Глава 22. Варвара Михайловна изо всех сил толкала в сторону двери худенькую, похожую на ворону женщину

Варвара Михайловна изо всех сил толкала в сторону двери худенькую, похожую на ворону женщину. А та, несмотря на субтильность, оказалась сильной, цепкой и не сдвигалась ни на сантиметр.

– Пожалуйста, – простонала Инина, – позвоните в милицию. Она напала на меня с ножом!

– Враки! – запальчиво воскликнула незнакомка. – Где он?

– Выгоните ее, – чуть не плакала Варвара Михайловна.

Я ухватила незваную гостью за плечи.

– Прекратите. Если вы сию секунду не уберетесь отсюда, придется вызывать патруль!

Женщина неожиданно разжала руки. Инина отскочила к вешалке, затряслась в ознобе и зашептала:

– Грабители! Воры! Преступники!

– Заткнись, – взвизгнула «ворона», – не притворяйся. Что ты ему сказала? Чем напугала?

– Покажите ей удостоверение, – приказала мне Варвара Михайловна, – а вы знайте, здесь находится представитель органов! Следователь! Она пришла разобраться со смертью Алексея! Вы кто?

– Юля! – подбоченилась незваная гостья. – Я про вас все выложу, открою ваше червивое лицо! Кто Надежду Ивановну обворовал? Я в курсе всего.

Инина схватилась рукой за куртку, которая висела на крючке.

– Боже! Врача! У меня приступ мерцательной аритмии. Евлампия, сходите в спальню. На тумбочке у кровати лекарства.

Я хотела побежать по коридору, но Юлия не позволила сделать мне даже шага.

– Не обращайте внимания. Она врет, здоровее слона Варвара. Таню она пригрела! Благородный поступок! На самом деле хитрюга хочет в квартире Бороздиной пошарить, вот и убрала девочку, чтобы та не мешала. Ключи запасные Надежда ей всегда оставляла на всякий случай. Или она уже там побывала и вещи уперла?

Варвара Михайловна трясла головой.

– Ложь! Ложь! Никогда бы этого себе не позволила! Не слушайте! Я ее никогда не видела, не знаю! Она сумасшедшая! Нет здесь чужих ключей!

– Воровка, – взвизгнула Юлия, опустила голову, стиснула кулаки, сделала шаг, и тут я очнулась.

– Спокойно! Если затеете драку, обе очутитесь в обезьяннике.

– За что? – захныкала Варвара Михайловна. – Вы же видели! В мой дом без приглашения ворвалась бандитка! Ее надо арестовать.

Юлия быстро открыла ящик тумбочки, которая стояла у стены под большим зеркалом, и вытащила железное колечко с брелоком‑сердечком.

– За что? – торжествующе поинтересовалась «ворона». – За это! Ключики Бороздиной нашлись!

– Они от моей двери, – возмутилась Инина.

Юлия попыталась вставить один из ключей в замочную скважину входной двери и злорадно заявила:

– Обратите внимание! Варвара Михайловна врет! Ключи не подходят! Пошли, попробуем дверь Надежды Ивановны вскрыть.

Я не успела возразить, «ворона» ринулась на лестничную клетку, за секунду открыла апартаменты Бороздиной и, издав торжествующий вопль, помчалась по коридору.

– Чьи ключи? Чьи ключи? Чьи ключи? – повторяла она. – А ну, спросите у этой стервы, где Таня?

– Где Таня? – как эхо повторила я.

– Спит, – всхлипнула Варвара Михайловна.

– В полдень? – удивилась я.

Инина замахала руками.

– У Татьяны погибли бабушка и отец, она в шоке! Я дала девочке успокоительное! Валерьяну! Она отключилась от нервного напряжения.

– Гадина! – завопила из глубины квартиры Юлия. – Где бабки! Здесь пусто! В тайнике нет ничего! Дрянь! Стерва! Что ты ему сказала, а? Чем его до смерти довела! Соседка!

Варвара Михайловна в испуге начала потихоньку отступать в глубь своей квартиры. Я на мгновение растерялась, а вот Юлия была готова к масштабным боевым действиям.

Растрепанная, вспотевшая «ворона» пробежала мимо меня назад в квартиру Ининой, заглянула в гостиную, затем преодолела извилистый коридор и, распахнув узкую белую дверь, прошептала:

– Эй! Спеши сюда, посмотри! Так от валерьянки спят?

Я бросилась на зов, увидела сумрачную комнату, заставленную мебелью, на ковре с геометрическим орнаментом валялись две клетчатые тапочки, в кресле лежали джинсы и пуловер.

– Татьяне соседка не траву дала. От валерьяновки так не задрыхнешь! – деловито сказала Юлия.

Я повернулась к Варваре Михайловне, которая пришла следом за нами в спальню.

– Что вы дали Тане?

– Настойку пиона на спирту, – изменила показания пенсионерка.

– Ранее вы вели речь о валерьяновом корне, – напомнила я.

– Перепутала, – не смутилась Варвара Михайловна.

Я наклонилась над Таней. Она мирно посапывала, ее дыхание было ровным, лоб на ощупь оказался теплым, сухим, руки не похолодели.

– Танюша! – позвала я. – Открой глазки.

– Отстань, ма, – сонно пробубнила девочка, – не пойду в школу, ваще сил нет! И… хочу… хочу…

Бормотание перешло в тихое похрапывание.

– Чем вы напоили девочку? – налетела я на Инину.

– Капельками, – ответила та, – растительными. Исключительно натуральные, никакой химии! Девочка плакала, у нее шок!

Юлия показала пальцем на серую коробочку, лежащую возле лампы на тумбочке.

– Хорош брехать. Дормидол [Название придумано автором, любые совпадения случайны.]. Сильное снотворное, меня с четверти таблетки уносит.

Я схватила Варвару Михайловну за кофту.

– Вы дали ребенку мощное средство? Без консультации с врачом?

– Нет, нет, нет, – жалобно запричитала Инина, – пустырника ей наплескала.

– Вы уж определитесь, чем потчевали девочку, – обозлилась я, – то пион, то валерьяна, теперь пустырник!

– Сначала одно, потом другое, третье, – вывернулась Инина.

Юлия опустилась на колени и заглянула под кровать.

– Она обыскивает мой дом! – запищала Инина. – Без разрешения шарит везде! Прекратите! Я буду жаловаться!

– Молчи, крысятина, – звонко сказала Юлия.

– Сейчас вызову криминалиста, он возьмет у Тани кровь на анализ, и выяснится, что пила девочка, – пригрозила я.

– Это возможно? – заморгала Варвара Михайловна.

– Легко, – мстительно «обрадовала» я соседку, – советую не гнушаться детективными телесериалами, почерпнете из них массу сведений.

Инина схватилась за голову:

– Танечка плакала! Ры‑да‑ла! Заходилась в истерике! Ей было очень плохо! Я не могла просто смотреть на мучения ребенка, который от горя теряет разум! Наблюдать, как ломается детская психика! Ну и дала ей… крошечку дормидола… исключительно ради ее блага!

– Нельзя кормить ребенка снотворным! – возмутилась я.

Инина выпала из роли заботливой тетушки.

– Нашли ребенка! Она хулиганка!

– Йес! – заорала Юлия и подняла руку. – Вот они!

Я посмотрела на пачку денег, зажатую в кулаке «вороны», а Юлия торжествующе продолжала:

– Куда можно спрятать бабло? Под матрас! Старый трюк. Деньги в постели, сверху больной дрыхнет. Или ребенок! Ты в самом деле полагала, что можешь украсть валюту? Рассчитывала, что о ней никому не известно?

– Я коплю на старость, – с видом оскорбленной невинности заявила Инина, – не доверяю банкам, держу собранные методом жесточайшего самоограничения деньги в своей спальне. Разве это противозаконно?

– О чьей будущей старости ты болтаешь? – ехидно перебила Юлия. – Твоя уже в полном цвету! Пора думать о душе, а не о сбережениях!

Я поняла: Юлия владеет некоей важной для следствия, неизвестной мне информацией, а Варвара Михайловна совсем не заботливая, желающая добра Тане соседка, и решила подыграть «вороне», напугать Инину.

– Вам не повезло. Юлия нашла евро, криминалисты уточнят, когда купюры появились в обращении в России. Это так же просто, как взять на анализ кровь. И внутренний голос мне подсказывает: данные еврики ближайшие родственники тех, что везла в день кончины в своей машине в замшевой спортивной сумке Надежда Ивановна.

– Блин! – подскочила Юлия. – Какие Надежда Ивановна перла купюры?

Я поняла вопрос буквально:

– По пятьсот евро.

– Два миллиона? – почти шепотом поинтересовалась Юлия. – В большой спортивной сумке? Серой? Из искусственной выворотки? С ручками с тройной прострочкой?

Настал мой черед изумляться.

– Откуда вы знаете?

– Мы их вместе складывали, это моя сумка, – заявила Юлия, – Алеша выполнил требование, но Лену ему не вернули. Потребовали больше! Он возмутился, и его убили!

Я попыталась не утонуть в потоке сведений, рухнувших на голову.

– Давайте оставим Таню спокойно спать, переместимся в гостиную и постараемся разобраться в произошедшем. Варвара Михайловна, вы хозяйка, усадите гостей.

– Гостей? – издевательски переспросила Инина. – Оккупантку, наглую тварь, которая…

– Сейчас ты у меня огребешь по полной, – пообещала Юлия.

– Брэк! – воскликнула я. – Если начнется драка, я вызову наряд. Вот тогда всем будет очень плохо. Вам устроят не беседу, а допрос, причем не в уютной квартире, а в непроветренном помещении, с железным, привинченным к полу стулом. Выбирайте, дамы! Или нормально общаетесь со мной и между собой, или идете в камеру предварительного заключения, бывали там когда‑нибудь?

Инина бесцеремонно показала на Юлию пальцем:

– Она проститутка, ей не впервой. А я положительная женщина!

– Дрянь и воровка, – не осталась в долгу «ворона».

Я достала телефон.

– Вы мне надоели. Я устала слушать ругань.

– Евлампия, дорогая, – заискивающе сказала хозяйка, – мы все поняли. Юлия, надо успокоиться.

– Здравые слова, – кивнула я.

– Сволочь, – прошипела гостья.

Я посмотрела в лицо «вороне».

– Вы это мне?

– Нет, нет, – поспешила заверить меня Юлия, – я про Варвару.

Я поманила женщин рукой, прошла в гостиную, села на диван, подождала, пока они устроятся напротив в креслах, и спросила:

– Когда вы видите на улице пса, кричите «это собака»?

– Нет, – хором ответили обе собеседницы.

– Логично, – улыбнулась я, – в этом нет смысла. Собака есть собака, вы принимаете ее существование как факт, дальше можно уточнять, злая она, добрая, кусачая, нежная, умная. Но напоминать себе, что вы видите псину, нет необходимости. Давайте договоримся, образно говоря, о «собаках», Варвара Михайловна считает вас, Юля, нехорошей женщиной.

– Она проститутка и сволочь! – подскочила Инина.

– Ладно, – кивнула я, – таково ваше мнение, спорить с ним не станем. Юля, что вы можете сказать о соседке Надежды Ивановны?

– Лгунья, лицемерка, деньги украла, – стала загибать пальцы «ворона».

– Отлично! – обрадовалась я. – Эпитеты розданы, мы знаем, какой к кому относится. Нет нужды бесконечно оскорблять друг друга. Юлия – проститутка. Варвара Михайловна – воровка, я, очевидно, по вашей версии, из стаи волков позорных. Более эту тему не трогаем. Пытаемся вести конструктивную беседу.

– Она б…! – выпалила Инина.

«Ворона» открыла рот, но я стукнула кулаком по подлокотнику дивана:

– Юлия, немедленно скажи: «Да, я падшая женщина».

– Я б…! – жалобно проблеяла гостья.

Инина опешила.

– Дальше спорим? – поинтересовалась я. – Возражения имеются? Нет? Тогда спокойно, без истерик, отвечаем на заданные мной вопросы. Говорить будет та, кому я разрешу, вторая молчит. Иначе вас увезут в КПЗ. Перспектива ясна? Начинаем. По словам Лидии, Алексей в день смерти тещи находился в рейсе, каким образом он мог складывать в сумку пачки евро, если отсутствовал в Москве. Юлия! Вам слово.

«Ворона» выпрямила спину и сложила руки на коленях.

– Леша давно на Лидку не смотрел, она совсем за собой не следила, маникюр‑педикюр не делала, с мужем спать отказывалась, только деньги от него требовала! Дай, дай, дай! Больше! Больше! Больше! Алексей меня любил, Юлию Лаврентьеву, я ему настоящая жена, никаких тайн мы друг от друга не имели.

– Вы были любовницей Сметанина, – кратко резюмировала я. – Могу предположить, что Алексей не уезжал в дальние рейсы, а оставался у вас?

Юлия кивнула.

– Дела у него шли не особо. Когда мы с ним познакомились, Леша перебивался случайными заработками, крутился белкой в колесе, а толку? Все жена отнимала, ему даже на сигареты не оставляла, дрянь.

– Давайте без оценок личности, – остановила я «ворону», – излагайте исключительно факты. Алексей перебивался небольшими заработками? Его собственная фирма не приносила доход?

– Открыть дело каждый может, – подала голос Варвара, – а вот раскрутить попробуйте!

– Верно, – согласилась Юлия, – не всем удается выплыть, Леша мог бы стать богатым, но дома его дерьмом считали, одна Лена его поддерживала. Отец старшую девочку очень любил, а ее похитили.

– Похитили? – ахнули мы с Варварой Михайловной.

– Выкуп потребовали, – печально подтвердила Юлия. – И обманули! Я думаю, Алешу убили! Он не мог оставить Лену у преступников.

– Елена в Лондоне, – пробормотала я, – учится в колледже.

Юля скривилась:

– Похититель велел Лешику так сказать. Как объяснить другим, что девочка исчезла? Преступник очень хитрый и все‑все про Алексея знал. И про евро!

У меня закружилась голова, а Варвара Михайловна заерзала в кресле.

– Я подозревала, что добром это не кончится, – прошептала Юля, – Леша больше года молчал, даже мне не говорил. Вот он какой, преданный.

Я уставилась на Юлию.

– Начинайте от печки. После беседы с Лидией у меня создалось впечатление, что у Алексея плохо шли дела, он сам доставлял грузы.

– Они всегда хорошо жили, – влезла в наш диалог Инина, – не шиковали, но и не нуждались. Благодаря Надежде Ивановне, она без отдыха за швейной машинкой сидела.

– Ага, а Леша типа прихлебатель? – обиделась Юлия. – Захребетник? Неправда, он старался заработать.

Варвара решила продемонстрировать справедливость:

– В последний год он чуток денег раздобыл, купил Лидке шубу!

– Из собаки, – уточнила Юлия.

– Это был койот! – воскликнула Инина. – Дикий волк.

– По‑нашенски, лабродворик, – не утихомиривалась любовница Сметанина, – а мне манто из норки досталось! Понятно, кого Лёник обожал!

– Откуда у Алексея взялись деньги? Он же не ездил в рейсы, проводил время с вами, – вернула я Юлию к теме.

Она положила ногу на ногу и затрещала сорокой.