Глава 20. Я вскочила и забегала по комнате

Я вскочила и забегала по комнате.

– Жене надоела сумасшедшая опека матери, он соврал, что посещает занятия, а сам встречался с Ваней. В девять сорок пять младший Алферов оказывался в родных пенатах не из‑за своей обязательности, а потому что Иван спешил домой. Наверное, Жене приходилось ехать чуть дольше, чем Фирсову. Иван и впрямь нежно относился к матери, ради нее бежал вечером домой, не слушая недовольного ворчания Евгения. В остальном, я полагаю, в этой дружбе солировал сын Антона Евгеньевича. В младших классах он заставлял Фирсова делать за двоих домашнюю и классную работу, а когда мальчики выросли, Женя стал втихую гулять. Ване он отвел роль верного пажа. Где‑то подростки познакомились с Ритой. Та мигом оценила прикид, мобильный телефон Жени, поняла, что он девственник, и решила использовать счастливый шанс. Более опытная Логинова соблазнила Евгения. Но где они могли встречаться?

– На квартире у Фирсова, когда Зинаида Ефимовна дежурила, – подхватил Макс.

Я села около мужа на диван.

– Точно! Теперь возвращаемся к рассказу Тамары. В день своей смерти Женя приехал домой раньше обычного, затем, тоже совсем не поздно, что было необычно, примчался Антон Евгеньевич, отец с сыном беседовали, топали по полу, не давали спать домработнице. Затем хозяин неожиданно впервые заглядывает в спальню горничной и заботливо угощает ее японской таблеткой. Тамара почти сразу засыпает, очнулась она лишь на следующий день к обеду и узнала: сын хозяев скоропостижно умер! И вот интересное совпадение! В ту же ночь утонула Рита!

– Любопытно, – согласился Макс.

Я обняла мужа.

– Думаю, сначала троица ходила в кино, Тамара нашла в куртке Жени использованные билеты. Они свидетельствуют: вместо того чтобы набираться знаний на курсах, Женечка сидел в кинотеатре. Затем компания отправилась к Фирсовым. Наверное, Ваня пошел в свою комнату, а Евгений с Ритой решили устроить лавстори в воде и двинулись в ванную. Невольным убийцей продавщицы стал Евгений. Это он не остановился, когда Рита начала барахтаться, не поинтересовался, что с партнершей. Представляешь, как перепугался избалованный, эгоистичный мальчишка, когда понял, что натворил? Он прибежал к Ивану в ужасе. Фирсов, в отличие от приятеля, не потерял головы. Ваня математик, он умеет мыслить логично, вероятно, читал детективы, смотрел сериалы на криминальную тематику.

– И он сообразил позвонить Антону Евгеньевичу, – перебил меня Макс, – и рассказать ему правду. Старший Алферов немедленно приехал на место происшествия и сделал Ивану предложение: тот берет вину на себя, а за это получает образование в Принстоне. Вот тогда понятно, откуда у Фирсова хороший адвокат и почему его отправили после суда в лучший специнтернат России. Уж поверь, далеко не везде заведены такие порядки, как у Леонида Федорчука. Фирсова легко могли запихнуть в жуткий дом, где с малолетними правонарушителями творят недетские дела. Но Иван остается в столице, под надежным крылом сердобольного Леонида Григорьевича. Тот не уставал удивляться, почему Ваня не волнуется за свое будущее, отчего пребывает в уверенности, что визу ему американцы непременно дадут.

– Деньги могут многое, – вздохнула я, – а большие деньги способны творить чудеса. Иван понимал, что ему необходимо пересидеть год с небольшим – и бай‑бай, Россия. В специнтернате невесело, но разве без труда вытащишь рыбку из пруда? За все надо платить. Это Антон Евгеньевич велел включить в ванной обогреватель и постоянно подливать горячую воду.

– Может, Фирсов сам до этого додумался, – предположил Макс.

– Неважно, – отмахнулась я. – Интересно другое. Тело Логиновой практически не остывает. В ванной тем временем быстро уничтожаются следы пребывания Евгения. С пола поднимают и протирают упаковки с гелем, скрабом, шампунем, моют пол. Человек, который наводил порядок, слегка перестарался, он не подумал, что пейзаж после бурного секса должен быть иным. Но это ему сошло с рук. Женю поспешно отправляют в поселок, он оказывается дома чуть раньше, чем обычно, Антон Евгеньевич и Ваня без него навели прежний порядок, и отец тоже уехал в «Марков лес». Думаю, он испытывал сильное беспокойство. Алферов вроде сделал все, чтобы его сына не заподозрили. Женя вошел в дом не поздно, ночь он провел в своей спальне, а время смерти Риты должны определить как раннее утро! Но вдруг в бригаде окажется слишком въедливый криминалист? Подозрительный, умный эксперт? Или Фирсов не выдержит допросов? Сломается, испугается суда, наказания, плюнет на Америку и расскажет правду? В голове любящего папаши рождается план, Жене надо умереть. Мальчика похоронят, мертвецу обвинение не предъявят. Евгения отправят за границу с чужими документами, капиталов Алферова с лихвой хватит на комфортное проживание и обучение сына в любой стране мира. Дальше продолжать? Кстати, Тамара, рассказывая о похоронах Жени, горестно говорила:

– Он так чудовищно изменился! Бедный ребенок.

– Достать труп беспризорника – нетрудная задача, – вздохнул Макс, – в момент, когда народ пил за помин души Евгения Алферова, тот небось ел вкусный обед. Антон Евгеньевич предусмотрительно кремировал покойника, несмотря на истерику и вопли Ларисы: «Не отправлю мальчика в огонь».

– Тамара уверена, что именно это решение супруга сделало из Ларисы наркоманку, – тихо сказала я, – она впала в депрессию, плакала, ей снился костер, в котором сгорел Евгений. Очень жестоко было не сказать супруге правду. Я сомневаюсь в любви Антона Евгеньевича к жене.

Макс неожиданно встал на защиту бизнесмена:

– Он не мог довериться алкоголичке. Пьющий человек – не лучший сейф для хранения тайн. Алферов пытался вылечить супругу, но больше всех на свете он любил Женю. Пришлось выбирать между Ларисой и сыном.

– Прямо волшебник, – скривилась я, – за одну ночь провернул такое дело. Добыл новый паспорт, мертвеца, купил билет и услал сына‑убийцу подальше.

Макс опустил Микки на пол.

– В бизнес‑класс легко попасть на любой рейс, очень уж дорого авиакомпании берут за перелет в условиях особого комфорта, поэтому салоны первого класса обычно полупустые. Что касается остального… Главное было найти тело. Покойника увезли в морг, а Женю Антон Евгеньевич мог спрятать где‑то, за неделю оформить необходимые бумаги. Слушай! А это мысль!

– Какая? – с любопытством спросила я.

Макс потянулся.

– Потом скажу. Рукин нам красиво соврал. Он все знает, помогал своему олигарху‑благодетелю. Когда Иван трагически погиб, Зинаида примчалась к Алферову. Помнишь, что она от него потребовала? Покончить жизнь самоубийством, раздать свои деньги бедным, не давать какому‑то Роберту ни копейки. Только в этом случае она промолчит. Иначе откроет рот, и тогда ему будет очень плохо. Еще она хотела, чтобы Ваня ожил, но данное желание из области фантастики, а вот угроза сообщить всем о какой‑то тайне весьма реальна.

– Никто Антона Евгеньевича не похищал, – мрачно констатировал Макс. – Он испугался, что Зинаида Ефимовна расскажет правду.

– Она знала про договоренность сына с бывшим работодателем, – с неуверенностью предположила я.

– Без сомнения, – рубанул Максим, – иначе не вела бы себя так, посещая сына. Фирсова мечтала о карьере математика для Вани. Пребывание в специнтернате сын и мать считали чем‑то вроде неприятной работы, за которую заплатят достаточные для обучения в Принстонском университете деньги.

Я пересела к столу.

– Но Ваню убили. У Зинаиды возникло желание обелить его память, она приехала к Алферову. Тот занервничал, Фирсова могла доставить ему неприятности. Поднимет баба шум, кинется в прокуратуру. Даже если там откажутся с ней беседовать, не захотят вытаскивать из архива закрытое дело, Зина не остановится, пойдет к журналистам. Ну а писакам только дай сенсацию!

– Антона Евгеньевича не похищали, – повторил Макс. – Он спешно подарил Тамаре загранпоездку, взял в банке десять миллионов евро и рванул к Евгению. Хитрый Вадик в курсе этой аферы, он под руководством Антона Евгеньевича торгует заокеанскими лохмотьями, отсылает шефу деньги, а тот чудесно живет с сыном в каком‑нибудь Нью‑Йорке. Не забудь, пожалуйста, что бизнес Алферова тесно связан с американскими торговыми домами, небось у нашего папочки есть приятели за океаном.

– Что‑то здесь не вяжется, – зевнула я. – За каким чертом Рукин поднял шум? Вызвал милицию, сообщил об исчезновении босса? Неужели они не могли придумать правдоподобное объяснение отсутствию бизнесмена?

Макс потер кулаком глаза:

– Есть объяснение, но мы его пока не знаем.

– Надо прижать Вадика к стенке, – кровожадно предложила я, – прямо завтра! Пораньше!

Макс посмотрел на часы:

– Завтра уже сегодня. Я спать хочу.

– Два миллиона евро! – не успокаивалась я. – Как они попали к Надежде Ивановне Бороздиной? Объясни роль портнихи в этой истории. И кто такой Роберт, о котором упоминала Фирсова? Чей пепел должен был стучать в сердце Антона Евгеньевича?

Макс медленно поднялся с дивана.

– Лампа, ты работаешь на ядерном топливе, а у меня всего лишь простая батарейка. Кончился ее запас. Завтра договорим.

Я попыталась продолжить беседу:

– Если следовать твоей логике, то десять «лимонов» умчались вместе с Антоном за рубеж, но мы находим часть этих средств в России.

Муж открыл посудомойку и убрал в нее со стола чашки, а я все никак не могла утихомириться:

– Зачем тащить через границу бешеную сумму наличкой? У тебя есть ответ хотя бы на этот вопрос?

Макс возился с посудомоечной машиной и с удивлением произнес:

– У меня нет ответа и на другой, только что возникший вопрос! Откуда сие?

Я глянула на Макса и обомлела: тот держал в руке два огромных красных носка.

– Можешь молчать, – милостиво разрешил Максим, – вопрос риторический. Сам отвечу. Сей предмет, присутствующий в гардеробе любого парня, я вытащил из посудомойки!

Я временно лишилась дара речи.

Макс подмигнул носкам.

– Эй, малыши, заблудились? Раньше, когда я вел жизнь холостого, никому не нужного, глубоко одинокого, вечерами сидящего дома юноши, сам запихивал шмотье в стиралку и сделал интересное, тянущее на Нобелевскую премию открытие. Автоматическая прачка питается носками. Положишь шесть штук, достанешь пять. Через некоторое время повторишь операцию, и снова тот же эффект. Нет бы ей, крокодилице, второй носочек от пары схомякать! Но стиральная машина гурманка, любит новеньким полакомиться. Пару месяцев спустя в шкафу полно разномастных носков! А! Сообразил! Они работают в тандеме! Стиралка крадет, пользуется, а затем отсылает добычу в посудомойку! Черт, не припомню, чтобы я покупал носки пожарного цвета! Вероятно, эти гольфики твои?

– У меня ноги нормального размера, – только и смогла ответить я, – и я не использую посудомоечный агрегат в качестве стирального!

– Они подросли, – с серьезным лицом продолжил муж, – лет этак десять назад ты решила освежить пару носочков розового цвета и аккуратно положила их в барабан. Стиралка похитила их, держала в плену. Они возмужали, созрели, сменили цвет, размер и: «Здравствуй, мама, мы вернулись». О‑о‑о! Трам‑там‑там… Фанфары, горны!

– Прекрати нести чушь! – остановила я Макса. – Десять лет назад я даже не слышала о тебе, не видела эту квартиру.

– Да ну? – удивился муж. – Я был уверен, что мы вместе посещали детсад! А почему? Сам не знаю!

– Капа! – закричала я.

Макс оглянулся:

– Где?

– Твоей матери здесь нет, – зачастила я, – но она сегодня убегала в спешке, бросила в мойку тарелку, чашку, оставила на плите пустую сковородку. Наверное, у нее в голове крутились какие‑то мысли, Капа собралась надеть носки, ей внезапно позвонили из офиса, сообщили о форс‑мажоре, она занервничала, засунула носки туда, куда намеревалась отправить кружку, и убежала! Все объяснилось!

– Мда, – кивнул Макс, – кроме одной детали! Это носки для снежного человека! Капитолина не совсем стандартная дама, она по менталитету ближе к носорогам, у нее харизма тигра, она не берет пленных, стреляет по конкурентам без промаха. Но скажи, разве у нее вместо ступней лыжи?

Мне пришлось признать правоту Максима:

– У твоей матушки изящные ножки.

Муж бросил носки в помойное ведро.

– Ты ушла из дома раньше меня. Мы с Романом двинулись чуть позднее, на кухне было чисто. Капа уехала на службу при нас, быстро собралась и улетела. Она оставила Микки, но никаких грязных сковородок и в помине не было.

Я показала на раковину:

– Но когда я вернулась, тут лежала тарелка! На столе расческа!

– Фу, – поморщился Макс, – он неряха!

– Кто? – удивилась я.

– Ну, он, – повторил муж, – владелец гигантских ног! Как его зовут, милая?