Либерализм и консерватизм XXвека. (Ф. Хайек, К. Поппер, Ф.Фукуяма)

Под консерватизмом понимается стремление сохранить суще­ствующее состояние в любой области — экономической, соци­альной, политической, культурной и т. п., уберечь его от резких, разрушительных перемен. Консерваторов следует отличать от ре­акционеров, цель которых — не сберечь.сложившиеся формы и отношения, а восстановить то, что было, что уже разрушилось и уступило место чему-то новому. Консерваторы охраняют настоя­щее, реакционеры реставрируют прошлое. Впрочем, провести четкую грань на практике нередко бывает затруднительно. Общество — сложнейший организм, все его составные части взаимосвязаны. В ходе длительной и постепенной эволюции этот организм вырабатывает привычки, традиции. В основе развития общества — не воля и разум отдельных людей, а коллективный опыт, создаваемый усилиями многих поколений и воплощаю­щийся в обычаях. Обычаи — основа общественной жизни и об­щественного порядка. Их соблюдение дисциплинирует людей, подавляет антиобщественные побуждения и учит их жить циви­лизованно. Отсюда защита исторически сложившихся инсти­тутов— религии, государства, семьи, частной собственности. Консерваторы — принципиальные противники не изменений как таковых, а разру­шения сложившихся структур. Сознавая несовершенство существующих порядков, консер­ваторы призывают мириться с ними и, в случае необходимости, медленно их реформировать. Их социальной базой обусловлено скептическое отношение к де­мократии, особенно характерное для ранних представителей это­го течения.

Примерно с 80-х гг. XIX в. либералы отходят от принципов laissez faire (свободного рынка). Вмешательство государства в социально-экономическую жизнь становится фактом. Возникло течение неолиберализма, допускающее государственное регулирование, ряд либералов сближается с социалистическим движением. В этих условиях консерваторы меняют фронт. Они становятся защитниками частной собствен­ности во всех ее формах (земельной, финансовой, индустриаль­ной) от социализма. С той поры экономический либерализм, хотя и не в столь законченной форме, как в первой половине XIX в., становится знаменем консерваторов. Одновременно смягчается и критика демократии. Раньше консерватизм и либе­рализм были конкурирующими, враждебными течениями. С конца XIX в. происходит сближение консерваторов с той час­тью либералов, которая сохранила нетерпимость к государствен­ному регулированию, враждебность к социалистическим тенден­циям во всех формах. Современный консерватизм взял на воору­жение ряд принципов классического либерализма.

В ярко выраженное идейное и политическое направление консерватизим пре­вращается после Великой французской революции 1789 г. Крупнейшими идеологами консервативного ренессанса стали австрийские экономисты и социологи Фридрих Хайек и Карл Поппер.

Австриец Фридрих Август фон Хайек (1899—1992) начинал свою ученую карьеру как экономист. Однако круг его интересов выходил за рамки экономической теории. Он затрагивал социологические, политологические и даже правовые проблемы. Знамени­тым его сделала книга «Дорога к рабству». Хайек доказывал, что вмешательство государства в производственную деятельность, посягательство на свободу час­тной собственности и инициативы ведут к тоталитаризму. В 1950 г. появилось его второе крупное политическое произведение «Конституция сво­боды». В нем также доказывается, что государство должно обес­печивать соблюдение законов, а не заниматься хозяйственным управлением. Среди многочисленных сочинений Хайека отме­тим также выпущенную в 1989 г. книгу «Пагубная самонадеян­ность. Ошибки социализма», подводящую итог его более чем полу­вековому творческому пути.

Хайек предпочитал называть себя не консерватором, а либе­ралом или вигом. Консерваторов он упрекал в тоске по прошло­му, боязни перемен, а также и в том, что они «восприняли значи­тельную часть коллективистской веры». Тем не менее поддержка Хайеком основных консервативных ценностей, стремление отвергнуть все явления государственной и общественной жизни, возникшие как отклик на обострение со­циальных проблем, очевидны. Хайек убежден, что «все блага цивилизации и даже само наше существование опираются лишь на наше непрекра­щающееся желание нести на себе бремя традиций». Моральная традиция не может конструироваться. У нее два источника: врожденные побуждения и принципы, складывающиеся в ходе упорядочения общественной жизни. И те и другие, полагает Хайек, находятся между инстинктом и разумом. Особая роль в поддержании моральных устоев отводится религии: Хайек видит в ре­лигии «один из важнейших источников упорядочения жизни». Рынку приписывается исключительная роль не только в экономике, но и во всей истории человечества. По Хайеку, он представляет со­бой единственно возможную и всеобъемлющую форму регулиро­вания общественной жизни и даже морали. Обязательный атрибут рынка — частная собственность, кото­рую Хайек в книге 1989 г. предпочитает называть «отдельной», видимо, пытаясь продемонстрировать тем самым ее обществен­ное предназначение. Культурнее и моральное развитие требует дальнейшего утверждения отдельной собственности. Должна разви­ваться. «Отдельная», т. е. частная, собственность — это не только экономическая или гражданско-правовая категория, это самостоятельная и притом высшая ценность, основа морали, га­рантия справедливости и личной свободы.

Главный враг Хайека — социализм. Социализм, сутью которого являются централизованное экономическое планирование и контроль, несостоятелен, так как он регламентирует деятельность индивида и не допускает ин­новаций. В «Конституции свободы» Хайек выделяет 3 главные причины разочарования в социалистических идеях: широкое признание того факта, что социалистическая экономика значи­тельно менее эффективна, чем частное предпринимательство; установление новой, более жесткой социальной иерархии взамен обещанной справедливости и очевидность того, что социализм ведет не к свободе, а к новой деспотии. В «Пагубной самонадеянности» Хайек получил возможность подкрепить свои рассужде­ния о кризисе социализма фактами поражения социалистиче­ских режимов в Восточной Европе. Хайек призывает отвергнуть социализм и коллективизм во всех формах, так как они связаны с широким применением насилия, отказом от свободы, традиционно Они противоре­чат главному, по Хайеку, принципу экономической жизни -«свободному росту и спонтанной эволюции», — предполагающе­му максимальное использование возможностей общества, мини­мальное применение насилия, создание лучших условий для ин­дивидуальной инициативы.

Настаивая на том, что он либерал, а не консерватор, по его мнению, либераль­ная система отнюдь не означает бездействия государства. Функционирование рыночного механизма невозможно без системы законов, без информации, которую частный пред­приниматель исключительно собственными силами и средства­ми никогда не обеспечит. Но он категорически против попыток регулирования цен и количества товаров. Свобода покупать и продавать должна быть гарантирована. Главный аргумент Хайека против государственного регулиро­вания — защита свободы и формального равенства прав челове­ка.

Признавая ряд достоинств демократии (создание условий для мирного решения проблем, для свободы личности, для лучшего понимания задач общественной жизни и политического воспи­тания большинства), Хайек подчеркивает, что преимущества этого строя сказываются не сразу, а эффективность его ниже, чем при других формах правления. В творчестве Хайека получили последовательное и бескомп­ромиссное воплощение идеи экономического либерализма, ставшие стержнем консервативной политической платформы в XX в. Оправданием их служит опасность* тоталитаризма, но они явно направлены против социализма,-коллективизма и борьбы за «распределительную справедливость» во всех формах. Готов­ность мириться с неравенством, бедностью, безработицей сви­детельствует о глухоте Хайека к социальным проблемам и объясняет его популярность среди защитников интересов состо-, ятельных кругов. Весьма сдержанное отношение к демократии также представляет важный атрибут консервативной программы Хайека.

Карл Поппер (1902—1994) Труды: «Нищета историцизма» и «Открытое общество и его враги». К написанию «Открытого общества» Поппера подтолкнуло вторжение Гитлера в Австрию.

Истина, по Попперу, непознаваема, мы можем приблизиться к ней, но никогда ее не достигнем, не существует окончательных, непогрешимых источников знания.. Его историче­ская концепция строится путем отрицания ряда весьма распрост­раненных представлений.

Прежде всего он отвергает мысль о закономерности, направ­ленности исторического процесса. «История смысла не имеет». Нельзя исключать ника­кой мыслимый вариант развития на тех основаниях, что он мо­жет нарушить так называемую тенденцию человеческого про­гресса, или другую из закономерностей, якобы свойственных «природе человека». «Будущее зависит от нас, и над нами не дов­леет никакая историческая необходимость».

Следующий постулат исторической концепции Поппера — пагубность всяких попыток «улучшить жизнь современников». Из этого желания возникают «величайшие наши неприятности», являющиеся побочным продуктом «возможно, величайшей из всех моральных и духовных революций» — социального движе­ния, начавшегося три века назад.

Свою наивную концепцию истории (все зависит от нас, все решат отдельные люди, над ними не довлеют никакие законо­мерности) Поппер противопоставляет так называемому историцизму. Под историцизмом понимается «такой подход к соци­альным наукам, при котором признается, что их главной целью является историческое предвидение и что эта цель осуществляет­ся путем раскрытия «ритмов» или «образцов», «законов,» или «тенденций», лежащих в основе исторической эволюции». Историцизм перекладывает ответственность людей за свои поступки на историю. Историцизм ведет к тоталитаризму. Он признает, что тоталитар­ные движения «пытаются ответить на вполне реальную соци­альную потребность», что исторические течения, ориентирован­ные на радикальные перемены, «выражают глубоко укорененное чувство неудовлетворенности миром». Историцизм неоднороден, ибо к нему относятся все течения мысли, признающие исторические закономерности. Несколько утрируя позицию своих идейных противников, Поппер называет это фатализмом, признанием невозможности изменить что-либо в неминуемом ходе развития.

Тон критики марксизма менялся у Поппера с течением време­ни. В основном тексте «Открытого общества и его врагов» (нача­ло 40-х гг., с неоднократными переработками до 60-х гг.) он дает весьма объективную оценку своего идейного противника. Кон­статируя, что прогнозы Маркса о будущем капитализма (в пер­вую очередь это относится к теории относительного и абсолютно­го обнищания пролетариата) не подтвердились и что попытки воплощения учения Маркса обернулись коммунистическим то­талитаризмом. Главный порок Маркса, по Попперу, в предсказании или в призыве к революции, не исключающей насилия. В этом марк­систский вариант «утопической социальной инженерии» антаго­нистичен мерам, предлагаемыми Поппером.

Политические идеи Поппера строятся на противопоставле­нии «открытого» и «закрытого» общества. Модель закрытого общества строится Поппером на основе племени. Для него характерно подчинение магическим силам, маги­ческое, или иррациональное, некритическое отношение к обычаям социальной жизни. Закрытое общество, отмечает Поппер, можно сравнить с организмом, а также со стадом или племенем, члены которого объединены общей жизнью, участием в общих делах, одинако­выми опасностями, общими удовольствиями и бедами.

Открытое общество — рациональное и критическое. В нем господствуют разум и свобода. Здесь различия между законами природы и общества вполне очевидны. Человек осознает свою автономность, он — не клеточка единого общественного орга­низма. В системе управления откры­тое общество демократично, в экономике оно требует свободного рынка. Переход от закрытого к открытому обществу Поппер характе­ризует как «одну из глубочайших революций, через которые про­шло человечество». Открытое общество представляет собой и идеал, и политическую программу Поппера.

По Попперу, «государство — это необходимое зло»: государ­ство нужно для защиты прав каждого человека, но в то же время оно представляет собой постоянную угрозу, или зло, хотя и необ­ходимое. Для выполнения с воих функций государство должно обладать большей силой, чем£любой частный гражданин или об­щественная корпорация. Расширение власти государства сверх необходимого опасно. Цели государства, утверждает Поппер, должны быть ограни­ченными и негативными, их можно обобщить одним словом «за­щита».

Итак, консерватор и либерал второй половины XX в. Поппер выступает за государственный интервенционизм: «Нельзя допус­кать, чтобы экономическая власть доминировала над политиче­ской властью. Если же так происходит, то с экономической влас­тью следует бороться и ставить ее под контроль политической власти». Поппер не забывает и об опасностях государственного интервенционизма: расширяя власть правительства, усиливая бюро­кратию, он создает угрозу свободе, а если свобода будет утрачена, вместе с нею будут утрачены все позитивные приобретения. Вы­ступая за плановое государственное регулирование, Поппер про­тив плановой экономики не только потому, что она неэффек­тивна.

Не придавая особого значения формальностям и тонкостям конституционного права, Поппер выделяет два типа или две формы правительства или государственного строя: те государ­ства, в которых подданные могут избавиться от своих правителей без кровопролития, и те, где подданные могут избавиться от сво­их правительств только посредством кровопролития. Первый тип называется демократией, второй — тиранией, или диктату­рой. Поппер называет демократию «наименьшим злом из всех форм правления».

Система рассуждений Ф. Фукуямы заключается в том, что, по его мнению, серьезные расхождения возникают между западными демократиями по предмету демократической легитимности на международном уровне - и эти расхождения больно скажутся на взаимоотношениях Америки с миром в ближайшие годы. Лавирование между этим опасностями и предотвращение того, чтобы противодействие американской политике не стало главной страстью в мировой глобальной политике в ближайшие годы - вот что должно стать предметом заботы для Вашингтона сегодня.

Схематично Фукуяма представляет его следующим образом: американцы не видят никакого источника демократической легитимности выше, чем национальное государство. Ведь легитимность международных организаций обусловлена тем, что они получили мандат демократического большинства по договору доверия от народа, и этот договор может быть отозван. Европейцы, напротив, склонны думать, что легитимность демократического миропорядка проистекает из воли международного сообщества - вещи намного более весомой, чем отдельное национальное государство. И, несмотря на то, что международное сообщество конкретно не воплощено в единый глобальный конституционный порядок, тем не менее эта легитимность передана существующим международным институтам, которые рассматриваются как частично воплощающие ее, с моральным авторитетом, большим, чем любое национальное государство.

Налицо два подхода к источнику легитимности. По мнению Фукуямы, европейцы теоретически правы, но неправы на практике. Невозможно утверждать как принцип, что легитимно созданные либеральные демократии не могут совершать серьезных ошибок или преступлений против человечества. Но европейская идея, что легитимность международного порядка спускается вниз от некоего расчлененного международного сообщества, а не передается наверх от существующих демократических институтов, отражающих публичную волю общества на уровне национальных государств, предполагает нарушения со стороны элит, которые могут интерпретировать волю международного сообщества, как им заблагорассудится.