Глава 12. Как ни странно, но бесить кого-либо за всю мою жизнь, мне удавалось лишь постояльцев и иногда Бет

Как ни странно, но бесить кого-либо за всю мою жизнь, мне удавалось лишь постояльцев и иногда Бет. Я всю свою небольшую жизнь была жутко непослушным ребёнком – постоянно что-то портила, не слушалась, да и вообще, мешала спокойно отдыхать гостям. Как-то раз я вымазала вареньем ручки всех дверей в нашем доме, и вот тогда-то я и получила ультиматум – либо свобода и тихая жизнь гостей, либо я буду сидеть на кухне вместе с Джил (моей сводной сестрой, которая выскочила замуж, как мне исполнилось двенадцать) и помогать готовить, что я особенно не любила.

Мне нисколько не обидно слышать такое от него. Нет, напротив, я даже понимаю его чувства. Конечно, то, как он давил на жалость в суде, то, как он ведёт себя при мне, говорит о том, что в душе Дарриана сидит большая зелёная жаба, которая душит его каждый раз, как он меня видит. Не будь я собой, я бы так всё это и бросила, но я не из таких. Может, вы скажите: «Да брось ты это! Если сказали – отстань, то отстань!», но тут уж дело не во мне, а в чём-то другом, в чём-то на уровне природы или чего ещё, называйте, как хотите. А своего я добьюсь.

Только чего я добиваюсь? Может, я хочу узнать, зачем Дарриан помогает мне? Или я хочу доказать ему, что я не такая, как он себе выдумал?

Всё сливается в единый водоворот. Мысли, движения – всё заторможено и замкнуто. Я чувствую себя настолько ограниченной, что еле доползаю до холла. Амор мило болтает со своим друзьями, и даже не оборачивается на мои отклики, пока девушка слева от неё не толкает Амор в бок. Та как будто «не слышала», с этаким видом невинности, поворачивается мне навстречу. Её друзья кидают ей вслед обрывочные фразы, что-то вроде «Давай!», «Пока!», и сочувственно смотрят вслед. Я прекрасно вижу, что ей совсем не хочется таскаться со мной.

- Как всё прошло? – равнодушно выдыхает Амор.

- Лучше некуда, - буркаю себе под нос, выхватываю из рук моей «няньки» сумку, - Домой, быстрей, я устала.

Я ворвалась в квартиру раньше Аламор, закрыла за собой дверь, оставив подругу поневоле снаружи. Я прислонилась к двери спиной, сползя к полу. Я просто взвыла, да, взвыла. Не заревела, а взвыла. Мне было больно. Нет, не от того, что какой-то самовлюблённый тип меня ненавидит, нет, что вы. Много чести. Просто я поняла, насколько я одинока. Здесь, да и наверху. Да везде. У меня нет никого, кому бы я могла довериться. Я плачу от того, что все эти люди видят во мне опасность, ненавидят меня. Внутри всё сжимается, давит на меня. Горло пересохло, я захлёбываюсь в собственной горечи.

- Дура, дура, дура… - шепчу я, - За что…

Слышу стук каблучков за дверью. Амор пытается открыть дверь, но я сижу так, что открыть её просто невозможно.

- Эй, Сэм, открой дверь. Слышишь? Немедленно! Не заставляй меня орать!

Я тупо устремила взгляд в гостиную, освещённую ярким светом уличных ламп. Сиреневые кресла с позолоченные у краёв придают «входной» комнате лёгкий шарм. Белоснежные занавески развеваются от лёгкого ветра пыли, поднятого машинами на шумной улице. Картины настолько беспорядочно развешены по лиловым стенам, что у меня начинается лёгкое головокружение. Голову мутит, я во вот вырву и всё от одного срыва.

Толчок в дверь. Я отлетаю чуть дальше вместе с моей преградой. Дверь открыта, Амор шипит как змея, волосы лохматые, вся взмыленная. Каблуки в обеих руках, видно, сняла их, чтоб было легче толкать.

- Что за фокусы?.. – Она изменилась в лице, когда увидела мою заплаканную мордашку, - Боже мой, что за... Щ-щ-щ! Тише, - она поднесла палец к губам, сидя возле меня на корточках; сейчас я хорошо видела её глаза, те самые хамелеоны, которые сперва показались мне бесцветными – зелёные, насыщенно зелёные, как изумруд или ещё что такое, - Ты это из за них, да? Из за их глупых шуточек? Что, правда? Нет, не вздумай, слышишь меня, не вздумай! Поднимайся! – она взяла меня под локоть и повела в дальнюю комнату, куда я вообще не заглядывала ни разу за время своего пребывания здесь. Это оказалась небольшая кладовая, увешенная всякими проводочками и безделушками, которые не нужны как бы. Мы уселись внизу, и просто молчали минуты две. Затем она начала:

- Знаешь, а ведь они мне все не нравятся, - сказала она как бы вскользь, думая, начать беседу. Я взглянула на неё, очухавшись, - Все эти расфуфыренные девушки, цепляющиеся за любой шанс мужского пола, парни, вечно ищущие приключения, делающие вид, будто нарушают правила, а на самом-то деле просто мама не видит. Ты думаешь, мне легко? Я битый час нахожусь с ними, только потому, что преследую призрачную надежду…

Она запнулась. Я не глупая, скажу вам, сразу догадалась, в чём дело. Будь на моём месте человек без интеллекта, и он бы догадался, в чём тут соль.

Пусть я и простая деревенщина, начитавшаяся и напридумывавшаяся себе чёрте-что, и то понимает суть жертвы. Мы жертвуем, чаще всего, когда чем-то дорожим, что-то любим, имеем к чему-либо сантименты. В данном случае всё просто – и к гадалке не ходи.

Но я открыла в себе жажду питаться человеческими «изливаниями» души, мне стало ужасно интересно, как же она это опишет, как выразит то, что у неё на душе.

- Призрачную надежду на что? – я всматриваюсь в её правильное лицо, и недоумеваю: как такое совершенство, с такими идеальными пропорциями, великолепной смекалкой, общительностью, относительными жизнелюбием, таскается за таким как Дарриан?

Она вздохнула:

- На засранца Дарриана, вот на что, - она начала смеяться, так заливисто, что и я вслед за ней начала подавать признаки жизни, - Ну, а если серьёзно, то всё началось того момента, когда он был моим партнёром по практической работе на уроке Географии Верхнего Мира. Ты знаешь, я ещё никогда не встречала более ранимого человека… Он не просто какой-то солдафон, умеющий просто стрелять и убивать, нет, у него настолько глубокая душа, что даже жаль, что он не родился раньше, во времена расцвета человечества. Мы просто сидели, болтали, он рассказывал, как отец водил его Наверх, как мать множество раз его ругала за это, и всё прочее. Но, понимаешь, он отзывался о Верхнем Мире не так, как учебники Истории Верхнего и Нижнего Миров, или учителя, он говорил об этом как о нечто восхитительном, великолепном. Он множество раз мечтал о том, как он вырастет и сбежит отсюда и увидит солнце. Ему было шестнадцать, мне тринадцать. Глупо, но все эти годы я… Господи, зачем я вообще всё это говорю?

Она вздохнула, посмотрела наверх, как будто сможет что-то увидеть наверху, сквозь огромный слой бетона и земли. Мы вместе сидели и молчали. Моё раскрасневшееся лицо горело красным огнём, так что мне становилось душно. Честно говоря, мне было даже немного всё равно на её проблемы, меня больше интересовало то, как я выберусь из этой задницы. Я начала прерывисто дышать, будто очередной приступ удушья, изредка всхлипывала, а Амор продолжала смотреть в потолок, облокотившись на дверцу полки позади нас. Я даже заметила, что лицо её не дрогнула, всё такое же неумолимое и безразличное, но, присмотревшись, я заметила слезу. Так, лёгкую, другой бы и не увидел, но не я. От меня трудно скрыть детали, я всегда это знала. Поэтому, когда Бет старалась припрятать свежеиспечённое печенье от меня, ей это почти всегда не удавалось.

Заметив эту мелкую деталь, я на секунду вновь поверила, что в её душе не так много железа, как показалось на первый взгляд. Видимо, положение обязывает так относиться ко мне.

- Я схожу с ума. Всю жизнь сходила. И буду, - она резко поворачивается ко мне и выпаливает на одном дыхании, - Ты видела его глаза? Ты видела? Голубые, нет, как небеса, нет, лучше!– она снова запнулась, а затем хлынул новый поток эмоций, - Мы с ним были очень близки, до того момента, ну... – она замялась, но я подняла голову и посмотрела на неё своими покрасневшими от слёз глазами, как бы говоря, что мне можно открыться, - Мы были лучшими друзьями, даже больше. После окончания школы мы вмести ходили на распределение, бал. Знаешь, я даже подумывала о том, чтобы связать с ним жизнь, мне ведь скоро нужно найти пару, по закону, но мне больно сознавать то, что я не…

Она снова и снова пытается начать рассказ, но совесть её, или быть может ей стыдно, не позволяет ей поведать мне всё. Тогда я решаюсь на отчаянный шаг.

- Ты не? – спрашиваю я. Надеюсь, она перестанет тормозить и выложит все карты на стол.

- Один раз мы гуляли в парке, ну, что-то вроде гордости нашей науки – растения, выведенные в лабораторных условиях. Мы мирно гуляли, зная, что скоро будет распределение, совсем не готовились. Просто отдыхали. Он тогда ещё часто улыбался, и мило шутил, и вообще, показывал душу. Он не общался с этими отбросами, потому что он не был таким чёрствым, как сейчас.

Мы ещё тогда говорили о двадцати пятилетии, когда мы будем обязаны обзавестись семьёй. Я сказала, что мне никогда не найти подходящей пары, и что даже если мне помогут, то ни за что не смогу успокоится. Конечно, я так сказала, что бы он понял мой намёк. Он понял, но от чего-то не воспринял меня всерьёз. Он сказал, что ему всё равно на эти глупые законы и обязанности, и что он будет ходить свободно до конца своих дней. Заметил он или нет, но я тогда безумно расстроилась. Ненавижу тот день, тогда случилось самое ужасное событие в моей и в его жизни…

Ей было неприятно рассказывать это и она не продолжила; она положила голову на колени, обхватила ноги руками. Струящиеся рыжие волосы падали с её плеч и скрыли её лицо от моих глаз.

- А что произошло?

- Могу сказать лишь то, что люди сверху убили его мать.

На время в комнате повисло неловкое молчание, нарушить его предоставлялось мне.

- Сколько тебе было?

- Шестнадцать, - спокойным тоном ответила Амор, - Ему восемнадцать, через несколько дней должен был быть день рождения у него, а всё так…

Мне было жаль её, ведь Амор не виновата, да и вообще не понимаю, причём тут она? Но теперь я понимаю его настроение против меня. Враждебное, агрессивное. Он списывает на меня все грехи, все возможные свои несчастья. И он такой не один, их тысяча, все смотрят на меня с дикостью. Но знаете, после такого душевного разговора мне стало намного легче, и я выплеснула всё, что было на душе.

Мы сидели так ещё долго, до здешней «ночи». Она рассказывала мне о принятых здесь порядках, законах, приметах, и ещё куче всяких «принятостей». Я восхищалась и ужасалась таким устоем, но мне было интересно почувствовать себя в роли колонианки. Жребий брошен.

***

Трудно бежать в узком платье. Да и на каблуках тоже ужасно бежать. Мои тёмные волосы завили и уложили, как положено. Напялили на меня платье кремового цвета, из тонкой и лёгкой материи. Небольшой поясок сдавливал мне живот, но он также сдерживал и эти «специальные складочки», которые делали так, чтобы платье смотрелось пышно. Оно и так по колено, и слишком пышное. Я несусь со всех ног на праздник – День Основания Колонии. Если я опоздаю – Амор просто сама задушит меня, или что ни будь сделает мне.

Я проспала. Как? Всё просто. Легла спать в три, а проснулась в шесть! А в полседьмого всё начнётся! Вот тогда-то я молниеносно собралась, Иден – так зовут голову из ванны – завила мне волосы с помощью какой-то горячей коробки, сушилка, кажется. Перед уходом смотрю в зеркало – такой красивой я никогда не была. Я никогда не верила в то, что я вообще могу быть симпатичной или красивой, мне просто было всё равно на свою внешность, пусть даже ею меня не обделили.

Но я бегу по заполненным дымом улицам и проталкиваюсь сквозь толпу: люди узнают меня, оборачиваются, кто-то даже кричит вслед. Но мне абсолютно всё равно, потому что если я опоздаю, то мне несдобровать.

Вот и то самое здание, Сэмхолл билдинг, огромное и пафосное, с огромными окнами. Это огромный купол с двумя маленькими куполами по бокам, с колоннами и разными скульптурами. Наводит некоторый страх, но и располагает к себе.

Я влетаю в парадную дверь, холл поражает своими размерами – огромные малахитовые колонны, тёмный пол, в центре – фонтан. Я чуть не поскальзываюсь на полу, пытаюсь углядеть хоть намёк на праздник. Но всё так тихо и безоблачно, что я даже начинаю сомневаться, не ошиблась ли я. Но нет, я вскоре замечаю светящуюся голограммную вывеску, с надписью «День Основания Колонии» и стрелка на широкую лестницу, покрытую красным парадным ковром. Я вмиг влетаю на неё, и вижу огромную дверь, но в зале тишина. Открываю «врата» - большой зал, сплошь покрытый украшениями, шариками, яркими огнями, толпа людей окаймляет центр зала, над сценой огромный экран. На сцене стоит приятная женщина в сиреневом длинном платье, уж слишком облегающем, потому как видно, что она не слишком худая. Люди все нарядные, счастливые и одетые по последним здешним обычаям. Но, видимо, мой приход их не сильно обрадовал. Как только я открыла дверь и моя нога ступила на коричневый мраморный пол, воцарилась тишина, да такая, что услышала стук своего каблучка. Прекрасные улыбки слетели с их лиц, как по волшебству, и на их физиономиях появился лёгкий отпечаток недовольства. Ведущая также замолкла и уставилась на меня с широко открытыми глазами. Она смотрела на меня в оцепенении, и, верно, не знала, что делать. Я стою в таком же ступоре, как и все, и не знаю, как быть, как избежать всех этих взоров. Но вот спасение: на сцене появляется другая женщина, и буквально выталкивает горе-ведущую в сторону. Подходит к парящей в воздухе стойке, и, сделав милое и доброе лицо с улыбкой шире некуда, произносит:

- Поприветствуем нашу гостью Саммер Виллфорт. Я думаю, она скажет нам тёплые слова в этот знаменательный день!

Я? Что должна сделать? Сказать что-то? Нет, что вы! Я, конечно, могу, но мне бы сейчас очухаться от такого давления. Но невидимая сила понесла меня к сцене. Пока я прошла весь зал, что заняло у меня добрых две минуты, люди ошеломлённо следили за каждым моим движением, каждым жестом. Как только я встала за трибуну, моё лицо показали крупным планом на экране, как бы в случае моего краха иметь доказательства моего полнейшего отсутствия мозга. Я откашливаюсь, не ожидая, что это будет звучать на весь зал. Потом пытаюсь взять себя в руки, но зал не сводит с меня глаз всё это время. Потом спустя несколько минут моего «тормоза» по залу пробегает шёпоток, затем перерастающий в лёгкий гул. Но я, наконец, выхожу из транса:

- Я знаю... Я знаю, какой для вас это знаменательный день,- гул прекратился, и всё внимание снова моё, - Всю жизнь я жила в неведенье, что может быть что-то более восхитительное и необыкновенное, чем это место. Я до сих пор кидаю полотенцем в ваши голограммы в ванной, - раскатистый смех в зале. Даже не знаю, как это у меня получается, - Там, наверху, я недолго искала отгадку на вопрос, что же в тёмных Туннелях, видно, судьба готовила меня к тому, чтобы я пришла сюда и показала вам, что и люди из Верхних Земель бывают неплохими, - зал снова радостно усмехнулся, для них это показалось очень милым и слегка самоуверенным шагом, - Я хочу сказать, что мне безмерно приятно сейчас стоять здесь и говорить такие слова вам. Спасибо огромное, и с праздником!

Люди ликовали, должно быть, они не ждали от меня чего-то подобного. Я же грязная оборванка, в конце концов. Но это не мешает мне превратиться в любимицу публики.

Ко мне несётся Амор с улыбкой на всё лицо. Она такая красивая сегодня, что группа молодых ребят у столика с пуншем наблюдает за её походкой в мою сторону. Ей очень идёт зелёное платье, из такой глянцевой материи, похожей на резину. Странная мода.

- Великолепно! Снобы, которые яро осуждают тебя с момента твоего появления, зааплодировали! Знаешь что? Тебя можно поздравить! Ты молодец! – она рада за меня, и даже обнимает меня впервые за дни нашего знакомство, потому что ей уже за меня не стыдно, и она не брезгует.

- Сэм! – ко мне несётся на всех парах четырнадцатилетнее чудо с длинными блестящими волосами и в красивом жёлтом платье, которое настолько пышное, что ей приходится расталкивать всех на своём пути, - Саммер! Эй! Здравствуй, я же знала, что ты сможешь, а папа говорил, что нет, - она надула свои нежные щёчки, как будто обижается, но она так красива, что все здешние девушки меркнут по сравнению с ней. Несмотря на, казалось бы, большой возраст, она ведёт себя как ребёнок лет десяти, и вечно глупит.

- Здравствуй, - она кидается обнять меня, и ведь почти с меня ростом, - Хватит вести себя как ребёнок!

Она громко смеётся. Ей явно нравится такая роль.

Я и Лиира познакомились в том самом парке, о котором мне как-то рассказывала Амор. Сразу после того разговора я решила посетить это место. Он действительно прекрасен: пышные деревья всегда в цвету, а растения так и манят, чтобы их сорвали и поставили любоваться ими.

Я пришла и села на ближайшую скамейку. Мимо проходили разные люди: мамы с детьми, старики, молодые пары – но все они шарахались от меня, как будто я чудовище. Тогда я, ни капли не расстроившись, принялась лазить в своём новом недавнишнем приобретении – планшет, как его тут называют. Но лично я его называю по-другому – палочка, потому как он и есть небольшая палочка, только с кнопкой на кончике. Нажимаешь, и появляется нематериальный экран, с помощью которого ты можешь получать доступ к Хранилищу – собрание знаний. Я читаю обо всём, что расскажет мне про историю этого «государства». О его Главах, о его проблемных ситуациях. Но вот в чём загвоздка – ни единого слова о проблемах Колонии, у них всё хорошо! Популяцию увеличивают с помощью соответственных законов из так называемых Правил Выживания. Звучит, что мурашки по коже. Амор говорит, название старое, а менять не захотели, вот и существует себе таким вот образом.

Я привыкла, что на меня смотрят косо. И если бы кто-то просто подошёл и поздоровался, или пожелал бы доброго утра – я бы искренне удивилась. Но я удивилась ещё больше, когда, повернув голову влево, обнаружила девицу, пристально смотрящую на меня. Я сначала перепугалась, и думала удирать, но она протянула ладонь и сказала:

- Я Лиира, или просто - Ли.

Она искренне улыбалась, в этой до боли детской улыбки не было и тени камня за пазухой. Я здорово удивилась, нет, я была шокирована, потому как вроде она довольно большая, и должна соображать, с кем заводит дружбу.

- Саммер. Сэм.

- Сколько тебе лет?

- Семнадцать, - тут я замялась, поскольку не знала, что спросить у неё. Ах, да, нужно спросить ответным вопросом,- А тебе?

- Четырнадцать.

Молчание. Я не знаю, что говорить, и она тоже не знает. Просто смотрит на меня, и всё.

- Я не считаю тебя идиоткой и грязнулей, как все эти высокомерные дураки! – она вдруг резко опомнилась, и бросила эту фразу прямо мне в сознание, - И, если ты не против, я бы хотела с тобой дружить.

С этого момента и началась наша дружба. Она приходила ко мне, мы гуляли в парке, ходили на всяческие штуки, ну, например, кино – большой круглый зал, где сидения окаймляют стены, а в центре появляется огромное цветное изображение разных людей и ситуаций. С помощью Ли я открыла для себя незабываемое преимущество друзей, которые понимают тебя и доверяют тебе.

Амор тысячу раз благодарила эту смелую девочку, которая дала ей возможность высыпаться и отдыхать, когда за мной кто-то присматривает. Когда я в первый раз привела Ли в дом, то у Амор глаза были шире некуда. Она промолчала, явно что-то недоговаривая. Ну, я это позабыла.

- Эй, хочешь, познакомлю тебя с семьёй? – наивно спрашивает Ли.

- Нет, нет, нет. Тут праздник в самом разгаре, а ты тут знакомить, знакомить. К тому же, скоро начнутся традиционные конкурсы, - Амор вмешалась как раз вовремя, я совсем не хочу портить людям праздник.

- Да, Ли, в другой раз, - отвечаю я.

Лиира сделала настолько печальное лицо, что у меня в любой момент слеза могла появиться. Опять это ребячество – единственные недостаток Ли.

- Ладно, пойду, поздороваюсь с директором Химического Отделения, может хоть в этом году он меня на нормальную работу переведёт, - буркнула Амор, и удалилась.

Мы остались вдвоём, хихикая и улыбаясь каждому встречному.

- Вон видишь толпу напыщенных девиц, - указала Лиира на группку девушек, стоящих особняком, - Это дети директоров и начальников. Я, вроде, тоже должна быть с ними, но мне не интересно считать чужие деньги. Вот эти, - она указывает на группу женщин в возрасте и их, видимо, мужей, - Это и есть их родители, они относятся к обслуге, так же, как и их дети – не переносят. Вон, видишь тех, что на твою подругу вечно смотрят, - она указала на тех парней, что глядят на Амор у столика с напитками, - Это вообще все мальчики твоего возраста, - она захихикала, - Их немного, потому что у нас в Колонии девочек больше. Мой брат с ними обычно ходит, но его что-то не видно…

- У тебя есть брат? – удивлённо спрашиваю я.

- Ха, да у меня ещё какой брат! – гордо провозглашает Лиира, - Он обещал прийти, но… Может он с отцом, пойдём! Они будут рады!

- нет, я хочу…

Не успела я договорить, как зазвучала яркая музыка, прожекторы засветили на сцену. А свет в зале погас. Обаятельный молодой человек стоял в костюме с бабочкой на сцене в паре с такой же ослепительной барышней в ярком розовом платьишке. Парень заговорил первым:

- Вы готовы к первому традиционному соревнованию?

Зал восторженно загудел и зааплодировал. Я в недоумении, меня никто не предупреждал, только Амор что-то вскользь сказала, но я не восприняла это в серьёз.

- Что за соревнования? – я спросила Лииру, потому что она восторженно захлопала, и радостно лыбилась.

- О, у Дня Основания Колонии есть свои традиции. Их придумали те, кто вообще здесь жил первый. Ну, традиции каждый год неизменны, например, Случайный Танец. Сейчас по залу пройдёт обслуга, который раздаст мальчикам конвертики. Затем включат медленную композицию, и ты должна будешь станцевать с тем, у кого ты оказалась в конверте! Ну, разве не здорово! – она радостно захлопала в ладоши.

Я явно чего-то или не понимаю, или просто мне эта затея кажется глупой. Но не успеваю я чего-то додумать, как официанты начинают ходить по залу и раздавать белые конверты. Кто-то отказывается (в основном люди женатые или пожилые), а кто-то наоборот берёт сразу два, мол, на выбор. Ли стоит в предвкушении чего-то особенного, но я трясусь от страха. Мне всё равно не по себе. Я начинаю всматриваться в толпу, ища парня, которому я попалась, по признаку шока. Но никого с подобными симптомами я не вижу. Лиира уже ускакала танцевать с каким-то прохвостом, которого Ли не интересовала. Он всё поглядывал на высокую статную блондинку из группки напыщенных куриц. Но он оказался не таким хитрым, как другие ребята. Они то и дело ходили по залу, причём, даже взрослые, искали, с кем бы поменяться. А мне тем временем становится всё хуже. К горлу подступает чувство рвоты, мне становится душно, срочно нужен воздух. Я уже было собираюсь свалить, но не тут-то было. Меня хватает сзади цепкая маленькая ладошка.

- Сэм! Где твоя пара? – Лиира почему-то не танцует.

- А твоя где?

- Этот идиот мягко попросил меня «отвалить» и вот я здесь. Да не расстраивайся, у моих друзей вон тоже нету пары. Да и у брата тоже.

- Да мне всё равно, - нет, мне не всё равно.

Она вдруг метнулась в толпу, а спустя несколько минут вернулась ко мне и потянула куда-то. Я остановилась.

- Куда? Подожди, может объяснишь мне, что происходит?

Медленная композиция зазвучала в ушах всех людей и все погрузились в заунывную атмосферу романтики. Фу, редкостная гадость.

- Ну, вот, молодец. Стой теперь одна, - заявила Ли и отправилась танцевать с очередным кавалером. Ребёнок.

А я осталась одна. Все танцуют вокруг, аж противно. Я иду к столику с пуншем, наливаю себе полный стакан, и, не видя, куда иду, поворачиваюсь и чуть не проливаю стакан на, кого бы вы думали, Дарриана. Честно говоря, трудно было догадаться, что со мной такого не случится, потому что жизнь всегда сталкивает двух патологически ненавидящих друг друга людей. Это как закон подлости: ты убегаешь, а убегаешь не в ту сторону.

Можете говорить что угодно, обвинять меня в чём угодно, но, чёрт возьми, какой он сегодня элегантный. Строгий костюм, безупречная рубашка, бабочка, тщательно завязанная, скорее всего, женской рукой, волосы прилизаны и уложены при помощи пробора набок. Я просто рот открыла. Онемела от такой неожиданности, потому как такого (уж поверьте) я точно не ожидала. Несмотря на все мои ожидания чего-то ужасного, он улыбнулся и взял стакан из моей руки.

- Тебе лучше поставить это на место, - сказал он, чуть посмеиваясь.

Что-то не то. Я заподозрила подвох, и он исходил от запаха. Пахло немного выразительным и неприятным запахом, и я поняла: кто-то чего-то перебрал. Понятно дело, я всю свою жизнь знаю симптомы «перебирания», потому что встретить бродягу, испившего «огненной воды» довольно просто.

- Уф, тебе лучше пойти домой, - подскочила Ли, а я уставилась на неё, глазами подавая сигнал о том, чтобы она мне разъяснила причину сей фамильярности, - А, Саммер, это мой брат – Дарриан. Ну, правда, сейчас он немного не в себе, а так он мой брат.

Милая шутка. Нет, правда. Я бы от души посмеялась, если бы моя лучшая подруга не была родной сестрой человека, который меня ненавидит.

Снаружи я спокойна, но внутри меня бушует океан. Знаете такое ощущение, когда внутри тебя огромная пустота, поглощающая все приятные ощущения за последнее время. Вот, именно эта дыра сейчас находится во мне.

- Ли, отвали,- сказал он как бы в шутку и в рифму, но что-то нам не было смешно.

- Ему нужно на воздух, - сказала Лиира, которую я считала ребёнком, но вела она себя по-взрослому.

Я вздохнула. Ну не потащит же она его на воздух. Да он и не пойдёт. Может попросить этих людей помочь? Ах, кого я обманываю!

- Ладно, я его выведу, - с определённой тяжестью в душе сказала я. Мне было неловко, что ли.

Я взяла его под руку и повела «на воздух», а точнее большую раскидистую оранжерею позади здания. Здесь так красиво, особенно прозрачный купол, имитирующий звёздное небо. Красивые аллеи, зелёные деревья, красивые цветы, особенно красивы желтеющие тюльпаны.

- Как быстро у нас развиваются отношения, - сказал Дарриан, посмеиваясь.

- Фу, достал, - сказала я, толкая его на скамейку. Он присел, и заулыбался. Да, улыбается он здорово.

Если бы я не почувствовала запах и перемену в поведении, то подумала бы, что он такой обычный. Вести себя в таком состоянии, как он, в принципе не возможно. Но, видимо, со мною не согласны мои глаза, которые видят противоречие тому.

- Эй, слушай, сиди здесь, я вернусь к остальным… - я хочу слинять подобру-поздорову, пока мне ему не стало хуже и его не стошнило на меня.

- Не, не, не, - хватает меня за руку и с силой тянет на себя. Я плюхаюсь на скамейку рядом с ним, - Ты хочешь идти к этим чопорным извращенцам во фраках, которые выполнили список на свою жизнь и довольны?

- Да, пожалуй, - говорю я отчётливо, и уже встаю, но он снова с силой опускает меня на скамейку.

- Уймись, - он принял серьёзный вид, - Слушай, ты ж с моей сестрой водишься, так?

- И? – с безразличным оттенком в голосе спрашиваю ответно.

- Ты знаешь, она немного двинутая, но я её люблю, - делает характерный жест, прижав руку к сердцу.

- Это, конечно, замечательно, но мне, пожалуй, надо идти…

- Да какая же ты противная!

Последняя капля.

- Я противная? Это я противная? – я подхожу к нему ближе, становлюсь в позу, прижав руку к груди, указывая на себя и выпучив на него глаза. Она встаёт, как бы принимает вызов, - Да ты сам не пойми с чего, взъелся на меня, - он подошёл ко мне так, что расстояние между моим лбом и его подбородком составляет сантиметров пятнадцать, не меньше, - Как будто я что-то сделала тебя. Я тебе что-то сделала?

- Нет… - расстояние между тем сокращается.

- Тогда скажи мне, к чему весь этот цирк? К чему портить мне настроение, беспочвенно меня ненавидеть, всячески изводить, предлагать ужасны…

Единственное, что помню в этот момент это вспышку, яркую вспышку своего воображения, я в эту секунду просто отключила всякую логику, всяческие доводы против Дарриана, потому что он меня нейтрализовал, дисквалифицировал. Сердце колотится, глаза закрылись на автомате, руки не находят себе места. Я просто стою то ли в оцепенении от ужаса, то ли от экстаза. Я просто не понимаю, что происходит, перед моими глазами пролетают розовые облака, я вижу самое яркое и ослепительное солнце, вижу самое голубое небо, вижу всплеск тихой воды, вижу волны, бьющиеся о скалистый берег, вижу мир, будто я пролетаю над ним, словно птица…

Поцелуй.