посвящается 10 страница

“В облагораживающей и возвышающей человека роли и заключается истинная сущность и идеальная природа государства”[6].

Ученый-христианин Б.Кистяковский отрицает любые формы террористической деятельности, являющейся антитезой системе благотворительности, подлинной социальной работе в отечественном и зарубежном аспектах: независимо от того, будет ли это проявление индивидуальной воли или насилия в масштабах страны, ставшего нормой политики государства по отношению к своим гражданам, или к представителям других стран, проявляющих несогласие в связи с человеконенавистнической идеологией правящей касты.

Мысли Б.А.Кистяковского, высказанные им в начале столетия, и сегодня представляют исключительную нравственную ценность с учетом страшного социального эксперимента, унесшего миллионы невинных человеческих жизней.

Выдающийся правовед-гуманист, защитник нетленных общечеловеческих норм и социальной благотворительности во всех ее христианских проявлениях, писал, что “наша вера во временный и преходящий характер государственного насилия и угнетения покоится на вере в человеческую личность (военные полевые суды, смертные казни, произвол, все это обратится против носителей произвола и уничтожит их). Личность со своими идеальными стремлениями и высшими целями не может мириться с тем, чтобы государство, долженствующее осуществлять солидарные интересы людей, занималось истреблением и уничтожением их”[7].

Основной принцип правового или конституционного государства состоит в том, что государственная власть в нем ограничена. В правовом государстве власти положены известные пределы, которых она не должна и не может переступать. Ограниченность власти в правовом государстве создается признанием за личностью неотъемлемых, ненарушимых и неприкосновенных прав. (Такова точка зрения Кистяковского, Гессена, Вышеславцева, Кони, Новгородцева и других выдающихся правоведов).

Впервые в правовом или конституционном государстве признается, что есть известная сфера самоопределения и самопроявления личности, в которую государство не имеет права вторгаться. Среди неотъемлемых, непосредственно присущих человеку прав на первом месте стоит свобода совести. Ее защищали князья Александр Невский, Дмитрий Донской, великие христианские подвижники Сергий Радонежский, Филипп Колычев, Серафим Саровский, Тихон Задонский, Иоасаф Белгородский, патриарх Тихон; выдающиеся деятели творческой мысли в различные исторические эпохи, подобные Ф.Гаазу, В.Одоевскому, В.Гаюи, Н.Клюеву, О.Мандельштаму, Н.Гумилеву, А.Ахматовой, М.Цветаевой, Н.Вавилову, А.Солженицыну, С.Довлатову, И.Бродскому, М.Ростроповичу, А.Сахарову, Г.Старовойтовой.

Отсюда возникает признание религиозной свободы, т. е. свободы веровать и не веровать; менять религию, создавать свою собственную религию и объявлять себя не принадлежащим ни к какому вероисповеданию; сюда же надо отнести свободу культов, т. е. право для всех вероисповеданий отправлять свое богослужение. Непосредственным следствием свободы совести являются свобода слова устного и печатного, процессы подлинной демократизации и интеграции.

Высказывая свое мнение, отстаивая свои убеждения, проповедуя свои верования, человек должен иметь право на свободу общения, на реализацию одной из важнейших функций культуры и социальной работы: коммуникативной. Речь идет и о свободе Союзов, и свободе собраний. Это в одинаковой степени относится и к слышащим, и к глухим, и к слепоглухонемым людям, и к инвалидам в других трагических ипостасях.

Но все вышесказанное, как в масштабах государства, так и в сфере благотворительной деятельности, определяется неприкосновенностью личности.

Этот принцип опосредованно связан с неприкосновенностью жилища и переписки.

И, наконец, все права личности (полноценного в психофизическом плане индивида или инвалида любой категории), вместе с ее неприкосновенностью составляют существенное содержание политической свободы, без которой не может обходиться ни одно цивилизованное, высококультурное, гуманное, демократическое общество.

В то же время, благодаря неотъемлемым правам и неприкосновенности личности, государственная власть в правовом или конституционном государстве не может быть узурпирована группой политических авантюристов. Она (государственная власть) не только ограничена, но и строго подзаконна.

Б.Кистяковский прав, подчеркивая, что осуществление законности, при общем народном бесправии, есть чистейшая иллюзия и демагогия безнравственных политиков. При бесправии личности могут процветать только административный произвол и полицейское насилие. При этом институты социальной благотворительности находятся в тяжком противодействии с властными политическими и бюрократическими структурами.

Законность, пропитывающая все звенья духовной и материальной жизни общества (в том числе и социальной работы, системы благотворительности и призрения), предполагает строгий контроль и полную свободу критики всех действий власти, а для этого необходимо признание за личностью и обществом их неотъемлемых прав.

В то же время, принцип народного суверенитета вовсе не требует неограниченности народной власти ни в сфере политики, ни в вопросах социальной работы и благотворительности. (Достаточно вспомнить классическое высказывание о “бунте толпы бессмысленном и беспощадном”).

Данная модель может привести к очередному витку деспотизма, к рецидивам охлократического образа мышления, к махаевщине и к другим эгалитарно-фашизированным формам беспринципного манипулирования массами людей.

Верховенство народа отнюдь не предполагает подавление человеческой личности, отрицание сферы благотворительности; индивидуальной, групповой, общинной социальной работы.

Насилие, деспотическую ограниченность народовластия нельзя оправдывать никакими чрезвычайными обстоятельствами. “Политическая свобода – такое громадное и драгоценное благо, что от него нельзя отказываться ни на одно мгновение и ни за какие временные выгоды”[8].

Кистяковский, Кони, Вышеславцев, Гессен, Бердяев, В.Соловьев, Франк, Лосский, Флоренский, Новгородцев, Поварнин; выдающиеся подвижники религиозной мысли; социальные работники; меценаты и благотворители – отстаивали замечательную мысль, связанную с тем, что лучшие традиции русской интеллигенции заключались всегда в защите своего человеческого достоинства и своих личных прав. Теперь к борьбе нашей интеллигенции против бесправия личности и за свободу человека, подчеркивает Б.Кистяковский, у нас присоединились, наконец, народные массы. “Мы должны, наконец, научиться смотреть на политическую свободу, на свободу личности, на права человека и гражданина, как на абсолютно неотчуждаемые блага”[9].

Тоталитарный режим чужд состраданию, христианской благотворительности, различным гуманным формам социальной работы; он не приемлет принцип абсолютной ценности личности; далек от защиты униженных, оскорбленных, больных, немощных; отрицает общечеловеческие, христианские нормы ради сиюминутной выгоды, классовой целесообразности и других вульгарно-социологических теорий.

Б.Кистяковский пишет, что нет другого государственного строя, в котором человеческое достоинство страдало бы так сильно, как именно в полицейском государстве. Но, оскорбляя личность, полицейское государство убивает также всякую личную и общественную инициативу и самодеятельность. (Гроссман “Жизнь и судьба”). Оно заменяет ее детальной и формально-казуистической регламентацией[10]. (“Мы” Замятина, “Год 1984” Оруэлла, “Процесс” и “Замок” Ф.Кафки).

“Если некоторые общественные элементы у нас, действительно, утеряли мерило для оценки дозволенного и недозволенного, полезного и вредного для общества, то в этом виноват исключительно наш бюрократическо-полицейский режим”[11].

В то же время, любой реакционный, деспотический строй обречен, так как он держится на насилии, фальши, демагогии, манипулировании сознанием народных масс.

“Ни правопорядок, ни государственный строй не могут быть долговечны, если они не находят себе опоры в общественном подсознании... полицейское государство в принципе отрицает роль общественного правосознания, оно признается как бы неправомерным вторжением общества в компетенцию органов власти”[12].

Гуманный строй с его религиозной веротерпимостью, исповедующий подлинно христианскую нравственность, утверждает право каждого человека на участие во всех материальных и культурных благах, в сфере социальной работы, в вопросах благотворительности; все они объединяются одним общим правом на достойное человеческое существование[13].

В данном аспекте уместен нравственный принцип, сформулированный А.С.Пушкиным: “Самостоянье человека – залог величия его”.

Направления в педагогике

Занимаясь историей философской мысли, права, художественных течений, дидактических направлений, историей социальной работы и системы благотворительности, мы отчетливо видим, что одной из основных пружин отечественной воспитательной практики и теории была борьба двух направлений в педагогике: прогрессивного, что, по сути, значило реформаторского, и консервативного, стремившегося быть, как бы, направительным и оберегающим, но часто оказывающимся ограничительным, задерживающим духовный, социальный процесс[14].

В 50-е годы XIX столетия духовное, интеллектуальное положение русского народа лучшими умами Государства оценивалось как отчаянное; “народное невежество было слишком велико, невероятно, вследствие малого числа школ и их весьма плохой организации”[15].

В то же время, необходимо говорить о диалектически противоречивом, поступательном движении культурно-исторического прогресса не только в сфере социальной работы и благотворительности, но и в педагогической деятельности.

Народное образование Российского Государства

Речь идет о многообразии школ различных направлений в Российском Государстве, вплоть до 1917 года, при полном отрицании унификации, засилия однообразия и стандарта в педагогическом процессе.

Например, только в 1863 году в России в ведении Министерства государственных имуществ насчитывалось 5 492 училища технического и гуманитарного профиля.

Министерству Двора принадлежали 2 127 школ. Министерство Внутренних дел курировало 4 961 школу. Святой Синод опекал 16 907 школ, а Министерство просвещения – 1 108 школ[16].

Сегодня, с позиций нашего исторического, трагического, духовного опыта, мы должны оценить Отмену Крепостного Права со стороны императора Александра II и его кабинета, как Величайшее Достижение в нравственном, социальном, благотворительном аспектах, позволившее повести Россию по пути, которым следовали государства, введенные в мировую цивилизацию.

Необходимо подчеркнуть, что в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого столетия, с началом освободительной эпохи, совершался такой подъем в русском обществе, царило такое громадное оживление, была такая жажда деятельности, что это время было замечательным и редким на всем тысячелетнем протяжении истории русского народа[17].

Исследователи социальной работы, проблем благотворительности, социальных течений прошлого, процессов демократизации культуры в пореформенной России акцентируют внимание читателей на том, что общество не могло мириться с неграмотностью, но и не могло заводить обыкновенные школы. Это был бы слишком долгий процесс.

Нужно было действовать скорее, нужно было победить безграмотность и невежество решительным дружным ударом, следовало сейчас же дать генеральное сражение – сделать дело в короткое время, и тогда появляются воскресные школы[18].

Весьма симптоматично, что мысли выдающихся правоведов, педагогов XIX, XX столетия, историков социальной работы и благотворительности, всех тех, кто думал о справедливом, социально-демократическом устройстве общества, совпадают с нравственными концепциями Великого кенигсбергского ученого – И.Канта.

Последний особо подчеркивал, что гражданское состояние, рассматриваемое только как состояние правовое, основано на следующих априорных принципах: 1) свобода каждого члена общества как человека; 2) равенство его с каждым другим как подданного; 3) самостоятельность каждого члена общества как гражданина[19].

И, бесспорно, после изучения нравственного, художественного, технического, гуманитарного, социального, педагогического, философского опыта предшествующих поколений, истории социальной работы и благотворительных концепций, нельзя не согласиться с Российским ученым, публицистом И.М.Клямкиным с горечью констатирующим, что “сегодня нам предстоит нелегкое возвращение к цивилизации”[20].

Правовое равенство

Правовое равенство является неотъемлемой частью культурной политики демократического общества, социальной работы, благотворительной деятельности, наряду с гуманным отношением к инвалидам, глухим, слепым, слепоглухонемым и к другим индивидам с теми или иными психофизическими травмами и недостатками.

Современный ученый В.С.Нерсесянц пишет о том, что “правовое равенство (“равное право” по Марксу. – А. С.) и уравниловка – антиподы. Право вообще возможно там, где есть свободные, независимые индивиды (продолжение концепций Кони, Кистяковского, Гессена, Новгородцева, Поварнина и др. – разр. А. С.). И правовое равенство – это равная мера (норма) индивидуальной свободы по общему для всех масштабу. Тем самым, право выступает как математика свободы”[21].

Изучая историю без предвзятости, освобождаясь от навязанных сверху стереотипов и вульгарно-социологических схем, мы видим какую огромную роль в сохранении духовной свободы, общечеловеческих нравственных принципов, достижений мировой цивилизации в благотворительном, культурологическом, философском, религиозном, правовом аспектах сыграли представители партии конституционных демократов. В частности, Павел Иванович Новгородцев – глава Московской школы юриспруденции, развивавший теорию правового государства, в котором есть достойное место и больным, и слабым, и немощным, и неполноценным в психофизическом аспектах людям, инвалидам от рождения и тем, кто стал нетрудоспособными в результате трагически сложившихся экстремальных обстоятельств.

В основе концепций Новгородцева, Кони, Кистяковского, Гессена, Вышеславцева, Одоевского, Гааза, Пезаровиуса и др. был заложен принцип абсолютной ценности личности, преодолевающий узкоклассовые, казарменно-бюрократические схемы.

П.Новгородцев

П.Новгородцев, продолжая и развивая на новом историческом витке концепции И.Канта о “категорическом императиве”, о достоинстве и свободе каждого человека, подчеркивал, что, не отметая Право как историческое и общественное явление, следует рассматривать его и как явление и закон личной жизни, как внутреннюю, ненарушимую, свободную от вмешательства государства, абсолютную ценность человека, как сказано было нами выше.

П.Новгородцев отвергает “право” сильного, концепции “закона джунглей” и “естественного отбора”, сублимируемые на социальную жизнь, но он защищает Право личности на неприкосновенность, особое понимание мира, самостоятельность суждений; на возможность свободного выбора своей судьбы и дела, которому посвящается неповторимая духовная биография.

Выдающийся юрист пишет, что “когда отвергают право в самой идее, называя его насилием, то имеют в виду право как порождение силы и произвола и забывают право, как выражение справедливости и свободы, – то право, которое издавна вдохновляло на подвиг и на борьбу, и которое всегда почиталось священным достоянием лиц”[22].

Выдающиеся философы, деятели культуры России всегда были связаны с христианскими нормами общечеловеческой нравственности, порядочности, сострадания к людям; и этим, сохраняя “родословную альтруизма”, опосредованно защищали больных, страждущих, глухих, слепых, слепоглухонемых, инвалидов различных категорий от актов произвола и насилия со стороны бюрократического государственного аппарата.

Важнейший вывод, сделанный П.И.Новгородцевым и другими мыслителями, состоит в том, что отсутствие почтения к содержательной стороне правовой идеи о справедливости и священстве человеческой жизни у русских философов не было никогда. И это главное.

Подлинный художник, деятель творческой мысли способен разрушить сложившиеся стереотипы, каноны; найти новые пути в социальной работе, в сфере благотворительности, в искусстве, сурдо и тифлопедагогике, в работе с олигофренами; в политической сфере. Способен увидеть давно привычное, возведенное в неоспоримую догму, в неожиданном ракурсе, вне социального камуфляжа и хрестоматийных истин, рассчитанных на обывателей или на послушных людей, подчиненных диктату, распространяющему свое тлетворное влияние на все стороны духовной и социальной жизни общества.

Россия и образование. Воскресные школы. Н.И.Пирогов

Мы узнали, что Россия до Октябрьского переворота отнюдь не была неграмотной, невежественной страной, как пытались доказать идеологи большевизма с целью оправдания своих бесчеловечных деяний, отрицающих религию, Римское право, ценность человеческой жизни, возводящих “классовый подход” в абсолют.

Талантливый российский педагог Н.И.Пирогов много писал о социальной работе, о системе христианской благотворительности в воспитательном процессе; о высоком уровне образования в дореволюционной России. Данная система культурных институтов включала в себя реальные училища, гимназии, лицеи, кадетские, пажеские корпуса, университеты, пансионаты.

В частности, Н.И.Пирогов пишет еще об одной форме образования, связанной с процессом интеллектуализации досуга, с разветвленной системой культурных, благотворительных институтов. Удивительный правдивый документ оставил нам прекрасный педагог и христианин по духовной направленности своих деяний.

“Успехи учащихся в воскресных школах были изумительны: грамота усваивалась почти вдвое и даже втрое скорее, чем в приходских и других училищах, посещаемых ежедневно. Читая, ученики всегда понимали, что читали, – явление, не часто наблюдавшееся в других тогдашних школах. Вообще различие между воскресными и казенными школами и в приемах, и в способах учения, и в обхождении учителей с учениками было разительное”[23].

А.Платонов

И неслучайно социальные работники, благотворители, педагоги-творцы, художники во всех сферах созидания видят через одного человека (глухого, слепого, слепоглухонемого, страждущего, больного, падшего, униженного) человечество в целом. Выдающийся российский писатель, философ Андрей Платонов подчеркивает в письмах 1921 года, опережая на десятилетия свое время, пропитанное классовой борьбой и взаимной ненавистью, красным и белым террором, что люди, независимо от классовой принадлежности, социальных и национальных различий, представляют одно дыхание, одно живое теплое существо: “Больно одному – больно всем. Умирает один – мертвеют все. Долой человечество-пыль, да здравствует человечество-организм... Будем человечеством, состоящим из бесчисленных отдельных личностей, а не человеками в действительности”.

Далеко неслучайно взаимодействие педагогики, психологии, художественной культуры, социальной работы, сферы благотворительности, принципов абсолютной ценности личности и демократизации культуры, религиозных, общечеловеческих нравственных норм и отдельной, неповторимой, уникальной человеческой судьбы[24].

В то же время, в курсе социальной работы мы не можем не отметить процесс диалектического взаимодействия системы здравоохранения и системы благотворительности, как взаимообогащающих личность компонентов. (Об этом будет особо сказано во второй части курса социальной работы, связанной с зарубежным опытом, но сейчас нас интересуют достижения российской школы благотворительности).

И.П.Павлов

И.П.Павлов прекрасно соединял в своем творчестве и дарование Великого ученого, создателя института мозга человека, и религиозное, благотворительное начало, будучи в течение многих лет старостой православного храма.

Мысли И.П.Павлова о взаимодействии нервной системы с проблемами бытия помогают сурдо, тифлопедагогам, тем, кто работает с олигофренами; социальным работникам; самим инвалидам, бедным и страждущим почувствовать величие духовного мира каждого. Естественно, с учетом интеллектуального уровня и психофизических возможностей.

И.П.Павлов писал: “Главнейшие, сильнейшие и постоянно остающиеся впечатления от изучения высшей нервной деятельности... – это чрезвычайная пластичность этой деятельности, ее огромные возможности: ничто не остается неподвижным, неподатливым, а всегда может быть достигнуто, изменяться к лучшему, лишь бы были осуществимы соответствующие условия”[25].

Великой силой обладают слова, сказанные с доброй интонацией, с трепетным, духовным подходом к людям, независимо от их социального статуса, психофизического состояния, национальной принадлежности, приверженности к той или иной религии.

За словом стоит огромная духовная энергия создателя, выстраданный опыт, передающийся через века грядущим поколениям: “Слово для человека есть такой же реальный условный раздражитель, как и все остальные, общие у него с животными, но вместе с тем и такой многообъемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и качественное сравнение с условными раздражителями животных. Слово, благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, приходящими в большие полушария, всех их анализирует, всех их заменяет”[26].

Особое место в социальной работе, в благотворительной деятельности, в педагогическом процессе, в художественном творчестве, в культурной политике подлинно демократического общества принадлежит дискуссии.

Бесспорно, интеллектуальный спор является весьма важным компонентом в постижении истины во всей ее противоречивой, диалектически трагической сложности.

Это относится и к сценическому общению глухих, слабослышащих, слабовидящих исполнителей, людей с различными психофизическими травмами пытающихся через столкновения, конфликтные ситуации, действенный разбор поведения персонажей, через образные мизансцены, сверхзадачи героев, композиционное построение спектакля, через поступки, связанные с той или иной нравственной позицией, через доводы тех, кто придерживается диаметральных взглядов на одну и ту же проблему, через выстраданные мнения; подняться до духовных высот и в гражданском, и в творческом аспектах[27].

С.Поварнин

Предельно актуально в нарождающейся демократической социальной структуре звучат мысли С.Поварнина о споре, имеющем огромное значение в жизни, в социальной работе, в системе благотворительности, в науке, в искусстве, в философии, в государственных, общественных делах. Где нет дискуссий по важным, серьезным проблемам, там возникает застой, – подчеркивает автор. “Наше время в России (до Октябрьского переворота. – А.С.) особенно богато горячими спорами общественного и политического характера”[28].

Человек с развитым умом, с глубокой внутренней культурой мышления (эти качества должны быть обязательно присущи социальному работнику, специалистам в сфере благотворительности) приходит к истине путем тяжких сомнений, изучения различных моделей, возможных вариантов, отсеивая по закону отрицания отрицания устаревшие взгляды, релятивистский подход, скепсис, ведущий к полному зряшному отрицанию. Но развитый мозг социального работника, деятеля культуры, творческой, ищущей личности не приемлет и слепого нерассуждающего подчинения тем или иным авторитетам, некритического восприятия действительности, граничащего с самыми негативными формами фанатизма.

Человек с неразвитым умом принимает элементы той или иной концепции, не рассуждая, как нечто достоверное, не требующее доказательств, в зависимости от того, кто будет носителем этих положений и взглядов. Перед нами классический вариант догматичного, ортодоксального восприятия действительности.

С.Поварнин подчеркивал, что две несовместимых и борющихся одна с другой мысли называются тезисом и антитезисом спора[29].

Все это имеет прямое отношение и к социальной работе, и к профессиональной сфере, и к культурно-досуговой деятельности; к любым формам художественного, научного творчества; к социальной интеграции слышащих и неслышащих индивидов; к духовному взаимодействию полноценных в психофизическом плане людей и инвалидов.

В любой конфликтной ситуации оппоненты должны видеть в человеке, придерживающемся диаметрально противоположных взглядов, неповторимую индивидуальность, стараться реализовывать в конкретном поступке, в тех или иных экстремальных обстоятельствах принцип абсолютной ценности личности.

Любые формы снобизма, пренебрежительного, брезгливого отношения к сопернику, запугивания, приклеивания ярлыков, попрания человеческого достоинства, подчеркивания физических, интеллектуальных недостатков категорически противопоказаны. Это тем более недопустимо в отношениях между слышащими и неслышащими, полноценными в психофизическом аспекте людьми и инвалидами, учитывая предельную ранимость, чувство неполноценности, подозрительность больных, страждущих, ущербных людей.

Так же неприемлемы казуистика, подтасовка фактов, манипулирование цитатами из классиков и бесконечные ссылки на авторитеты[30].

Динамика спора

Не подлежит сомнению, что и в социальной работе, и в профессиональной сфере, и в культурно-досуговой деятельности, и в процессе общения слышащих и неслышащих индивидов, полноценных в психофизическом плане и инвалидов необходимы люди выдающегося ума, являющиеся “руководителями споров”[31].

Граждане демократического общества должны научиться думать самостоятельно, ибо в атмосфере всеобщей подозрительности это было чревато нежелательными последствиями, вплоть до трагического исхода[32].

На данном этапе духовного строительства демократического общества актуальна мысль о том, что одной из самых трудно преодолимых преград к хорошему ведению спора является обычное у людей неумение слушать другого человека[33].

Ревущая, гогочущая, свистящая аудитория в меру своей предельной некультурности и неразвитости, ненавидит выдающихся представителей творческой мысли; всех тех, кто обгоняет свое время и заставляет других вырваться из привычного болота мещанского благополучия и рабских привычек[34].

Ступенью ниже – и в действие вступает кулак, самый сильный аргумент невежества и тупости[35].

Невежество, возведенное в нравственную норму, в некий эстетический абсолют, усиленно пропагандируемое и поощряемое официальными кругами тоталитарного общества – колоссальный тормоз в интеллектуальном развитии не только индивидуумов, но и народа в целом, ибо народ – это сложное сочетание групп индивидуумов различного культурного уровня.

“Невежество – это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной еще многих трагедий. Недаром, величайшие греческие поэты в потрясающих драмах из жизни Царских Домов Микен и Фив изображают невежество в виде трагического рока”[36].

Люди исключительного характера в социальной работе, в сфере благотворительности, в творческом процессе в профессиональной и досуговой ипостасях, в политической жизни вырабатывают в своей душе особые навыки, не обращают внимания на аудиторию и спорят, как бы,один на один, не заигрывая с окружающими, добиваясь симпатии большинства. Нужно сильно закалить себя в словесных баталиях, дискуссиях, блистательно знать свой предмет, чтобы достигнуть этой цели. На человека нервного, незакаленного, неуверенного в себе, сочувствие или негативная реакция слушателей всегда действуют или эмоционально-возбуждающим, или сугубо угнетающим образом.

31. Правовая база Российской Федерации. (Современный аспект)

Изучив законы Российского Государства в дореволюционный период, естественно, в наиболее общем виде, мы обязаны данный нравственный, правоведческий опыт сублимировать на современный этап развития нашего общества, пытающегося идти демократическим путем, преодолевая груз страшного тоталитарного наследия, старясь соединить распавшуюся связь времен.

В данном курсе социальной работы мы должны рассмотреть и изучить важнейшие Акты, составляющие основу правовой базы Российской Федерации.

Основополагающими в данном социальном и политическом контексте являются: Конституция (Основной Закон) Российской Федерации; Декларация прав и свобод человека и гражданина, принятая Верховным Советом Российской Федерации 27 ноября 1991 года. В основу правовой базы Российской Федерации, естественно, входят и международные документы, помогающие преодолеть волюнтарные теории “железного занавеса” и другие проявления вульгарной социологии и деспотизма.

К ним относятся (документам): Декларация прав человека, принятая Организацией Объединенных Наций в 1948 году; Конвенция ООН о правах ребенка, ратифицированная СССР только в 1990 году; Конвенция и рекомендация Международной Организации Труда по вопросам регулирования отношений на рынке труда (документы подписаны СССР в 1948 – 1988 годах); Европейская социальная хартия (принята Советом Европы в 1961 г.). Утверждена профессия социального работника в качестве специализированной социальной деятельности.

В Конституции России и Декларации прав и свобод человека и гражданина (утверждение концепций Б.Кистяковского и других на новом историческом витке) определено:

“Общество и государство утверждают права и свободы человека, его честь и достоинство, как высшую ценность”, “Права и свободы человеку принадлежат от рождения” (Конституция, статья 31). И еще один очень важный момент, к сожалению достаточно часто нарушаемый в повседневных деяниях вождей: “Общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущества перед законами Российской Федерации и непосредственно являются основой для прав и обязанностей граждан Российской Федерации” (Конституция, статья 32).