Ленка, это что — правда?! — ворвавшись в прихожую, закричал Стас

Трудно было предположить, что Сергей Сергеевич вышел подышать свежим воздухом.

Его просто не было этим мартовским вечером на Старом Арбате.

Кроме того, он терпеть не мог всей его пестроты и шума, из-за чего несколько раз хотел переехать в другой, более спокойный район.

Но жена была категорически против.

Такое жилье казалось ей достойным и престижным для академика и такого светила медицины, как он.

В итоге Сергей Сергеевич вынужден был ограничиться установкой таких окон, сквозь которые не проникал ни один посторонний шум.

И открывать их, проветривая квартиру, только когда все постепенно стихало, то есть, ночами.

А уж если он вышел и стоит вот так здесь — то дома явно произошло что-то из ряда вон выходящее.

«Не с Леной ли что? Или — с мамой?..» — подумал Стас и даже похолодел от этой мысли.

Но виду не подал, а как шел, так и продолжил идти.

Сергей Сергеевич пожал его вялую руку крепче обычного.

И это только подтверждало, что Стас, кажется, не ошибся.

Но не успел он задать вопрос, как отец опередил его, причем таким тоном, что сразу стало ясно — если и есть новости, то не из разряда страшных:

— Чего это ты бредешь так, словно вчерашний день ищешь? — спросил он.

— Да я и сегодняшний потерял! И вообще… — Стас безнадежно махнул рукой.

— Ну! Ну! — остановил его отец. — Нельзя тебе так раскисать. Тем более, теперь!

— А что — сегодня праздник какой? — огрызнулся Стас.

— Да для всех остальных людей, вроде бы, нет! Пятница, — ответил отец и как-то загадочно улыбнулся: — Но для тебя… Ты ведь все же мужчина. Можно сказать, почти уже сам отец!..

— Что?!

Стас с изумлением взглянул на Сергея Сергеевича.

— Ты что это серьез…

— Да, причем, без всяких «но»!

— Вот это да!

Стас, с трудом попадая магнитным ключом в кружок, едва дождался, когда откроется дверь, и рванулся наверх.

Прыгая через ступеньку.

Через две…

Через три…

— Лифт же есть! — донеслось снизу.

Но он уже был на четвертом этаже!

Ворвался в прихожую.

И с трудом переводя дыхание, уставился на вышедшую из их комнаты Лену:

— Ленка, это что, правда?!

— Что? — на всякий случай уточнила Лена.

— Ну, то что ты, что у тебя, то есть у нас — будет ребенок!

— Да...

— Ну ты даешь! Что же ты раньше-то ничего не сказала?

— Да я сама только сегодня узнала… — веря и не веря тому, что ее Стасик снова стал прежним, прошептала Лена.

А тот, словно между ними и не было многодневного охлаждения, восторженно обнял жену.

Потом испуганно отстранился:

— Ой, с тобой же нельзя, наверное, уже так…

И, подхватив на руки, как был — в обуви и верхней одежде, понес в комнату.

— Стасик, ты с ума сошел! — отчаянно заверещала, болтая в воздухе ногами, Лена. — Отпусти сейчас же!

Но голос ее был счастливым.

Гордиев узел не нужно было ни развязывать.

Ни разрубать мечом.

Он распался сам!

Не нужно было ничего объяснять.

Оправдываться.

Лукавить…

Вышедшая из зала на шум свекровь заглянула к ним в комнату и, слегка нахмурившись от увиденного, официальным тоном сказала:

— Стасик, Лена, быстро приводите себя в порядок. Успокаивайтесь, и прошу вас на ужин, во время которого будет серьезный семейный совет!

— Сейчас, мы только немного пообщаемся! — попросил Стас. — А то целый месяц не разговаривали!

Лена тоже умоляюще посмотрела на свекровь, словно прося не лишать ее такой долгожданной радости.

Стас, не зная куда девать себя от волнения, осторожно усадил Лену на диван, а сам принялся ходить по комнате.

Потом остановился около святого угла.

Перекрестился, беззвучно шевеля губами.

«Благодарит Господа!» — поняла не сводившая с него влюбленных глаз Лена.

И, достав из нагрудного кармана купленный образ Пресвятой Богородицы, прислонил его к иконе Спаса Нерукотворенного.

— Вот… А это мы положим сюда!

— Ой, «Феодоровская»! — радостно всплеснула руками Лена и слегка капризно посмотрела на Стаса. — Ты что же, выходит давно уже все знал? И даже не позвонил?!

— Не-ет, мне только сейчас, у подъезда отец сказал, — покачал головой Стас. — И даже не сказал, а так, слегка намекнул. Чтобы окончательно не выдавать твою тайну. Вдруг ты сама захотела бы мне ее открыть…

— И открыла бы!

— А тогда, собственно, в чем дело? Почему ты вдруг так удивилась? И спрашиваешь об этом!

— Да потому, что перед этой иконой будущие мамы молятся о благополучных родах!

— Надо же… — удивился Стас. — А я знал только то, что ею благословляли на Царство Михаила Федоровича Романова. И с тех пор она была небесной покровительницей этой династии.

— Тогда почему же ты купил ее?

— Все очень просто — ведь сегодня ее день! И матушка в храме посоветовала приобрести.

Стас умолчал в такой торжественный, как он сердцем чувствовал, момент — что на сдачу…

— Господи! — прошептала Лена.

И ее глаза наполнились слезами.

— Что с тобой? — встревожился Стас. — Тебе же нельзя теперь волноваться!

— Глупый! Да как же ты не понимаешь? — подбегая к иконке и целуя, целуя ее, принялась объяснять Лена. — Ведь это чудо! Самое настоящее чудо! Я узнаю о том, что беременна — именно в день Феодоровской иконы. И больше того — она сразу приходит к нам в дом! Ты даже не представляешь, как успокоил меня этим! Теперь мне ничто, никакой семейный совет не страшен! Слышишь — никакой!!!

— Никар-кой! Никар-ркой! — тут же поддержала ее ворона.

— Ой, вон и Горбуша голос подала! — обрадовалась Лена.

— Может, она и есть уже хочет? — с готовностью спросил Стас.

— Икар! Икар-р-р! — согласилась ворона.

— Сейчас, погоди!

Стас сбегал на кухню и вернулся с целой пригоршней красной икры.

Они вместе, тепло прижимаясь плечом к плечу, принялись кормить ею ворону.

Та деликатно, чтобы не обижать никого, поочередно брала лакомство то у одного, то у другого…

И так продолжалось до тех пор, пока у мамы не лопнуло терпение.

Единственное, на что ее еще хватило, так это не прийти самой.

А послать за детьми Сергея Сергеевича.

Который, с улыбкой понаблюдав за тем, чем занимается молодая семья, деликатно заметил, что Горбуша, кажется, уже наелась, если не сказать больше, и теперь не мешало бы подкрепиться и всем остальным!