Глава седьмая. Гамены могли бы образовать индийскую касту

Парижские гамены - это почти что каста. И, надо сказать, не всякомуоткрыт в нее доступ. Слово "гамен" впервые попало в печать и перешло из простонародногоязыка в литературный в 1834 году. Оно появилось в первый раз на страницахнебольшого рассказа Клод Ге. Разразился скандал. Но слово привилось. Основания, на которых зиждется уважение гаменов друг к другу,разнообразны. Мы близко знали одного гамена, который пользовался большимпочетом и вызывал необыкновенный восторг товарищей, потому что видел, какчеловек упал с колокольни Собора Парижской Богоматери. Другой добился такогоже почета потому, что ему удалось пробраться на задний двор, где временнобыли сложены статуи с купола Дома инвалидов и "стибрить" там малую толикусвинца. Третий - потому, что видел, как опрокинулся дилижанс. Еще один -потому, что "знавал" солдата, который чуть было не выколол глаз какому-тобуржуа. Вот почему становится понятным восклицание одного парижского гамена -глубокомысленное восклицание, над которым по неведению смеютсянепосвященные: "Господи боже мой! Какой же я несчастный! Подумать только,ведь мне еще ни разу не пришлось видеть, как падают с шестого этажа!"(причем мне произносилось, как мине, а этаж, как етаж). Надо заметить, что недурно сказал и один крестьянин: "Послушай, отец,твоя жена хворала и умерла от болезни; почему ты не позвал доктора?" - "Воляваша, сударь, мы люди бедные, нам приходится умирать самосильно". Но если вэтих словах отражена вся крестьянская пассивность, то все вольнодумство ианархизм мальчонки из предместья нашли полное выражение в нижеследующем:преступник, приговоренный к смертной казни, слушает в тележке, везущей его кместу казни, напутствие духовника. "Он разговаривает с попом! - негодующевосклицает дитя Парижа. - Экий трус!" Некоторая смелость в вопросах религии придает гамену авторитет. Оченьважно быть свободомыслящим. Присутствовать при казнях - его долг. Гамены разглядывают гильотину, сосмехом обмениваются замечаниями, дают ей разные шутливые прозвища: "Прощай,суп", "Ворчунья", "Голубая (небесная) мамаша", "Последний глоточек" и т. д.,и т. д. Чтобы ничего не упустить из предстоящего зрелища, они влезают настены, взбираются на балконы, карабкаются на деревья, виснут на решетках,цепляются за трубы. Гамен - прирожденный кровельщик, как и прирожденныйморяк. Ни крыша, ни мачта ему не страшны. Никакое празднество не может длянего сравниться с Гревской площадью. Сансон и аббат Монтес - самыепопулярные имена. Чтобы подбодрить осужденного, его встречают гиканьем.Иногда им восхищаются. Ласнер, будучи гаменом и глядя, как мужественноумирал страшный Дотен, произнес слова, исполненные предчувствия собственнойсудьбы: "Я ему завидовал". Никто среди гаменов не слыхал о Вольтере, но затовсе отлично знают Папавуана. В этом сонме героев не делают различия между"политиками" и убийцами. Предание о том, кто какой имел вид в свой последнийчас, сохраняется обо всех. Известно, что Толерон был в шапке кочегара,Авриль - в меховой фуражке, Лувель - в круглой шляпе, что лысый старикДелапорт оставался с непокрытой головой, что Кастен был румян и оченькрасив, Бориес носил короткую романтическую бородку, Жан Мартен не снялподтяжек, а мать и сын Лекуфе ссорились между собой. "Будет вам делить вашукорзину!" - крикнул им какой-то гамен. Другой, желая посмотреть, как повезутДебакера, но из-за малого своего роста ничего не видя в толпе, облюбовываетфонарный столб на набережной и лезет на него. Стоящий возле на посту жандармхмурит брови. "Позвольте мне влезть, господин жандарм! - просит гамен и,чтобы задобрить служителя власти, добавляет: - Я не свалюсь". - "А мне-точто, свалишься ты или нет", - отвечает жандарм. Большое значение придают гамены несчастным случаям. Наивысший почетобеспечен тому, кому случится, например, глубоко, "до самой кости",порезаться. Немалым уважением пользуется у гаменов также кулак. Излюбленная фразагамена: "Я здорово сильный. Во!" Быть левшой считается очень завиднымсвойством, а косить на оба глаза - весьма ценным качеством.