Поучение на день святого Архистратига Михаила, месяца сентября, в 6 день в 1705 г. 4 страница

Предложу еще вопрос: чем муж долготер­пеливый лучше и сильнее мужа крепкого те­лом? Но прежде, чем найдется ответ на этот вопрос, посмотрим, с чем борется терпение? Может быть, кто-нибудь скажет, что оно бо­рется с враждой недруга своего. Я же без со­мнения скажу, что оно борется прежде всего с враждебной, в себе самом заключающейся ве­щью — с нетерпением, с гневом и яростью. И если одолеет ее в себе, то легче поборет враж­ду недруга своего и явится в своем великодуш­ном терпении более сильным, чем крепкий телом.

Спрошу еще: сильнее ли нетерпеливая гневная ярость, чем крепость телесная? Воис­тину так, ибо она одна из тех трудно преодоле­ваемых природных или естественных страстей, которые упоминает апостол: «Похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2, 16). В этой гордости заключается и яростная гнев­ная страсть, ибо гордость нетерпелива, гнев­на, злобна. А что гневная ярость прирожден­на человеку, это явствует из слов любомудрствующих, которые на вопрос: что такое чело­век? — отвечают: человек — это животное, гневное, похотное, разумное. Но для того, чтобы человек мог одолеть какую-либо при­рожденную человеческому естеству страсть, необходима несравненно большая сила, чем телесная крепость. Что это истина, убедимся из рассуждения.

Телесная крепость и сила живут в человеке временно, а не всегда. Ибо человек родился бессильным младенцем и, возрастая летами, растет и в силе; и только тогда, когда приходит в совершенный возраст, становится сильным и, если ничем не повредится его здоровье, об­ладает крепостью телесной. Болезненный же бывает бессильным. Затем, когда наступает старость, человек опять теряет телесную кре­пость, и чем он старее летами, тем слабее те­лом. Прирожденные же человеку страсти, вложенные в его естество со дня зачатия и рождения, растут вместе с ним и живут в нем неотступно, ибо и в малых детях случается ви­деть яростное и похотное. Хорошо говорится в церковном песнопении: «От юности моея мнози борют мя страсти». Точно так же быва­ет и у старых, как некто говорит в Отечнике: «Я видел старца, достигшего столетнего воз­раста, а греха плотского не оставившего».

Человек, сильный телом, борется со своим супостатом только иногда, когда имеет его, не имея же супостата, пребывает в спокойствии. В борьбе же с природными страстями не бы­вает мира. Непрестанно, днем и ночью чело­век борется с ними, ибо, как говорит апостол: «Плоть желает противного духу, а дух — про­тивного плоти» (Тал. 5, 17); и в другом месте: «В членах моих вижу иной закон, противоборст­вующий закону ума моего» (Рим. 7, 23). Борьба со страстями идет постоянно, а одоление их бывает редко. Хорошо говорит Давид: «Если они не возобладают мною, тогда я буду непоро­чен и очищусь от великого греха» (Пс. 18, 14).

Человек, борющийся с супостатом, может иметь помощника, как это бывает в сражени­ях: царю или воеводе помогают многие воин­ские полки. Борющемуся же со своими страс­тями никто другой — кроме Бога — не может оказать помощи: ни родственник, ни друг, ни воинские полки. Ибо эта брань не внешняя, не видимая, а внутренняя, незримая, принад­лежащая ему одному, как Давиду одному при­шлось вести брань с исполином Голиафом, а прежде того — со зверями пустыни.

Для того чтобы преодолеть свои естест­венные страсти, необходима несравненно большая крепость и сила, чем борющемуся с помощью телесной силы для одоления види­мого супостата. А так как гневная ярость в че­ловеке — это природная страсть его естества, то она так же трудно одолевается, как испо­лин и лютый зверь. Она — исполин, ибо у многих повреждает здоровье, как говорит Елифаз, друг Иова: «Безумного убивает гнев» (Иов. 5, 2). Она — зверь лютый, ибо как тигр, раздражаемый звуком тимпанов, кусает и тер­зает себя до полусмерти, так и гневный чело­век, разъяренный какими-либо неприятными словами, как бы звуком тимпанов, терзается в сердце своем, скрежещет зубами, кусает пер­сты свои. Такого человека увещевает Валдад, второй друг Иова: «Зачем губишь душу свою в ярости?» (Иов. 18, 4)? А в другом переводе: «За­чем терзаешь душу свою?»

Я же скажу более того: гневная ярость в человеке — это беснование. Не бесновался ли Саул, когда воспламенялся на кого-либо гне­вом? Но и, кроме того, в истории встречают­ся многие примеры того, как люди беснуются от гнева и ярости. Чтобы преодолеть столь сильную и прирожденную естеству страсть, ярость, говорю, гневную, как и для преодоле­ния исполина, зверя лютого и самой силы дьявольской, воистину, потребна великая, сверхъестественная крепость и сила, гораздо большая, чем телесная крепость.

Кто же преодолеет такую сильную страсть? Послушаем, что говорит святой Зла­тоуст: «Нет ничего сильнее кротости, ибо как разожженный огонь угашает вода, так и душу, горящую гневом сильнее печи, угашает слово, изреченное с кротостью». Я же, внемля сло­вам Златоуста, что нет ничего сильнее крото­сти, думаю, что кротость, незлобие и терпе­ние, — одно и то же, ибо незлобивая кротость не живет без терпения, а терпение не живет без кротости. А потому я хочу узнать от Злато­уста яснее, в чем крепость кротости терпели­вой? Он же, указывая нам на примере ветхоза­ветного святого Иосифа прекрасного, говорит: «В брани доказательством храбрости служит то, что воин убивает супостата. Но более явная победа, если ты терпением победил обидев­шего тебя, ибо Бог дал тебе силы побеждать не сплетением рук, а терпением».

Так, блаженный Иосиф, который велико­душно претерпел обиды, везде прославляется как победитель, ибо он терпением победил и братьев своих, и египетскую жену, оклеветав­шую его, а так как терпение с кротостью и не­злобием побеждает эту сильную, естествен­ную, противоборствующую и трудно преодо­леваемую страсть, то, значит, и терпеливый человек сильнее крепкого телом, храброго и прославленного воина, побеждающего супо­статов.

Итак, узнав, что муж долготерпеливый, господствующий над своим сердцем, укроща­ющий и побеждающий в себе естественную страсть гнева и ярости, сильнее самых храб­рых воинов, скажем без сомнения, что польза человеку от терпения велика, и потому хоро­шо говорит Евангелие, заповедуя «терпением спасать душу свою» (Лк. 21, 19).

Предложу еще другой вопрос: знает ли кто-либо, как можно сделать враждебного не­друга другом? Нет иного способа для этого, кроме терпения: не мстить, а еще более делать ему добро. Соломон, а также и святой апостол Павел советуют: «Если враг твой голоден, на­корми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья» (Притч. 25, 22; Рим.12, 20).

Что значит благотворением собирать вра­гу на голову горящие уголья? Какой смысл в этих словах? Кто-нибудь скажет, что когда кормишь и поишь врага своего, то сам твой хлеб и соль убивают его. И я сам подумал бы так, но толкователи Божественного Писания объясняют это иначе, говоря, что как в теле между всеми его членами самый главный член — голова, так в душе главнее всего ум.

Ум как бы голова души; и голова эта ду­шевная — ум — бывает теплой, бывает и хо­лодной. Она тепла, когда имеет в себе теплоту истинной любви к ближнему, и холодна, ког­да содержит не любовь, а вражду к нему. По­этому, когда ты начнешь воздавать другу тво­ему, не имеющему теплоты любви, добром за зло, благодетельствуя ему, то такое твое благо­деяние делается ему как бы углем огненным, согревающим его холодную голову, ум. Ибо, видя твое терпение, незлобие, а также благо­деяние, творимое ему тобой, он устыдится, начнет упрекать себя в своей совести, сожа­леть о своей несправедливой вражде и почув­ствует к тебе приязнь и любовь. И так ты со­греешь его, как бы горящим углем, любовью к тебе, и твой бывший недруг сделается твоим добрым другом. Что это истина, мы можем убедиться из примера Давида и Саула.

Преследует Саул Давида, и Давид, спаса­ясь от гневной ярости Сауловой и его убийст­венных рук, скрылся в попавшейся где-то на пути глубокой пещере. Саул, идущий за ним неподалеку, утрудившись в пути, и желая скрыться от солнечного зноя и отдохнуть, во­шел в ту же пещеру, не зная, что там находит­ся Давид, и уснул в ней. И вот, когда один из бывших с Давидом прошептал ему: «Вот пре­дал Господь в руки твои врага твоего, убей его» (1Цар.26, 8), — Давид, отвергая его совет, от­вечал: «Не подниму руку мою на Христа Гос­подня» (см. 1 Цар. 26, 10). Сказав это, он по­дошел к спящему Саулу, отрезал только край его одежды и снова скрылся в пещере.

Когда Саул, проснувшись и не зная ниче­го о Давиде, вышел, чтобы продолжать свой путь, Давид также вышел из пещеры и закри­чал вслед ему: «Господин царь!» Царь обернулся, а Давид поклонился ему до земли и, показав край одежды его, сказал: «Сегодня предал тебя Господь в руки мои в пещере, и не подумал под­нять руки мои на тебя, господина моего; посмо­три на край одежды твоей в руке моей и убе­дись, что нет во мне злобы против тебя; почему гонишь меня, неповинного?» (1Цар. 24, 11 — 12). И сказал ему еще много умилительных слов, как пишется в книге Царств, от которых про­шел гнев у Саула, согревшегося от холода, как бы углем огненным, терпеливым незлобием Давидовым и его благодетельством, то есть тем, что он не убил его. Согревшись, говорю, от холода нелюбви и несправедливой вражды, умиленный он сказал: «Твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и пла­кал» (1Цар. 24).

Мы видим здесь, как терпение Давидово и его благодеяние, то есть то, что он не убил своего врага, привело Саула к умилению и раскаянию, и превратило его из врага в друга. Ибо он назвал того, кого гнал, своим чадом и заплакал, видя его неповинность и свою не­справедливую вражду.

Рассуждая об этом, святой Златоуст гово­рит: «Сколь внезапна такая перемена! Прежде не хотел Саул называть Давида и по имени, так как само имя его было ненавистно Саулу. Теперь же и в сродство привел Давида, чадом нарек его. Кто может быть блаженнее Давида? Он сделал отцом своим мужа убийцу, превра­тил волка в овцу, печь гнева исполнил росой многой и угасил пламя ярости» (Слово о Да­виде и Сауле). Отсюда мы видим, что незло­бивое терпение, соединенное с благодетельством, как уголь огненный, согревает врага и из недруга делает его другом.

Сколь велика польза человеку от терпе­ния! Сколь хорошо следовать евангельскому совету: «Терпением спасайте душу свою!»

Предложу еще вопрос: что обогащает че­ловека душевным богатством? Знаю, что здесь вы укажете на различные добродетели: пост, молитву, чистоту, любовь и прочие бого­угодные дела, — но я без сомнения скажу, что его обогащает терпение. Ибо нет добродетели, которая проистекала бы не из терпения. Пост ли — но в нем испытывается голод и жажда. Молитва ли — но в ней происходит борьба с унынием и леностью. Чистота ли — но сколь необходимо в ней терпение! Любовь ли — но в ней должно «носить бремена друг друга» (Гал. 6, 2) и терпеливо снисходить друг к другу. И каждое доброе дело требует и свое­го труда, и своего терпения, как говорят: доб­рые дела трудом снискиваются и болезнью исправляются.

Терпение есть та плодородная земля, на которой произрастает всякая добродетель. Вспомните евангельскую притчу о сеявшем семя на своем поле: «Иное упало при дороге, иное на каменистое место, иное в терние, а иное на добрую землю». И те семена, которые упали при дороге, на камнях и в тернии, по­гибли; и только одно из них, упавшее на хоро­шую землю, принесло обильный плод. Что же это за добрая, хорошая земля?

Послушаем, как объясняет это Христос: семя, упавшее на добрую землю, — это те лю­ди, которые, внемля слову добрым и благим сердцем, удерживают его в себе и «приносят плод в терпении. Сказав это, Он возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мк.4, 4—9; Лк. 8, 15).

Послушаем эти слова: «Приносят плод в тер­пении». Терпение есть та добрая земля, та нива благоплодная, которая," когда на нее падет семя Божие, прорастает и приносит обильный плод добрых дел. Сказав эти слова: «приносят плод в терпении, — Спаситель присоединил к ним возглас: кто имеет уши слышать, да слы­шит», — то есть как бы сказал: «Слушай, вся четвероконечная вселенная, слушай восток, слушай запад, слушайте юг и север, вся под­небесная слушай, что терпение взращивает всякую добродетель, без терпения же никто не может сделать чего-либо доброго, никто не может угодить Богу и получить спасение! «Пре­терпевший же до конца спасется» (Мф. 24, 13).

Святой пророк Исайя, пророчествуя о ми­ре, который должен наступить для людей Божиих, сказал: «Перекуют мечи свои на плуги и копья свои на серпы» (Ис.2,4). Не буду замед­лять свое слово историческим толкованием и объясню смысл этого изречения толкованием духовным. Каждый враждебный язык, клеве­щущий на своего друга и говорящий злое, — это меч, по словам Давида: «Изострили, как меч, языки свои» (Пс.63, 4). Всякое оскорби­тельное слово есть как бы копье острое, пронзающее сердце. Если же ты в своем серд­це, огня любви и незлобия исполненном, пе­рекуешь эти враждебные оружия терпением, как бы молотом, если из плуга и серпа приоб­ретешь выгоду, выкорчуешь неприязнь, при­готовишь добрую землю, посеешь приязнь, то ты пожнешь пользу. И так оружия смерти, меч и копье, то есть вражду недруга твоего, ты сделаешь оружиями для приобретения жизненных плодов и обогатишься духовным богатством.

Спрошу еще: не хочет ли кто-нибудь най­ти клад, сокровище? Думаю, что всякий по­мыслит в уме своем: «Почему не пожелать се­бе добра?» Кто не желает добра себе? Я дам совет: приобрети себе поле терпения, и ты найдешь богатство. Вспомните евангельскую притчу: «Подобно царство небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то» (Мф. 13, 44).

Прежде чем истолковать эту притчу, рас­смотрим, почему не сказано в Евангелии: по­добно царствие небесное сокровищу, «скры­тому в городе», но сказано: «скрытому на поле»? А подобало бы тому духовному сокровищу, царствию, говорю, небесному, быть скрытым не на поле, а в городе. Господь сказал, что «цар­ствие Божие внутри нас» (Лк. 17, 21), а мы жи­вем в царствующем городе, и потому небес­ное царствие должно бы быть с нами в городе.

Почему же святое Евангелие выносит это сокровище из города в поле? «Подобно», — го­ворит, — «сокровищу, скрытому на поле». Не по­тому ли, что в городе много воров, то есть, чтобы они не украли? Но царствие Божие не может быть украдено ворами: «Воры не подка­пывают и не крадут» (Мф. 6, 20). Почему же, говорю, это духовное сокровище небесного царства скрыто не в городе, а на поле? И кто скрыл его?

Ходит молва в людях, будто бы сокровища, скрываемые в земле, иногда переходят с места на место сами по себе, без участия рук челове­ческих. Это басня, неправда, я не верю этому. Но я знаю как истину то, что сокровище цар­ства небесного переходит с места на место, обитает там, где ему нравится, и оттуда, где ему неприятно, уходит со словами: «Вот остав­ляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23, 38).

Было это сокровище небесного царства и в городе, внутри нас, и, должно быть, не по­нравилось ему гражданство: ушло из города на поле. Почему же не понравилось? Давид говорит, что «беззаконие и распри в городе, и не исчезли с площадей его лихва и лесть» (Пс. 54, 10, 12), а там, где беззаконие и распри, лихва и лесть, там царству небесному тесно. Не лю­бит оно беззакония и прочих небогоугодных дел, достойных ада, а не небесного царствия. Видно, обходило небесное царство все места в городе ища себе покоя, и не нашло его.

Побывало оно в сокровищницах царских и в сокровищницах князей, бояр и прочих сильных людей, увидело там многие богатст­ва неправедные, собранные через воровство, хищение, ценой людских обид и слез. Не по­любилось ему лежать вместе с неправедным сокровищем, ибо само оно — праведное, вмещает в себя только праведные сокровища, гнушаясь неправедными; и ушло оно отсюда прочь.

Приходило царство небесное в ряды, где лежат во множестве драгоценные купеческие товары, и помыслило в себе: здесь каждый все, что имеет, приобрел своим трудом; нет здесь воровства и обиды, поселюсь здесь. Смотрит небесное царство, как творится куп­ля и продажа, и видит великий обман, слышит многие лживые слова: друг друга обманывают, друг другу лгут, продавая худое за хорошее, назначая цену, большую подобающей, друг другу клянутся не по правде. Не замешкалось и здесь небесное царство, ушло прочь оттуда.

Пошло небесное царство в приказы, в ра­туши, и думает: здесь судятся все племена и народы, здесь судьи поставлены творить правду, — поселюсь здесь. Смотрит небесное царство и видит там святого пророка Михея, стоящего и плачущего. О чем ты плачешь, пророк святой? Отвечает пророк: «О горе мне! Не стало милосердных на земле, нет правдивых между людьми; все строят козни, чтобы проли­вать кровь; каждый ставит брату своему сеть; князь просит даров, и судья мирно гово­рит, а в душе желает извратить дело» (Мих.7,23). Услышав это, и увидев суды неправед­ные, по мзде творимые, царство небесное уш­ло оттуда.

Идет царство небесное по некой улице в городе и, приблизившись к палате некого вельможи, слышит там голоса веселящихся, пение и ликование пирующих, и думает: «Здесь люди собрались по любви, а где лю­бовь, там и Бог». Подобает и мне быть там. Взошло царство небесное в ту палату и видит вкушающих, пьющих и вместе поедающих людей Божиих вместо хлеба: друг друга осуж­дают, ругают, на словах льстят, а в сердце коварствуют; потом, упившись, начинают ос­корблять друг друга, и не только словами злыми, но и руками ведут брань друг с дру­гом. Видя это, небесное царство поспешно удалилось отсюда.

Встречает на пути небесное царство свя­той Давид и спрашивает: «Откуда ты идешь, небесное царствие, и куда идешь?» И расска­зало небесное царство святому Давиду все, что с ним случилось, где оно было, как иска­ло себе места в городе и не нашло его. «Пой­ду, — говорит, — теперь к простому народу Божьему и поселюсь среди простых людей! Ведь всякая простая душа свята в очах Божиих». Отвечает ему святой Давид: «Не найдешь ты себе места и в простом народе, ибо «все ук­лонились, стали совершенно негодны: нет дела­ющего доброе, нет ни одного»» (Пс. 52, 4). В на­роде творятся те же беззакония, воровство, грабеж, разбои, убийства и иные скверные дела, о которых не только говорить, но и по­мыслить постыдно.

Остановилось небесное царство и думает, куда бы ему деваться? И сказало: «Пойду в храм Божий, в церковь святую, может быть, там найду покой свой, ибо говорится в Писа­нии: «Господь в храме святом Своем»» (Пс. 10, 4), — а потому и мне подобает быть там. Во­шло царство небесное в церковь и смотрит, что в церкви делается. Видит, что одни дрем­лют, другие говорят друг с другом о житейских попечениях, иные присутствуют в церкви только телом, умом же не молитве внемлют, а неведомо о чем мечтают и сердцем отстоят да­леко от Бога; клирики читают и поют без вни­мания, священники и диаконы в алтаре сквернословят, а иногда и дерутся. Видя и слыша это, царство небесное вспомнило сло­ва Писания: «Дом Мой дом есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников» (Лк. 19, 46); и сказало в себе: «Это не дом Божий, а вертеп, — иду прочь отсюда!»

Не находя себе нигде места в городе, цар­ство небесное вспомнило слова Божий, изре­ченные в пророчестве: «Выходите оттуда; не касайтесь нечистого» (Ис. 52, 11). Ушло из го­рода небесное царство и, достигнув некоего села, посмотрело, что в нем делается. И вот видит там, что одни бедствуют в крайней ни­щете, другие умирают от голода, третьи изби­ваются на правежах, иные плачут и вздыхают, а у некоторых уже едва душа в теле держится. Видя это, царство небесное захотело жить в селе, сказав: ««Здесь покой мой, поселюсь здесь» (Пс. 131, 14), между людьми, терпящими нужду, мое место. Ибо говорится в Писании: «Царство небесное силою берется, и употребля­ющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12).

Итак, царство небесное поселилось на се­ле, а Евангелие отметило это в словах: «Подоб­но царство небесное сокровищу, скрытому на поле» (Мф. 13, 44).

Но приступим к истолкованию вышеска­занной притчи. Что означает «поле»? Сам Гос­подь объясняет это, говоря: «Поле есть мир» (Мф. 13, 38). Что такое «сокровище»? Блажен­ный Феофилакт говорит, что «сокровище» — это премудрость Божия, утаенная от начала веков и открытая в проповеди апостольской (Тол­кование на Евангелие от Матфея). Мы же, на­правляя слово к своей цели, «полем» назовем здесь человека.

Пусть не думает кто-либо, что это еван­гельское слово поле означает село или дерев­ню. Слово «поле» значит — земля, нива распа­хиваемая и засеваемая, как и в другом месте сказано: «Купили землю горшечника, для погре­бения странников» (Мф. 27, 7), то есть купили землю, ниву.

Христианин, принимающий в свое сердце семена слов Божиих, подобен полю, то есть распаханной и засеянной ниве, от которой Господь наш Иисус Христос ожидает духов­ных плодов, в апостольской книге указанных: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготер­пение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5, 22—23). И как нива, если она не вспахана и не возделана, не принесет никакого плода, какие бы семена на ней ни сеяли, так и человек, не возделанный бедами, скорбями, напастями, обидами и искушения­ми, попускаемыми Богом, если, говорю, не будет иметь терпения, то не принесет плода добрых дел, не обогатится богатством духов­ным. В этом поле, то есть человеке, сокрыто сокровище, и я не погрешу, если сокровищем этим назову человеческое сердце. Сокровище это не зримо очами, ибо скрыто глубоко вну­три, как говорит Давид: «Приступит человек, и сердце (у него) глубоко сокрыто» (Пс. 63, 7), тай­ны сердечные никто не может ведать.

Какие скарбы, какие драгоценные вещи находятся в этом сокровище человеческого сердца? Кто знает? Кто скажет нам? Святой Макарий Египетский в своей постнической книге говорит, что в сердце человеческом скрыты весьма драгоценные вещи. «Сердце, — говорит он, — малый сосуд, но в нем находят­ся все вещи. Там Бог, там Ангелы, там жизнь и царство, там небесные города, там сокровища благодати». Вот сколь драгоценные вещи скрываются в человеческом сердце! Кто оце­нит Бога и Ангелов? Кто оценит жизнь и царство? Кто укажет цену городов небес­ных? Кто исчислит сокровища благодати? А все это заключается в малом сосуде, в серд­це: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах» (2Кор. 4, 7).

Но чем же приобретаются эти пребогатейшие сокровища сердца? Воистину, не иным чем-либо, как терпением: «Терпением вашим, — сказано, — спасайте души ваши» (Лк. 21, 19). Итак, каждый, кто хочет собрать себе такое духовное сокровище, пусть стяжает поле тер­пения и «приносит плод в терпении» (Лк. 8, 15).

Но не буду отягощать любовь вашу долгой беседой. Указав отчасти, какую пользу прино­сит христианину терпение, обращусь к свято­му великомученику Евстафию Плакиде. Вот для нас образец терпения напастей — сей ны­не празднуемый угодник Божий. Слышал ли кто о терпении Иова праведного? Пусть по­смотрит на терпение святого Евстафия и не найдет никакой разницы. Святой Иаков гово­рит: «Вы слышали о терпении Иова и видели ко­нец его от Господа» (Иак. 5, 11), — я же присо­единю к этому: и многострадальное терпение святого великомученика видели!

Итак, братья мои, примите за образец долготерпения напастей святого Евстафия, столь много претерпевшего ради любви Божией и терпением стяжавшего себе столь ве­ликую пользу. Аминь.

20. Поучение первое на праздник Покрова Пресвятой Богородицы, месяца октября, в 1 день («Я — стена, и сосцы у меня, как столпы» (Песн.8, 10))

У всех земных царей есть обычай, слуша­тели возлюбленные, для прибежища подчи­ненных им людей при нашествии иноплемен­ников и всяких врагов и супостатов созидать города и ограждать их крепкими стенами, чтобы остановить натиск врагов. На стенах тех возводят они «пирги», крепкие и высокие столпы, и украшают их воинским оружием, чтобы с их высоты издали усмотреть прибли­жение врагов и оружием отражать их нападе­ния.

Подобное тому сотворил и Царь Небес­ный, создав для людей Своих во вселенной город великий, Святую Соборную и Апос­тольскую Церковь, чтобы все, гонимые про­клятым демоном, укрывались в этом городе и освобождались от его мучительства, защища­емые крепкой и непреодолимой стеной этого города. Стена же эта есть не иной кто-либо, как Пресвятая Владычица наша Богородица и Приснодева Мария, как сказано от лица Ее Святым Духом, в Песни Песней: «Я — стена, и сосцы у меня, как столпы», — и как воспевает Ей Святая Церковь: «Стена непобедимая нам христианом еси, Богородице Дево! К Тебе бо прибегающе невредими пребываем». Об этой стене и ее столпе, то есть о защите и покрови­тельстве Пресвятой Матери Божией, мы и по­беседуем ныне, в день Покрова Ее, в честь и славу Ее, «при Господнем содействии».

«Я — стена, и сосцы у меня, как столпы». Гос­подь, утвердивший вселенную, «которая не по­двигнется» (1 Пар. 16, 30), утвердил в ней и град Церкви, которого и «врата ада», то есть вся сила демонская и воинство его, еретики и язычники, одолеть не могут (см. Мф. 16, 18). Ибо Премудрейший Архитектор небесных кругов основал ее не на слабом песке, кото­рый размывается водным течением и постав­ленные на нем здания разрушаются ветром и бурей, а на твердом камне, на истинном испо­ведании Петровом: «Ты — Христос, Сын Бога Живого», которое Сам Христос называет кам­нем: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Цер­ковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 16—18). Камень есть сие исповедание, ибо оно изречено о камне твердом, Самом Христе Господе, Который есть камень, по свидетель­ству святого апостола Павла: «Камень же был Христос» (1 Кор. 10, 4).

Итак, твердо основание града Церкви. Подобным образом и стена, Преблагословенная Мать Его, тверда, так как имеет в Себе твердость Христову. Стена эта составлена из различных камней Божественных добродете­лей и служит стеной для всех благочестно по­читающих Богоматерь, благоговейно прослав­ляющих, любовно подражающих и прилежно молящихся Ей. Стена не только против ду­шевных врагов, проклятых демонов, которые исчезают от Ее крепости и силы, как дым от ветра, как сучья от огня и как иней от солнеч­ного жара, как тьма от света, прах от бури и злак от мороза, но и против врагов видимых, которые непобедимой силой Ее или внезапно поражаются благочестивыми, или ищут спа­сения в бегстве, или бывают чудесно истреб­ляемы.

Так случилось под царствующим градом Константиновым, когда бесчисленное мно­жество нечестивых варваров погибло от па­давших с неба горящих камней и от проис­шедшего от них вскипания моря и горения кораблей. Кроме того, Она стена и против са­мого гнева Божия, ибо защищает пред Ним усердно молящихся Ей, удерживая вооружен­ную гневом Его десницу Своими молитвами, прелагая уготованное наказание на милосер­дие и разрушая преграду вражды.

Некогда была стеной для рода израиль­ского благочестивая царица Есфирь, которая утишила гнев царя Артаксеркса, возгорев­шийся против всех иудеев, удержала острый меч от сечи и своим ходатайством преложила суд жестокий на милость. Но для нас еще более твердой стеной является Преблагословенная Царица неба и земли, потому что не земного, а Небесного Царя, не один раз, а постоянно умоляет о нас, прелагает гнев на милость Сво­им всесильным ходатайством и вместо смерти дарует жизнь.

Стеной была мудрая Авигея для своего лу­кавого мужа Навала против гнева Давида, ко­торый уготовил меч свой на шею Навала за его нечеловеколюбие. Мудрыми словами и пресладким витийством своим она умилости­вила сердце Давидово, угасила пламя ярости, заставила его оставить свое начинание и, из­менив намерение, возвратиться обратно. Но еще более является для нас стеной Преблагого Бога Преблагая Матерь, ибо Она повседневно утишает гнев Небесного Давида, праведно на нас движимый за наше нечеловеколюбие, и избавляет нас не только от временной смерти, но и от вечной. Она покрывает нас крылами милости Своей от наказания Божия, как пти­ца своих птенцов от орлиных когтей (см. Мф. 23, 37), скрывает от лютой угрозы Господней, как мать испуганное чадо под свою ризу, по­крывает от праведного суда и наказания Бо­жия омофором Своего заступничества.

Подобно тому, как некогда холодное обла­ко днем защищало израильтян от лютого зноя, а ночью становилось столпом огнен­ным, освещая им путь, так и Заступница наша не только стена для нас, но и столп крепкий, согласно вышесказанным словам: «Я — стена, и сосцы у меня, как столпы». Ибо как столп со­зидается царями в городах для того, чтобы каждый приходящий к нему остался целым и невредимым от преследующих врагов, так и Пресвятая Богородица возвышается Царем Небесным в граде Церкви превыше всех, как столп, чтобы всякий гонимый врагами ду­шевными и телесными, видимыми и невиди­мыми, с надеждой притекал к Ней и пребывал без бед.

Итак, Она для нас столп, ибо без сравне­ния превосходит всех освященных до рожде­ния во чреве материнском, оправданных верой и преподобной жизнь, ибо все должники, все опечаленные, все скорбящие, благоговейно притекающие к Ее покрову, защищаются от всех бед.

Именуется Преблагословенная Матерь Божия столпом как за высоту Свою, так и за крепость. Она высока по причине возвыше­ния ума Своего к небу, презрения земного, ибо все Свои мысли, намерения, дела и жела­ния возносила к небу, всегда «помышляла о гор­нем, а не о земном» (Кол. 3, 2), как Мать и со­кровищница Небесной Премудрости, так что приличествует Ей сказать о Себе словами свя­того апостола Павла: «Наше же жительство — на небесах» (Флп. 3, 20).

Высоко вознесенной на небеса видел Ее святой Иоанн Богослов — превыше самой луны: «Под ногами Ее луна» (Откр.12,1). Луна, изменяющаяся и уменьшающаяся, означает мир сей, и если кто имеет его под ногами, то преобладает над ним. Она видима была стоявшей выше луны потому, что попрала все суеты мирские. Она была видима облеченной в солнце, потому что постоянно пребывала светлым умом Своим на небе, глее и ныне душой и тело пребывает и сияет лучами Божественной славы и светлее солнца.