Ленка! Зачем ты просила у Ника деньги? — не понял Стас

Следователь принял их в небольшом кабинете.

И радушным жестом пригласил сразу присесть.

То ли офицер доложил ему о том, что у этих свидетелей непростые родители, имеющие связи на самом высоком уровне власти.

А может, он вообще, несмотря на грубую работу, был хорошим, воспитанным человеком.

В любом случае общаться с ним было просто и даже приятно.

У Стаса с первого же взгляда возникло ощущение, что он где-то уже видел его…

Причем, не однажды.

Но где?

В клубе — исключено.

На монеты и тех, с кем он имел дело там, у него была абсолютная память, помогавшая ему во время поисков нужного материала и зачастую многоступенчатых — этому нужно одно, тому другое, третьему третье, вот и своди всех воедино, чтобы получить нужную вещь — обменах.

В антикварном магазине?

Ну разве что он когда приходил к хозяину по какому-нибудь щекотливому вопросу?

Но то могло быть лишь в виде исключения.

А он явно видел его не один раз.

Следователь, у которого была более натренированная — профессиональная — память, и вовсе обращался к нему, как к давнему хорошему знакомому.

Он сразу признался, что дело, хотя с виду очень простое и очевидное, на проверку содержит массу загадок и серьезных вопросов.

Но так как в нем фигурирует убитый гражданин США, сроки самые сжатые.

Как понял Стас, Ник из личного пистолета, после разговора в своей машине, застрелил Градова. Тела убитого не нашли. Его охранники, опасаясь, что их самих обвинят в убийстве или в том, что они не смогли защитить шефа, спрятали его где-то и скрылись. Судя по их зафиксированным телефонным разговорам, Градов убит. Да и анализ крови в машине свидетельствует, что это был именно он.

Ника задержали позже, почти в бессознательном, из-за приема наркотиков, состоянии.

Водитель Александр, очевидно, случайно смертельно раненный из того же оружия во время пальбы, пытался дать какие-то показания в пользу Ника.

Что все это инспирировал Градов.

Но не успел…

Сам Ник, разумеется, арестован.

И теперь твердит только одно: что он совершенно ничего не помнит.

Ни того, что убивал.

Ни того, что не убивал.

Кроме того, что ехал на встречу с Градовым, абсолютно не желая мстить за то, что тот разорил его, а просто поглядеть в ему глаза.

— Лично я готов в это поверить. Но разве с таким частным мнением пойдешь на доклад к руководству? Да еще в таком деле! — развел руками следователь. — Как говорится в этом кабинете, наверное, с момента его основания, факты — упрямая вещь.

— Неужели Нику ничем уже невозможно помочь? — с болью в глазах взглянул на него Стас.

— Чем? — казалось, сам огорченный не меньше него, уточнил следователь. — Даже если его, простите за жаргонное слово, подставили — то сделали это так, что комар носу не подточит! Тем более что он сам не уверен в том, что не убивал...

Он со вздохом посмотрел на стену, и Стас, проследовав за его взглядом, увидел то, чего меньше всего ожидал увидеть в этом кабинете — живописную икону.

На ней был изображен Николай Чудотворец.

Пришедший в самый последний момент на помощь неправедно осужденным воеводам.

И властно положивший ладонь на рукоять меча, останавливая палача…

Только тут Стас вспомнил, где он видел этого следователя.

В его любимом храме на Старом Арбате!

Том самом, который изображен на знаменитой картине «Московский дворик», и почти до неузнаваемости изменившемся с тех давних, еще царских времен…

— Единственное, что у нас есть, — обращаясь уже к Лене, сказал следователь, — это распечатка вашего телефонного разговора с обвиняемым, где вы отговаривали его от желания убить Градова, и где он согласился с вами.

— Да, так оно и было! — кивнула Лена и с готовностью предложила: — И я могу подтвердить это где угодно, на любом суде!

— До этого, думаю, дело не дойдет! — остановил ее следователь. — Это всего лишь телефонный разговор, после которого обвиняемый мог переменить свое решение и осуществить задуманное. Тем более, в вашей беседе замешано то, что вы просили у него немалую сумму денег. Я думаю, что не стоит предавать все это широкой огласке. А против обвиняемого, к сожалению, все улики и никакого алиби. Побеседовали, так как это было необходимо для соблюдения всех формальностей, и все! Тем более что вам, как инвалиду первой группы, противопоказаны любые волнения!

— Ленка! Зачем ты просила у Ника деньги? — с недоумением посмотрел на жену Стас.

— Да просьба была самая безобидная! — успокаивающе улыбнулся ему следователь.

Он потянулся за какой-то бумажкой.

То ли, пропуском на выход.

А может, и распечаткой ее разговора.

И Лена, опасаясь, что сейчас раскроется тайна, которая в первую очередь нужна для самого Стаса — ведь она объяснила по телефону Нику, для чего ей нужны эти деньги, торопливо воскликнула:

— У вас вообще соблюдаются здесь тайны следствия или нет?

— Конечно, соблюдаются!

Лицо следователя сразу стало чужим и недоступным.

— Тогда я не хочу, чтобы мой разговор с Ником был известен еще кому бы то ни было!

— Даже мне?! — изумился Стас.

— А тебе — тем более!

— Но почему?

— Я тебе дома все объясню, — умоляюще положила пальцы на его руку Лена, надеясь, что по дороге успеет придумать что-нибудь правдоподобное…

Стас тут же выдернул руку.

Нахмурился…

— Ну-ну, — остановил их следователь. — Только семейного скандала в этом кабинете еще не было!

И добавил:

— Вам не стоит терять на это силы и время. Особенно сейчас. Если вы действительно хотите помочь своему другу, то срочно наймите толкового адвоката. Воспользуйтесь, наконец, теми связями, которые имеют, ну, вы сами знаете где, ваши родители!