Глава 18. Командир, командир, не учи меня стрелять «Агата Кристи», «Командир»

Командир, командир, не учи меня стрелять…
«Агата Кристи», «Командир».
В доме номер двенадцать по Гриммаулд-плейс Гарри хлопнулся на кровать в спальне, которую делил летом с близнецами, и попытался заснуть. Сон всё не шёл, хотя тело явно было не против; та пакость, что близнецы дали ему ночью, значительно улучшила его самочувствие, но противная слабость всё ещё оставалась, и руки дрожали, как с похмелья. Правда, не то, чтобы Гарри знал на собственном опыте, что такое похмелье; он только видел не раз утренние мучения дяди Вернона, переотмечавшего какую-нибудь удачную сделку.
Пожалуй, Гарри предпочёл бы, чтобы его мучило похмелье, а не мысли о том, что Вольдеморт забрался ему в мозги.
— Гарри, ты на ужин не пойдёшь? — близнецы присели рядом. — Если хочешь, мама принесёт тебе что-нибудь наверх. Она сказала, ты выглядел больным, пока мы возвращались.
— Нет, я не хочу есть, — соврал Гарри. — Спасибо.
Близнецы помолчали немного, но Гарри знал, что они снова видят его насквозь.
— Гарри, Грюм — старый придурок.
— А? — такого начала Гарри не ждал.
— Он параноик, это все знают. И уж поверь, если бы Вольдеморт сидел у тебя в мозгах, это было бы видно.
— Да ну? — с горечью отозвался Гарри. — Все и так думают, что я псих, убийца, маньяк... кто там ещё? Вольдеморт в моих мозгах никого не удивит. Они всегда знали, что во мне есть что-то странное, — издевательски процитировал Гарри выдержку из устного творчества Аластора Грюма и спрятал лицо в подушку.
— Идиот, — отозвался Фред.
— Мы — не все, — голос Джорджа звучал почти обиженно.
— Ткни нам пальцем, кто знает тебя лучше нас.
— И будь уверен, если бы у тебя в голове поселился кто-нибудь посторонний, уж кто-кто, а мы с Фредом заметили бы.
Гарри оторвал голову от подушки и виновато взглянул на близнецов.
— Простите... я не хотел вас обидеть. Просто я...
— Просто ты что?
Гарри сделал пару глубоких вдохов и выдохов и выложил близнецам историю о своей эмпатии и о том, как грустно всё заканчивается, когда люди тебя не любят. Правда, при этом он существенно отцензурировал некоторые моменты, но суть, в том числе и то, что атака Вольдеморта через шрам прорвала кое-как наложенную защиту, он передал, не искажая.
— Как с этим можно справиться? — Фред, как истинный гриффиндорец, сразу же задал главный вопрос.
— Мы можем как-нибудь помочь? — добавил Джордж.
Гарри пожал плечами. Он сказал близнецам, что сумел как-то заблокировать эту способность в начале года, но как и что сделал — решительно не помнит. Дескать, это было очень больно и очень давно, не взыщите, лёгкий юношеский склероз. Так что про любовь и её целительную золотистую силу Гарри поведать не мог — иначе пришлось бы делиться с близнецами всей «проблемой Забини», которую Гарри предпочитал отложить как-нибудь на потом и разрешить лично. Кроме того, от любви Забини, которой он не ждал и не хотел, ему хотелось защититься, закрыться — только поэтому он сумел тогда что-то сделать. Закрываться же от близнецов Гарри не хотелось совершенно.
— Не знаю... перед сном вчера я начинал читать кое-что по ментальной магии... знаю, болван, что раньше не позаботился, но на повестке дня были другие дела... — Гарри свернулся клубком на кровати. — Даже если Вольдеморт и не сидит безвылазно у меня в голове, он её точно иногда навещает... вот как этой ночью.
— Понятно, — Фред и Джордж устроились на кровати по обе стороны от него. — Как думаешь, в библиотеке Блэков есть что-нибудь об этом?
— Должно быть, — Гарри воспрянул духом. — Завтра же начну копаться. Думаю, Сириус будет не против.
— Он не будет против, даже если ты попросишь у него разрешения использовать все здешние книги на туалетную бумагу, — хмыкнул Джордж.
— Неужели они настолько скучные? — рассмеялся Гарри.
— Нет, он настолько тебя любит, — серьёзно ответил Фред. — Мы слышали ещё летом, что он составлял завещание.
— Почему? — Гарри встревоженно приподнялся на локте. — Ему что-то угрожает? Он же должен быть здесь в безопасности...
— Он здесь и есть в безопасности, — успокаивающе отозвался Фред. — А составлял на всякий случай, только и всего. Ты не дослушал. Он всё оставляет тебе.
— Мне? — широко распахнул глаза Гарри.
— А кому ещё? У него больше никого нет.
— Ну... Ремус, — неуверенно предложил Гарри.
Близнецы синхронно вздохнули.
— У них всё так и не ладится. Они вместе, но между ними словно чёрная кошка пробежала. Им трудно... особенно потому, что Сириус сидит взаперти, а профессор Люпин работает для Ордена. К тому же профессор, считает Сириус, взрослый и сам сумеет о себе позаботиться, а ты нет.
— Звучит так, будто он собирается умереть до моего совершеннолетия, — нахмурился Гарри. — Если ему интересно моё мнение, то я не собираюсь этого допускать.
— Вряд ли он собирается, — пожал плечами Джордж, — но возможность такую учитывает... хотя она очень мала, если вспомнить, что он безвылазно сидит здесь.
Гарри закусил губу. Ну уж нет. Если Сириус полезет на рожон в приступе острой тоски по адреналину, умереть у него не получится. Гарри за этим проследит.

* * *

Наверное, впервые мрачный дом номер двенадцать был полон гостей; по крайней мере, таких весёлых и непосредственных точно. Сириус, не проявлявший никаких признаков своей тоски по приключениям, радовался, как ребёнок, предстоящему Рождеству в компании своего крестника и семьи Уизли. Всё вокруг стараниями Сириуса было увешано гирляндами остролиста и золотого и серебряного «дождя», на отчищенных потёртых коврах блестел волшебный снег, не холодный и не тающий, огромная ёлка, добытая Мундугнусом Флетчером неведомо где и как, загораживала гобелен с древом Блэков целиком, а на головы домашних эльфов, приколоченные к стене, были надеты бороды и шапочки Санта-Клауса — при виде последнего украшения Гарри пробило на долгий здоровый смех. В доме постоянно пахло разной вкусной едой, каждое утро Гарри просыпался в объятиях близнецов и будил их поцелуями, а в день Рождества Гарри, снова проснувшись раньше Фреда и Джорджа, обнаружил в ногах постели три горки подарков. Жизнь была прекрасна, если не думать о предстоящем возвращении в Хогвартс. Но до этого было ещё достаточно далеко...
На это Рождество Гарри получил от Сириуса и Ремуса собрание книг «Практическая защитная магия и её применение в борьбе с силами зла». Книги были новенькие, ещё пахли типографской краской; движущиеся цветные иллюстрации были хорошим подспорьем. Чудесная вещь как для самостоятельных тренировок, так и для Эй-Пи (будь оно неладно, это идиотское название, придуманное Колином Криви).
Хагрид презентовал Гарри небольшой лохматый коричневый кошелёк с зубами; надо думать, зубы охраняли от воров, но Гарри не сумел положить туда ни кната из опасения за пальцы. Гм... чем плохое решение проблемы карманных краж? Всего лишь избавиться от причины, их вызывающей... от денег в карманах.
От Рона и Гермионы вместе Гарри получил огромную коробку шоколадных лягушек. Еда — отличный подарок, когда понятия не имеешь, что ещё понравилось бы человеку.
Подарка от Тонкс Гарри не ожидал, и был тем более рад, когда обнаружил, что она подарила ему крошечную действующую модель «Молнии». Как ни странно, наблюдать за тем, как игрушечная метла нарезает круги по комнате, было действительно забавно.
От миссис Уизли, как обычно, были кипа пирожков с мясом и свитер. И опять в цветах Слизерина. На этот раз на зелёном фоне была вывязана серебряная змея, начинавшаяся внизу слева, пересекавшаяся живот и грудь Гарри и заканчивавшаяся за правым плечом. Внушительная такая змея. Гарри не сомневался, что миссис Уизли таким своеобразным способом ещё раз выражает ему благодарность за то, что он вовремя предупредил Дамблдора насчёт мистера Уизли, но легче Гарри от этого не стало.
И Добби тоже прислал Гарри подарок: очень странную картину собственного авторства. Гарри долго вертел её так и этак, соображая, как она должна висеть, но так и не понял. От его чертыханий по этому поводу Фред и Джордж проснулись и незамедлительно уронили его обратно в лежачее положение, обхватив за талию.
— Счастливого Рождества, Гарри! — Фред поцеловал Гарри в губы, нежно и заботливо, не собираясь идти дальше — только напоминая о любви.
Одному Мерлину известно, как это слюнявое слово, затасканное в хлам ещё до рождения упомянутого Мерлина, стало занимать в жизни Гарри столько места и значить такую кучу всего.
— Счастливого Рождества, Гарри, — промурлыкал Джордж, поставив Гарри засос на ключице.
— А это тебе от нас, — хором сказали близнецы, выуживая из-под кровати яркую коробку.
Гарри с некоторой опаской — от близнецов можно было ожидать чего угодно — открыл коробку.
— Здесь наши новинки. Даже те, которых ещё нет в продаже. Плюс совершенный эксклюзив, тот самый лосьон, который мы тебе дарили тогда на день рождения, помнишь? — Гарри помнил. — Совершенно кошмарный рецепт, пока не можем поставить на поток, поэтому варим по вот такой бутылочке в полгода — на собственные нужды. И на твои, разумеется.
— А это что за гиббон с двумя фингалами под глазами? — Фред с любопытством воззрился на картину от Добби.
— Не видишь, что ли? — хихикнул Джордж и показал на надпись внизу картины. — Это же Гарри. Вылитый!
Гарри попытался стукнуть Джорджа по затылку одной из подаренных Сириусом и Ремусом книжек, но, разумеется, не преуспел — близнец, продолжая злорадно хихикать, уклонился; книжка упала на пол, сам Гарри потерял равновесие и упал на Джорджа.
— Совсем забыли тебе сказать, — Фред растянулся рядом, обнимая Гарри одной рукой за талию.
— Это ведь ещё не весь подарок.
— М-м? — удивился Гарри.
— Лучший твой подарочек — это мы! — хором продекламировали близнецы.
Гарри улыбнулся и притянул обоих поближе к себе.
— Я же вам так и не успел подарить свой подарок, — вспомнил Гарри получасом позже, расслабленный и счастливый; чёлка прилипла ко лбу, губы припухли, и надо было искать в своём невеликом гардеробе какую-нибудь водолазку, чтобы прикрыть все следы поцелуев на шее и ключицах.
Нет, можно было бы и вылечить, не проблема; но Гарри не хотелось.
— Ещё какой-то подарок? — очень натурально удивился Джордж в макушку Гарри.
— Ага, — хмыкнул Гарри. — Не ожидали, правда? Сейчас…
Гарри выскользнул из-под одеяла и полез в тумбочку.
— Вот. Долго думал, что которому из вас подарить, так и не додумался. Пусть это будет вам обоим сразу.
Фред принял у Гарри из рук пакет с изображением придурковатого на вид Санта-Клауса и заглянул внутрь; Джордж разворачивал несколько слоёв золотистой бумаги на твёрдом прямоугольном предмете. Гарри наблюдал за ними, кусая губы; что, если подарки не понравятся?
Фред распотрошил подарок быстрее; внутри были самые редкие ингредиенты для зелий, которые Гарри смог найти (они же соответственно были и самыми дорогими, но это его уже не волновало), и книга, завалявшаяся во «Флориш и Блоттс» в самом дальнем углу склада: «Как устроить Большой Конфуз». Гарри пролистал её, прежде чем купить, и убедился, что там полно интересного и дельного — с точки зрения того, кто любит приколы, конечно же.
Джордж отложил в сторону смятую бумагу и уставился на большую колдографию в тёмной деревянной рамке. Это фото сделал Колин Криви после одного из занятий Эй-Пи: тогда Фред и Джордж задержались, споря с Гарри насчёт того, как надо держать палочку при исполнении чар спутывания следов; спор продлился недолго, потому что в процессе демонстрации кто-то из них троих споткнулся и рухнул на шёлковые подушки, увлекая оставшихся двоих за собой. Они смеялись, щекотали друг друга, толкались и перешучивались минут десять, пока не заметили застывшего в дверях Колина с фотоаппаратом наперевес и не выгнали его, напомнив, что уже поздно, и если Филч его поймает, то Гриффиндор не досчитается энного количества баллов. Разумеется, позже Колин не отказался сделать для Гарри увеличенную копию; более того, он был щенячьи счастлив быть полезным своему кумиру.
Колдография получилась отличная, на взгляд Гарри; правда, на ней они больше целовались, чем толкались, но это было скорее преимуществом, чем недостатком. От изображения веяло беззаботностью, счастьем и нежностью; всем тем, о чём Гарри хотел бы помнить постоянно, особенно в те моменты, когда кто-нибудь в очередной раз пытался его прикончить.
— Вау... — хором протянули близнецы, глядя каждый на своё.
Поменявшись подарками, Фред и Джордж снова досконально их изучили. Гарри весь изнервничался и подумывал было уже начать грызть ногти.
— Вау, Гарри... — повторили близнецы. — Спасибо...
— Не за что... — Гарри, к своему изумлению, почувствовал, что краснеет.
— Нет, правда... мы эту кожицу королевского тритона два месяца ищем...
—...а это фото... здорово... ты не против, если мы его на стену в спальне повесим?
— В Хогвартсе, что ли? — не понял Гарри.
— В Хогвартсе мы её будем хранить под подушками по очереди, — Гарри заподозрил, что Фред таким образом шутит, но близнец был совершенно серьёзен. — Я имею в виду, дома, в Норе.
— Да конечно, — Гарри пожал плечами. Близнецы были вольны делать со своим подарком всё, что им заблагорассудится. — А если... ваша мама зайдёт и увидит?
— Пусть смотрит! — весело отозвался Фред.
— По-моему, она давным-давно всё поняла, — добавил Джордж и поцеловал снова заалевшего Гарри в скулу.
— Д-да?! — Гарри решительно не представлял, как он теперь будет смотреть в глаза миссис Уизли.
— Не беспокойся, — рассмеялся Джордж.
— Если все счастливы, то она не станет протестовать, — задумчиво сказал Фред.
— Но вот если бы мы вдруг тебя обидели...
—...то нам осталось бы заказывать гробы по размеру.
— А не наоборот? — недоверчиво уточнил Гарри. — В смысле, логично, если бы она больше беспокоилась о вас...
— А мы сами кого хочешь обидим, — беспечно отозвался Джордж.
— А после того, как мы тебя в непотребном состоянии вытащили перед твоим вторым курсом, мама уверилась...
—...что ты нуждаешься в заботе и защите.
— И что от нас ты это всё получаешь...
—...ведь получаешь же?..
Гарри поднёс к губам руки близнецов и осторожно, благоговейно поцеловал острые костяшки их пальцев. Другого ответа ему в голову не пришло.

* * *

Библиотека в доме номер двенадцать была лучше, чем в Хогвартсе; здесь не было книг общеобразовательного характера по школьным предметам. Большая часть книг была посвящена тёмной магии — ну и защите от неё, одно без другого не идёт, как Кастор без Поллукса — и разным другим областям магии, частенько малоизвестным. Например, ментальной. Гарри нашёл ту самую книгу, что начал читать в Хогвартсе перед тем, как увидеть сон о змее и засел в библиотеке на полдня.
Ближе к середине книги Гарри нашёл название, которое было ему уже знакомо: теория чувств и ощущений. Забини упоминал её ещё первого сентября... «Сам я не эмпат, но теорию чувств и ощущений изучил». «Ну, раз я эмпат, то мне сам Мерлин велел», — Гарри сурово приказал мгновенно проснувшемуся чувству вины заткнуться — нашло время! — и вчитался в теорию.
«Теория чувств и ощущений была впервые сформулирована Клавдием Забини-Блэком в тысяча двести сорок втором году. Род Забини издавна славился специалистами в ментальной магии; широко известно, что Забини происходят от одной из ветвей рода самой Кассандры. [«Широко известно? Я так ни сном ни духом...»] Прорицания, эмпатия, окклюменция и легилименция [«Это ещё что за звери?»], а также артименция [«Час от часу не легче...»] и некоторые другие ментальные искусства были широко распространены и развиты в этой семье. Как знаменитейший эмпат своего времени, Клавдий Забини-Блэк создал теорию, проливающую свет на простейшие взаимодействия чувств и ощущений.
Первый постулат теории гласит, что всякому ментальному воздействию есть противодействие, и не обязательно ментальное. Принужденный страдать от чужих отрицательных эмоций эмпат может заглушить пагубное воздействие воспринимаемой неприязни путём получения положительных эмоций — своих или чужих. Примером возможной защиты может послужить оргазм или прикосновение любящего человека; при условии, что последний знает, что делает. Противодействием данные эмоции можно назвать в том случае, если атака является исключительно эмпатической.
Необходимо отметить, что точно так же резкая физическая боль способна прервать приём каких бы то ни было эмоций. Знакомый с соответствующими теориями маг способен рассчитанными пытками замкнуть эмпата на собственных эмоциях последнего, позаботившись о том, чтобы сделать их как можно более отрицательными.
Второй постулат теории чувств и ощущений гласит, что на всякое ментальное воздействие имеется и щит. Как правило, щиты эмпата — те же воспоминания, что требуются при вызове Патронуса; либо же чувства и ощущения, которые принято относить к разряду приятных, радостных и захватывающих.
Необходимо отметить, что щиты тем легче сломать, чем неопытней эмпат. Защита, выстроенная необученным эмпатом, легко ломается легилиментором любой квалификации [«Кем-кем?»].
Третий постулат теории гласит, что всякое чувство или ощущение имеет свой антипод. Любовь — ненависть, боль — удовольствие, страх — смелость, осторожность — небрежность, et cetera. К подобной противоборствующей паре можно также отнести эмпатию и полную к ней неспособность.
Необходимо отметить, что пророки обладают той разновидностью эмпатии, что принято называть латентной, или скрытой. Способные чувствовать колебания будущего, они невосприимчивы к эмоциям других, но способны излучать с большей силой, чем обученный эмпат.
Следствия из изложенных выше постулатов таковы...»
Автор книги, Финеас Найджелус Блэк, всё так же нудно и однообразно (но хотя бы понятно и доступно, несмотря на незнакомые термины) излагал последствия, коих насчитывалось не менее полусотни. Гарри внимательно изучил все.
У него появилось несколько вопросов к Забини, но как подступиться с ними к последнему, Гарри решительно не представлял.
А также у Гарри появились вопросы, которые могли быть решены безотлагательно — например, что такое окклюменция, легилименция и артименция? Он собрался было покопаться в соответствующей секции библиотеки и выяснить всё это, но тут появились близнецы и практически насильно утащили его ужинать. Дескать, нечего одну книжную пыль глотать, пора попробовать что-нибудь более питательное. Проклятое воображение Гарри подкинуло ему пару образов, заставивших его покраснеть; судя по хитрющим физиономиям близнецов, именно на такой эффект они и рассчитывали.

* * *

— Гарри, дорогой, — позвала миссис Уизли, заглянув в гостиную, где Гарри пытался читать о том, чем легилименция отличается от артименции [артименция — термин, предложенный автором Enahma; означает ментальное искусство навязывания ложных воспоминаний, впечатлений, видений; отличается от легилименции, чья цель — разрушить защиту окклюментиста и извлечь из его сознания и памяти какую-либо информацию], близнецы с переменным успехом пытались его отвлечь, утверждая, что в последний день каникул читать — это кощунство, Рон играл с Гермионой в шахматы, а Джинни пыталась научить Косолапсуса ходить на задних лапах. — Ты не мог бы спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снейп.
— Кто-кто? — Гарри выронил книгу из рук.
— Профессор Снейп, — повторила миссис Уизли таким тоном, как будто ничего более обычного, чем Снейп, пришедший поговорить со своим самым ненавистным учеником, придумать не могла. — Пойдём скорей, у него мало времени.
«Вот блин...»
Спускаясь в кухню, Гарри лихорадочно перебирал в памяти все свои прегрешения и не находил ни одного, из-за которого Снейпу потребовалось бы сюда являться. В конце концов, завтра Гарри вернулся бы в Хогвартс, в «распростёртые объятия» своего декана — так к чему тратить время, которого, как выяснилось, и так мало, и являться на Гриммаулд-плейс?
В кухне царило тягостное молчание; Снейп сидел с неестественно прямой спиной, Сириус, сложив руки на груди, рискованно покачивался на стуле, балансируя на двух задних ножках. На столе перед Сириусом лежало распечатанное письмо.
— Добрый день, — насторожённо сказал Гарри, прикрывая за собой дверь.
— Садитесь, Поттер, — неприязненно отозвался Снейп. Кажется, он готов был покусать Гарри.
Гарри сел, отчего нет?..
— Знаешь что, Снейп!.. — яростно выпалил Сириус. — Нечего тут распоряжаться. Это, как-никак, мой дом.
— Мне было велено переговорить с тобой наедине, Поттер, — сказал Снейп; знакомая сардоническая усмешка искривила его губы, — но Блэк....
— Я его крёстный! — выкрикнул Сириус.
— Я здесь по приказу Дамблдора, — продолжал Снейп. Его язвительный голос, напротив, делался всё бархатней. — Но ты, Блэк, можешь остаться, я знаю, ты любишь быть... причастным.
— Что ты имеешь в виду? — стул, на котором сидел Сириус, с громким стуком встал на все четыре ножки.
— Только то, что, по-моему, тебе сейчас очень... м-м... неуютно, ведь ты не делаешь ничего полезного, — Снейп деликатно подчеркнул последнее слово, — для Ордена.
Сириус покраснел от злости. Губы Снейпа победно изогнулись, и он повернулся к Гарри.
— Меня прислал директор, Поттер. Он хочет, чтобы ты в этом семестре изучал окклюменцию.
— Магическую защиту от проникновения в разум извне? — недоверчиво уточнил Гарри и сполна насладился выражением неподдельного шока на лице Снейпа. — Дамблдор думает, что это Вольдеморт... э-э, как бы сказать... послал... внушил мне тот сон со змеёй?
— Совершенно верно, Поттер, — кивнул Снейп, оправившись от удивления. — Кроме того... профессор Дамблдор, Поттер.
— Ага, — рассеянно кивнул Гарри. — А кто будет меня учить?
— Я, Поттер, — кислая мина Снейпа явственно обозначала всё, что зельевар думал о дополнительных занятиях с Гарри.
— Почему Дамблдор сам не может учить Гарри? — рыкнул Сириус, также прекрасно обойдясь без «профессора».
— Потому, я полагаю, что директор обладает правом делегировать наименее приятные из своих обязанностей кому-то из подчинённых, — шёлковым голосом объяснил Снейп — нарочито внятно, как ребёнку. — Смею тебя уверить, я на это не напрашивался. — Он встал. — Поттер, жду Вас в понедельник, в шесть часов вечера. В моём кабинете. Если кто спросит, у Вас дополнительные занятия по зельеварению. Как у, — Снейп снова скривился, — особо одарённого студента.
Гарри с трудом сдержал ухмылку; оказывается, усердные занятия дают и такой, весьма удачный и неожиданный побочный эффект — раздражённого невозможностью обозвать своего студента тупицей Снейпа.
— И учтите, Поттер, никто не должен знать об окклюменции. В особенности Долорес Амбридж.
Гарри кивнул.
— Минутку, — сказал Сириус неожиданно спокойно и сел ровно. — Если я только узнаю, Сопливус, что своей окклюменцией ты портишь Гарри жизнь, будешь иметь дело со мной.
— Дело с тобой? — насмешливо оскалился Снейп. — Как трогательно. С человеком, который вот уже полгода безвылазно сидит в доме своей матери, опасаясь за свою жизнь...
Сириус взметнулся со стула, выхватывая палочку.
— Ты хочешь назвать меня трусом, Сопливус?
— Именно так, Блэк, — сощурился Снейп. Когда и как зельевар успел вынуть палочку, Гарри не заметил.
Сириус перемахнул через стол, оказавшись рядом со Снейпом, и зашипел:
— Учти, Сопливус, мне плевать, что Дамблдор думает, будто ты переродился. Я-то знаю...
— Вот как? И отчего же ты не поделишься своими подозрениями с ним? — Снейп поднял палочку. — Или ты думаешь, что он не послушает советов человека, который успешно сидит у себя дома, в надёжной защите от происков Тёмного Лорда?..
Сириус, снова багровый от злости, начал было выкрикивать какое-то заклинание, а Снейп отшатнулся, чтобы защититься, но Гарри был быстрее.
— Expelliarmus! — Гарри поймал обе палочки, зажав в кулаке. На щеках Гарри цвел раздражённый румянец. — Хватит! Ведёте себя хуже первоклашек, оба! Как раз в то время, когда Вольдеморт набирает силу, вы начинаете грызться! Мало ли что там было у вас в школе! Я же не пытаюсь убить Малфоя каждый раз, как вижу!! Вы оба старше меня почти на двадцать лет, неужели так трудно вести себя цивилизованно?!!
Гарри сорвался на крик в конце своей обличительной речи; частью от осознания того, что орёт не на кого-нибудь, а на собственных крёстного и декана, частью от вполне оправданной злости — нашли время вцепляться друг другу в глотки! — частью от того, что хотел, чтобы до них, чёрт побери, дошло хоть что-нибудь.
Хотя, судя по круглым, как блюдца, глазам Сириуса, и сжатым в ниточку губам Снейпа, Гарри выбрал в корне неправильную тактику. Теперь оба, как только придут в себя, сровняют его с землёй, едва ли не впервые в жизни придя в чём-то к согласию.
Дверь кухни отворилась, и вошли сияющие от счастья Уизли и Гермиона. Посредине гордо шагал мистер Уизли в полосатой пижаме и макинтоше.
— Я здоров! — провозгласил он на всю кухню. — Абсолютно здоров! Гарри, зачем ты тут так кричал?
— Э-э... — очень красноречиво ответил Гарри.
Должно быть, со стороны это смотрелось забавно; Сириус и Снейп в паре футов друг от друга, со злыми лицами, и Гарри, зажавший в кулаке сразу три палочки, со сдвинутым бровями и закушенной нижней губой.
— Что тут происходит? — обеспокоилась миссис Уизли, выглядывая из-за плеча мужа.
На лице Снейпа отразилось глубочайшее омерзение.
— В понедельник, в шесть вечера, в моём кабинете, Поттер, — с этими словами Снейп безошибочно выдернул из рук Гарри свою палочку, бросил в камин горсть летучего пороха и исчех в зелёном всполохе.
— Гарри, что здесь случилось? — миссис Уизли сразу нашла крайнего.
Гарри беспомощно взглянул на Сириуса.
— Небольшой... ликбез, — медленно ответил крёстный и быстрым шагом вышел из кухни.

* * *

Весь остаток вечера Сириус был угрюм и удручен — в те моменты, когда он забывал, что нужно смеяться шуткам близнецов и Тонкс и вести себя, как радушный хозяин; впрочем, Гарри не требовалось ловить выражение хмурой, звериной тоски на лице Сириуса — эмоции хлестали из крёстного волной, затопляя комнаты, и Гарри оставалось только удивляться, как остальные ещё могут улыбаться. Улыбка самого Гарри неизменно получалась натянутой, как кожа на барабане, и близнецы вечером долго допытывались, в чём дело. Гарри сначала отнекивался, потом рассказал.
— Ну ты даёшь! — Фред заливисто расхохотался.
— Наорать на Снейпа! — вторил ему Джордж.
— И остаться живым и невредимым! — Фред, продолжая смеяться, взъерошил Гарри волосы.
— За это надо медаль давать, — заключил Джордж.
Гарри невольно тоже улыбнулся, но почти сразу посерьёзнел.
— Но Сириус меня всё равно беспокоит.
— Тут ты бессилен, — развёл руками Джордж.
— Если бы Сириус мог участвовать на равных в делах Ордена, он бы и сам высмеял Снейпа, — добавил Фред. — А так...
— Дамблдор ни за что не разрешит Сириусу выйти из дома. Тем более, что первого сентября на Кингс-Кросс Люциус Малфой его узнал и поставил Министерство в известность — мол, в анимагической форме по Лондону ошивается опаснейший преступник, будьте бдительны.
Гарри фыркнул.
— Из Малфоя наглость прёт большими кусками, честное слово! Сам-то, что ли, белый и пушистый...
Фред поцеловал Гарри в висок. Джордж устроил голову на коленях Гарри.
— Увы и ах, ситуация будет такой, какая есть, ещё неопределённо долгое количество времени...
Отправляться обратно в Хогвартс близнецы, Гарри, Рон и Гермиона должны были на «Ночном Рыцаре» в охранительном сопровождении Люпина и Тонкс. Сириус провожал их только до порога дома, как и миссис Уизли.
— Фред, Джордж, на улице холодно, наденьте варежки, — ворковала миссис Уизли.
— Мам, — слегка раздражённым хором отвечали близнецы, — нам уже не по тринадцать лет...
Но миссис Уизли не оставляла попыток утеплить Фреда и Джорджа; те, в свою очередь, продолжали сопротивляться. Рон, Гермиона и Джинни заинтересованно наблюдали за этим спектаклем из серии «Отцы и дети: противостояние идеологий», а Гарри прощался с крёстным.
— Сириус... — Гарри хотел попросить крёстного не делать глупостей, чтобы опровергнуть обвинение в трусости, но Сириус перебил:
— Вот, возьми-ка.
— Что это? — в руке Гарри оказалось нечто завёрнутое в ткань и размером с небольшую книжку.
— Это способ связаться со мной, если что... например, если Снейп тебя совсем достанет... Нет, здесь не разворачивай! Молли будет протестовать, — Сириус покосился в сторону миссис Уизли, и у Гарри возникло подозрение насчёт того, что этот таинственный способ связи уже обсуждался в кругу взрослых, и миссис Уизли успела категорически его не одобрить. — Но я хочу, чтобы ты связался со мной, если будет нужно. Хорошо?
— Конечно, — не стал спорить Гарри. — Сириус, послушай...
— Что?
— Пожалуйста, не делай ничего необдуманного, — договаривая, Гарри уже понял, что совершил ошибку — лицо Сириуса словно окаменело. — Я не хочу потерять ещё и тебя, ладно?
— Я всё понял, Гарри, — Сириус горько усмехнулся. — Я не буду вести себя, как первоклашка.
Кровь бросилась Гарри в лицо.
— Извини, что я кричал тогда, просто...
— Просто мы оба вели себя, как двадцать лет назад, только и всего, — снова перебил Сириус и подтолкнул Гарри к двери, где собрались уже все остальные. — Пока, Гарри.
— Пока, — со вздохом согласился Гарри.
Едва дом номер двенадцать растворился в воздухе, повинуясь своим охранным чарам, Ремус вскинул правую руку с палочкой, и ярко-фиолетовый автобус возник словно бы из ниоткуда. Из открывшейся дверцы выскочил паренёк едва ли не моложе Гарри, тощий, веснушчатый и с ушами, напоминавшими ручки от кастрюли:
— Добро пожаловать в...
— Да, да, спасибо, мы знаем, — перебила Тонкс. — Ну, быстро, быстро, залезаем...
И она подтолкнула Гарри к входу в автобус.
Уже выйдя из автобуса, все начали прощаться с Тонкс и Люпином, пожимать им руки и обмениваться последними церемониальными фразами. Люпин задержал Гарри, пока остальные жали руки Тонкс, и тихо сказал:
— Гарри, я знаю, что ты не любишь профессора Снейпа, но он прекрасный окклюментор, а мы очень хотим, чтобы ты выучился защищать себя, поэтому занимайся как следует, ладно?
— Конечно, — кивнул Гарри. Если уж он столько лет абстрагируется от подколок Снейпа на уроках зельеварения, то большое ли дело абстрагироваться и на окклюменции? — Ремус...
— Что? — Люпин слегка вздрогнул; со дня встречи в доме Дурслей летом Гарри называл его только «профессор Люпин».
— Позаботься о Сириусе, хорошо? Ему плохо сейчас...
— Да, Гарри, — склонил голову Ремус; неяркое зимнее солнце высветило несколько прядей преждевременной седины в волосах оборотня.

* * *

Гарри явился в кабинет Снейпа ровно в шесть. Зельевара видно не было, и Гарри посчитал себя вправе оглядеться.
Кабинет совершенно не изменился с тех пор, как Гарри был здесь в последний раз. Массивный письменный стол, сотни банок с фрагментами животных и растений, плавающими в прозрачной жидкости (Гарри вечно забывал, как она называется), закрытый наглухо шкаф. На столе стояла свеча, и в круг её света попадала массивная пустая каменная чаша с незнакомыми Гарри рунами по бокам. Это был мыслеслив — то самый, который Гарри видел у Дамблдора в прошлом году, или другой, не суть важно. Зачем он здесь? Хотя с этими ментальными искусствами никогда не поймёшь... Гарри пожалел, что пришлось уехать из дома на Гриммаулд-плейс — там было ещё столько непрочитанных книг!..
Снейп выявился из темноты так незаметно, что Гарри едва не подскочил.
— Заприте дверь, Поттер, — веле Снейп негромко.
Гарри запер, мысленно задаваясь вопросом: как, ну как он дошёл до жизни такой?..
— Итак, Поттер, Вам известно, для чего Вы здесь. Директор просил научить Вас окклюменции...
«Он думает, у меня склероз? Вчера только говорил!»
— Как Вы сами упоминали, окклюменция — это область магии, изучающая способы защиты сознания от постороннего влияния и проникновения извне. Тёмный лорд — превосходный легилиментор. Надо ли объяснять Вам, Поттер, что такое легилименция?
— Нет... сэр, — добавил Гарри, поймав свирепый взгляд Снейпа.
«Сэр, вашу м-мать. Спросить, что ли, как там Бэддоку на том свете?.. Хотя совсем по-хамски будет, а злить его сейчас без толку...»
— Проклятие, которое, вопреки ожиданиям, не убило Вас, видимо, создало между Вами и Тёмным лордом некую связь. Очевидно, что временами, когда Ваш мозг расслаблен и особенно уязвим — во сне, например, — Вы способны понимать мысли и испытывать эмоции Тёмного лорда. Директор считает, что это следует прекратить. Он пожелал, чтобы я научил Вас блокировать сознание от Тёмного лорда.
— Сэр, а почему я был в сознании змеи, но это считается атакой именно Вольдеморта?
— Не называйте его по имени, Поттер, — поморщился Снейп. — Тёмный лорд тоже был там. Он управлял змеёй. Полагаю, даже Вы могли бы догадаться, если бы дали себе труд пошевелить мозгами.
Гарри мысленно досчитал до десяти.
— И теперь Тёмному лорду известно: у Вас есть доступ к его мыслям и чувствам, — размеренно продолжил Снейп. — Также он, скорее всего, догадался, что эта связь обратима; а именно, понял, что и сам может проникать в Ваше сознание...
— И может попытаться мной манипулировать? — перебил Гарри. — Сэр? — раздражённо добавил он.
— Может, — равнодушно согласился Снейп. — Что и возвращает нас к тому, с чего мы начали — к окклюменции.
Гарри кивнул. Всё это звучало логично и многообещающе.
Снейп достал палочку — Гарри напрягся — и прикоснулся кончиком к своему виску. Потом отстранил её, и за палочкой потянулась невесомая серебристая (Гарри положительно начинал ненавидеть этот цвет; куда ни ткни, всё вокруг серебряное, а что не серебряное, то зелёное, от василиска до Авады) лента. Снейп осторожно опустил её в мыслеслив; потом ещё одну и ещё. Затем взял мыслеслив и аккуратно поставил на полку, никак не обяснив свои действия.
— Встаньте, Поттер, и приготовьте свою палочку.
Гарри, начиная отчего-то нервничать, приготовил.
— Можете попытаться разоружить меня с помощью заклинания или защититься любым другим способом, какой только придёт в голову.
— А что Вы будете делать? — Гарри с опаской и недоверием покосился на палочку Снейпа.
— Я попробую проникнуть в Ваше сознание, — вкрадчиво проговорил Снейп. — Посмотрим, насколько Вы сможете этому сопротивляться. Говорят, Вам неплохо удавалось блокировать проклятие подвластья. Сейчас Вам понадобятся приблизительно те же навыки... Итак, приготовьтесь. Legillimens!
Гарри выкрикнул только «Pro…», а «…tego» договорить уже не успел — реакция у Снейпа была великолепная.
Комната поплыла перед глазами и исчезла; в голове, будто обрывки фильма, замелькали бессвязные, но очень яркие образы — настолько яркие, что они затмили собой всё остальное.
Вот ему снова пять, и он смотрит, как Дадли катается на новом красном велосипеде — сердце, детское и глупое, разрывается от зависти... А вот он поднимает палочку, наставляя её на тролля, и кричит: «Stupefy!!»... Армия дементоров медленно наступает на него с обеих сторон чёрного, маслянисто блестящего в лунном свете озера... Астрономическая башня, боль, ненависть к самому себе — шаг вперёд и ветер в ушах... Мрачная спальня дома на Гриммаулд-плейс... вспышки рыжих волос, озорные и серьёзные синие глаза, улыбающиеся губы, так близко...
«Нет!!..»
Если на бульдогов Гарри было давным-давно плевать с высокой колокольни, то ничего настолько личного, как отношения с близнецами, он демонстрировать не собирался.
А если кто-то вздумает туда полезть... как отвечают драконы тому, кто посягает на что-то, что принадлежит им?..
Пальцы пронзило болью, и Гарри понял, что почти упал на пол — успел только в последний момент выставить руки вперёд и наткнулся ими на каменный пол; ударился бы и коленями, но они зависли в сантиметре от пола. Гарри поднял глаза на Снейпа — тот задумчиво рассматривал большие волдыри ожогов на обеих руках.
— Поттер, Вы сознательно применили Инсендио?
— Да, — Гарри встал и отряхнул руки; кое-где была почти содрана кожа о жёсткий камень, но это были мелочи. — Я хотел защититься... Вы же сами сказали — любым способом, какой придёт в голову...
— Вы впустили меня слишком глубоко. Потеряли контроль.
— Вы видели то же, что и я? — спросил Гарри, не уверенный, что хочет знать ответ.
— Местами, — усмехнулся Снейп. — Чья это собака?
— Тёти Мардж, — пробормотал Гарри. Это было чертовски унизительно...
— Ладно, для первой попытки не так уж и плохо, — Снейп снова поднял палочку. — Вы всё-таки сумели остановить меня, хотя потеряли много времени и сил на совершенно бесполезные вопли...
— Я кричал? — перебил Гарри.
— Да, — коротко ответил Снейп. — Вы должны быть спокойны и сосредоточены. Пусть меня отторгает Ваше сознание, тогда и волшебная палочка не понадобится. Закройте глаза.
Гарри послушно закрыл.
— Ни о чём не думайте, Поттер... освободитесь от всех эмоций...
Гарри честно пытался освободиться, как он себе это представлял, и вышло нечто странное: гнев и смущение остались, но были какими-то отстранёнными, холодными, рассудочными; и сам Гарри словно бесстрастно наблюдал за своими эмоциями, спокойный, сосредоточенный и готовый к чему угодно.
— На счёт «три»... раз, два, три... Legillimens!
Гарри казалось, что он видел, как с кончика палочки Снейпа срывается заклинание и летит вперёд; он поднял руку — одновременно и реальную руку, из плоти и крови, ставшую вдруг неимоверно тяжёлой, и руку ментальную, которой, за неимением других кандидатур, стал гнев; тяжёлая тёмная волна ярости выметнулась навстречу заклинанию Legillimens через раскрытые двери разума Гарри и, переплетясь на миг с заклинанием, разрушив его в странную прозрачную пыль, окутала Снейпа, как могло бы окутать облако, в которое влетели на полной скорости.
— Поттер, чёрт Вас побери! — Снейп злобно сверкнул глазами и быстро пробормотал какое-то слово на латыни, Гарри не успел разобрать, какое; облако гнева исчезло. — Какого дьявола, Поттер... почему Вы не предупредили, что Вы эмпат?!
— А надо было? — глупо спросил Гарри. Вспомнил и добавил:
— Сэр.
Снейп выглядел так, будто вот-вот взорвётся.
— На тот случай, если Вы не знали, Поттер... НАДО!
Гарри поморщился и потряс головой: в ушах зазвенело.
— Простите... сэр. В следующий раз обязательно предупрежу...
Ему показалось, Снейп сейчас его ударит. Должно быть, гнев Гарри подействовал на обычно невозмутимо-ядовитого слизеринского декана самым пагубным образом.
— Вы изучали теорию чувств и ощущений, Поттер?
— Да...
— Под чьим руководством?
— Ни под чьим... сам. Сэр.
— Зачем? — Снейп подозрительно воззрился на Гарри.
— Ну... — Гарри оказался сбит с толку. А правда, зачем? — На вот такой вот... случай... — Гарри неопределённо помахал в воздухе рукой. — Если нападут.
Снейп некоторое время сверлил Гарри взглядом; Гарри ёжился, но молчал.
— На сегодня достаточно. И учтите, каждый вечер перед сном Вы должны освобождать своё сознание от всех чувств и мыслей. Надо, чтобы Вы были абсолютно спокойны, а в голове — совершенно пусто, Вы поняли?
— Да, — Гарри едва его слушал.
— И имейте в виду, Поттер... Если не будете тренироваться, я об этом обязательно узнаю...
— Ага, — буркнул не особенно впечатлённый прозвучавшей в голосе Снейпа угрозой Гарри.
— И ещё одно. Пока Ваше самообразование не помогло Вам наломать дров... — Снейп заскрипел пером по листу пергамента. — К следующему занятию прочтёте эти книги и будьте готовы ответить на любой вопрос по ним.
Гарри сунул листок в карман и вышел, не прощаясь.