Значение слова как единство общения и обобщения. Соотношение внешней (фазической) и внутренней (смысловой) стороны речи. Значение и смысл слова

В процессе всей жизни значения слов развиваются,оно неконстантно и изменяется в ходе развития ребенка. Оно изменяется и при раз­личных способах функционирования мысли, представляя собой скорее динамическое, чем статическое образование. Установление изменчивости значений сделалось возможным только тогда, когда была определена правильно природа самого значе­ния. Природа его раскрывается прежде всего в обоб­щении, которое содержится как основной и цент­ральный момент во всяком слове. Но раз значение слова может изменяться в сво­ей внутренней природе, значит, изменяется и отно­шение мысли к слову. Для того чтобы понять дина­мику отношений мысли к слову, необходимо выяснить функциональ­ную роль словесного значения в акте мышления.

Эта центральная идея м.б. выражена в общей формуле: отношение мысли к слову есть прежде всего не вещь, а процесс, это от­ношение есть движение от мысли к слову и обратно — от слова к мысли. Это отношение представляется как развивающий­ся процесс. Разумеется, это не возрастное развитие, а функциональное, но движение самого процесса мышления от мысли к слову есть развитие. Всякая мысль стре­мится соединить, установить отно­шение что-то с чем-то, между чем-то и чем-то. Всякая мысль имеет движение, течение, развертывание, одним словом, мысль выполняет какую-то функцию, какую-то ра­боту, решает какую-то задачу. Поэтому первейшей задачей является изучение тех фаз, из которых складывается это движение. В первую очередь наш анализ приводит нас к различению двух планов в самой речи: внутренняя, смысловая, семанти­ческая сторона речи и внешняя, звучащая фазическая сторона речи хотя и образуют подлинное един­ство, но имеют каждая свои особые законы движе­ния. Наличие свое­го движения в семантической и в фазической сторо­не речи обнаруживается из целого рада фактов, от­носящихся к области речевого развития ребенка. Укажем только на два главнейших факта.

Известно, что внешняя сторона речи развивает­ся у ребенка от слова к сцеплению двух или трех слов, затем к простой фразе и к сцеплению фраз, еще позже — к сложным предложениям и к связной, состоящей из развернутого ряда предложений речи. Но известно также, что по своему значению первое слово ребенка есть целая фраза — односложное пред­ложение. В развитии семантической стороны речи ре­бенок начинает с предложения, и только позже пе­реходит к овладению частными смысловыми едини­цами, значениями отдельных слов, расчленяя свою слитную, выраженную в однословном предложении мысль на ряд отдельных, связанных между собою словесных значений. Т.о., если охватить начальный и конечный момент в развитии семанти­ческой и фазической стороны речи, можно легко убедиться в том, что это развитие идет в противопо­ложных направлениях. Смысловая сторона речи идет в своем развитии от целого к части, от предложения к слову, а внешняя сторона речи идет от части к целому, от слова к предложению. Пиаже установил, что ребенок раньше овладевает сложной структурой придаточного предложения с союзами: "потому что", "несмотря на", "так как", "хотя", чем смысловыми структурами, соответствующими этим синтаксичес­ким формам. Грамматика в развитии ребенка идет впереди его логики. Ребенок, который совершенно правильно и адекватно употребляет союзы, выража­ющие причинно-следственные, временные и другие зависимости, в своей спонтанной речи и в соответ­ствующей ситуации еще не осознает смысловой сто­роны этих союзов и не умеет произвольно пользо­ваться ею. Это значит, что движения семантической и фазической стороны слова в овладении сложными синтаксическими структурами не совпадают в раз­витии. Менее непосредственно, но зато еще более ре­льефно выступает несовпадение семантической и фазической стороны речи в функционировании раз­витой мысли.

Из всего ряда относящихся сюда фактов на пер­вое место должно быть поставлено несовпадение грамматического и психологического подлежащего и сказуемого. Возьмем фразу: "Часы упали", в которой "часы" — подлежащее, "упа­ли" — сказуемое, и представим себе, что эта фраза произносится дважды в различной ситуации. Анализ показывает, что в сложной фра­зе любой член предложения может стать психоло­гическим сказуемым. В этом случае он несет на себе логическое ударение, семантическая функция ко­торого и заключается как раз в выделении психоло­гического сказуемого. Наличие второго, внутреннего плана речи, сто­ящего за словами, заставляет нас в самом простом речевом высказывании видеть не неподвижное отношение между смысловой и звуковой сторонами речи, но движение, пре­вращение грамматики мысли в грамматику слов, ви­доизменение смысловой структуры при ее воплоще­нии в словах Семантический план речи есть только начальный из всех ее внутренних планов. За ним перед исследованием раскрывается план внутренней речи. Без правильного понимания психологической природы внутренней речи нет и не может быть никакой возможности выяснить отно­шения мысли к слову. Если предположение, что эг. речь представляет ранние формы внутрен­ней речи заслуживает доверия, то исследование эг. речи ребенка явля­ется в этом случае ключом к изучению психологи­ческой природы внутренней речи. Главнейшая особенность внутренней р.- особый синтаксис существенная особенность обнаруживающая динамическую тенденцию, зак­лючается в кажущейся отрывочности, фрагментар­ности внутренней речи по сравне­нию с внешней. М—но сказать, что внутренняя речь по мере своего развития обнаруживает не простую тенденцию к сокращению и опус­канию слов, но совершенно своеобразную тенденцию к со­кращению фразы в направлении со­хранения сказуемого и относящихся к нему частей предложения за счет опускания подлежащего и от­носящихся к нему слов. Аналогично, где подлежащее высказываемого сужде­ния наперед известно собеседникам. О трамвае: выс­казывание будет сокращено до одного сказуемого: "Идет" или "Б" или из А. Карениной объяснение Кити и Левина.При одинаковости мыслей со­беседников, одинаковой направленности их со­знания роль речевых раздражений сводится до ми­нимума. Но понимание происходит безо­шибочно. Пиаже как-то замечает, что себе самим мы легко верим на слово и поэтому потребность в доказательствах и умение обосновывать свою мысль рождаются только в процессе столкновения наших мыслей с чужими мыслями. Во внутренней речи нам никогда нет необходимости называть то, о чем идет речь, т. е. подлежащее. Это и приводит к господству чистой предикативности во внутренней речи. = Значение предложения в целом.

3 основные особенности, внутренне связанные между собой и образующие смысловую сторо­ну внутренней речи. 1 - преобладание смысла слова над его значением во внутренней речи. Полан оказал большую услугу пси­хологическому анализу речи тем, что ввел различе­ние между смыслом слова и его значением. Смысл слова, как показал Полан, представляет собой со­вокупность всех психологических фактов, возника­ющих в нашем сознании благодаря слову,он динамичен. Значение есть только одна из зон того смысла, который приобре­тает слово в контексте какой-либо речи, и притом зона, наиболее устойчивая, унифицированная (=стандарт) и точ­ная. Реальное значение слова неконстантно. Различие м/у значением и смыслом слова на пр. заключительного слова крыловской басни "Стрекоза и муравей". Слово "по­пляши" имеет определенное постоянное значение, одинаковое для любого контекста. Но в контексте басни оно приобретает гораз­до более широкий интеллектуальный и аффектив­ный смысл. Оно уже означает в этом контексте од­новременно "веселись" и "погибни". Слово приобретает свой смысл только во фразе, но сама фраза в контексте абзаца, абзац — в контек­сте книги, книга - в контексте всего творчества ав­тора. Но главная заслуга Полана заключается в том, что он подверг анализу отношение смысла и слова. Слова могут диссоции­роваться с выраженным в них смыслом. Могут менять свой смысл. (Нпр: "как вы по­живаете"), ложь и другие проявления независимос­ти слов от смысла. Подобно тому как смысл слова связан со всем словом в целом, но не с каждым из его звуков, так точно смысл фразы связан со всей фразой в целом, но не с составляющими ее словами в отдельности. Поэтому случается так, что одно слово занимает место другого. Смысл отделяется от слова и таким образом сохраняется. Но если слово может существо­вать без смысла, смысл в одинаковой мере может существовать без слов.

2- объединения слов, их сочетания и слияния. Замечательным в этом являются два момента: во-первых, то, что входящие в состав сложного слова отдельные слова часто претерпевают сокращения с звуковой стороны, так что из них в сложное слово входит часть слова; во-вторых, то, что возникающее т. о. сложное слово, выражающее весьма сложное понятие, выступает с функциональной и структурной стороны как единое слово, а не как объединение самостоятельных слов. Сложное слово рассматри­вается совершенно так же, как и простое, и точно так же склоняется и спрягается (Вундт). Нечто аналогичное наблюдали мы и в эг. речи ребенка. По мере приближения эг. речи к внутренней ребенок параллельно па­дению коэффициента эг. речи обнаруживает тенден­цию к асинтаксическому слипанию слов.

3- смыслы слов, более динамические и широкие, чем их значения, обнаруживают иные законы объедине­ния и слияния друг с другом, чем те, которые могут наблюдаться при объединении и слиянии словесных значений. Смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествую­щие как бы содержатся в последующем или его мо­дифицируют. Слово, проходя сквозь к-л худ. произведение, вбирает в себя все многообразие заключенных в нем смысловых единиц и становится по своему смыслу экви­валентным всему произведению, нпр Дон-Ки­хот, Гамлет, Евгений Онегин, А. Каренина. в одном слове содержится смыс­ловое содержание целого произведения. Нпр. название гоголевской поэмы "Мертвые души". М д — это не умершие и числящиеся живыми крепост­ные, но все герои поэмы, которые живут, но духов­но мертвы. Нечто аналогичное наблюдаем мы — снова в до­веденном до предела виде — во внутренней речи. Здесь слово как бы вбирает в себя смысл предыдущих и последующих слов, расширяя почти безгранично рамки своего значения. Оно, как и название гого­левской поэмы, является концентрированным сгуст­ком смысла.

Можно рассматри­вать внутреннюю речь как особый внутренний план речевого мышле­ния, опосредствующий динамическое отношение между мыслью и словом. После всего сказанного ясно, что пере­ход от внутренней речи к внешней представляет со­бой не прямой перевод с одного языка на другой, не простую вокализацию внутренней речи, а слож­ную динамическую трансформацию — превращение предикативной и идиоматической речи в синтакси­чески расчлененную и понятную для других речь. Мысль не состоит из отдельных слов так, как речь. Если надо передать образ бегущего мальчика, то Я вижу все это вместе в едином акте мысли, но я расчленяю это в речи на отдельные слова. Мысль всегда представля­ет собой нечто целое, чем отдельное слово. Мысль-облако, которое проливается дождем из слов.Именно потому, что мысль не совпадает не только со словом, но и с значениями слов, в которых она выражается, путь от мысли к слову лежит через зна­чение.