Стасик кар-роший! Стасик позор-р!! Ур-р-ра! — закаркала Горбуша

И пошли, посыпались, словно крупные, светлые снежинки с неба, дни.

Вроде бы, все одинаковые.

А присмотришься — разные!

Утром и вечером Лена была счастлива, находись рядом со Стасом.

Затем весь день, не зная куда себя девать, ожидала его.

Он — после университета, института и антикварного магазина — возвращался тоже невероятно соскучившийся.

И каждый раз рассказывал что-нибудь новое.

— Сегодня одна женщина принесла на оценку коллекцию своего умершего мужа-полковника, — сообщил он за ужином в первый же учебно-рабочий день. — Античного материала не было. Но консультант по Российским монетам заболел, и пришлось всем этим заняться мне. Обычное дело. Самое сложное тут не столько определение подлинности и цены монеты, сколько убедить клиента, что она не стоит таких безумных денег, на которые он рассчитывает Доказывая, что на собирание коллекции были затрачены десятилетия, огромные силы и она была бесконечно дорога родственнику. Так и здесь. Спорили мы, спорили со вдовой. И вдруг дошло до рубля Петра Первого, из-за которого у ее мужа могли были такие серьезные неприятности, что его могли уволить в запас еще майором. Я тут же стал расспрашивать подробнее и — представляешь — действительно оказалось, что это был тот самый майор, страсть к монетам у которого была такова, что не имея денег на приобретение этого заветного рубля, он не нашел ничего лучшего, как просто схватить его и броситься к выходу![5]

— Я тоже читала об этом в дневнике отца Тихона, — сказала Лена.

— Потом, как оказалось, ему все же удалось приобрести этот рубль — отдав всю очередную зарплату, из-за чего был страшный скандал с женой и войдя в огромные долги… — добавил то, чего не было в записях старца, Стас.

И она строго нахмурилась.

— Вот как действует на людей страсть! Причем, неважно: монеты это, выпивка, музыка, телевизор, красивая безделушка или роскошный дом, выстроенный и обставленный хозяевами так, словно он будет стоять вечно! Короче говоря — любая вещь или увлечение, которые мы ставим выше Бога.

— Да, — согласился Стас. — Ведь, если разобраться, все, абсолютно все на земле пройдет, как закончилось уже для майора. Как ни любил он этот рубль, — под подушку, жена говорит, клал, но в могилу с собой не смог взять даже его. И с чем предстанет душа перед Богом?

— Бр-рр! — зябко передернула плечами Лена.

Она, с видом превосходства, потому что вольно или невольно уже сумела освободиться от многих пристрастий, хотела продолжить эту тему.

Но Стас, едва войдя после ужина в их комнату, увидел схему с монетами и снова стал пересказывать Лене свою книгу.

Больше часа, к неописуемой радости Лены, продолжалась эта, как она считала, незаметно записываемая на диктофон, история.

На самом деле, Стас давно уже заметил ее старания.

И только одного не мог понять — зачем ей все это.

На память?..

Но спрашивать не стал — надо будет, сама скажет.

На следующий вечер он принес домой две большие тяжелые книги.

— Вот, — выдохнув, положил он их на диван, не рискуя класть на стол. — Смотри, какие бывают монеты!

Лена первый раз в жизни видела такие роскошные издания.

Натуральный кожаный переплет.

Золотой образ страниц.

Глянцевая плотная бумага.

И на каждой странице — великолепные фотографии золотых монет Древнего Рима.

«Вот бы Стасика так издать!»

— Ух ты! С автографом? — с уважением посмотрела она на старательно выведенное в самом начале книги: «Стасу Теплову, с надеждой на скорое «отмщение» историческим романом — от автора!» А кто он?

— Левон Маркарян, — объяснил Стас. — Известный художник и скульптор. А еще — писатель. Нас с ним в клубе нумизматов Владимир Всеволодович познакомил. Между прочим, в свое время он хорошо знал отца Тихона. И несколько монет, — кивнул он на карту схему под стеклом, — от него!

Он полистал книгу и — уж насколько старался в последнее время брать в свою коллекцию монеты только отличного качества (история с отцом Тихоном, который в свое время стал поступать так же — и тут повторялась!), в ней были такие великолепные по стилю и сохранности экземпляры, что оставалось лишь огорошено покачать головой:

— Да-а… После такого материала вообще можно расхотеть собирать монеты. Но. Как сказал тот же Левон — не могу же я все купить и положить в карман! Например — Эйфелеву башню! Ею остается только лишь любоваться!

— Это что — в музее фотографировали? — поинтересовалась Лена.

— Не поверишь — частная коллекция! Собранная, разумеется, не одним поколением. И так как у ее хозяина есть дубликаты, кое-что можно было бы даже приобрести... — вздохнул Стас.

Лена жалостливо посмотрела на него, на большие золотые кружки в книге и с жаром воскликнула:

— Ой, Стасик! Я бы все отдала, чтобы купить тебе хоть одну из таких монет!

— Да ты хоть знаешь, сколько она стоит? — невесело усмехнулся Стас. — Не меньше, а то и больше нашего бывшего «лексуса»!

— А Ник? — услыхав о машине, напомнила Лена. — Может его, как только там все наладится, попросить?

— Не вздумай! — остановил ее Стас. — Я с ним еще раз вчера говорил, не стал уж тебя расстраивать. Судя по всему, там дела совсем плохи… Срочно вылетает в Москву на какую-то важную и, как я понял по его тону, опасную встречу.

Делать нечего — пришлось им, тесно прижавшись плечом друг к другу, только разглядывать великолепные фотографии с изображениями древнеримских императоров и императриц…

На третий день Стас пришел явно чем-то расстроенным, хмурым.

И молча положил на стол… свой золотой паркер!

— Откуда он у тебя? — увидев знакомую авторучку, недоуменно взглянула на него Лена. — Что — Ванька проездом был и даже не удосужился к нам заехать?

Вместо ответа Стас отрицательно покачал головой.

— Неужели… Виктория?!

— Она, — нехотя кивнул Стас.

И рассказал…

Виктория встретила его, когда он, после окончания лекции, спускался по лестнице.

Одетая по последней моде.

Красивая.

На нее так и оглядывались проходившие мимо студенты.

Старавшаяся держаться, как ни в чем не бывало.

— Ты?

— Я…

Она слегка виновато улыбнулась Стасу и протянула подаренную ей с Ваней, в честь свадьбы, авторучку.

— Вот… Это все-таки твоя заслуженная награда. А я кто? Теперь даже не родственница. И, после развода с Ваней, посчитала своим долгом при первой же возможности возвратить ее тебе.

Стас с недоумением пожал плечами и взял подарок обратно.

И тут Виктория сказала то, ради чего она пожертвовала даже авторучкой, которая судя по расстающемуся с ней взгляду, ей очень и очень нравилась.

Она попросила Стаса …дать ей телефон Ника.

— Номер, конечно, дать можно, — ответил Стас. — Разумеется, с разрешения Ника. Но боюсь, что, во-первых, он вряд ли даст на это добро, а, во-вторых, ничем не сможет тебе помочь!

— Почему?

— Потому что у него такие проблемы, что… — Стас подумал-подумал, стоит ли это говорить, и все же сказал: — Словом, кажется, Ник из богатейшего человека превратился в самого обыкновенного! Уже ничем не отличающегося от нас с тобой!

— Надо же… Как мне его жаль! — растерялась Виктория и с новой надеждой взглянула на Стаса: — А как у тебя продвигается работа над мыслефоном?

Стас ответил:

— Никак.

— Жаль! — искренне огорчилась Виктория. — Такая перспективная задумка! — и тут же предложила: — Может, сходим в кафе? И там спокойно, со вкусом поговорим, все обсудим. Я — угощаю! Посидим, как… бывшие родственники. Насколько я понимаю, тебе тоже сейчас не так просто и не до мыслефона! Все-таки, хоть и молодая, но серьезно больная жена…

— У тебя ко мне — все? — с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить, уточнил Стас.

— Да… — пробормотала никак не ожидавшая и этого поражения Виктория.

— Ну тогда будь здорова! И пожалуйста, даже при последней возможности не приходи сюда больше!

Явно разочарованно — зря только пошла на такую жертву! — Виктория взглянула на золотую авторучку в руках Стаса и, наскоро попрощавшись, ушла.

— Я всю дорогу домой размышлял — рассказывать тебе обо всем этом или нет! — признался, закончив, Стас.

— Так я все равно бы узнала! — улыбнулась ему Лена.

— Каким это образом?

— А авторучка? Ты что — всю жизнь прятал бы ее от меня?

— Надо же, об этом я как-то и не подумал! – явно сетуя на себя за свою недогадливость, покрутил головой Стас.

А Лена обняла его и шепнула на ухо:

— Спасибо тебе, Стасик!

— За что?

— За правду. И дальше прошу — ничего никогда не скрывай от меня. Так же, как и я от тебя!

— Хорошо, ладно, — охотно кивнул Стас.

— Вот какой у нас Стасик, Горбуша! — обращаясь к вороне, похвалилась его Лена.

— Стасик кар-роший! Стасик позор-р!! Ур-р-ра! — отозвалась та.

— Совсем запутали бедную птицу! — засмеялся Стас, доставая из клетки Горбушу и гладя ее. — Она ведь не понимает ничего!

— Она? — возмутилась Лена, отбирая ворону и пуская ее немного полетать. — Да если хочешь знать, она понимает все! И вообще, не только птицы и животные, но даже растения и цветы многое понимают и чувствуют!

Не давая Стасу вставить ни слова, она, совсем как в далеком, их общем, детстве, зачастила:

— Не так давно был проведен такой опыт: ученые установили датчики на цветах. И стали впускать в оранжерею людей. Девять человек, проходя мимо цветов, гладили их, говорили всякие добрые слова. А десятый щипал, обрывал листья, ругал цветы. И что бы ты думал? В каком бы порядке не проходили потом эти люди, на остальных датчики реагировали нормально. А когда входил этот злой, неважно — третьим, пятым, десятым, безошибочно узнавали его и, судя по показаниям приборов, сжимались, словно люди от страха и боли. Да-да, именно боли! Потому что теперь точно доказано, что растения точно так же, как и люди, умеют чувствовать боль. А что же тогда говорить о птицах, рыбах, животных? Одно утешение, что любовь у них — жертвенная. И они с готовностью отдают себя венцу Божьего творения — человеку. Иное дело и тема для особого разговора, как безжалостно ведем себя по отношению ко всему живому мы, эти самые венцы творения?

Лена перевела дух и продолжила:

— А тараканы? Вообще, казалось бы, безмозглые существа! Но вот какую правдивую историю я однажды вычитала о них. Шел один человек по проселочной дороге. Глядит — глазам не верит. Из деревни через нее сплошным потоком тараканы текут! Через три дня вся деревня сгорела. И откуда они только могли это узнать? Больше того, рассказала я про это отцу. А он мне: «Ты, дочка, словно про меня говоришь!» Оказывается, однажды шел он из леса в лес и увидел, что вот так же через тропу из пруда уходят все раки. Через неделю приехали мелиораторы и осушили тот пруд. Видишь, тараканы да раки порою умней нас, людей! Все понимают! Что уж тут говорить о Горбуше?

— Горбуша кар-рошая! Икар! Икар-р! — тут же опустившись на плечо Лены, принялась клянчить ворона.

Стас улыбнулся, глядя то на нее, то на Лену и, перед тем, как отправиться на кухню за икрой, подытожил:

— Как бы там ни было, а неложно, говоря языком наших предков, глаголет священное Писание: «Всякое дыхание да хвалит Господа!»