоинство и может унизить его.Мариус предпочитал отказываться от пищи, только бы не делать долгов, и частосидел голодным. Памятуя, что крайности сходятся и упадок материальный, еслине принять мер предосторожности, может привести к упадку моральному, онревниво оберегал свою честь. Иные выражения и поступки, которые при другихобстоятельствах он счел бы за простую вежливость, теперь расценивались имкак низкопоклонство, и при одной мысли об этом он принимал гордый вид. Ондержал себя в жестких рамках, чтобы не приходилось потом бить отбой.Строгость лежала на его лице словно румянец; в своей застенчивости ондоходил до резкости. Но во всех испытаниях его поддерживала, а порой и воодушевляла, тайнаявнутренняя сила. В известные минуты жизни душа приходит на помощь телу ивселяет в него бодрость. Это единственная птица, оберегающая собственнуюклетку. Рядом с именем отца в сердце Мариуса запечатлелось другое имя - имяТенардье. Со свойственной ему восторженностью и серьезностью Мариус мысленноокружил ореолом человека, которому был обязан жизнью отца, - этогонеустрашимого сержанта, спасшего полковника среди ядер и пуль Ватерлоо. Онникогда не отделял память об этом человеке от памяти об отце, благоговейнообъединяя обоих в своих воспоминаниях. Это был как бы культ двух степеней:большой алтарь был воздвигнут для отца, малый - для Тенардье. Мариусиспытывал еще большую благодарность и умиление, думая о Тенардье, с тех пор,как узнал о случившейся с ним беде. В Монфермейле Мариусу сообщили оразорении и банкротстве злосчастного трактирщика. Он прилагал огромныеусилия, чтобы найти след и разыскать Тенардье в мрачной бездне нищеты.Мариус изъездил окрестности, побывал в Шеле, Бонди, Гурне, Ножане, Ланьи. Втечение трех лет он предпринимал эти поиски, тратя на них все свои скудныесбережения. Никто не мог дать ему о Тенардье никаких сведений. Предполагали,что он уехал в чужие края. Не столь любовно, но не менее усердно искалиТенардье и его кредиторы. Однако и они не могли его найти. Мариус готов былвинить себя в постигшей его неудаче, он негодовал на себя. Это былединственный долг, оставленный ему полковником, и Мариус считал делом честиуплатить его. "Как же так, - думал он, - ведь сумел же Тенардье в дыму и подкартечью найти моего отца, когда тот умирал на поле битвы, и вынести егооттуда на своих плечах, а он ничем не был обязан отцу! Неужели же я, будучистольким обязан Тенардье, не сумею найти его во тьме, где он борется сосмертью, и, в свою очередь, вернуть к жизни? Нет, я найду его!" Чтобы найтиТенардье, он, не задумываясь, дал бы отрубить себе руку, а чтобы вырвать егоиз нищеты, отдал бы всю свою кровь. Увидеться с Тенардье, оказать Тенардьеуслугу, сказать ему: "Вы меня не знаете, но я-то вас знаю! Вот я!Располагайте мною!" - было самой отрадной, самой высокой мечтой Мариуса.