Стасик! Неужели ты начнешь писать? — боясь дышать, уточнила Лена

— Самое обидное, — с досадой сказал Стас, — что я срезался на том, что лучше всего знал! Представляешь, на времени императора Клавдия, который воевал с Британией. У меня ведь сейчас несколько его монет, одна из которых, кстати, рассыпалась на твоих глазах... И вообще я с большой симпатией отношусь к этому императору-историку, очень люблю годы его правления, когда начиналась апостольская проповедь и в Антиохии христиан впервые стали называть христианами. А тут, словно помрачение какое-то нашло. На элементарные вопросы ответить не смог…

— Ой, Стасик, как раз этого я и боялась больше всего! — призналась Лена. - Хотела тебе сразу сказать, что после отборочного тура ты стал очень самонадеянным. Но то одно, то другое… Да и ты все равно не стал бы меня слушать!

— Это верно, я уже в самолете на обратном пути сообразил, что к чему, — вздохнул Стас. — Как говорили древние греки, считавшие жителей малоазийской Фригии тугодумами — поздно становятся умными фригийцы!

— Этих фригийцев еще можно понять! Они ведь до Рождества Христова жили, — возразила Лена. — А вот, если мы что начинаем делать без Бога, надеясь лишь на себя… — она неодобрительно покачала головой и усмехнулась: — Со мной вот что однажды было! Я частенько на службу опаздывала так, что отцу Михаилу даже часы самому приходилось начинать читать. То кур покормить надо, то еще что… И вот однажды — вышла загодя. Иду, радуюсь: «Вот я какая хорошая и правильная — вовремя на службу иду! Вон уже и храм рядом — какая же я умница!» Похвалила себя, и сразу — бац! Прямо в лужу. Колготки порвала, вся перепачкалась. Пока кое-как в порядок себя привела, пришла — а отец Михаил уже шестой час читает…

— Что, читать больше было некому? — возмутился Стас. — Зря, что ли, мы тогда так старались, восстанавливая церковь?!

— В том-то и дело, что нет! — развела руками Лена. — Ваня в армии. Бабушки — хорошо, если хоть петь придут. Да и все равно никто из них толком читать не умеет, — пренебрежительно поджала она губы. — А служба ведь — каждый день!

— Так ты что, кроме ночной учебы, еще и на все службы ходить успевала?

— Конечно. Они ведь и помогли мне все это выдержать!

— А как же школа?!

— Как-как… Отец Михаил специально стал службу на час раньше начинать, чтобы я на первый урок успевала.

— Да, мне бы войти в твою меру веры! — с уважением покачал головой Стас.

— Так походи год-другой ежедневно в церковь — тоже укрепишься! — принимая как должное похвалу, самодовольно посоветовала Лена.

И даже не поняла, что сама повторяет ту же ошибку, какую совсем недавно совершил Стас.

Который, впрочем, тоже этого не заметил…

Он прошел к столу, посмотрел на усеянную монетами карту-схему.

И с готовностью потер ладони.

— А все-таки ты это хорошо придумала! Так и тянет сразу взяться за книгу!

— Стасик! Неужели ты начнешь писать? — боясь дышать, уточнила Лена.

— Нет, — зябко передернул плечами Стас. – Не хочу даже настраиваться — чтобы не расстраиваться! Уж лучше я тебе пока просто буду рассказывать!

— Но ты же устал! Тебе нужно отдохнуть!

— Так для меня это и есть самый лучший отдых. Тем более, что от этой истории, которую можно видеть и к которой можно прикоснуться руками — такое вдохновение вдруг накатило!

Пользуясь тем, что Горбуша пока была в клетке, Стас снял со стола стекло и, взяв монету Синопы, где осталась жена Ахилла, спросил:

— На чем мы остановились? Ах, да! На Ириде, которая не нашла утром Элии. Значит, так…

— Ой, Стасик, погоди, я сейчас! — спохватившись, жалобно попросила Лена.

Достав из кармана кофты диктофон, она незаметно включила его.

И — с самым невинным видом — подсела как можно ближе к Стасу, который стал рассказывать, с какими невероятными трудностями, почти ежеминутно подвергаясь опасности, шла след в след за любимым Элия, постепенно узнавая о словах и делах апостола и убеждаясь, что Юния нужно не только не отрывать от него, а, наоборот, сделать все, чтобы он оставался вместе с ним…