Лекция № 1. Духовная культура: понятие, проблемы, принципы. Религия в контексте духовной культуры 12 страница

Причем для второй мыши.

Во-всяком случае по одному морфу судить нельзя. Ну, мне так кажется...

Хотя заманчиво, конечно. Потому как вроде жизнь после смерти - и что там - один Мутабор ведает. Но мне так

кажется, что тут не будет все так уж просто - пореанимал безнадежного - и вот он встает, говорит 'Благодарность.

Доктор. Коньяк. Завтра.' и прет домой к радостным родственничкам. Вот что узнать надо точно - осознавал себя мой

подопечный сразу или память потихоньку возвращалась. И что там такое было - при дрессировке того же Альманзора.

Пряник какой был - ясно, а вот кнут? И ведь был кнут, совершенно точно - больно уж вивисектор был уверен в том, что

морф его боится. Морф конечно жульничал, но ведь это показывает, что применяли по нему какую-то неприятность...

- Подходим, приготовьтесь высаживаться! - не оборачиваясь говорит МЧСник.

Народ начинает прибирать свои сумки, а старшая из медсестер раздает брезентовые котомки - точно, в таких были

прорезиненные бахилы и рукавицы от ОЗК.

- Это зачем?

- Загажено на территории уже все сильно, а в цехах, где людей три дня держали - тем более. Без бахил -

угадимся сильно, нам же там ходить придется..

А ведь и верно. Добавляю футляр в свою поклажу.

На берегу людно и довольно оживленно. Людей полно и видно, что грузы кучами. Встречает комендантский патруль

из мореманов. Переваливаем сумки и себя в маталыгу, к которой нас привели патрули. Медпомощь никому не требуется -

командование решило не проводить массовую эвакуацию.

Вместе с маталыгой отправляется несколько разномастных грузовиков. В холодном, сыром воздухе чад солярки и

сгоревшего бензина звучат какой-то особенно тревожной нотой. Водила перед прощанием сообщил, что наши благополучно

убыли в Ораниенбаум, их заменили присланные с Котлина люди, но вообще-то МЧС предпочло бы иметь дело с нами. Танк и

БТР остался в усиление, да с собой кронштадтские приволокли серьезные стволы - и АГСы и пулеметы. В том числе и

крупнокалиберные. Опасение, что какие-то залетные хамы начнут обижать, поэтому сейчас сильно ослабло.

К слову - не для передачи всем подряд - МЧСники таки нашли место, где можно разжиться СКСами и патронами к

ним. Но об этом пока - молчок, там вроде есть еще много всего вкусного - наш Старшой об этом информирован, а вот

кронштадтские могут наложить лапу - и целуйте веник! Потому им припомнили голодный паек с вооружением в самом начале

и делиться не хотят категорически.

На месте требую от своей группы не расходиться и идем гуськом к стихийно образовавшемуся штабу - по имеющейся

информации - аккурат в домике, где битые мониторы можно найти командира. Стараюсь идти там, где на снегу брюхом

корпуса от БТР промятая полоса. Еще не хватает сейчас кому-нибудь на мину нарваться.

Первое впечатление - из рук вон плохое - толпа народу - кучами, группками, поодиночке - ходят, лежат, сидят

где попало, в некоторых местах снега не видно. Бахилы мы натянули. Идти неудобно, но по запаху судя - народ не

слишком заботится о том, где гадить, а может просто вытряхивали накопившееся за три дня в штанах дерьмо. Как это

описано у капитана Франсуа из Великой армии Наполеона - во время отступления из Москвы многие европейцы так

поступали - гадили в портки на ходу. И на ходу же и вытряхивали - потому как сядешь - замерзнешь, или толкнут - и не

встанешь...

У немногих освобожденных хватает силы ругаться - но так как вообще людей густо - то ругань выделяется на фоне

плача. Не выпустить всех - было жестоко, а сейчас помогающие захлебнулись в таком объеме работы. К тому же на

периметре видна охрана, да патрули опять же - в итоге помошников кот наплакал, тонут они в массе нуждающихся.

Пальба идет все время, то ли патрули отстреливают подтягивающихся зомби, то ли мерещится что часовым, то ли

подбадривают себя - картинка-то страшненькая, чего уж тут. На благостность не настраивает.

У штаба - толпища народу, явно - не протолкнемся. То самое гудение - как у пчелиного роя, как и слышал рядом с

цехом - слившееся вместе и плач и брань и стоны и жалобы. Не, не проскочить.

- Там лесенка пожарная сзади - пошли - на крышу залезем.

Толковое предложение. Идем с Филей туда, где сегодня - а словно месяц назад сидели, я еще любовался на

простреленный сапог Мутабора. Что-то не помню я лесенку.

Оказывается - прав Филя. Для народа в штабе наше явление через люк на крыше - неожиданность. Хорошо не

подстрелили, взвинченные все и злые.

Отбрехиваюсь от какого-то резкого свежебритого мужика, который хотел меня с ходу припахать и нахожу, наконец

командира - того, полноватого морского офицера в мешковато сидящей форме и морской фуражке. Он как раз в голос

лается с парнем в зимнем армейском камуфляже.

- Вы не отбирать себе тут красивых девок и молодых парней должны - это скотство чистой воды, вы должны были

припасы привезти. А что привезли?

- Мы привезли нормальные продукты! - снисхоительно заявляет камуфляжный.

- Да?! Что тефтели рыбные за 12 рублей банка - это еда для тех, кто три дня ничерта не жрал? Совесть у вас

есть? Питье где?

- Здесь воды полно, какое еще питье! И матрасы нами доставлены и палатки - чего орать-то?

- На ваших палатках брезент ползет как паутина! Где колья к палаткам? Где кувалды? Где пальцы в землю чтоб

вколачивать? Веревки где, что вы меня за идиота держите, я что не знаю комплектацию армейских палаток? Печки где?

Трубы к печкам?

- Да надо мне тут еще вашей бранью уши сушить - шел бы ты в пешее эротическое! Что привез - то привез...

- Ах ты, сопляк! Да я...

Дальше они наконец переходят на нормальный армейский язык. Слушать их без толку, завелись уже оба, да и вокруг

хай стоит.

Пропихиваюсь к ним, лезу между. Докладываю, что прибыла группа поддержки.

Парень в камуфляже пытается свинтить, но моряк цепко хватает его за рукав.

- Вот - идете с этим гусем - примите груз - и присмотрите за кухнями - там две кухни - вот чтоб работали обе

всю ночь. Старлея не отпускать никуда - пусть вместе с вами работает.

- Я вам не подчинен!

- А будет упираться или попробует удрать - разрешаю огонь по колесам. Или по ногам - я старлей с вами шутить

не намерен. Организуйте временный медпункт - пройдите потом по цехам - там народу много который уже идти не может,

окажите помощь.

- Мне нужна охрана, все медики - необстрелянные.

- Так, оружие у них есть?

- Да, оружие имеют, пользоваться не обучены.

- Значит, пусть на месте учатся. Фалалеев! Свободные люди медиков прикрыть есть?

- Нет, товарищ кавторанг. Пусть сами себя охраняют.

- А Охотничья команда сюда прибыла? - влезаю я в разговор.

- Это те оболтусы, которые сегодня с морфом тут цацкались?

- Они самые.

- Нет, часа через два ожидаются.

- Связь как держать?

- Посыльными. Пришлете кого - вот через люк. Двери-то заблокированы. Сейчас будем с ходоками разбираться, но

чую надолго это все. Серегин, что там доставили второй очередью?

Лейтенант действительно захотел свинтить, но передумал, когда я аккуратно выбрав направление, разбрызгал

короткой очередью наст рядом с его берцами. Пули на рикошетах аккуратно встряли в стенке.

- Ты что, охренел? - сильно удивляется летенант.

- Мне нужно развернуть медпункт. Болтаться тут по заводу просто так - никакого желания нет. Так что будешь мне

мозги пудрить - прострелю. Аккуратно, чтоб ничего важного не задеть. У меня задача - людей спасать, потому - не

финти.

- Да ты понимаешь, мудак, на что ты напрашивашься? Да я...

- У тебя кабур на жопе. Застегнут. Если я доложу, что ты помер от укуса и пришлось тебя пристрелить - никто не

засомневается.

- Ну, ты и отморозок! Ну, ты и придурок!

Филя неторопливо и веско добавляет:

- Сейчас ты получишь по морде. Потом я тебя сам пристрелю.

Старлей находит в себе мужество ухмыльнуться. Правда улыбка получается кривоватой.

- Потом и укусишь?

- И укушу - радостно кивает Филя.

- Ну вы пацаны и нарветесь... Сильно нарветесь... Поедете вы мимо нас...

- Ты, твое имя не Дима Дибилан? Если нет - то веди куда надо и не вдрючивайся.

Продолжая грозить дальнейшими карами, старлей вместе с нами выходит к нашей группке. Потом вместе с ним

куда-то идем. Настроение наигнуснейшее - тут явно несколько тысяч человек, а вот нас - мало. Очень мало.

Сначала я вижу густую черную толпу. В центре этой толпы торчат две трубы с легким дымком - явно полевые кухни.

- Нож? Нож у вас есть? - кидается к нам сразу несколько человек.

Толпень окружает нас, обдавая густым тошнотворным запахом. Одновременно у нас просят тысячу вещей - но чаще

всего - вода. Ножи, еда, одежда, тепло - во вторую уже очередь.

- Так, слушайте все! - ору я как можно громче. - Дайте нам место! Не напирайте!

Куда там, словно не слышат. Лейтенант делает попытку прорваться через толпу, но его крепко держит и Филя и

пацан из санинструкторов. А не держали бы - так все равно бы не прорвался.

Плохо это. С толпой вести дело невозможно. Толпа - это скопище тупых людей с невнятной мотивацией, уродливым

извращением инстинктов и самыми дурацкими выходками. Любой умный человек, попав в толпу - тут же дуреет. Все в толпе

дуреют даже ниже среднего уровня. Это как с морским конвоем - какие бы суда не шли вместе - скорость хода даже самых

лучших будет - как у самого медленного. То же и с толпой - толпа профессоров мало отличается от толпы подростков...

Одинаково тупое животное - толпа.

- Нам нужны инициативные помошники и помошники! Не напирайте - иначе мы ничего не сможем сделать! Нам без

вашей помощи не обойтись - поможете нам - поможете себе! - заливаюсь я.

Братец в дополнение к моим словам сдергивает с плеча в давке свой АКМС и лепит над головами длинную очередь.

Толпа шарахается от нас, освобождая пустое пространство.

- Убили, убили - орет заполошно какая-то женщина.

- Тиха! Никого не убили! Вот сейчас этот офицер - старший лейтенант - покажет вам где палатки. Вот вы -

назначаетесь руководителем по постановке палаток - я выдергиваю из толпы исхудавшего мужике, глаза которого вроде

как показывают, что он - человек разумный.

Братец аккомпонирует еще парой очередей. Не пожалел он для себя трассеров - весь рожок у него такой. Толпа

немного отвлекается, глядя на красивые дуги прошедшие в небо. То, что между нами и толпой остается пространство -

несказанно меня радует.

- Филя - доглядай за лейтенантой! Вы - идите ставить палатки! Зачем были нужны ножи?

- Консервы! Нечем открыть консервы! - галдит толпа. Но уже начало ее размывать, мужик вытаскивает несколько

человек себе в помощь. Те тоже кого-то тянут. Начинается какое-то движение внутри монолита толпы, разваливающее

недавно единый многоголовый организм на кучки и ручейки.

- Ножи не нужны! Берете банку, трете ее плашмя - вон о бетонную стену - через пару минут сотрется тонкий слой

жестянки и крышка свободно отойдет. Не порежьтесь только!

Мне удается пробиться к кухням - на первой очень полный повар в запачканном белом халате поверх длинной

куртки. Держит воинственно черпак в пухлой лапе.

Медики оттирают толпу, тем более, что многие отправились к стене - открывать консервы старым альпинистским

способом. Я помню свое удивление, когда приятель стал ржать в патетический момент фильма 'Вертикаль' - там, где

нашли в заваленной снегом палатке замерзший труп свана - альпиниста и прочли его записку, что нечем-де открыть

консервы. Приятель пояснил мне, что консервы откроет любой альпинист. В том числе и стерев соединение крышки с

банкой. Только тут надо постараться, чтоб жижа не вытекла.

А потом из банки можно сделать кружку.

Вот не подумал бы, что такая фигня пригодится.

Ан даже братец удивился.

- Что готовите? - спрашиваю повара.

- Вовремя вы. А готовим похлебку. Та еще похлебка, но чем богаты - привезли нам тефтели в томатном соусе, да я

еще манку выклянчил. Вот их и варим. Зато горячая жидкая пища.

Чувствую, что у меня начинается изжога. В студенческие годы - когда финансы не позволяли позволить себе

внятную закусь, приходилось брать эти самые 'братские могилы' - кильки в томате. Но они были деликатесом по

сравнению с тефтелями. С трудом представляю себе такой супчик. Повар понимающе смотрит на меня и говорит

неожиданное:

- Любая горячая жидкая пища сейчас необходима, сами понимаете, обмен веществ у них нарушен и заторможен.

Усвоиться должна нормально, вкус приемлемый, а манная крупа - даст необходимые углеводы. Несварения вряд ли будут.

- Вы повар? Медик?

- Биолог. Готовить немного умею. По-холостяцки.

Ясно. Ну, биолог - это уже неплохо. Если еще и варево у него съедобельное - тогда совсем хорошо. А армейцы -

сукины дети, прислали что похуже, Собакевичи.

- Готово уже?

- Через десять минут. Только и тут проблема - котелков у них нет. И тарелок тоже. В ладони разливать не выйдет

- все кипячее...

- Эй. Кто в курсе - где тут может быть посуда?

- Я, наверное знаю...

- Палатки невозможно поставить - там нет кольев и веревок!

- Вода, где тут вода?

Мама родная, только б мне сегодня не свихнуться!

Раздачу похлебки нам все же удалось организовать. На вкус она и впрямь оказалась не совсем омерзительной - я

ее попробовал. Сварить что-то пристойное из того, что было - это повару-биологу зачот.

Палатки поставить не удалось. Учитывая, что помещения и так уже были забиты людьми, оставалось только

расстелить палатки у стен цехов - люди собирались кучами - и другой палаткой накрывались. До утра дотянем, а там

видно будет. Удивительно - но даже маленькая порция такого хлебова вырубает как кувалдой - чуток поели - и тут же

спать валятся. Медики мои стараются - высматривают, кому помощь нужна, но тут скорее можно выбрать только тех, кого

надо эвакуировать - приказ недвусмысленный - что-то с первой партией неладное случилось. Потому - держать всех тут,

утром прибудут еще люди, будет одновременно и распределение спасенных и проверка начнется.

Надо бы пройти по цехам, откуда люди спасены - там тоже остались, причем самые слабые. Но я своих не пускаю -

хоть фонарики у них и есть, но любой зомбак для вооруженных, но неумелых - смертоносен. Если кому в цехах суждено

сегодня помереть - что поделать. А без грамотной охраны я своих не пущу. Ну, да и тут работы много - публика все

время норовит сломать организацию раздачи пищи, возни полно.

Тяжелых находим все время. Даже не смогу сказать - сколько всего получается, но где-то три десятка. Несколько

мужиков из числа выпущенных сегодня из цехов - помогают - таскают воду, дали им за это часть своего сухпая. Кухни

варят непрерывно - манку заливают водой, дают разбухнуть - и варится она очень быстро. А тефтели эти и так уже

готовы. В похлебке они разваливаются в кашицу...

Повар постоянно и очень убедительно, даже завораживающе все время говорит что-то.

Прислушиваюсь - и меня охватывает ощущения сюрреализма происходящего.

- Экспедиция адмирала Ноульса в Балтийское море, русско-английская война 1719-1721 годов. Высадившись десантом

на остров Нарген, британцы сожгли у нас избу и баню... Петр Первый милостиво согласился компенсировать владельцам за

свой счет стоимость избы, а Меньшиков - бани. Еще англичане безмолвными наблюдателями смотрели как под Гренгамом

русские галеры методично и спокойно вырезают "на шпагу" команду четырех шведских фрегатов. Сами же не вмешались -

дескать мелко больно и фарватера не знаем. Так что шведам они тоже были хорошими союзниками.

Следующая англо-русская заваруха - 1801 год. Адмирал Нельсон спалив к такой то матери Кобенхавн (Копенгаген),

кстати, без объявления войны - попер на Таллииииинннн. Но тут обошлось - в Питере Павел Первый помер от

апоплексического удару табакеркой в висок и замирились.

Зато в 1807-1812 Россия воевала с Англией не на шутку - тут тебе и морские бои были и попытки англичан

"парализовать русскую торговлю и рыболовство", что греха таить воевали мы в ту войнушку не слишком успешно - на

Балтике потеряли 74 пушечный "Всеволод" (дрались, правда, до конца, выжило только 56 русских моряков - что

"Всеволод' сдался - ложь британская наглая, флага они предъявить не смогли), погиб в бою и 19 пушечник "Опыт".

Хотя бы про Крымскую вы знаете? И про содействие Британии инсуррекции в Польше? А про дело шхуны "Виксен"

везшей оружие чеченам? Англия самый ГОВНИСТЫЙ противник России девятнадцатого века. И весь девятнадцатый век они нас

в общем то не любили, аж кушать не могли. С кратким перерывом на 1812-1814, даже не 1815, уже тогда Веллингтон начал

возбухать и гадить...

- Но ведь дрались же с общим врагом! - возражает истопник, копающийся у форсунок. (А, вот кому это все

говорится, я-то уж подумал, что повар с ума сошел. А они оказываются диспут ведут на исторические темы, железные

люди в расчете кухни.)

- Да уж - сражались с общим врагом... То ли как генерал Вильсон под Бородино, который настаивал чтобы Кутузов

дал Наполеону "во имя интересов человечества" бой под стенами Москвы и положил всю армию, то как в Первую мировую -

когда чуть у инглизов на Сомме запарка - давай русский Иван - наступай в болота Польши, выручай союзничков, то ли

как в Великую Отечественную, когда британцы не пожалели лишних канадцев - высадили их без поддержки под Дьеппом -

что бы мол обозначить активность в Европе перед маршалом Сталиным в 1942м.

- Так, но все равно же союзник, Федор Викторович!

- АТЛИЧНЫЙ союзник. С таким даже врагов не надо... А еще какой блестящий нейтралитет - в 1904-1905 когда

японским макакам в Сити аплодировали стоя ("Победу под Цусимой над царской Россией одержал джентельмены не японский

флот, а наш флот, во имя наших интересов в Китае..."). Доаплодировались аж до Сингапура с речкой Квай. Или как

инглизы в 1919м под Архангельском с мониторов деревни газом травили напомнить? Союзники млин, братья по оружию.

Простых англичан сие не касается - те и правда бывали союзники - а вот "истеблишмент" тридцать раз их канцером

во все органы - Шуршилл, который Спенсер, достойный потомок взяточника Мальборо - не успела война кончиться, какие

бочки в Фультоне накатил - спасибо, спасибо ТАКОМУ союзнику - удружил-с. Так, готово, сварилась манка, давайте.

Разливаем!

Совершенно неожиданно (хотя я об этом думал с самого начала) съезжает с катушек один из санинструкторов. У

него начинается истерика со слезами на тему 'Все бесполезно! Мы ничего не можем сделать!' Одна из медсестричек

жестко давит эту вспышку эмоций, надавав мальчишке пощечин и затрещин. Вроде помогает. Только присматривать за этим

парнем все равно надо.

- Делай то, что можешь - и будь что будет! - жестко заключает медсестра: 'От твоих соплей никому лучше не

станет! А нам за тобой еще впридачу ухаживать некогда - тут и так есть кого спасать!

Что-то неуловимое делает ее схожей с нашей Надеждой Николаевной. Не хочется лишний раз вспоминать про тех

самых, которые коня затормозят или с горящей избой разберутся. Но вообще-то у нас такие женщины - не переводятся.

Что странно - ничего общего с феминизмом это явление не имеет. И что удивительно - в медицине таких почему-то много.

Нормальные девчонки, нормальные женщины - но если дело становится тухлым и можно стать дохлым - откуда что берется.

Иным мужикам нос утрут походя.

Надо эту медсестричку взять на заметку.

А вообще ситуация поганая.

У нас тут пока организацией пахнет слабо, а потому может быть все что угодно. То, что уже есть защита по

периметру и патрулирование территории - конечно хорошо, только вот всего остального - нет практически. Мне негде и

не в чем развернуть медпункт, а это как ни верти - сортировочное приемное отделение, место для агонирующих - и по

нынешним условиям там должен быть вооруженный упокоитель, да еще палатка для хирургических манипуляций -

перевязочная. Да еще, скорее всего, будут инфекционные больные - среди нескольких тысяч обязательно окажется и

дизентерия, тех опять же отдельно содержать надо. Хорошо еще ОРВИ пропали как таковые, а то еще и под таких

пациентов выделять бы пришлось отдельный 'рукав'.

А еще надо организовать поиск и сбор тяжелобольных - такие тоже есть. Без быстрой помощи - помрут ведь. И

ладно, если это окажется гламурный телеведущий, невелика потеря, эту работу любой дурак с избытком наглости легко

выполнит, а вот скажем, если умрет слесарь-инструментальщик 6 разряда с этого завода - хрен кого найдешь на замену.

Значит надо быстро все это делать. И находятся они как на грех в тех цехах, где сейчас вероятно уже и зомби есть, а

наверное уже и шустрики отожрались...

В общем - ужасти!

И это - минимальный минимум - по уму куда как больше нужно.

А тут еще и переодеть и, скорее всего, переобуть людей надо - и иметь во что переодеть, да и где переодеть -

чтоб там тепло было. И напоить. И накормить. Я-то надеялся, что доставят армейские сухпайки или что из близлежащих

магазинов - а пока только тефтели рыбные... Да и тех мало - их еще частью люди расхватали. Хорошо мы подоспели и

совместно с толстым поваром отстояли уцелевшее для жидкого супа. Хотя по уму - именно жидкий суп сейчас самое

подходящее. Я гоню от себя мысли о том, что обязательно будут дурни, которые с такой голодухи нажрутся жирного до

упора - и будет у нас тут куча пациентов с острой кишечной непроходимостью, или как это называется в народе

'заворотом кишок'. А каждый такой пациент - тяжеленная полостная операция, тяжеленный уход потом, малая выживаемость

и чудовищный расход сил и средств. Не пришлось бы еще и решать - кого из них эвакуировать, а на кого глаза закрыть -

и в палатку 'для анаэробной инфекции' отправлять. Кстати - еще и эта погань будет, только позже - не в первые дни,

потому сначала 'отделение для анаэробной инфекции' и служит для размещения агонирующих. Проходит несколько дней -

агонирующие кончаются - зато появляются анаэробники...

Совершенно неожиданно рядом грохает выстрел, чиркает трассер - братец встает с колена, а я вижу, что в

освещенный круг у кухонь зашел вполне себе готовый зомби.

- Неплохо - одобряет Филя.

- Не неплохо, а отлично! - скромно поправляет его братец.

- А ну-ную. Из чего стрелять доводилось?

- Из СВТ, Штурмгевера, МГ-34 - опять же скромничает братец.

Что забавно - не врет. Только вот зря Филя глаза пучит - братец стрелял холостыми, когда с приятелями ездил

на реконструкцию прорыва блокады. Там знакомые реконструкторы и дали повеселиться.

Но это все хорошо, конечно, только плохо очень.

Дальше-то что делать? Устраиваться где-то надо, разворачиваться и работать в полную силу, а мы пока жмемся

около кухонь, не знаю, как там повар и его истопник с оружием обращаются - а наших стрелков получается трое - я да

Филя с братцем и хоть братец сейчас отметился - все же в его способностях стрелковых я не уверен.

Все освещение здесь - несколько костерков, да пара ржавых дырявых бочек, таких, какие во всех американских

фильмах - рядом еще всегда бомжи греются. Вот не думал, что и у нас таковое пойдет в дело. Среди освобожденных того

и гляди еще зомби появятся - черт знает, чем это кончиться может.

Надо возвращаться в штаб, узнавать - где мы будем разворачиваться. Какое имущество на нас приходится. Раздача

похлебки, слава богу, устаканилась - с одной кухни раздают, в другой подоспевает. Воду тоже таскают - некоторые

спасенные из последних сил, но помогают. Но этого - мало, очень мало.

Иду с одним из санинструкторов - серьезный такой парень, вроде как годится.

Кто б мне сказал, что придется мне идти в штаб узнавать, где разворачивать посреди концлагеря медпункт, да при

этом держать наготове автомат - очень бы я тому поверил.

А - вот оно - кушайте с маслом, и сразу - есть свои - есть враги... Все просто и ясно, без полутонов словесной

мишуры. Свой - чужой. И точка. И определяется сразу.

Я много времени потратил на поиск мемуаров немца - командира полка, провоевавшего под Питером практически всю

блокаду - и под Шлиссельбургом и под Погостьем и в Новгородчине. Казалось - найду книжку - сразу много чего вкусного

найти можно будет, привязавшись по местности и ориентирам. Нашел книжку. Почитал - и возникло жгучее желание хватить

книжкой об стенку, что бывает со мной редко. Никакой конкретики, один пафос и разбор событий на уровне не ниже

дивизии...

Да еще и разбор херовый - типа 'южнее Петербурга'. Это ж сколько времени из своей драгоценной жизни я зря на

него ухлопал!

А тут как раз братец. Я ему и пожаловался. Ну он меня и утешил (кто ж утешит лучше родственников! И соли в

раны заботливо посыплют...) - типа а чего ты расстроился? Все так по-мудацки мемуары пишут. Наши мудаки тоже так

пишут...

Ну, крыть нечем, верно все.

Поговорили - я и задумался потом. Почему от наших мудацких мемуаров только досада, а немец такую злобу

вызвал...

Повспоминал, что мне дед рассказывал, что бабушка с матерью.

Как эшелон с эвакуированными из Ленинграда бабами и детьми стоял на мосту под бомбежкой люфтвафлей (вот

грамотный машинист попался - в нитку моста попасть сложно, обычно составы разбивались близкими взрывами), как

грохотало вокруг и по крыше вагона барабанило (думали, что пули. Но раз никого даже не ранило, то скорее это были

осколки от зенитных снарядов.) и наш дядя, будучи еще не в совсем осмысленном возрасте закричал восторженно и звонко

своему такому же мелкому дружку: 'Петька, вот как наши папы немцев бьют!', на что бабы в вагоне истерически

потребовали, чтоб мальчик 'не привлекал криком внимание самолетов'.

А потом они ехали мимо предыдущего эшелона - его люфтвафли на станции накрыли - там как раз трупы таскали - и

много еще трупов вокруг валялось - горожанки, платья светлые - отличная мишень, а ПВО станцию не прикрывало, вот

немцы и веселились - была у них в 41 такая забава - гонять даже за одиночками.

Нашего с братцем деда так истребитель по полю гонял. Дед потом сокрушался, что бегал с полной выкладкой и был

так занят, что и о винтовке не вспомнил, хотя фрица отлично видел, как тот башкой вертел, выходя после очередного

захода на вираж - 'как футбольный мяч башка, только еще очки поблескивают'.

Маму тогда поразило, сколько кровищи вытекает даже из некрупных трупов. Там просто лужи были...(Подозреваю

сейчас, что это были детские трупы - человек существо эгоистичное и в первую очередь себе подобных смотрит. Девчонка

в первую очередь девчонок замечает).

Короче говоря, я понял - наши потому у меня злобы своей писаниной бесполезной не вызывают, что они наши. Как

ни банально звучит - они не давали убить наших родителей.

Отца и мать. И свою главную задачу - защитить наших родителей - они выполнили. И я родился. И братец тоже...

Ну а то, что мемуаристы воевавшие писать не умели интересно - так это общая беда - война такое громадное

событие в человеческой жизни, что хочется придать воспоминаниям больше значимости. И что писать про Ваську - про

дивизию солиднее звучит. Про Ваську - это в курилке...

А немец как раз старался, чтоб мои родители сдохли. Старательно и рыцарственно добивался того. Чтоб мой отец -

в то время совсем пацан - сдох в Ленинграде от голода или от артобстрела (пришлось ему пару раз лежать носом в

землю, то есть в асфальт), а мать вишь бомбили, и если б ей повезло оказаться в предыдущем эшелоне, то вполне

вероятно, что ее - визжащую от ужаса белобрысую девчонку - гоняли бы пулеметными очередями по полю веселые рыцари

люфтвафлей. Кстати, вы видали в реале, как пулеметная очередь шьет человека, вышибая мозги и ломая влегкую кости?

Что такое артобстрел я понял, когда копать начал. Я еще своему деду не верил, что земля при взрыве бьет

лежащего на ней как доска. И что в ушах пищит, если рядом долбанет.

И что звуки плавают и растягиваются, если уж совсем близко что-нито крупное шмякнет.

И что земля потом еще долго сыплется с неба. А оказалось - все правда. Сегодня как раз дополнительно убедился.

И под пулемет я один раз попал - ребятки отрыли и наладили, стали пробовать - а пули-то далеко летят. Кто ж