Хроника Быховца 3 страница

Ссылки на «русских летописцев» начинаются относительно поздно – при описании событий начала XIV в., говоря точнее, со дня смерти Витеня (Витенеса). Здесь Стрыйковский отмечает, что польские историки не сходились с русскими летописцами, прусскими и ли-

вонскими хронистами в том, кем был Гедимин, причем приводит прооранную выписку из сочинений Ваповского и Кромера, в которой сказано, что Витень был убит своим конюхом Гедимином, ставшим после этого великим князем (ч. I, с. 353). Поскольку, продолжая ту же тему, Стрыйковский ссылается на всех «литовских летописцев, писанных по-русски», то это значит, что у него «русские летописцы» и «литовские летописцы, писанные по-русски» – одно и то же. В сохранившихся летописях Витень называется отцом Гедимина; в хронике Быховца добавлено, что Витень умер «од удареня Перуну» (т. XXXII,с. 136); в хронике Литовской и Жмойтской сказано, что Витень «пановал аж до сивизны» и умер в 1321 г. (т. XXXII, с. 35).

Следующая ссылка на «русских летописцев» касается начала деятельности Гедимина, который находился после смерти отца в его столице Кернове. Когда немцы пошли к Куносову, т. е. к Ковно, Гедимин, не успев собрать значительные силы, послал Гаштольда с небольшим отрядом, который засел в Ковно. Крупные немецкие силы осадили этот замок и после нескольких штурмов завладели им, а Гаштольда взяли в плен. Далее Стрыйковский отмечает, что так написано только в русских летописях, тогда как ни Дюсбург, ни Меховский о нападении немцев в то время ничего не сообщают (ч. I, с. 357–358). Начало деятельности Гедимина в сохранившихся летописях изложено так же, как у Стрыйковского. Однако в хронике Литовской и Жмойтской сообщению о нападении немцев предшествует заметка, в которой сказано, что Гедимин, как только стал княжить, «забил Пелюша сына Тронятового, бо почал ся был писати великим князем литовским Пелюш для того, же был дедичом», притом сообщено, что командовал немецкими силами «Каролюсь Детрил прусский з Генриком, маршалком великого мистра Листанского» (т. XXXII, с. 35). В хронике Быховца и летописях Археологического общества, Рачинского, Ольшевской, Румянцевской и Евреиновской о немецких предводителях не сообщается ничего, лишь кратко описано то, что есть и у Стрыйковского; отряд, посланный под командованием Гаштольда в Куносов, был осажден немцами, замок взят и Гаштольд попал в плен (т. XXXII, с. 136; т. XXXV, с. 95, 152, 179, 199, 200).

Со второй половины XIV в. ссылки на «русских летописцев» становятся более частыми, причем обычно сведения летописцев проверяются по материалам польских хроник. Так, согласно Меховскому и Кромеру, польский король Казимир выгнал Любарта Гедиминовича из Луцка, Владимира и Олеска и отдал эти города Александру, сыну Кориата-Михаила, князя новогрудского (ч. II, с. 41). В хронике Быховца сказано, что среди четырех сыновей Кориата был и Александр .4 к что он вместе с другими братьями завоевал Подолие (т. XXXII, | с. 139). Та же версия, как в хронике Быховца, изложена в летописях I Супрасльской, Слуцкой, Красинского, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской и Ольшевской (т. XXXV, с. 66, 74, 138, 160, 186, 207, 228).

Следующая ссылка на «русских летописцев» дана, когда Стрыйковский сообщает о женитьбе Кейстута на Бируте (ч. II, с. 43–44). Стрыйковский пишет, что он и сам был в Паланге, где до замужества жила

Бирута. Сообщение о том, что Бирута происходила из Паланги, есть в летописях Археологического общества, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской и Ольшевской, а также в хронике Быховца и хронике Литовской и Жмойтской (т. XXXII, с. 62, 63, 138; т. XXXV, с. 97,. 154, 181, 201, 222).

Описывая первое нападение Витовта на Вильно совместно с немцами, Стрыйковский опровергает утверждение «русских летописей», что Витовту тогда удалось взять Нижний замок (ч. II, с. 85), так как в действительности это произошло лишь при третьем походе Витовта, как утверждают Длугош, Меховский и Кромер. Согласно хронике Быховца, Витовт брал Нижний замок два раза, но в первом случае он, «взяв Кривой город» и повоевав Литовскую землю, возвратился «в-Немцы», во втором случае он взял Кривой город (Нижний замок) и сжег его, а затем «сел сам на Вильни и на Великом княстви Литовском» {т. XXXII, с. 146–147). По Супрасльской, Слуцкой, Виленской,. Академической, Красинского, Рачинского, Археологического общества, Румянцевской, Евреиновской и Ольшевской летописям, Витовт,. взяв Кривой город и разорив его, ушел «в Немцы», в дальнейшем он уже действует как великий князь литовский, т. е. вторично не сказана о походе под Вильно (т. XXXV, с. 65, 71, 89, 100, 114, 137, 158, 185, 206, 227).

В 1411 г. был подписан мир с Орденом, затем король Ягайло, согласно Кромеру, вопреки воле коронных (польских) панов дал Витовту Подолие, но «русские летописцы поют о том иначе» (ч, II, с. 145). Русские летописцы сообщали, что в 1462 г. литовские паны на Петро-ковском сейме требовали возвращения Подолия. Стрыйковский отмечает, что об этом у Кромера ничего нет (ч. II, с. 265).. В хронике Литовской и Жмойтской сказано, что паны литовские ввиду невозвращения Литве Подолия хотели избрать отдельного князя – Семена Олельковича Слуцкого и это произошло в 1475 г. (т. XXXII, с. 89).

Приезд молдавского господаря Стефана к королю Казимиру Меховский, Кромер и Ваповский датируют 1485 г., тогда как русские летописцы – 6994, г., т. е. 1486 г, (ч. II, с. 287), в хронике Быховца – 1486 г., а в хронике Литовской и Жмойтской – 1489 г. (т. XXXII, с. 163, 93). По данным Стрыйковского, «русские летописцы» и Меховский одинаково утверждают, что «заволжский царь Шахмат-Гирей» прибыл со всей ордой на помощь великому князю литовскому для борьбы против московского великого князя в 1501 г. (ч. II, с. 313). Об этом сообщается только в хронике Быховца (т. XXXII, с. 168).

Ссылок на «литовских летописцев» у Стрыйковского больше, чем на «русских». Основная масса таких ссылок приходится на начало легенды.

Приводя легендарные сведения из всемирной истории о том, как покинутых детей выкармливали животные (что составитель хроники принимает как реальность), Стрыйковский отмечает, что, учитывая все это, нет ничего удивительного в рассказе литовских летописей о Лиздейко, которого нашли в орликсм гнезде (ч. I, с. 370–371). Легенда же о Лиздейко имеется в летописях Археологического общества, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской, Ольшевской, а

также в хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца т. XXXV с. 96, 153, 180, 201, 222; т. XXXII, с. 39–40, 138).

Следующая ссылка касается Гедимина. Стрыйковский сообщает, что жизнь, смерть и похороны Гедимина подробно описаны как в хрониках польских, прусских, ливонских и русских, так и в литовских летописях (ч. I, с. 386). Однако в сохранившихся летописях рассказывается только о его жизни и деятельности и сообщается, что он завещал своим сыновьям; в летописях же Археологического общества, Рачинского, Румянцевский, Ольшевской и Евреиновской добавляется, что умер он в глубокой старости (т. XXXV, с. 97, 153, 181, 201, 222), и лишь в хронике Литовской и Жмойтской дано описание смерти и похорон (т. XXXII, с. 41–42), вероятнее всего основанное на работе Стрыйковского (ч. I, с. 385–386). Значит, можно полагать, что та летопись или летопись того типа, которой пользовался Стрыйковский, нам неизвестна.

«Литовские летописцы» сообщают, что Александр Кориатович был убит татарами вскоре после смерти своих братьев Константина и Юрия (ч. II, с. 10). Об этом говорится в летописях Супрасльской, Слуцкой, Красинского, Рачинского, Румянцевской и Ольшевской, причем в Евреиновской после упоминания о смерти двух братьев сказано: «а как тех трех братов не стало» (т. XXXV, с. 66, 74, 138, 160, 186, 207, 228).

Говоря об условиях, на которых Витовт вернулся из Ордена в Литву, Стрыйковский отмечает, что Витовт получил Городно, Брест, Дорогичин, Мельник, Бельск, Сураж, Мстибогов, Каменец и Волковыск с их поветами, тогда как литовские летописи утверждают, что Витовту были даны Луцк с Волынью и все Подолие (ч. II, с. 67). В летописях Супрасльской, Слуцкой, Археологического общества, Академической, Красинского, Ольшевской, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской и хронике Быховца действительно сказано, что Витовт получил Луцк «со всей Волынью», а также свою «очину» (т. XXXV, с. 63, 69, 99, 113, 135, 157, 184, 204, 226; т. XXXII, с. 146). Несколько по-иному это изложено в хронике Литовской и Жмойтской; когда Витовт вернулся из Ордена, Ягайло «дал ему в посессию (во временное пользование; вернее, в аренду.– Я. У.) Гродно место, и его волости, так же Берестейские, Дорогичинские, Мелницкие, Белзские, Суразские, Каменецкие и Волковыйско... А потом Ягейло Витолтови Волынь весь и Подолье, краины руские, отдал в пановане» {т. XXXII, с. 64). Таким образом, здесь объединены два варианта известий.

Признав Витовта великим князем литовским, Ягайло должен был устранить с поста уполномоченного по Великому княжеству князя Скиргайла, который, понятно, был в обиде и на Ягайла и на Витовта; и чтобы умилостивить его, Скиргайлу дали Киевское княжество (отобранное у Владимира Ольгердовича.– Н, У.). Длугош и Меховский утверждают, что потом Скиргайло получил еще Стародуб, Кременец и Старые Троки (ч. II, с. 98). Литовские летописцы, отмечает Стрыйковский, о ссоре Скиргайла с Витовтом не знают, но описывают столкновение с Витовтом Корибута, князя новгород-северского (ч. II, с. 98).

Все летописи сообщают, что Корибут отказался подчиняться Ви-

товту и между ними началась борьба, причем у деревни Докудова (или Недокудова) Корибут был разбит, бежал в Новгород Северский, затем Витовт овладел этим городом, а Корибута с семьей отправил в заточение. Что касается Скиргайла, то летописи Супрасльская, Слуцкая, Археологического общества, Красинского, Рачинского, Ольшевская» Румянцевская, Евреиновская называют его (уже после смерти) «чудным и добрым», которого провожал весь Киев (т. XXXV, с. 65, 72, 90, 138, 159, 186, 207, 228; т. XXXII, с. 70, 149). О том, что битва произошла у деревни Докудова (Недокудова, Кулова), сообщается в летописях Слуцкой, Красинского, Виленской, Археологического общества, Рачинского, Ольшевской, Румянцевской, Евреиновской (т. XXXV, с. 71, 89, 101, 137, 159, 185, 206, 227).

При описании борьбы между Польшей и Великим княжеством Литовским за Подолие Стрыйковский ссылается на «литовскую историю» и «литовских летописцев» (ч. II, с. 106). Согласно «литовской истории», Подолие завоевали племянники Ольгерда, Кориатовичи, причем Федор Кориатович оказал Ольгерду неповиновение, вследствие чего Ольгерд послал против него войска. Тогда Федор, оставив в подольских замках гарнизоны, бежал в Венгрию. Литовские же летописцы сообщали, что произошло с Довгирдом, наместником Витовта в подольских замках, после смерти Витовта: Довгирд был вызван к польским панам в Каменец и убит по их приказанию (летописи Супрасльская, Слуцкая, Красинского, Рачинского, Румянцевская, Евреиновская, Ольшевская; т. XXXV, с. 67, 75, 139, 161, 187, 208, 231). Польские же хронисты Длугош, Кромер, Меховский, как сообщает Стрыйковский, писали, что после смерти Витовта польские паны, Павел, каменецкий епископ, и другие вызвали к себе Довгирда, но о его гибели не говорят (ч. II, с. 106).

В сообщении за 1397 г. Стрыйковский ссылается на Кромера, Длугоша и Меховского, которые на основании летописных данных утверждают, что Витовт после победы над татарами привел несколько тысяч их в Литву и часть пленных поселил на реке Ваке, а часть отослал в Польшу (ч. II, с. 113). Подобное сообщение есть только в хронике Литовской и Жмойтской (т. XXXII, с. 75).

«Литовские летописцы» без всяких доказательств писали, что послы, отправленные Витовтом в Рим, чтобы доставить Витовту королевскую корону, из-за беспорядков в Италии пробыли там три года (ч. II, с. 173). Такое сообщение есть только в хронике Быховца (т. XXXII, с. 153).

«Литовские летописцы», как и Кромер, свидетельствуют, что король Ян-Альбрехт направлялся в Молдавию против господаря Стефана (ч. И, с. 299). Об этом есть в хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца (т. XXXII, с. 98, 165).

В рассказе о войне Великого княжества Литовского с великим князем московским Иваном Васильевичем Стрыйковский ссылается на литовских летописцев, которые сообщали, что жители Брянска перешли на сторону Москвы, то же сделали князь Семен Иванович Можайский и Василий Иванович Осемятич, в результате чего Чернигов, Стародуб, Новгород Северский и Рыльск были захвачены Москвой, а

князь Семен Иванович Бельский перешел на сторону русских еще до сдачи Брянска (ч. II, с. 308–309). Об этом с некоторыми расхождениями в именах и фамилиях («Осемятич» вместо «Осемянович» и др.) говорится в хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца, причем в последней в дополнение к городам, которые перечислены у Стрыйковского, упоминается Гомель, а в хронике Литовской и Жмойтской не подчеркнуто, что князь Бельский перешел к русским еще до сдачи Брянска (т. XXXII, с. 99–100, 166).

Ряд ссылок у Стрыйковского есть на «летописцев русских и литовских», а также «литовских и русских». Все они относятся к событиям

от времен легендарных (о полоцких князьях, потомках мифического Гинвила) до 1493 г.

«Летописцы литовские и русские», а также «все летописцы», далее просто «летописцы» (что одно и то же) сообщали о том, что полоцкая княжна Парасковия ушла в Рим, где прожила несколько лет, умерла и похоронена, и в ее честь там воздвигнута церковь (костел). Вместе с тем Стрыйковский отмечает, что, несмотря на все поиски, найти следы святой Пракседы, или Парасковии, в Риме не удалось, в связи

с чем версия об этой княжне ему кажется нереальной (ч. I, с. 242– 243). Рассказ о постройке в Риме церкви в честь Парасковии есть в летописях Красинского, Румянцевской, Археологического общества, Рачинского, Евреиновской, Ольшевской, а также в хронике Быховца и хронике Литовской и Жмойтской (т. XXXV, с. 91, 130, 147, 175, 195, 216; т. XXXII, с. 131, 23).

Одна ссылка на «русских и литовских летописцев» сделана лишь затем, чтобы сказать, что лица, составлявшие эти летописи, были безмозглыми, они писали то, что им слюна в рот приносила (ч. I, с. 243).

В хронике Меховского год смерти Гедимина указан ошибочно – 1307. Стрыйковский, привлекая данные других польских хронистов, а также хроники прусские, лифляндские, русские и литовские летописи, утверждает, что это произошло в 1328 г. и что в тексте Меховского просто опечатка (Меховский при этом назван «славным и солидным историком») (ч. I, с. 349). О том, что Гедимин был убит в 1328 г., есть только в хронике Литовской и Жмойтской («Року... 1328. Кгеди-мин, великий князь, того року от Немцов в Прусех забит з ручници и там на том же местцу душу вырихпул»; т. XXXII, с. 41). Вероятнее всего, это место заимствовано как раз из хроники Стрыйковского (ч. I, с. 385). Что касается летописей Археологического общества, Рачинского, Ольшевской, Румянцевской, Евреиновской, то в них сказано, что Гедимин княжил много лет, был справедливым, много воевал и всегда удачно, умер в глубокой старости (т. XXXV, с. 97, 153, 181, 201, 222). В хронике Быховца отмечено совсем кратко: разделив свои владения между сыновьями, Гедимин «почестно умер» (т. XXXII, с. 138).

Следующая ссылка на «литовских и русских летописцев» дается при обсуждении судьбы князя Юрия Кориатовича. Согласно летописям, этот князь, правивший в Подолии, был приглашен молдаванами на княжение в Сочаве, но вскоре он там отравлен и похоронен в Вашю-лах, в монастыре, построенном из камня за Берладем (ч. П, с. 8).

Летописи сообщают, что князя Юрия пригласили к себе молдаване и что они там его «окормили», т. е. отравили, но о том, где он был похоронен, не говорит ни одна из них. В Супрасльской и Слуцкой (т. е. в самых старых) летописях сказано, что князя Юрия в Молдавии «окормили»; то же сообщается в хронике Быховца (т. XXXV, с. 66, 74; т. XXXII, с. 139). В летописях Красинского, Рачинского, Румянцевской, Ольшевской, Евреиновской говорится, что Юрия «убили» (т. XXXV, с. 138, 160, 186,207,228). Хроника Литовская и Жмойтская обошла этот вопрос молчанием.

«Русские и литовские летописцы» сообщали, что король Казимир и польские паны пригласили князя Константина Кориатовича в Польшу, чтобы назначить его после смерти Казимира королем, требуя, однако, чтобы Константин переменил православную веру на католическую (ч. II, с. 18). Такое сообщение есть в летописях Супрасльской, Слуцкой, хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца (т. XXXV, с. 66, 74; т. XXXII, с. 45, 139), причем в них добавлено, что Константин не захотел менять веры и поэтому отказался от видов на престол. В летописях же Красинского, Рачинского, Евреиновской, Румянцевской и Ольшевской сказано, что Константин уехал в Венгрию и там умер; о предложении поляков ничего не говорится (т. XXXV, с. 138, 160, 186, 207, 228).

«Русские и литовские летописцы», они же «все летописцы», единодушно сообщали, что когда литовское войско пришло к Завихосту и не знало, как переправиться через Вислу, то один пан, «которого летописцы зовут Радзивилом», бросился с конем в воду, а за ним последовало все войско (ч. II, с. 68).

«Русские и литовские летописцы» ошибочно называют первым женихом королевы Ядвиги князя поморского Фридриха, тогда как в действительности ее женихом был австрийский принц Вильгельм (ч. II, с. 73). Фридрих поморский назван женихом Ядвиги только в хронике Быховца (т. XXXII, с. 144).

Ниже приводим места работы Стрыйковского, где даются ссылки «летописцев» или «всех летописцев».

Согласно Стрыйковскому, Длугош, Меховский, а также русские и литовские летописцы сообщали, что Ягайло, после того как великим князем стал Витовт, предложил Свидригайлу в виде компенсации за потерю власти в Великом княжестве Подолие и ряд других владений, а также деньги, но это не удовлетворило Свидригайла, и он был чрезвычайно раздражен (ч. II, с. 118). Летописи ничего подобного не содержат.

Относительно унии 1401 г. между Польшей и Литвой Стрыйковский приводит показания Длугоша и Кромера, с одной стороны, русских и литовских летописей – с другой, отмечая, что об этом они говорят совершенно по-иному. Согласно версии польских хронистов, Великое княжество Литовское в случае бездетной смерти Витовта должно, за исключением некоторых территорий, перейти к Польше, составить ее неотъемлемую часть. По версии же летописцев, согласно договору, заключенному в Перемышле между Витовтом и Ягайлом в присутствии панов с обеих сторон, в случае если бы Витовт умер, не

оставив детей, а у Ягайла были бы дети, то они должны были бы господствовать как в Польше, так и в Великом княжестве; и наоборот, если бы дети остались у Витовта, а у Ягайла их бы не было, то потомки Витовта должны были принять власть в Польше и Великом княжестве. Учитывая, что «небожата, старые литовские писари писали правдиво», Стрыйковский согласен принять скорее их версию, чем версию поляков-(ч. II, с. 118). О таком договоре между Витовтом и Ягайлом в Перемышле знает лишь хроника Быховца, и условия договора в ней изложены так же, как у Стрыйковского (т. XXXII, с. 76–77).

Со ссылкой на «русских и литовских летописцев» утверждается, что Литва давала Заволжской, а затем Перекопской ордам «царей», в частности это относится к Витовту, который Тохтамыша назвал «царем» (короновал его в Вильно) (ч. II, с. 157). Такое сообщение есть в хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца, где сообщается, что король Казимир «послал на царство в Перекоп Ач-Гирея» (т. XXXII, с. 80, 160).

О захвате поляками у литовцев Подолия сообщение Стрыйковского неопределенное. Вначале сказано, что наиболее видные подольские паны, узнав о смерти Витовта, поехали в Каменец к Довгирду (который не знал, что Витовта уже нет), вызвали его «на приятельский разговор», а далее, «как сообщают русские и литовские летописцы», паны убили Довгирда. Версия летописцев показалась Стрыйковскому неправдоподобной, так как тот самый Довгирд, по свидетельству тех самих летописцев, позже участвовал в убийстве Сигизмунда Кейстутье-вича (ч. II, с. 178–179). Об убийстве Довгирда в Каменце сообщают- летописи Супрасльская, Слуцкая, Красинского, Рачинского, Ольшевская, Румянцевская и Евреиновская, но ни одна из них не отмечает участия Довгирда в убийстве Сигизмунда (т. XXXV, с. 67, 75, 139, 161, 187, 208, 231). В хронике Быховца нет ничего об убийстве Довгирда, но отмечена его выдающаяся роль в убийстве великого князя Сигизмунда (т. XXXII, с. 156). В хронике Литовской и Жмойтской сказано, что после смерти Витовта Довгирд был арестован польскими панами (т. XXXII, с. 82).

Без ссылки на источник Стрыйковский сообщает, что Свидригайло «соромотил и ганьбил» Ягайло, но не сразу после похорон Витовта, а спустя два года (ч. II, с. 179). Подробное сообщение есть только в хронике Быховца (т. XXXII, с. 153).

«Русские и литовские летописцы» утверждают, что, когда королю Казимиру потребовались деньги для ведения войны против чехов после понесенного поражения под Хойницами, он обратился к литовским панам и те обещали дать 80 тыс. червонных золотых и помощь войсками (ч. II, с. 255). Такое сообщение есть лишь в хронике Быховца (т. XXXII, с. 162).

Для войны с венгерским королем Матиашем король Казимир, согласно русским и литовским летописям, одолжил «из литовского скарбу» 24 тыс. золотых (ч. II, с. 277).

В заключение даем ссылки или на «всех летописцев», или просто на «летописцев». Относительно много ссылок имеется на самую начальную часть летописей. Так, со ссылкой на «летописцев» доказывается,

что Палемон прибыл в Литву из Италии (ч. I, с. 57), затем «все летописцы» согласны в том, как были разделены после смерти Палемона его владения между сыновьями (ч. I.с. 84). «Все летописцы» одинаково сообщают о происхождении названия «Литва» {ч. I, с. 85–86). Узнав, что Русскую сторону опустошили татары, Монтвил отправил своего сына Эрдивила на завоевание земель, из которых было образовано Новогрудское княжество (ч. I, с. 235). Далее сообщается о наделении трех сподвижников Эрдивила землями (ч. I, с. 237), о княжне Парасковии (ч. I, с. 242), о никчемности летописцев (ч. I, с. 243), о разгроме Рынгольтом коалиции русских князей и их союзников-татар у Могильно (ч. I, с. 252).

Ряд сообщений со ссылкой на «всех летописцев» дан о таких событиях, которые в летописях изложены несколько иначе или совсем обойдены молчанием. Так, согласно Стрыйковскому, описание битвы на Ясельде сделано им по летописи (ч. I, с. 244). Однако в летописях и хронике Быховца эта битва описана в общих чертах, тогда как у Стрыйковского сказано, что на стороне волынского князя Мстислава сражались «волынцы, пинщане и киевляне», что отмечено лишь в хронике Литовской и Жмойтской. Затем, по летописям и хронике Быховца, битва происходила на «сей» стороне Ясельды, тогда как, по Стрыйковскому и хронике Литовской и Жмойтской, это было на «той» стороне (т. XXXV, с. 91, 130, 147, 175, 195, 216; т. XXXII, с. 22, 131).

Со ссылкой на летописцев сообщается, что литовский великий князь Наримунт отправился в поход на ятвягов, так как услышал, что ятвяжские князья вымерли, не оставив потомства. Далее сообщается, что Наримунт захватил Ятвяжскую землю и отдал ее в удел Тройдену, который затем непрерывно и очень удачно воевал с соседями, проявляя чрезвычайную жестокость. Вместе с тем Стрыйковский сомневается в том, что ятвяжские князья вымерли сами по себе. Ссылаясь на Кромера, Длугоша и Меховского, он склонен считать, что эти князья были уничтожены Болеславом Стыдливым в 1264 г. (ч. I, с. 320–321). В летописях Красинского, Археологического общества, Рачинского, Евреиновской, Румянцевской, Ольшевской и хронике Быховца все изложено так, как утверждал Стрыйковский, а в хронике Литовской и Жмойтской сказано, что завоевал ятвяжский край Тройден без участия Наримунта, и ничего не говорится о его жестокости (т. XXXV, с. 93, 132, 150, 178, 198, 219; т. XXXII, с. 135, 32).

Согласно Стрыйковскому, Лавраш вывел против Довмопта войско, состоявшее из литовцев, жемайтов и русских новогрудчан, бой произошел «над одним озером», продолжался с утра до ночи и закончился полным разгромом Довмонта (ч. I, с. 328). В летописях Археологического общества, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской, Ольшевской и хронике Быховца это был Лавраш или Лаврыш, «по-литовски зовемый Римонт, а по-русски Василей», по хронике Литовской и Жмойтской – Лаврентий (т. XXXV,c.94, 150, 178, 198, 219; т. XXXII, с. 135, 33).

Летописцы утверждали, что Лиздейко, разъяснивший князю Гедимину вещий сон и предсказавший великое будущее Вильно, был найден в орлином гнезде (ч. I, с. 371). Легенда есть во всех летописях.

Однако Стрыйковский пишет, что Лиздейко был Криве-Кривейто, т. е. языческим литовским епископом, о чем ни в одной из летописей не сказано, хотя те и зовут (не во всех одинаково) Лиздейко «наивысшим литовским попом»; по хронике Быховца, это был «ворожбит» (т. XXXII, с. 138). Что Лиздейко найден в орлином гнезде и что был он «бискупом поганским», сообщено в хронике Литовской и Жмойтской, но и там нет упоминания о Криве-Кривейто (т. XXXII, с. 39).

Стрыйковский отмечает, что о походе Ольгерда на Москву, когда он будто бы принудил князя Дмитрия Ивановича просить мира, говорят «все летописцы», но что ни «русские хроники», ни историки, кроме Герберштейна, о нем не вспоминают (ч. II, с. 11). Об этом походе есть только в Евреиновской летописи, хронике Литовской и Жмойтской и хронике Быховца (т. XXXV, с. 223–224; т. XXXII, с. 60–62, 140); у Герберштейна этого нет.

«Летописцы свидетельствуют», что Ягайло в отместку за смерть Войдила, которого казнил Кейстут, приказал разбить на колесе дядьку Бируты (матери Витовта и тестя Кейстута) Видимонта, а все имущество Видимонта отдал Монивиду (ч. II, с. 66). О мести Ягайла, приказавшего разбить на колесе Видимонта, дядю матери (не называя ее Бирутой) Витовта, сказано в летописях Супрасльской и Слуцкой, а также в хронике Быховца (т. XXXV, с. 63, 69; т. XXXII, с. 143). В летописях же Красинского, Виленской, Археологического общества, Рачинского, Румянцевской, Евреиновской, Ольшевской сообщено, что месть Ягайла ограничилась тем, что он посадил в темницу, а затем приказал удавить Кейстута (т. XXXV, с, 87, 99, 135, 156, 183, 204, 225). Что касается хроники Литовской и Жмойтской, то в ней эти события не описаны.

Согласно сообщениям летописцев, на съезд в Луцке в честь Витовта прибыли московский великий князь Василий Иванович, князь Борис тверской, князь рязанский (имя рязанского князя не названо), Одоевские, князья Белой Руси, Фриц, король датский и шведский, «цари» перекопский и заволжский, изгнанный валашский господарь, Рудольф, магистр прусский, и Зигфрид лифляндский, Палеолог, греческий император, прислал послов. Кроме того, прибыли разные лица из литовцев, русских и поляков. Все они расселились за несколько миль от Луцка по деревням (ч. II, с. 168–169). В летописях (включая Супрасльскую и Слуцкую) указаны, помимо представителей, которые есть у Стрыйковского, послы от Новгорода и Пскова, в некоторых летописях называются еще «деиспоты» болгарские. В хронике Быховца перечисляются князья перемышльские и новосильские. Что касается хроники Литовской и Жмойтской, то в ней перечисления присутствовавших нет (т. XXXV, с. 58–59, 75, 108, 140, 362, 209,230–231; т. XXXII, с. 152).

По сведениям «летописцев», войска московского великого князя Василия Васильевича были разгромлены татарами под Муромом (ч. II, с. 211). Об этом сообщается в летописях Супрасльской, Слуцкой, Академической, Красинского, Рачинского, Евреиновской, Ольшевской, Румянцевской, а также в хронике Литовской и Жмойтской (т. XXXV» с. 60, 78, ПО, 144, 166, 191, 212, 233; т. XXXII, с. 86).

После того как Казимир Ягайлович был избран королем польским, коронован в Кракове и ехал в Литву, князь Михаил Сигизмундовйч пал королю в ноги, просил отдать ему Великое княжество Литовское.

Орыйковский пишет, что о таком «унизительном поведении» князя Михаила он получил сведения не только у «летописцев», но также у Кромера, Длугоша, Меховского и т. д. (ч. II, с. 226). Ни в одной из летописей об этом ничего не сообщается. Вероятнее всего, это легенда. По сообщениям «летописцев», епископ Кафы Симон, будучи в Киеве, умер сидя за столом, как только услышал, что Кафу захватили турки (ч. II, с. 280). Об этом есть в хронике Быховца, но лишь самый конец сообщения (т. XXXII, с. 163), так как в том месте в рукописи недостает листа.

Последнее сообщение «летописца» касается приезда в Литву короля Казимира, одновременно с которым прибыл тверской великий князь Михаил Борисович (ч. II, с. 288). Об этом есть только в хронике Быховца (т. XXXII, с. 163).

Материалы этой главы дают основание утверждать, что Стрыйковский передавал летописные известия добросовестно, в отдельных случаях (битва под Хойницами) добросовестность доходила до того, что он указывал, в чем состояла ошибка летописца. Вместе с тем иногда хронист находил нужным (или возможным), делая ссылки на летописи, вносить в них дополнения или изменения. Прежде всего это касается тех мест, где, по мнению Стрыйковского, требовалось основательнее.доказать итальянское происхождение литовской знати, и даже того,

что у Гаштольда в XVI в. имелась в Италии родня (ч. I, с. 236–237).

Весьма вероятно, что хронист, утверждая, будто во всех его летописях говорилось, что Палемон бежал из Италии в 57 г. [а не в 18 (5526) г., как сказано во всех сохранившихся летописях], внес поправку, так как знал, что в 18 г. Нерон императором не был (ч. I, с. 66). Возможно также, что сообщение о Криве-Кривейто, будто бы имевшееся в летописях, Стрыйковский добавил от себя, сам же узнал об этом из хроники Дюсбурга (ч. I, с. 371). То же о Ромове.