Князья Древней Руси 3 страница

Летопись называет князя Игоря наследником Рюрика. Долгое время такой вариант почему‑то устраивал русских историков, хотя простой подсчет лет жизни и правления князей выявляет явные нестыковки. Слишком стар был Рюрик, когда родился Игорь, слишком долго сидел Игорь после смерти отца за спиной князя Олега и т. д.

Но есть другая версия. Она основана на богемских хрониках, опубликованных Христианом Фризе в конце XVIII века. Согласно им князь Олег Вещий имел сына Олега, а Игорь был всего лишь племянником (вполне понятно, ведь его мать Ефанда – сестра князя Олега). После смерти Олега Вещего между двоюродными братьями началась борьба за власть, в которой Игорь оказался сильнее, вынудив Олега бежать в Моравию. Якобы там Олег принял христианство и столь успешно участвовал в войне против венгров, что был избран королем Моравии. Но, видно, тянуло на родину, Олег помирился с братом, хотя их союз против венгров так и не состоялся, князь Игорь был убит древлянами при сборе дани. Если верить хроникам, то Олег Олегович, еще несколько лет повоевав в качестве короля Моравии, все же вернулся на Русь и был воеводой у княгини Ольги. Умер он в 962 году.

В пользу этой версии говорит, например, тот факт, что в Киеве известны две Олеговы могилы, возможно, это могилы двух Олегов, а не курганы одного человека. Кроме того, археологи подтверждают факт волны миграции русов из Моравии в Приднепровье как раз в это время. Наверное, с этой волной и вернулся домой сын Вещего Олега.

Верить версии или нет – дело читателя, пока ни полностью подтвердить ее, ни окончательно опровергнуть никто не может.

Но вернемся к Игорю, который повторно навел «шороху» в стане византийцев.

Князь Игорь, хотя и не стоял под стенами Константинополя, смог заключить обширнейший договор с Византией, вынудив греческих послов приехать в Киев, а сам текст подписать византийских императоров, но вот воспользоваться его плодами не успел, считай, работал для потомков. Приближалась роковая для князя осень 944 года, когда Игорь не вернулся из полюдья.

Тут нам поможет одна из легенд о жене князя Игоря княгине Ольге.

Самая известная из них (помните первый школьный учебник истории?) – отмщение княгини за убийство своего мужа. Для тех, кто в пятый класс в школе не ходил, сразу махнул в шестой, напомню. Игорю, как и всем нам, денег не хватало (нормальное дело). Мало показалось после очередного визита к древлянам или еще что, только заподозрил он, как опытный налоговый инспектор, что скрывают мазурики настоящий доход‑то, получают часть зарплаты в конверте и налоги сполна не платят. То ли настучал кто по телефону доверия, то ли сам догадался по толщине золотой цепи на шее их князя Мала, но решил Игорь вдруг повернуть обратно и еще раз накрыть с внеплановой налоговой проверкой древлян. Да оплошал малость, не учел, что братки крутые, свой ДОН (дружину особого назначения) отпустил и накатил почти без защиты.

Древляне быстро смекнули, что у князюшки его дружина далеко, взяли дорогого да и помучили славно, отыгрались, в общем, за все притеснения, какие от него испытывали. Утюжком по животику не стали, и сигареты об него гасить тоже, другую гадость придумали – привязали к двум березам и отпустили их. Жуткая картина. Но мало показалось древлянскому князю Малу (имя‑то не зря такое предками дано было), решил он и жену Игоря к рукам прибрать, чтоб добро не пропадало.

Одного не учел, что муж и жена, хотя и, как известно… Да только жена хитрей оказалась. Она сначала маловских послов извела, покуражилась (одних в землю зарыла, других сожгла в бане), а потом и женишка самозваного туда же (если помните, закопала голубчиков живьем прямо в ладье, на которой приплыли). Но надо же было не только пахана наказать за смерть мужа лютую, а и весь город, чтоб другого татя не нашлось, не то понравится, где ж на них мужей напасешься?

Помните, как сгорел славный город Искоростень из‑за того, что птахи в свои гнезда горящую солому принесли на лапках? Это все она, Ольга, придумала. Взять от каждого двора дань по воробью и голубю, а потом привязать к лапкам птичек горящую солому и пустить обратно, чтоб подожгли крыши, их приютившие. Сколько лет легенда ходит, и никто не задумывается (или задумывается, да только уж больно красиво?), что птица с горящей соломой в гнездо не полетит и вообще никуда не полетит, во‑первых, потому, что всегда старается от своего гнезда беду отвести, а не привлекать ее туда, во‑вторых, потому, что сгорит заживо вместе с этой соломой, пока лететь будет!

Но Искоростень действительно сгорел, только от стрел с паклей, пропитанных смолой и подожженных, которые дружина под руководством воеводы Свенельда пустила. Если вспомнить про оперение стрел, то на птиц вполне похоже. А легенду Ольга и придумала. Зачем? Чтоб ни у кого не возникло искуса повторить это же, например, с Киевом. Я, мол, подожгла при помощи птиц, попробуйте, может, и у вас получится. Вот вам и прекрасная барышня! Ни птах не пожалела, ни послов маловских, ни народ Искоростеня. После этого у нее хватило ума установить твердый размер дани и места, куда ее свозить, чтоб не жечь больше городов из‑за налогового недобора. А стоял Искоростень, между прочим, на Чернобыльской земле… Видно, есть места проклятые…

Между прочим, сейчас версия есть совсем уж «крутая», что сожгла Ольга Искоростень ни много ни мало… реактивными снарядами! Мол, привезла их из Константинополя, шустренько туда сбегав, и тут же использовала. А что про это никаких упоминаний ни у нас, ни у греков нет, так понятно, секретные же материалы, X‑файл, можно сказать. Конечно, пятьдесят лет давно прошло, но про архивы, которые рассекретить полагалось, забыли. Только одно возражение: сами греки отчего‑то это смертельное оружие не использовали, может, полевых испытаний русской княгини ждали?

Возможно другое, Ольга и ее воевода Свенельд должны были бы хорошо помнить, как князь Игорь потерпел поражение от греков, использовавших «греческий огонь». Состав горючей смеси на основе нефти был величайшей государственной тайной Византии, от нее сгорел не один флот. Конечно, Свенельд вряд ли мог знать сам секрет, да и нефти в Киеве не было, но изобразить нечто подобное для поджигания соломенных крыш Искоростеня на основе смолы вполне мог.

Как бы то ни было, но в Киеве к власти пришла княгиня Ольга, женщина совершенно замечательная и для нас очень интересная. Ольга – первая официальная христианка на Руси, а потому причислена церковью к лику святых. Конечно, до ее крещения христиане были и среди варягов, и вообще среди киевлян, даже среди князей (помните Аскольда?), но все равно считается, что княгиня Ольга первая!

А вот дата и место ее крещения вызывают массу споров. Вообще, вся жизнь этой женщины – одна сплошная загадка в смысле достоверности. Попробуем представить читателю разные версии происходившего, пусть сам решает, что ему милее.

«Книга Степенная» (царская родословная), писавшаяся в XIV веке, уточняет происхождение Ольги: «От Плесковскоя страны, от веси Выбутской, от языка варяжска, от рода же ни княжеска, ни вельможска, а от простых людей». Вот так, можно сказать, народная княгиня получается!

И все‑таки кто она? Версий тьма.

– Гостомыслова дочь, поскольку звали, до того как княгиней стала, Прекрасой, а у достопочтенного ободритского князя была дочь Прекраса. Сестра Умилы получается, старшая, между прочим, то есть своему свекру Рюрику Прекраса‑Ольга в таком случае в старшие тетки годилась, а уж младшенькому Игорьку (своему мужу) так вообще в двоюродные бабки! Если учесть, что Ольга Игоря пережила надолго, то прямиком можно заносить святую не только в святцы, но и в Книгу рекордов Гиннесса как супердолгожительницу.

Бодрая, однако, старушенция выходит, ведь Рюрик родился где‑то в 780 году (в немецких анналах он, правда, моложе – с 809 года), значит, его мать этак с 765 года, а Прекраса хоть на год, да старше. По данным летописей, замуж за Игоря она вышла в 903 году (в 140 лет!). Сына Святослава родила в 942 году, тогда Прекрасе Гостомысловне должно было быть не меньше 180 лет! А уж как хороша, если еще через 18 лет в нее страстно влюбился византийский император, к тому же женатый, и просил ее руки (даже алиментов не побоялся)! Как вам бабушка Ольга? Хороша версия, да малоправдоподобна.

– Дочь Олега, то есть Ольга Олеговна, по мужу Рюрикова. Мол, Олег потому ее для воспитанника (или сына) и выбрал, что своя кровинушка была? Притом Олег, оказывается, и сам из рода Гостомыслова, и Ольга как бы Гостомыслу если уж не дочь, так хотя бы внучка. Зачем? Непонятно, но так кому‑то захотелось. Отрицать невозможно, подтвердить тоже. Верить или нет – решайте сами.

Просто есть две другие версии, которые совсем не нравятся некоторым историкам.

Во‑первых, что была она дочерью князя Тмутаракана Половецкого (мусульманкой, стало быть!). Чего этот князь или хотя бы его дочь в Плескове (Пскове) делали, про то летопись молчит. Может, по грибы на дачку выехали из своей Тмутаракани, может, просто в гости к кому – на людей посмотреть, себя показать… Хорошо показали, если с первого взгляда потрясла Прекраса (тоже интересно, чего это у половецкого князя‑мусульманина дочь вполне славянское имя имела?), по некоторым сведениям, самого Игоря, так, что помнил он ее лет десять, по другим – Олега, по третьим – просто специального дядьку, что приезжал для князя невест приглядывать.

Кстати, сами половцы появились несколько позже, в Х веке, а при Ольге еще хазарами звались, а сама Тмутаракань до похода сына княгини Ольги князя Святослава была подвластна Хазарскому каганату.

Во‑вторых, что была эта Прекраса, а в будущем святая Ольга, простой выбутской крестьянкой, то есть ничего такого уж княжеского в ее крови не было, вот только глаза, да стать, да норов вполне княжеский. То есть встретил как‑то князь Игорь на перевозе близ Пскова девушку, потрясшую его не только внешностью, но и разумными речами, забыть не смог и через десять лет на ней женился! Вполне романтическая история получается – и про красоту девичью, и про ум недюжинный, и про верность княжескую (царицами небось соблазняли, а он не поддался!).

Все правильно, и про красоту, и про ум, и про то, что поразить могла. Да только было ей тогда лет этак десять, а князюшке намного больше. И по нравам того времени, чтобы иметь рядом с собой этакую красу крестьянскую, князю совсем не обязательно было на ней жениться (у его внука будущего святого Владимира наложниц было не меньше, чем у какого шаха, – несколько сотен!). Что, и правда полюбил без памяти или все же кровь княжеская? И сам ли выбрал или воспитатель помог?

И почему историки упорно не замечают одной фразы из летописи о князе Игоре, где говорится, что были у князя еще жены, но Ольгу он любил за ум. Почему все, что написано про жен, отнесли к одной‑единственной? Вполне могло быть, что в 903 году князь Игорь женился на Прекрасе, которая за десять лет до того усовестила нахала на перевозе. И «из болгарех» ему князь Олег вполне мог привезти жену, возвращаясь от Царьграда.

Вполне же логично, что Ольга – одна из княжеских жен. Первую звали Прекраса, какая‑то еще была болгаркой… Просто Ольга самая разумная и властная, потому и считался с ней больше, чем с остальными. Для X века это абсолютно нормальное явление, у них был явный недород мужского населения и многоженство очень поощрялось. Внук князя Игоря Владимир, до того как стал святым и даже просто христианином, имел огромный гарем, даже три – по двести и триста наложниц. Это помимо законных четырех жен и тьмы взятых себе на время девушек и женщин. Моралисты по этому поводу закатывают истерики, забывая о том, что языческий князь должен был буквально демонстрировать свою способность быть мужчиной не только на коне и с мечом в руках. Считалось, что от сексуальных способностей князя зависит чуть ли не недород во всем. Во времена Владимира урожаи должны были быть отменными!

Но это лирическое отступление. А по сути, князь действительно мог взять в жены и малолетнюю Хельгу «языка варяжского» в угоду варяжской дружине, приведшей к власти его отца и поддерживавшей его самого. Закон о растлении несовершеннолетних тогда еще не приняли, и Ольга вполне могла жить на княжеском дворе, дожидаясь своего взросления.

Официальная дата рождения святой княгини – 893 год, поскольку на момент свадьбы ей было 10 лет. К кому тогда приставал на перевозе князь Игорь? А вот дальше начинается сплошной детектив!

Дата княжеской свадьбы не оспаривается – 903 год. И после – никакого упоминания о княгине до самого 942 года, когда у нее родился сын Святослав, который стал после Ольги правителем Руси. Вот так, 39 лет «недолгого семейного счастья» привели к появлению долгожданного наследника. Ничего себе недолгое! Не будем спорить, первый ли это сын, во всяком случае, получается, что родился у княгини на 49‑м году жизни. Сорок девять лет для современной дамы и то возраст недалекий от пенсионного, и мало кто из нас решится рожать в такие годы, а уж в Средневековье вообще почти старость.

Как вычислили эту дату? Очень просто, как у нас делалось все в летописях. Известно, что князь Игорь погиб у противных древлян в 945 году, за него мстили жена и малолетний сын. Святослав описывается летописью как ребенок лет 3–4, поскольку, начиная сражение, бросил копье своей детской рукой, оно едва перелетело уши лошади, на которой княжич сидел. Но начало было положено, дальше в дело вступили взрослые дяди под руководством воеводы Свенельда. Все вроде понятно, отняли от 945 года три и получился 942‑й.

Но вот греки сообщают, что к моменту гибели отца князь Сфендослав, как они того звали, давным‑давно правил Новгородом. Именно правил, а не наследственно владел. Кроме того, в договоре 944 года вслед за послом самого князя Игоря идет посол от Святослава, потом посол Ольги, потом Игоря, племянника князя, потом Володислава и так далее… Не слишком ли круто для двухлетнего княжича быть представленным собственным послом, если ребенка на коня‑то сажали в три года, в семь он переходил от женского воспитания к мужскому, а в двенадцать отец начинал знакомить отрока с жизнью дружины. Так сколько лет было в 944 году Святославу, с которым через полгода мать еще и отправится наводить новый порядок на подвластных землях?

Но это не все «ляпы» в дате рождения князя Святослава. Нам известны у него три сына – двое законных, Ярополк и Олег, и третий – «робичич», то есть рожденный рабыней, Владимир. Это будущий креститель Руси, потому про него историки знают больше, чем об остальных. Умер князь Владимир (я потом о нем расскажу подробнее) в 1015 году в возрасте… 73 лет. Когда родился человек, которому в 1015 году исполнилось 73 года? Не беритесь за калькулятор, за точность ручаюсь: в 942 году! Но ведь это дата рождения его отца Святослава?! И я о том же.

Историки хотя и в столбик (не было тогда калькуляторов), но посчитали и волевым решением перенесли дату рождения Святослава на 927 год, и даже на 920‑й. Своя рука – владыка. Больше похоже, потому как, уходя из Киева в свой последний поход в 970 году, князь Святослав оставил править Киевом старшего сына Ярополка, который уже был женат, а у непокорных древлян – Олега. В Новгород по просьбе трудящихся бояр отправился тот самый «робичич» Владимир (была у новгородцев такая привычка по субботам себе князя просить, как у других в баню ходить). Причем о регентах при первых двух не упоминается, только Владимир отправился со своим дядей по матери Добрыней (это который Никитич, кстати). Не будем сейчас про былинных героев, о них позже, но вряд ли мог двенадцатилетний мальчик Ярополк самостоятельно править таким большим городом, каким был Киев, а десятилетний Олег сладить с древлянами, которых и бабка‑то приводила в чувство с трудом.

Но, вернемся к княгине Ольге.

После гибели мужа и разборок с древлянами княгиня срочно занялась обустройством подвластных земель. Судя по всему, она просто реализовывала то, что давно обсуждалось с князем Игорем. Система полюдья в том виде, в каком была при жизни князя, уже изжила себя и оказалась чревата крупными неприятностями, давно надо было что‑то менять. Вкратце это выглядело так: князь уходил с большей частью дружины на сбор дани с подвластных племен на целых полгода, с ноября по апрель, оставляя Киев почти беззащитным.

Не стоит представлять себе княжеское полюдье как разгульный рейд по землям союза славян, там было все регламентировано, попытка нарушить уговор привела к печальным последствиям. Вторую половину года князь собирал и провожал огромный торговый караван для сбыта этой дани. Практически вся жизнь так и проходила, если не считать дальних военных походов и отражения нападок степняков на южные границы. Долго, неудобно и отвлекало огромные силы. Давно назрела необходимость изменений.

Княгиня Ольга провела те самые изменения, она установила на древлянской земле «уставы и уроки», то есть определила твердую дань, которая собиралась в определенные места – «становища», две трети которой шли на Киев, а одна треть в Вышгород (город княгини Ольги). Кроме того, княгиня в землях за пределами большого полюдья устраивала погосты, определяя свои владения. Появились «ея ловища», «ея перевесища», «ея места» по «Мсте и Лузе» (не путать с Лугой)… Женщина принялась хозяйничать в огромном государстве с поистине мужской хваткой. На земли славянского союза была накинута сеть княжеских надзирательных организационных пунктов.

Несомненно, эту идею княгиня Ольга почерпнула у греков, много столетий успешно управляющих своими территориями. Женская хозяйственность в сочетании с мужской твердостью духа дали прекрасные результаты. Княгиня Ольга не воевала, она управляла Русью мирной, чуть позже меч в руки взял ее старший сын Святослав, и тогда власть, по сути, разделилась: мать оставалась в Киеве заправлять хозяйством по имени Русь, а сын осуществлял, как бы мы сейчас сказали, внешнюю политику. Оба действовали на редкость успешно.

Кроме того, княгиня Ольга была первой на Руси официальной христианкой, хотя до нее таковые в Киеве, несомненно, присутствовали.

Самая большая загадка – время и место ее крещения. В летописи называется 955 год. Логика все та же: в «Житии» написано, что умерла княгиня в 969 году 11 июня, пробыв в христианстве 15 лет. Можно не объяснять? Как всегда, от 969 отняли 15 и получили 955 год, в древнерусских летописях год самого события всегда тоже входил в счет. То ли мы не так понимаем, то ли летописцы что‑то упустили, но…

В этой же летописи есть красочное описание визита княгини в Константинополь, когда византийский император (его почему‑то называют то Константином, то Иоанном Цимисхием, который, между прочим, правил в Константинополе уже после смерти княгини Ольги) был так очарован красотой и разумностью русской княгини, что даже сделал ей совершенно крамольное предложение. Посудите сами: звал Ольгу замуж, хотя был женат! Княгиня грека перехитрила, попросив себя крестить, и стала крестной дочерью императора, на каковой ему теперь жениться не полагалось. Только так и отбилась от домоганий, а то ведь все «домагивался и домагивался» ловелас этакий.

В 955 году у власти в Константинополе был Константин Багрянородный безо всяких соправителей. Это тот император, который очень любил писать книги, а еще любил придворный этикет. Он оставил своему сыну в назидание целый том описаний дворцовых приемов, в котором есть и подробное изложение тонкостей визита русской княгини Ольги. То, что там нет ни строчки про сердечную привязанность, понятно, они, эти византийские императоры, такие: с глаз долой – из сердца вон, это вам не русский князь десять лет после перевоза крестьянку помнить! Но в подробнейшем описании едва ли не каждого слова, сказанного во дворце, нет упоминания и о крещении Ольги!

Странно, потому как византийцы стремились крестить любого мало‑мальски имеющего власть язычника, а уж правительницу огромной страны тем паче. Не поставить это себе в заслугу Константин вряд ли мог. Мало того, в его труде указаны числа, месяцы и дни недели приема – 9 сентября, среда и 18 октября, воскресенье. Только год не назван. Дотошные историки почитали и выяснили, что такого не могло быть в 955 году, эти даты попадают на названные дни недели только в 957‑м или в 946 году. Если не лень, можете проверить, я проверяла. Так кому верить, летописцу, писавшему лет через двести с чужих слов, или византийскому императору, писавшему о себе для своего сына?

Но это не все. О самом визите мы еще поговорим, а вот интересное свидетельство. В 959 году к королю Оттону I, тогдашнему властителю Европы, прибыло посольство от «королевы ругов Хельги» с просьбой прислать священников для разъяснения истинной веры. Как потом оказалось, притворно. Напомню, что христианская церковь уже вовсю делила сферы влияния и Рим в этом деле соперничал с Византией, хотя само разделение церквей произошло гораздо позже, в год смерти внука княгини Ольги Ярослава Мудрого – в 1054 году.

Оттон не преминул воспользоваться лестным предложением русов и отправил в Киев Адальберта, спешно назначенного русским епископом. Оказалось, рано поделили шкуру неубитого русского медведя, плохо приняли Адальберта в Киеве, едва ноги унес. Но уж, по крайней мере, ситуацию он знал. Так вот, в хронике Продолжателя Регинона, составителем которой являлся тот самый Адальбертик, которого турнули из Киева, есть текст про княгиню Ольгу. Этой хронике с переводом на русский почему‑то не повезло, не вписывается в общую тенденцию, историки ее не замечают. А ведь там четко написано, что «послы Елены (христианское имя Ольги, данное ей при крещении), королевы ругов, которая при Романе Императоре Константинопольском в Константинополе крещена, фиктивно, как потом выяснилось, пришли к королю и просили епископов и священников для своего народа». Фиктивно, кстати, здесь относится к приглашению (есть правда те, кто слово «фиктивно» с удовольствием относят к самому крещению русской княгини. Как сказать, может, и эта версия имеет право на существование?).

Помните о том, что у Константина Багрянородного когда‑то отнял власть его тесть, нехороший император Роман Лакапин? Так вот, это про него. Но Роман I Лакапин правил только до декабря 944 года, когда и был смещен своими сыновьями и отправлен в ссылку на Принцевы острова. Сыновей в свою очередь попросил с трона возмужавший Константин Багрянородный. Может, потому Константин не вспоминает о крещении Ольги, что было оно при ненавистном ему тесте Романе, а он сам был слишком молод? И «переклюкала» Ольга не Константина, а Романа? Вспомните разницу в поведении и воспитании Романа и его зятя Константина. Роман Лакапин взрывной, маловыдержанный человек, которому ничего не стоило нарушить данное патриарху слово о непритязаниях на власть… И Константин Багрянородный, поборник дворцового этикета (он даже визит Ольги описал в труде по этикету для своего сына на будущее), книжник, а главное, ревнитель чистоты голубой крови византийских императоров.

Как мог Константин предлагать княгине варварской страны Ольге руку и сердце, если сам же писал, что не следует идти на поводу у варваров и родниться с ними по их просьбе?! К варварам Константин отнес хазар, болгар и русских. О том, что вызвало такую бурную реакцию у сдержанного византийского императора, я еще расскажу.

Есть еще несколько описаний, из которых следует, что Ольга крестилась гораздо раньше смерти своего мужа! Например, княгиня после приема разговаривала с императрицей в ее покоях. Надо вспомнить, что византийские дома делились на две части – мужскую и женскую. Во вторую вход нехристианке был бы просто невозможен!

Но княгиня не просто приехала прогуляться по цареградской набережной или поесть свежих фруктов, слишком уж необычным было ее посольство. В качестве кого наносила визит княгиня Ольга? Если в качестве главы государства, то ее никак не могли держать до первого приема на подворье святого Маманта целых два месяца. Это было не просто неприлично, а чревато неприятностями, вряд ли император Константин рискнул бы так поступать, Русь была сильна. Но она и не посол, едва ли великая княгиня, по сути, правившая Киевом, отправилась бы на простые переговоры, кроме того, ее появление в Константинополе было явным сюрпризом для греков, те даже послов встречали на границах империи и сопровождали в столицу специальным маршрутом, а тут княгиня…

Возникает вопрос, зачем же ездила, вернее, плавала княгиня Ольга в блестящий Константинополь? Кажется, ответ содержится в одной‑единственной строчке описания ее визита, сделанного византийским хронистом, а еще в тех самых словах императора Константина о наглости варваров, стремящихся породниться с византийскими правителями. Хронист писал, что после официальной части приема, которая была очень и очень пышной, а Ольгу принимали гораздо более шикарно, чем простых послов, княгиня осталась с императорской семьей и тогда высказала «что хотела». Интересное замечание. Что такое могла хотеть Ольга, чего нельзя было высказать при всех и не полагалось знать хронисту, ведь саму суть «хотения» тот не изложил?

Группа поддержки княгини, по подсчетам историков, состояла из тысячи человек! Ольга не стала получать положенное визитерам «слебное», то есть содержание на время пребывания, жила со всем посольством за свой счет. В его составе, кроме большого количества высокопоставленных киевских дам, был молодой человек, которого греки обозначили как анепсия. Анепсий значит родственник, но не кровный. Подарки ему были преподнесены богатейшие, уступавшие только подаркам самой Ольге. Кто это?

У историков есть мнение, что молодой князь Святослав. Но… Получается, что княгиня Ольга оставила Киев без присмотра? Опасно, однако, возвращаться некуда будет, вспомните тех же древлян или варягов. А если еще вспомнить, что Святослав формально являлся наследником после отца, хотя и уступил правление матери, то пребывать в Константинополе инкогнито подле материнской юбки вряд ли мог. Кроме того, Святослав родственник Ольге все же кровный, сын ведь!

Но у Святослава был брат, возможно, рожденный не Ольгой, ведь князь Игорь имел не одну жену. Звали молодого человека Улебом, он явно родился позже Святослава. К этому времени Русь добилась в отношениях с Византией многого, не было только одного – династического брака. Сама собой напрашивается мысль, что княгиня Ольга ездила в Константинополь сватать младшего княжича Улеба. В пользу этого предположения говорит и пышность посольства; и то, что Ольга высказала свою идею только императорской чете, без свидетелей, чтоб не ставить в неловкое положение ни их, ни себя; и то, что Святослав так и не был крещен, в отличие от Улеба, а византийцы вряд ли стали бы разговаривать о замужестве своей Феодоры с князем‑язычником. И вспомните о возмущенной тираде Константина по поводу стремления варваров заключать династические браки с императорской фамилией Византии. Такое впечатление, что написано по горячим следам. Не об Ольге ли думал император, когда писал резкие строки?

Заносчивые греки, несомненно, отказали княгине вежливо, но твердо, однако сделали это во время второго приема. Три месяца пребывания огромного посольства в Константинополе были потрачены зря. Известно, что Ольга вернулась из Царьграда весьма раздраженной, хотя и получила богатейшие подарки.

Кто оставался в Киеве во время более чем полугодового отсутствия княгини? Если принять версию, что она оставила совсем молодого сына Святослава (по летописи ему было всего двенадцать лет), то княгиня весьма рисковая дама, можно было вернуться к занятому месту. Если тот самый анепсий – княжич Улеб, который, как известно, младше Святослава (получается, лет десяти?), то сватать за него перестарка Феодору тоже нелепо. Сдается, все же князь Святослав был уже совсем не ребенком и оставался в Киеве вполне осознанно, как правитель. Есть еще версия, что сватала Ольга как раз‑таки Святослава, а не Улеба. Но это означает, что Киев стоял полгода ничей, вряд ли таким шансом не воспользовались бы те же печенеги, как делали не раз при любом удобном случае.

Как бы то ни было, но вернулась княгиня Ольга в Киев ни с чем и свои обещания, данные византийскому императору по отправке русских воинов ему в помощь против арабов, выполнять не торопилась. А когда Константин прислал людей с напоминанием об обещании, ответила довольно резко, мол, пусть постоит в Почайне (пристань Киева), как она стояла в Суду (русские звали бухту Золотой Рог Судом), тогда и отправлю. А чуть позже даже направила то самое посольство к императору Оттону с приглашением на Русь римских проповедников христианства.

Еще одна заметка по поводу даты ее знаменитого визита вежливости. Возвращаясь от заносчивых греков (мы им никогда не простим пренебрежения нашим княжичем!), княгиня все‑таки сосватала, теперь уже Святославу, дочь угорского князя Такшоня Ильдико, которую назвали Преславой, и привезла ту с собой в Киев. Преслава родила мужу двух сыновей – Ярополка и Олега. Старший внук княгини Ольги Ярополк родился согласно официальной версии в 958 году, то есть в момент гибели отца ему было всего лет 12. Маловато для человека, которому князь оставил стольный град Киев! Но если принять датой вояжа в Царьград княгини‑матери не 957 год, а, например, 946‑й, то и Ярополк получается вполне приемлемого возраста, года этак с 947–948‑го. Это больше похоже на правду. Вот и думайте, когда все же ездила княгиня в Византию. А может, правы те, кто твердит, что не единожды?