Поучение на день памяти святых мучеников Адриана и Наталии, месяца августа, в 26 день

««Мученицы Твои, Господи, Адриан и Ната­лия во страданиях своих венцы прияша нетленныя от Тебе, Бога нашего»«(Тропарь общий мученика)

Празднуем ныне мы двоицу святых муче­ников — Адриана и Наталии, слушатели бла­гочестивые! В этой мученической двоице только одно лицо пролило свою кровь — свя­той Адриан, — и поистине он наречен муче­ником и мученическим венцом почтен от Христа Бога. Другое же лицо — святая Ната­лия — не пролила своей крови, однако и она не лишена мученического венца и титула. Од­но лицо страдает, но оба увенчиваются.

Какова же причина этого? Причина этого объясняется в истории жития этих святых мучеников, в конце ее, где сказано: «По со­вершении страдания святого мученика Адри­ана и святая Наталия совершила течение свое, она мученица и без пролития крови, ибо много сострадала святым мученикам, служа им в узах и смотря на страдание их, еще же и бежала от дома и отечества своего ради цело­мудрия».

Вот объяснение мученичества ее: она много сострадала святым мученикам, особен­но же святому Адриану, с которым по закону супружества составляла одно тело и один дух по вере Христовой, сострадала, служа святым мученикам и взирая на их страдания, и сама бежала из дома и отечества ради сохранения своего целомудрия. И за все это она сподоби­лась мученического венца и ликостояния на небе, нареченная мученицей и без пролития крови.

Нам же да будет известно, что у рабов Хри­стовых бывает двоякое мученичество, совер­шаемое как самим делом, так и в духе. Испол­няемое на деле, оно совершается с пролитием крови, а исполняемое духом, соделывается без пролития крови. Мученичество с проли­тием крови известно всем, мученичество же без пролития крови мало кому известно. По­этому, обойдя молчанием мученичество, со­вершающееся с пролитием крови, побеседуем ныне о вещи, не всем известной — о добро­вольном, духовном, бескровном мученичестве во имя Христово и посмотрим, каковы его по­двиги и какие венцы его ожидают?

Подвиг бескровного, духовного мучени­чества — сугубый, ибо и природные, естест­венные страсти в человеке бывают двоякие. Человек, одаренный от Бога разумной душой, имеет от природы в своем естестве две сторо­ны: похотную и яростную. Обе эти страсти вместе с человеком рождаются, живут и уми­рают: как похотное, начиная от юности и до самой старости, до гроба, не оставляет чело­века, так и яростное держится в нем от начала жизни и до самой его кончины.

Похотное живет и господствует в теле чело­века, а яростное в его душе. Поэтому желаю­щий претерпеть духовное мученичество ради любви ко Христу должен совершить двоякий подвиг борьбы с этими сугубыми страстями: плотской и душевной, — похотной, говорю, и с яростной страстью, то есть победить как природные плотские вожделения, так и стра­сти душевные. Ибо одно — страсти плотские, другое — страсти душевные, точно так же, как похотное и яростное — не одно и то же.

Плотские страсти содержатся в видимых плотских чувствах, каковы: сластолюбие, по­хоть, плотоугодие и прочее, услаждающее чувства. Душевные же страсти заключаются в невидимом и неведомом сердце, каковы: гнев, ярость, злоба, злопамятство, ненависть и тому подобные страсти, содержащиеся как злые помыслы в сердце и в свое время высту­пающие наружу в деле.

Об этих плотских и душевных страстях упоминает святой апостол Павел, говоря колоссянам: «Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть» (Кол. 3, 5). Это — о плотских страстях. О душевных же он говорит следующим образом: «Отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу» и прочее (Кол. 3, 89). Из этих апостольских слов ясно видно, что существуют двоякие страсти: плот­ские и душевные, требующие двоякого по­двига от желающего исполнить бескровное и духовное мученичество.

То же видно и из слов святого Златоуста, который в похвальном слове в день памяти святого мученика Варлаама говорит о бескров­ном мученичестве так: «Скажет кто-нибудь: как можно подражать мученикам, когда вре­мя гонений миновало? Воистину, теперь не время гонений, но для мученичества время; не время борьбы, но время венцов; не гонят люди, но гонят бесы; не озлобляет мучитель, но озлобляет дьявол; не горящие уголья ви­дишь, но разженное пламя похоти. Они, муче­ники, попирали горящие уголья, ты попирай огонь естества. Они вступали в борьбу со зве­рями, ты обуздывай свой гнев, как лютого, неукротимого зверя. Они претерпели нестер­пимые муки, ты побеждай скверные и лукавые помышления, исходящие из твоего сердца. Таким образом ты будешь подражать мучени­кам, ибо ныне «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, про­тив духов злобы поднебесной» (Еф. 6, 12)».

Так говорит Златоуст. В этих его словах указываются оба подвига духовного мучени­чества, необходимые для того, чтобы бороть­ся против похотного и против яростного. Ибо, называя в духовном мученичестве по­хоть плотскую огнем, а страсть душевную — ярость и гнев — неукротимым зверем, он этим указал двоякие страсти — плотские и ду­шевные, а вместе и двоякий подвиг духовного мученичества, то есть угашение огня похоти и укрощение зверской лютости, ярости и гнева.

Уразумев двоякий подвиг бескровного ду­ховного мученичества, посмотрим: сколь трудна в этих подвигах борьба с супротивны­ми, чем побеждаются супротивные и сколь светлые венцы ожидают побеждающих?

Сколь велика борьба в первом подвиге духовного мученичества, то есть борьба с плотью, пусть дадут ответ на этот вопрос не находящиеся в супружестве, вдовствующие и девствующие. Не нужно говорить о вещи из­вестной, разве напомнить кратко о том, сколь неугоден Христу Господу Богу тот, кто не бо­рется упорно со страстями и похотями, а по­стоянно побеждается ими, любит их больше своего спасения и валяется в тине скверных своих дел. Сколь мерзостен всякий блудник Христу Господу, рожденному от Пречистой и Пренепорочной Девы, Источнику всякой чи­стоты, и потому Он вооружается против него, как против Своего врага. Ибо по апостолу: «Плотские помышления суть вражда против Бога» (Рим. 8, 7), то есть человек, углубивший весь свой ум в плотские сквернодеяния и только о них мудрствующий умом своим, мечтающий только о плотских греховных вожделениях и желающий их, является вели­ким врагом Бога. Поэтому необходимо Богу вооружаться против него, как против врага, чтобы отомстить ему за вражду.

Читаем в писаниях премудрого Соломона, как Премудрость Божия хочет приготовиться к брани: «Приимет», — говорит он, — «всеоружие ревность Его, и вооружит тварь для отмщения врагам, облечется в броню правды и наденет на Себя шлем суда нелицемерного, примет щит не­победимый преподобия, изострит же внезапный гнев, как оружие», то есть внезапно изострит гнев Свой, как меч (Прем. 5, 17—20).

Удивимся здесь прежде всего тому, что Премудрость Божия, Которая, по апостолу, «мирна, скромна, полна милосердия» (Иак. 3, 17), внезапно превратившись в ярость, хочет воз­двигнуть брань, изострить Свой гнев, как меч; затем рассмотрим, против кого Она острит этот меч и с кем хочет вести брань.

Писание говорит, что Она хочет воздвиг­нуть брань на безумных и собирает для этой брани великую силу со всего мира: «Воздвиг­нет мир для брани с безумными», то есть, по тол­кованию, все четыре стихии, из которых со­стоит мир, вместе с Премудростью Божией воздвигнут брань против безумных. Кто же столь безумен, что раздражает Премудрость Божию и вызывает Ее на брань? Воистину, не кто-либо иной, как человек, отдавший себя скверным делам, плотским, блудным, ибо та­кого Святое Писание называет безумным, го­воря: «Прелюбодей за скудость ума погибель ду­ше своей приготовляет» (Притч. 6, 32). Вот на кого, как на врага, воздвигает брань вопло­щенная Премудрость Божия — Христос. Вот на какую великую ярость и гнев вызывает Бо­га грех блудный!

Воистину, и все грехи неприятны Богу, раздражают Его и побуждают к гневному от­мщению, но в неодинаковой мере, ибо «всякий грех, какой делает человек, есть вне тела», — как говорит апостол, — «а блудник грешит про­тив собственного тела» (1 Кор. 6, 18), — против тела, которое Христос искупил Своей честной Кровью и уготовил быть храмом Святого Духа. Поэтому Он в особенности гневается на блуд­ника и изощряет против него гнев отмщения, как это явствует и из Апокалипсиса.

Святой Богослов видит Господа, среди семи светильников ходящего, и «из уст Его выходит острый с обеих сторон меч» (Откр.1,16). По­смотрим, на кого уготовил и изострил Гос­подь наш меч сей? Послушаем святые слова Его, сказанные Богослову: «Ангелу Пергамской Церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч: «Имею немного против те­бя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали. Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу. Покайся; а если не так, скоро при­ду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих»«(Откр. 2, 12, 1416).

Посмотрим, сколь неугоден Господу вся­кий, кто не борется со страстями тела своего, не побеждает, а любит их, кто не угашает в се­бе огня похоти, но еще более возжигает его, влекомый сластолюбием, как говорится в Пи­сании: «Каждый искушается, увлекаясь и оболь­щаясь собственною похотью» (Иак. 1, 14).

Желающий же упорно сопротивляться своим страстям ради любви Христовой чем может побеждать их? Умерщвлением самого себя. «Умертвите», — говорит святой Павел, — «земные члены ваши» (Кол. 3, 5). Таков был этот святой подвижник, говоривший себе: «Усмиряю и порабощаю тело мое» (1Кор. 9, 27). И никто не может иначе победить обуреваемую страстя­ми свою плоть, как только ее умерщвлением. Однако не буду продолжать ныне слова об умерщвлении плоти по причине краткости времени. Всякий сам может достаточно ви­деть в житиях святых, как многие истомляли себя различными умерщвлениями, угашая в себе пламя плотского вожделения. Достаточ­но сказать, что умертвивший свои страсти — это добрый подвижник и мученик без крови. Более же потребно уведать увенчание этого бескровного мученичества.

Сколь светлый венец ожидает сопротив­ляющегося страстям, побеждающего плоть и угашающего умерщвлением огонь похоти, то можно уразуметь из кратких слов святого Киприана, который говорит о девстве так: «Дев­ство — сестра Ангелов, одоление страстей, царица добродетелей, наследие всех благ», и в другом месте: «Чистота — это украшение благородных, вознесение смиренных, благо­родство худородных, утешение печальных, умножение всякой корысти, красота людей убогих, честность благочестия, умаление пре­грешений, умножение мзды, подруга Созда­теля всех Бога».

О сколь преславный и пресветлый венец похвал ожидает побеждающего плоть и чис­тоту соблюдающего! Таковой не только про­славится в будущем веке, но и в жизни этой почитается людьми и Богом. Ветхозаветный Иосиф, который, будучи склоняем ко греху преступной женой, избежал его, прославлен был царем Египта.

Но так говорится не только о чистоте дев­ствующих, но и о чистоте находящихся в су­пружестве и вдовствующих. Именно такую чистоту сохранила святая мученица Наталия, которая и в супружестве своем соблюла цело­мудрие, и во вдовстве пожила чисто до самой своей кончины. Еще же говорится так и о той чистоте, которая приобретается покаянием, ибо и такую чистоту преподобный Ефрем ублажает высокими похвалами. Святой же Златоуст приписывает этой чистоте, приобре­таемой через покаяние, честь девства, когда говорит о грешной жене, у ног Христовых плакавшей: «Сначала она была женой блуд­ницей, ныне же она дева, сестра Христова, невеста Слову». Угашающего огонь похоти и побеждающего свою плоть ожидает такая же почесть и венец, как и мученика, угли огнен­ные поправшего.

Но пора нам уже обратиться к другой борьбе во втором подвиге духовного бескров­ного мученичества, к борьбе, говорю, укроще­ния зверя гнева и ярости, страстей душевных.

Человек не возбуждается гневом и яростью сам собой, если кто-нибудь не прогневляет его, а побуждается к этому или лицемерными друзьями, или явными своими недругами, ос­корбляющими и преследующими его, кото­рые или обижают его словом, осуждают и опо­рочивают, или же делом его оскорбляют. Из-за этого в человеке естественно вызываются гнев и ярость, и он в свою очередь платит жестоки­ми словами и мстительными делами. Они ста­новятся зверями по отношению друг к другу: и обижающий терзает, как бы зубами, злыми словами и делами, и мстящий терзает, возда­вая злом за зло и обидой за обиду. И тот, кто может с Божией помощью укротить этого зве­ря, гневную, говорю, ярость, как в себе, так и в ближнем своем, тот добрый подвижник и храбрый борец.

Но для укрощения этого лютого зверя, природной, говорю, ярости и гнева, необхо­дима великая сила, великая крепость, которая содержится не в волосах Сампсоновых и не в бронях и оружии, а в самом кротком и незло­бивом терпении: терпя победишь, не злобст­вуя укротишь.

Спросим премудрого Соломона, кого он назовет самым крепким и сильным? Он же от­вечает нам, что нет никого крепче и сильнее, чем кроткий и терпеливый человек: «Долготер­пеливый муж лучше», — говорит, — «храброго и сдерживающий гнев лучше завоевателя городов» (Притч. 16, 32), то есть терпение и укрощение гнева сильнее, чем храбрость витязей.

Почему же долготерпеливый лучше и сильнее, чем крепкий, и укрощающий гнев лучше овладевающего городами? Потому, что терпеливый укрощает в себе и в ближнем сво­ем зверя, сугубую, говорю, ярость. Сначала в себе, а потом в ближнем, ибо никто не может укротить ярящегося противника своего, прежде чем не укротит самого себя, никто не может уничтожить чужую гневную страсть, прежде чем сам не искоренит ее в своем серд­це, и не одолеет ничьей злобы, если прежде всего сам не сделается незлобивым.

Но гораздо труднее борьба и подвиг — ус­мирить своего зверя, свою ярость, чем чужую. Укрощение чужой ярости есть дело искусства, а укрощение своей — дело крепкой и сильной души. Чужая ярость возбуждается случайно, своя же — природна, естественна, а для того, чтобы преодолеть что-либо естественное, не­обходима несравненно большая сила, чем для того, чтобы победить какого-либо врага. Многие победили целые царства, а себя одо­леть не могли. Достоин всякого посмеяния Александр Великий, который, завоевав столь­ко царств, покорил Азию и Африку, не только не мог укротить во гневе ближайших и распо­ложенных к нему друзей: Филота, Клита и Калисфена. Потому «муж долготерпеливый лучше храброго и сдерживающий гнев лучше за­воевателя городов», что он прежде всего побеж­дает в себе страсть гневную, а затем и укроща­ет ярость ближнего своего кротостью.

Как он делает это, объясняет святой Зла­тоуст, который говорит: «Нет ничего сильнее кротости, ибо как возожженный огонь угаша­ет вода, так и душу, яростнее огненной печи горящую гневом, угашает слово, с кротостью изреченное». И в другом месте: «В брани по­казанием храбрости бывает то, что воин уби­вает супостата, но еще яснее победа, когда побеждаешь обидчика терпением, ибо Бог да­ет тебе силы побеждать не сплетением рук, а терпением». Так говорит Златоуст.

Итак, ясно, что терпеливый и кроткий че­ловек гораздо сильнее, чем сильный борец и храбрый воин, ибо он побеждает без оружия, одолевает без брани, что в Апокалипсисе очень хорошо объясняется в рассказе о виде­нии Богословом Агнца.

Восхищенный в духе на небо, святой Ио­анн Богослов видел Престол Божий и сидя­щего на нем Бога в славе неизреченной, дер­жащего в деснице Своей книгу неведомых Божественных тайн, запечатанную семью пе­чатями. И «Ангел сильный провозгласил громким голосом: «Кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» И никто не мог, ни на небе, ни на земле». И начал плакать святой Иоанн: Я, — говорит он, — «много плакал». Почему? Потому что «никого не нашлось достойного рас­крыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее». Тогда один из старцев, сидящих окрест Престола Божия, утешает плачущего Иоанна, говоря: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (Откр. 5, 1—5).

Услышав эти слова: «Вот лев», — обратим к Нему мысленные очи наши и посмотрим, каков Сей Лев? И вот видим мы вместе со святым Иоанном, хотя и не столь быстрым и ясным умственным оком, что «посреди Пре­стола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на Престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем. И поют новую песнь, говоря: «Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан и Кровию Своею искупил нас»«(Откр. 5, 6—9). Ос­тавив изыскание о книге и печатях, мы будем говорить только об Агнце.

Неудивительно ли то, что было сказано: Вот лев, — а узрели мы не льва, а Агнца: на­звание лев, а образ агнца? И затем: образ агнца, а сила льва: «Вот, победил Лев». Неудиви­тельно, когда лев кого-либо побеждает, ибо он царь зверей, сильный и грозный, «похищаю­щий и рыкающий», страшный не только для зве­рей, но и для людей.

Но какая сила у агнца? Какая гроза? Что он «похищает»? Какова его борьба и кто его бо­ится? Как и кого он может победить?

Но чтобы яснее уразуметь силу, крепость и храбрость виденного Агнца, пойдем за свя­тым Иоанном Богословом на песок морской и посмотрим, каково Его ратование, как и с какими супостатами Он борется? «И стал я на песке морском», — говорит Богослов, — «и уви­дел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами» (Откр. 13, 1). И далее: «И уви­дел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога» (Откр. 13, 11). И затем: «Зверь, выходящий из бездны» (Откр. 11,7). Все они со­брались на брань. Против кого же они хотят воздвигнуть сию брань?

Слышим мы слова Ангела, говорящего Богослову: «Они будут вести брань с Агнцем» (Откр. 17, 14). Удивимся снова: столько страшных зверей ополчаются против одного Агнца! Разве не может каждый из меньших зверей в одиночку одолеть Агнца? Один волк гонит тысячу овец, а в Апокалипсисе против одного Агнца собралось столько зверей! Мо­жет ли одолеть их Агнец? Ангел повествует, что Агнец одолеет их. Агнец, — говорит он, — «по­бедит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей» (Откр. 17, 14). Как же победил тех зверей Агнец? Богослов говорит, что они «живые брошены в озеро огненное» (Откр. 19, 20).

Уразумеем это объяснение силы, какую имеет терпеливая кротость и незлобие. Образ Агнца запечатлен кротостью, но имеет льви­ную силу. Кто достоин принять книгу тайн Божиих с дарами и печатями? Тихий Агнец. Кто достоин быть хвалимым и покланяемым Небесными Силами? Незлобивый Агнец. Кто силен победить тех страшных и лютых зверей, из моря, от земли и из бездны исходящих? Кроткий Агнец: «Агнец победит их». Кто господ­ствует над дольним и горним? Терпеливый, закланный Агнец, ибо «Господь господствующих и Царь царей». Агнец сей, Богословом в Апока­липсисе виденный, является образом кротости и вместе непобедимой силы Самого «Агнца Бо­жия, взявшего грехи мира» (Ин. 1, 29), Христа, Спасителя нашего, Который в вольном стра­дании Своем, «как овца, веден был на заклание, и, как агнец, пред стригущим его безгласен» (Ис. 53, 7), «будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал» (1 Петр. 2, 23).

Какого добра не соделала незлобивая и многотерпеливая кротость Его, какой чести не удостоилась? Каких зверей лютых не побе­дила сила кротости Его? Каждый может убе­диться и судить о том из Священного Писа­ния. Кроме зверей адских, дьявола, говорю, и смерти, вольным страданием незлобивого Агнца побежденных, побеседуем и о злонрав­ных людях.

Звери были архиереи иудейские, а с ними книжники и фарисеи, которые скрежетали на Него своими зубами, намереваясь живым пожрать Его. Звери были Пилат и Ирод, над­ругавшиеся над Господом нашим. Звери бы­ли избивавшие, заплевавшие, венчавшие тернием, пригвоздившие на Кресте Господа нашего. Не побеждены ли Им все эти звери и не ввержены ли в пропасть адскую? Мы же присоединим к этому, что и иных зверей Сей незлобивый наш Агнец Своею кротостью и долготерпением превратил в овец Своих.

Зверь был мытарь, чужое неправедно по­хищающий. Зверь был разбойник, устраиваю­щий засады на дорогах и убивающий людей. Зверь была же наблудница, души человечес­кие на погибель уловляюшая. Зверь был сын блудный, вдали от отца погрязший во грехах и отцовское имение с блудницами расточивший. Сколько зверей Божие правосудие могло по­требить с земли живых! Но кротость и долго­терпение Агнца, Господа нашего, пощадив их по милосердию Своему, претворила их в доб­рых овец, из зверонравных сделала кроткими, из враждебных Себе возлюбленными друзья­ми Своими. И нам отсюда ясно видно, что агнчая кротость с терпением и незлобием по­беждает все супротивное.

И потому, если ты хочешь одолеть врагов своих без брани, победить без оружия, укро­тить без труда и покорить себе, — будь кроток, терпелив, тих, незлобив, как агнец, и ты одо­леешь, победишь, укротишь и покоришь. Хо­рошо убеждает нас в этом святой Иоанн Зла­тоуст, который говорит так: «Пока мы будем овцами, одолеем и преодолеем, хотя бы окру­жили нас бесчисленные волки» (Беседа 33 на Евангелие от Матфея). Не только одолеем, го­ворит, но и преодолеем, если будем овцами.

Итак, мы видим, что терпение с кротостью, укрощающее яростное и гневное свирепство, побеждает в борьбе и подвиге духовном и соделывает мучеником, даже бы и без крови.

Сколько же светел венец сего подвига? Скажу дерзновенно, что он светлее, чем венец пророка Даниила, укротившего во рве львов, ибо он заградил уста львов и сделал их кротки­ми не своей человеческой силой; сила Божия сделала это чудо. Муж же терпеливый, крот кий, незлобивый укрощает лютых зверей — гнев, говорю, и ярость свою и ближнего сво­ею собственной силой, хотя и не без помощи Божией. А потому разве может быть малым венец такого звереукротителя?

Итак, мы рассмотрели двоякий подвиг ду­ховного бескровного мученичества и его свет­лые венцы. Пора уже обратить нам свои мыс­ленные очи к празднуемой ныне мученице.

Святая мученица Наталия, память кото­рой мы честно празднуем ныне, сделалась мученицей без пролития своей крови. Она совершила свое мученичество духовными по­двигами, победив в себе похотное и яростное, угасив огонь похоти и сохранив свою целому­дренно чистоту. Ибо когда жители града Никомидии, родины святых мучеников Адриана и Наталии, хотели овдовевшую святую Ната­лию насильно сочетать скверным своим бра­ком, то она, как рассказывается в ее житии, твердо храня веру в Христа, Господа своего, и желая соблюсти непорочным свое вдовство, оставила дом, все имение и родственников, и тайно бежала в Византию. Вот угашение огня похотного: заградила уста зверей, укротив яростное в себе и в других. Кроме того, живя между нечестивыми и злонравными людьми и служа святым мученикам, находившимся в узах и в темницах, каких обид и оскорблений не приняла она и от соседей, и от темничных стражей, слуг бесовских! Снося все это с мол­чанием, своим незлобием и кротостью она препобеждала зверские нравы и за это сподо­билась мученического венца и ликостояния на небе с теми добрыми подвижниками, кото­рые «угашали силу огня и заграждали уста львов» (Евр. 11, 33-34).

Мы же, совершая с любовью честное пра­зднество этой мученицы, вознесем к ней, предстоящей Престолу Божию, смиренные наши молитвы, да молит Царя славы Христа о Благочестивейшем Государе нашем Царе и Великом Князе Петре Алексиевиче, подвиза­ющемся за Отечество христианское против супостатов, чтобы дарована была ему свыше помощь и сила покорить без вреда для себя ярость враждующих, как пламя огненное го­рящую, и укротить, и обуздать зверское шата­ние льва шведского. Еще же, да молим Бога и о носящей ее честное имя благороднейшей Царевне и великой княжне Наталии Алексиевне, чтобы даровано было ей от Господа дол­голетнее здравие и вечное спасение. Аминь.

14. Поучение на усекновение честной главы святого Иоанна Предтечи, месяца августа, в 29 день в 1701 г. («При окончании же поприща сво­его Иоанн говорил: «За кого почи­таете вы меня?» (Деян.13, 25))

Возлюбленные слушатели! Честного и славного пророка, Предтечу и Крестителя Господня Иоанна, коего усекно­вение честной главы ныне мы вспоминаем, спросили некогда: кто он? «Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?» Ныне же сам Иоанн, кончая жизнь свою, запечатлевая свою проповедь своей кровью и преклоняя честную главу свою под меч Иродов, спрашивает о себе: как каждый о нем думает? «За кого почитаете вы меня?»

Пусть всякий мыслит о нем, как хочет, я же, имея в виду нынешний пятничный день крестный, день вольного страдания Господня, и видя в этот день две смерти: смерть Христа Господа — крестную, и смерть Предтечи Его от меча, скажу, что святой Иоанн был подра­жатель Христу, согласно тому, что говорит нам тот, кто носил язвы Господа своего на теле своем: «Подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4, 16). И если о ком-либо, то о святом Иоанне Предтече прежде всего могут быть сказаны слова Послания к евреям: «Уподоблен Сыну Божию», ибо он был первым из святых, о кото­рых говорит апостол: «Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего» (Рим.8,29).

Посмотрим, как и в чем святой Иоанн был сообразен, подобен Сыну Божию, Христу Спасителю нашему? Толкователи Божествен­ного Писания, рассматривая вышереченные апостольские слова: «кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего», — объясняют, как можно сообразо­ваться Христу: «Крестом, — говорят они, — сообразуемся мы Сыну Божию, Христу рас­пятому, и в том великая честь и польза наша. Ибо как здесь мы сообразуемся Христу в скорбях, так сообразны будем Ему в блажен­ной жизни. А потому кто не захочет нести крест со Христом? Чтобы быть сообразными и подобными Христу, Господу нашему, мы должны быть Его подражателями не в творе­нии чудес, не в воскрешении мертвых, а в ду­ховном ношении креста, то есть в терпели­вом перенесении всех бед, скорбей, гонений и самой смерти ради Бога. Этим именно кре­стом, если мы хорошо несем его, мы сделаем­ся сообразными, подобными Сыну Божию и сопрославимся с Ним, по словам апостола: «Если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 17).

Сын Божий естественный, желая, чтобы сыны Божий приобщенные были сообразны Ему на земле не в чем-либо ином, как в стра­даниях, показал это Свое хотение при Своем рождестве. Ибо, сойдя с неба в землю, чтобы возвести от земли на небо род человеческий, и родившись от Пречистой Девы в Вифлееме, тотчас же дарует спасение четырнадцати тыся­чам младенцев, подобных Ему в младенчестве, и дарует его не иначе, как только мученичест­вом, чтобы те, которые будут сообразны Ему в небесной славе, прежде всего были сообраз­ны Ему на земле в страдании.

Ныне празднуемый святой Иоанн Предте­ча явил себя сообразным Спасителю в страда­нии, на что хорошо указывает и самый насто­ящий день пятничный — день воспоминания о двух тех смертях. И когда воспоминание о двух смертях соединяешь в одно место, то ви­дишь как бы одну истину. Взят и связан Хри­стос: «Взяли и связали Его» (Ин. 18, 12). Взят и связан святой Иоанн, ибо «Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду» (Мф. 14, 3). Умирает Иоанн в темнице; и во время смерти Христовой тьма была по всей земле (Лк. 23, 44). Христос преклонил на Кре­сте главу Свою, Иоанн преклонил главу свою под меч; и оба проливают кровь свою. Иоанн пострадал за истину с радостью. Христос, Сама Истина, пострадал за наши неправды: «Тот грехи наши понес» (Ис. 53, 4).

Так, сообразуясь между собой в смерти, Господь и раб, Христос и Предтеча беседуют друг с другом по Писанию: «Возлюбленный Мой Мне, и Я ему» (Песн. 2, 16), Христос говорит: «Возлюбленный Мой Иоанн, раб Мой и Пред­теча Мой подобен Мне, а Я ему». Иоанн же от­вечает: «Иисус Христос, Господь Мой, «у Кото­рого я недостоин развязать обувь на ногах» (Деян. 13, 25), сообразен мне, ибо принял на Себя об­раз мой, и я подобен Ему, умирая от беззакон­ного Ирода, как Он от синагоги иудейской».

Разве только в том можно усмотреть меж­ду ними разницу, что Христос умер на Кресте, а Иоанн усечен мечем. Но это случилось для того, чтобы сбылись слова, сказанные Иоан­ном: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3, 30). Христос возрос высоко, вознесенный выше всех на Кресте, Иоанн же умалился ме­чом и отпавшею от тела на землю главой по­клонился до ног Христу Господу своему, до ног, стоящих на Кресте, что он предвидел пророческими своими очами.

Но не только в страдании, а и во всей жиз­ни своей, начиная с рождения, святой Иоанн был отчасти сообразен и подобен Христу, Гос­поду своему. О рождении его святой Амвро­сий говорит: «Подобало, чтобы Предтеча, предшественник Господа, имел в рождении своем некоторое подобие с Господом».

В чем же было это подобие? В следующем: один и тот же Архангел Гавриил возвещает за­чатие обоих — сначала Захарии, потом Пре­чистой Деве Марии. Один Бог Отец посылает обоих в мир: посылает Предтечу: «Вот, Я посы­лаю Ангела Моего» (Мк. 1, 2), посылает и Хрис­та: «когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного» (Гал. 4, 4). Христос рождается от неискусобрачной Девы, Иоанн — от неплодной, состарившейся матери, и о рождении обоих радуются многие. Господь постился в пустыне, и Иоанн пребывал в пус­тынях до самого дня своего появления пред Израилем. Одно начало проповеди Того и дру­гого: «Иисус начал проповедовать и говорить: «Покайтесь»«(Мф. 4, 17), и Иоанн «проповедует в пустыне иудейской и говорит: «Покайтесь»«(Мф. 3, 2).

Так, Иоанн, сообразуясь Господу и в рож­дении, и в жизни своей, явил себя сообраз­ным Ему и в страдальческой смерти своей. Ибо Господа умертвила злоба иудейская, а Иоанна — злоба Иродиадина. Оба пострадали за грехи людские: Иоанн за грехи Ирода и Иродиады, а Христос — за грехи всего мира. Различие только в том, что смерть Иоаннова принесла не спасение Ироду и Иродиаде, а погибель, смерть же Христова даровала всем желающим избавление. Иоанн пострадал из-за Иродиады, Христос же из-за праматери Евы.

Настоящий пятничный день тайно гово­рит мне: знаешь ли, за что они оба пострада­ли? Не знаю. Они пострадали за один грех человеческий. За какой? За грех нечистый, грех скверных плотских деяний. Посмотри, и ты увидишь, так ли это. Я же, внимая дню пятничному, припоминаю, что древние звез­дочеты или баснотворцы-поэты посвятили этот день некоему небесному знамению, неко­ей планете, именуемой Венус или Афродита, а этим именем называлась некогда языческая богиня, богиня плотских деяний, которые описал апостол: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота» и прочее (Гал. 5, 19). И когда я вижу в один день двух страждущих, раба и Владыку, твердо верую, что оба они страдают за один грех — за нечи­стоту плотских человеческих деяний.

Разве не за нечистоту Иродову и Иродиадину пострадал святой Иоанн? А Христос за что пострадал? Вы скажете, что Он пострадал из-за невоздержания прародителей, престу­пивших заповедь Божию и вкусивших от за­прещенного древа? Я же скажу: не от того ли яблока зародилось у прародителей семя тле­ния и похоть плоти? Ибо тотчас же познали они наготу свою, ощутили в своих членах иной закон, закон плоти, воюющий против закона духа, и стали стыдиться друг друга и прикры­вать свою наготу смоковными листьями. И за этот-то грех, более же всего за нечистоту плотскую, наказывал Бог людей первого мира то потопом, то огнем серным. Потом Он и Сам, как понесший на Себе грехи всех, при­нял казнь смертную. Ныне же особенно этим грехом, то есть плотской нечистотой, вторич­но распинается теми, которые живут блудно, которые «члены Христовы делают членами блуд­ницы». Для обоих смертей — Христовой и Иоанновой — одна причина: нечистота челове­ческая. Иоанн умер однажды, а Христос еще и в нас умирает. Ибо каждый раз, когда кто-либо дерзает совершать скверное плотское беззаконие, он распинает в своих членах Христа. Оскверняя члены свои, он оскверня­ет не свои члены, а Христовы, ибо они искуп­лены Кровью Христовой, как говорит и апос­тол: «Вы не свои, ибо вы куплены дорогою ценою» (1 Кор. 6, 1920).

Христос восшел на Крест, чтобы упразд­нить силу дьявола. Но в чем, как не в плот­ском, похотном грехе утвердилась вся сила дьявола? Ибо страсть эта всех побеждает, ее же редко кто может одолеть. Все ей служат: и премудрые, и сильные, и богатые.

Вспомню здесь одну древнюю еллинскую басню, подходящую нашей беседе. Собрались некогда в один сонм все еллинские боги на состязание, каждый желая показать свою си­лу, насколько кто может, и каждый явился со знамением своей силы. Дий, или Зевс (Юпи­тер) пришел с молнией, которую держал в руке в знак своей премудрости или царской свет­лой власти и чести, ибо он считался царем над богами. Аполлон явился с луком и стрелами, которые носил в знак своего благополучия. Геркулес пришел с копьем в знак своей силы. Арес (Марс) — с мечом в знак храбрости, Гер­мес (Меркурий) пришел или, лучше, приле­тел на златых крылах, и это — в знак своего богатства. Прочие явились с другими знаме­ниями и орудиями силы своей, и каждый из них похвалялся, что один может то, другой — другое.

После же всех вошел к ним некий юноша, называвшийся Купидоном, то есть божок плотской похоти, с закрытыми платком гла­зами. Встав посреди них, он внезапно с дерз­новением бросился на них, несмотря на то, что ничего не видел, и отнял у всех знаки их силы, которыми они хвалились. Отнял мол­нию у Зевса, лук и стрелы у Аполлона, копье у Геркулеса, меч у Ареса, златые крылья у Гер­меса, и у прочих невозбранно отнял другие знамения их сил, и никто не мог сопротив­ляться ему, все подчинились. Видя это, дру­гие, стоявшие вне, воскликнули: над всем преобладает плотская любовь.

Значение этой басни таково: хотя еллины, не знавшие Истинного Бога, и хвалились сво­ими многочисленными суетными богами, на­зывая их крепкими, сильными и непобедимы­ми, однако, не стыдились открыто говорить о них истину — истину о том, что боги их по­беждались Купидоном, то есть плотской по­хотью, и все служили этой страсти. Хотя эта басня и еллинская, но весьма приличествует к обличению злых нравов наших. Разве не так же случается и у нас, христиан? Разве не по­беждаются все этой страстью, мудрые и силь­ные, храбрые и богатые?

Один как Зевс благоразумен, сияет прему­дростью, славой и честью подобно молнии, но как только отдается плотский похоти, она отнимает у него ту молнию, делает ум его потемненным, славу его опорочивает и честь превращает в бесчестие. Другой пребывает в благополучии как Аполлон, силен как Герку­лес, храбр как Марс, богат как Гермес. Но ког­да побеждается Купидоном, то есть скверной плотской похотью, то губит все, ибо в ней со­держится вся бесовская сила, и ничто не мо­жет противостоять силе похоти.

Купидон же, или плотская похоть, имеет закрытые платком очи потому, что отдавший­ся ей как бы лишается очей, не видит ничего. Не видит ни бесчестия своего, ни славы. Не видит, что его все оскорбляют; не видит, что и ум, и крепость здравия, и имения его истоща­ются и губятся. Не видит, наконец, и своей вечной погибели.

Многие боролись против этого врага раз­ными оружиями, разными, говорю, подви­гами, постами, молитвами, всенощными бдениями, трудами и неизреченными умерщв­лениями своего тела и едва могли отразить его. Желая изгнать и истребить в людях силу беса сего, грех скверных плотских деяний, Господь и раб Его, Христос и Предтеча Его, оба пострадали, и пострадали в тот день, кото­рый был посвящен древними скверной Вене­ре, чтобы показать, что не за что-либо иное, как за греховные плотские скверны наши умерли Сын Божий и великий Его пророк.

О нечистота наша плотская, окаянная! Сколь сильна злоба твоя, если ты приводишь к смерти даже Источник чистоты, Христа Бо­га, и рабов Его, неповинных руками и чистых сердцем (см. Пс. 23, 4)!

Прикрытые и завязанные очи имеет плот­ская похоть потому, что она не видит ни себя, ни кого-либо другого, ибо нечистый блудник не видит ни своей мерзости, ни страшного Судии Бога, не помнит о грозном Божьем су­де. И едва ли что-нибудь так изгоняет из ума Бога и приводит в забвение, как скверное без­законие похотных деяний.

В церковной истории читаем, что нечес­тивые, ненавидящие Господа нашего Иисуса Христа, желая истребить на земле пресвятое имя Его, чтобы оно не было ведомо следую­щим родам, закопали честный Его Крест, и вместе с ним два креста разбойников глубоко в землю там же, на Голгофе, и, набросав в том месте землю и камни, сделали на той горе могилу, как бы другую гору. А на том месте, где был распят Господь наш, нечестивый царь римский Адриан построил идольское капище, в котором поставил кумир Венеры. И совершались там долгое время многие гре­ховные плотские мерзости, пока, наконец, святая Елена не очистила это место и не об­рела святой крест.

Рассмотрим то дьявольское коварство: чем хотело оно истребить в людях память о страданиях Христовых? Венерой, грехом плотских похотей и блудными нечистотами. Воистину, и ныне творится то же! Есть ли сердце, подобное Голгофе с Крестом и распя­тием Христовым и не имеющее пред своими мысленными очами ничего иного, кроме Гос­пода нашего «Иисуса Христа, и притом распя­того!» (1Кор. 2, 2) Ибо когда в сердце входит греховная похоть и удерживается в нем сладо­страстием, тотчас же забывается там Христос и через забвение глубоко погребается, а на том месте дьявол поставляет Венеру, то есть память и любовь какого-либо блудного лица, которого возлюбит человек грешный и к ко­торому воспылает похотью.

Обращаясь к настоящей евангельской ис­тории, мы увидим, что сначала святой Иоанн Предтеча был в сердце Ирода: «Ибо Ирод боял­ся Иоанна, зная, что он муж праведный и свя­той, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его» (Мк. 6, 20). Потом же, когда в его сердце вошел грех плотской похоти — прелюбодеяние, — и Иоанн, и уче­ние его полезное тотчас же погребены были забвением, а их место занял идол Венеры, то есть Иродиада.

Мы же, рассматривая обе истории: о Хри­сте и Иоанне и сравнивая их, видим, что они подобны, сообразны друг другу. И потому святой Предтеча, на вопрос твой: «За кого по­читаете вы меня?» — мы ныне отвечаем: ты подобен Христу, сообразен Ему постольку, поскольку жизнь и смерть Христова отобра­жаются в твоей жизни и смерти, и твоя жизнь и смерть — в жизни и смерти Христовой!

На вопрос святого Иоанна: «За кого почита­ете вы меня?» — можно бы дать в ответ много великих титулов — назвать его Ангелрм, по­сланным пред лицом Христовым, денницей и светильником света, другом Жениховым и иными почетнейшими наименованиями. Но все эти наименования и титулы соединяются и заключаются в одном, когда мы называем его подобным Христу, сообразным Сыну Бо­жию, если и не во всем, то есть не в Божестве, не в Божественной силе Его, то в человечест­ве, и то, впрочем, отчасти, как говорит выше­упомянутый св. Амвросий: подобало, чтобы Предтеча Господень имел нечто подобное с Господом, а именно следующее. Как свеча го­рящая имеет некоторое подобие с солнцем, ибо солнце, как и свеча, освещает и согревает, однако же солнце делает это несравненно сильнее, чем свеча, — так и между Христом и Иоанном существует подобие: Христос подо­бен солнцу, а Иоанн — свече, ибо «он», — как говорит Господь, — «был светильник, горящий и светящий» (Ин. 5, 35). Но хотя Иоанн имеет лишь некоторое подобие со Христом, только отчасти, но все же имеет, и имеет столько, сколько не может иметь весь мир, ибо «из рож­денных женами не восставал больший Иоанна Крестителя» (Мф. 11,11).

Итак, слушатель мой, мы уже ответили святому Иоанну на вопрос его: «За кого почи­таете вы меня?» Мы считаем его подобным и сообразным Сыну Божию, Христу Спасителю нашему.

Я окончил беседу о святом Предтече, но не окончил беседы о том грехе, за который пострадали святой Иоанн в темнице и Христос на Кресте. Пострадали же они, как сказано, за нечистоту человеческих похотей. Что вы, слу­шатели, думаете о таких людях, которые валя­ются в скверных плотских нечистотах без воз­держания и покаяния? «За кого почитаете вы» их? Мы считаем их далеко отстоящими от об­раза и подобия Сына Божия, считаем их по­добными и сообразными мерзкому дьяволу ибо «кто делает грех, тот от диавола» (1 Ин. 3, 8). Что я говорю: подобными дьяволу! Не счи­таем ли хуже дьявола? Ибо и дьяволы гнуша­ются телесной нечистотой блудных людей, как говорит блж. Августин: «О окаянная не­чистота, от которой убегают Ангелы, узрев которую, смежают свои очи дьяволы!» По­смотрим, как смежают очи дьяволы при виде блудной нечистоты человеческой.

Вспомню здесь один случай. Некий волхв, один из так называемых чернокнижников, по обычаю волшебного учения своего вызывал к себе дьявола для некоторого служения ему. Дьявол долго не появлялся, а волхв не пере­ставал умолять и призывать его. Наконец дьявол явился к волхву, явился в образе чело­веческом и, стоя вдали, закрывал нос свой перстами. Тогда волхв спросил дьявола: «Что это значит?» И дьявол отвечал ему: смрад блудодеяния твоего не допускает, чтобы я приблизился к тебе.

О блудник окаянный! До какого же край­него окаянства ты доходишь, что не только Бог и святые Ангелы Его, но и самые нечис­тые бесы гнушаются нечистотой твоей и, ви­дя ее, смежают очи свои, затыкая ноздри от ее смрада!

В церковных сказаниях мы находим и дру­гое повествование, как человек на исповеди рассказывал, что когда он совершал беззакон­ную плотскую нечистоту, был слышен голос дьявола, который, как будто стоя за стеной, страшно загоготал и трижды сказал: «Фе, фе, фе»! Рассудите же! Сам бес, любящий падение человеческое, стоит за стеной, как бы не желая смотреть на совершаемую нечистоту. И спра­ведливыми кажутся слова Августиновы, что дьяволы, видя блудную нечистоту человечес­кую, смежают очи.

Вспомним здесь и то ужасное событие, о котором пишет блаженный Иероним, что в ночь, когда от Пречистой Девы родился Спа­ситель наш Христос Бог, — все во вселенной, кто оказались совершающими содомский грех, были поражены и умерщвлены огнем и молниями во время своего греховного дела. Ибо, входя в мир через пречистое Свое рож­дество, Источник чистоты Христос не попус­тил, чтобы в час рождения Его в мире совер­шался тот грех, который Он некогда не хотел созерцать с высоты неба и в один час истре­бил за него пять содомских городов.

Услышь сие и внемли, о пребеззаконный и прескверный содомитянин! Вострепещи ду­шой и телом, чтобы Бог не поразил тебя свыше громом и молнией, чтобы не повелел земле раскрыть под тобой уста свои и низвести тебя живым в ад!

О нечистота плотская, похотная, грехов­ная! Нечистота, которая хуже пса, более скверная, чем червь, более нечистая, чем все нечистоты, мерзкая даже дьяволу, а сердцу любострастному, любосластному и грехолюбивому приятная, сладкая и прелюбезная! Мне стыдно говорить это. О если бы мы сты­дились и делать то, чего несравненно более нужно стыдиться на Страшном Суде Божием пред тьмами тем святых Ангелов и собором всех святых!

Этими словами я окончу мою беседу, что­бы знал всякий, сколь мерзостна плотская, греховная похоть, сколь вредна и пагубна, сколь ненавистна Богу и святым Его и гнусна даже для бесов. За обличение ее пострадал от Ирода ныне празднуемый святой Иоанн Предтеча. Я же не хочу более обличать ее, чтобы не заслужить чей-либо ненависти, и молю Господа моего, чтобы по молитвам раба Своего угоднейшего, святого Иоанна Предте­чи, отогнал от нас греховные, плотские жела­ния и даровал желания духовные, небесные, богоприятные! Аминь.