8 страница. От этих объективации дара любви Божьей в области здравого смысла, теории, интериорности совершенно отлично проявление дара как такового

От этих объективации дара любви Божьей в области здравого смысла, теории, интериорности совершенно отлично проявление дара как такового, как дифференцированной области. Именно это проявление культивируется в молитвенной жизни, в самоотрече­нии. Когда оно совершается, то влечет за собой два следствия: во-первых, удаление субъекта из области здравого смысла, теории, не­трансцендентной интериорности в «облако незнания»; во-вторых, последующую интенсификацию, очищение, прояснение объектива-

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

ций, относящихся к трансцендентному, будь то в области здравого смысла, теории или не-трансцендентной интериорности.

Следует заметить, что если для мирянина XII в. наиболее при­вычной дифференциацией сознания было различение и взаимное отношение теории и здравого смысла, то в истории человечества, как на Востоке, так и на христианском Западе, преобладающей диф-френциацией сознании было противопоставление и взаимное обо­гащение областей здравого смысла и трансценденции.

II

ФУНДИРОВАНИЕ

В главе пятой, посвященной функциональным специализациям, те­ология была представлена как рефлексия о религии. Было сказано, что ее развитие осуществляется в две фазы. В первой, опосредующей, фазе теологическая рефлексия устанавливает, каковы были идеалы, верования, поступки представителей исследуемой религии. Но во второй, опосредованной, фазе теологическая рефлексия становится гораздо более личностной. Она уже не довольствуется повествова­нием о том, что предлагали, во что верили, что делали другие. Она должна сказать, какие учения были истинными, почему они совме­стимы друг с другом и с выводами науки, философии, истории; ка­ким образом они могут адекватно сообщаться членам любого класса в любой культуре.

Базис этой гораздо более личностной позиции есть то, чем за­нимается пятая функциональная специализация — фундирование. Соответственно, мы доискиваемся фундамента не теологии в це­лом, а трех ее последних специализаций — доктрин, систематики и коммуникаций. Мы доискиваемся не всецелого фундамента этих специализаций — ибо они, очевидно, зависят от разыскания, интер­претации, истории и диалектики, — а только того дополнительного фундамента, который требуется, чтобы перевести их из модуса кос­венной речи, куда их помещают чужие убеждения и мнения, в модус прямой речи, утверждающей действительное положение дел.

1. ФУНДИРУЮЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Фундирующая реальность, поскольку она отлична от своего вы­ражения, — это обращение: религиозное, моральное, интеллекту-

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

альное. Обычно интеллектуальное обращение есть плод обращения религиозного и морального; моральное обращение — плод религи­озного обращения; религиозное обращение — плод божественного дара благодати.

Такое обращение действенно не только в функциональной спе­циализации «фундирование», но и в фазе опосредующей теологии: в разыскании, в интерпретации, в истории, в диалектике. Однако в этой более ранней фазе обращение не является предварительным условием: осуществлять разыскание, интерпретировать, писать историю и выстраивать противоположные позиции может кто угод­но. Когда же обращение имеет место и действует, его воздействие может быть подспудным: оно может сказываться в интерпретации, в занятиях историей, в диалектических сопоставлениях; но оно не об­разует в этих специализациях явного, утвержденного, универсально признанного критерия их собственной процедуры. Наконец, когда диалектика выявляет полиморфизм человеческого сознания — глу­бокие и непримиримые оппозиции в религиозных, моральных и ин­теллектуальных вопросах, — она не идет далее этого: она не занимает той или иной позиции. Позицию занимает личность, и занятая ею позиция будет зависеть от того, прошла эта личность через обраще­ние или нет.

Таким образом, в своей реальной основе фундирование осущест­вляется на четвертом уровне человеческого сознания — на уровне обдумывания, оценки, решения. Это — решение относительно того, за кого и за что, против кого и против чего я выступаю. Это — реше­ние, принимаемое в свете многообразных возможностей, выявлен­ных диалектикой. Это — вполне сознательное решение относитель­но моего горизонта, моей перспективы, моего мировоззрения. В нем осознанно выбирается та система отсчета, в которой доктрины при­нимают смысл, систематика осуществляет согласование, коммуни­кации обретают эффективность.

Такое обдуманное решение далеко не произвольно. Произволь­ность есть не что иное, как неподлинность, тогда как обращение со­вершается от неподлинности в подлинность. Оно означает полную самоотдачу требованиям человеческого духа: будь внимательным, будь умным, будь разумным, будь ответственным, пребудь в любви.

ФУНДИРОВАНИЕ

В решении также не следует видеть акт свободной воли. Говорить об акте воли означает подразумевать метафизический контекст пси­хологии способностей. Но четвертый уровень человеческого созна­ния, уровень, на котором сознание становится совестью, подразуме­вает контекст интенционального анализа. Ответственное и свободное решение есть дело не метафизической воли, а совести, причем, коль скоро речь идет об обращении, дело чистой совести.

Далее, обдуманное решение относительно собственного гори­зонта есть высокое достижение. Большей частью люди просто дрей­фуют в сторону некоего современного горизонта. Они не обращают внимания на множественность горизонтов, не осуществляют своей вертикальной свободы, переходя от унаследованного горизонта к другому, который посчитали бы лучшим.

Наконец, хотя обращение в высшей степени личностно, оно не имеет исключительно частного характера. Когда индивиды привно­сят свои элементы в горизонт, эти элементы аккумулируются только внутри социальной группы, и заметные изменения происходят толь­ко в рамках вековых традиций. Чтобы узнать, является ли обраще­ние религиозным, моральным и интеллектуальным, чтобы провести различение между подлинным и неподлинным обращением, чтобы различить их плоды — по плодам их узнаете их, — нужна высшая се­рьезность и зрелая мудрость, которую социальной группе не так лег­ко обрести и соблюсти.

Отсюда следует, что обращение требует большего, нежели смены горизонта. Оно может подразумевать переход в иную социальную группу или, если группа остается прежней, иной характер принад­лежности к группе. Со своей стороны, группа будет нести свиде­тельство о своем основателе или основателях, от которых она при­нимает и сохраняет свою высшую серьезность и зрелую мудрость. Наконец, свидетельство, которое она несет, будет действенным в той мере, в какой группа будет предана не своим собственным ин­тересам, а благоденствию человечества. Но как образуется группа? Кто этот основатель, о котором она несет свидетельство? Каково ее служение человечеству? С этими вопросами имеет дело уже не пя­тая функциональная специализация — «фундирование», а шестая — «доктрины».

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ 2. ДОСТАТОЧНОСТЬ ФУНДИРУЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ

Фундирование может мыслиться двумя совершенно разными способами. Простой способ заключается в том, чтобы помыслить фундамент как набор предпосылок, логически первых пропозиций. Сложный способ заключается в том, чтобы помыслить фундамент как то, что является первым в любом упорядоченном наборе. Если упорядоченный набор состоит из пропозиций, тогда первым будут логически первые пропозиции. Если упорядоченный набор пред­ставляет собой длящуюся, развивающуюся реальность, тогда первым будет имманентный и действенный набор норм, которым определя­ется каждый шаг вперед в этом процессе.

Если предпочесть простой способ мыслить фундирование, то единственным достаточным фундаментом будет нечто вроде сле­дующего: я должен верить в то и принимать то, во что верят и что принимают Библия или истинная Церковь. Допустим, что х — это Библия или истинная Церковь, или то и другое одновременно. Сле­довательно, я должен верить в то и принимать то, во что верит и что принимает х. Но х принимает и верит в а, Ь, с, d... Следовательно, я должен принимать и верить в а, Ь, с, d...

Если же, напротив, предпочесть мыслить фундирование как для­щийся, развивающийся процесс, то я должен буду перейти от статич­ного, основанного на дедукции стиля мышления, не допускающего выводов, которые не содержались бы имплицитно в посылках, к методическому стилю, нацеленному на умаление тьмы и прибавле­ние света, на то, чтобы непрестанно идти от открытия к открытию. Тогда главным становится вопрос контроля над процессом: должно быть гарантировано, что позиции принимаются, а контрпозиции от­брасываются. Но это можно гарантировать лишь при условии, что исследователи достигли интеллектуального обращения и отказались от тысячи ложных философий; что они достигли морального обра­щения и свободны от индивидуальных, групповых и универсальных кренов¹; что они достигли религиозного обращения, так что факти­чески каждый из них любит Господа, Бога своего, всем сердцем, и всею душою, и всем разумением, и всей крепостью.

Так что, полагаю, здесь нет нужды выдвигать доводы против воз-

¹ О кренах см. Insight, pp. 218-242.

ФУНДИРОВАНИЕ

рождения теологии Денцингера или теологии логических выводов. Они предлагают элементы, необходимые для теологии, но сами по себе явно недостаточные. С другой стороны, представляется не­обходимым настаивать на том, что тройное обращение не является фундирующим в смысле посылок, из которых следовали бы все же­лаемые выводы. Тройное обращение — не набор пропозиций, выска­зываемых теологом, а фундаментальная и моментальная перемена в человеческой реальности теолога. Оно действует не через простой процесс выведения заключений из посылок, а через изменение ре­альности (собственной реальности теолога), которое интерпретатор должен понять, если он хочет понимать других; через изменение го­ризонта, внутри которого историк пытается сделать прошлое интел­лигибельным; через изменение базовых суждении о фактах и ценно­стях, которые оказываются не позициями, а контрпозициями.

Ни тот, кто пережил обращение, ни тот, кто его не пережил, не должны быть отрешены от разыскания, интерпретации, истории или диалектики. Ни тот, кто пережил обращение, ни тот, кто его не пережил, не обязаны следовать разным методам в этих функцио­нальных специализациях. Но наша интерпретация других зависит от нашего понимания самих себя; между тем собственная самость, которую предстоит понять пережившему обращение, радикально отлична от самости, которую предстоит понять обращения не пере­жившему. Далее, история, которую мы пишем, зависит от горизонта, в котором мы пытаемся понять прошлое. Но обращенный и необра­щенный имеют радикально различные горизонты; стало быть, они напишут совершенно разные истории. Эти разные истории, разные интерпретации, а также лежащие в их основе разные стили разыска­ния окажутся в центре внимания диалектики. Они будут редуциро­ваны к их корням, но сама эта редукция выявит лишь тот факт, что У обращенного — один набор корней, а у необращенного — неко­торое количество других наборов. Обращение есть вопрос перехода от одного набора корней к другому. Этот процесс не совершается публично и в одночасье. Поводом к нему может послужить научное вопрошание, но начинается он лишь тогда, когда человек обнару­живает свою неподлинность и отворачивается от нее; когда он об­наруживает, что полнота человеческой подлинности достижима, и взыскует ее всем своим существом. Это очень близко христианскому

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

благовестию, с его возгласом: «Покайтесь, ибо приблизилось Цар­ствие Божие» [Мф 4, 17].

3. ПЛЮРАЛИЗМ В ВЫРАЖЕНИИ

Обращение проявляет себя в поступках и словах, но это прояв­ление может варьироваться в зависимости от присутствия или отсут­ствия дифференцированного сознания. Отсюда следует плюрализм в выражении одной и той же фундаментальной позиции, а по мере раз­вития теологии — множественность теологии, выражающих одну и ту же веру. Такой плюрализм, или множественность, фундаменталь­но значим как для понимания развития религиозных традиций, так и для понимания тупиков, в которые это развитие может завести.

Итак, мы вновь обращаемся к четырем областям смысла: к об­ласти здравого смысла, теории, интериорности и трансценденции. К этим четырем пунктам можно добавить область гуманитарной уче­ности и область искусства. Каждая из областей дифференцируется от других, когда вырабатывает собственный язык, собственный харак­терный способ постижения, и обзаводится собственной культурной, социальной и профессиональной группой людей, говорящих на этом языке и постигающих этим способом.

Если мы исходим из той предпосылки, что любой нормальный взрослый человек осуществляет свою деятельность в области здра­вого смысла, то недифференцированное сознание будет действовать только в этой области, тогда как дифференцированное сознание во всех случаях будет действовать как в области здравого смысла, так и в одной или более других областей. Рассматривая только матема­тически возможные комбинации, мы получаем список из тридцати одного разного типа дифференцированного сознания. Из них пять случаев составляет сознание, дифференцированное по одной из об­ластей; в этих случаях операции будут производиться в области здра­вого смысла и в одной из пяти других — трансценденции, искусства, теории, учености или интериорности. Десять случаев составляет сознание, дифференцированное по двум областям; здесь к области здравого смысла добавляются комбинации: искусства и религии, ре­лигии и теории, религии и учености, религии и интериорности; ис­кусства и теории, искусства и учености, искусства и интериорности; теории и учености, теории и интериорности, учености и интериор-

ФУНДИРОВАНИЕ

ности. Есть также десять случаев сознания, дифференцированного по трем областям, пять случаев — по четырем областям, и один слу­чай — по пяти.

Недифференцированное сознание развивается по модели здраво­го смысла. Оно аккумулирует инсайты, позволяя человеку говорить и действовать таким способом, чтобы это соответствовало любой из ситуаций, обычно возникающих в окружающей человека среде, а с другой стороны, позволило бы ему взвешивать положение дел и соз­давать себе представление о нем в непривычной ситуации.

Здравый смысл как стиль развития ума является общим для всего человечества. Но со стороны содержания, как определенное пони­мание человека и его мира, общий здравый смысл — общий не для человечества, а для членов каждой сельской общины, так что чужа­ки здесь выглядят странными, и чем дальше расположена их родина, тем более странными они выглядят в своих речах и поступках.

Здравый смысл и обиходный язык, в их бесконечном разнообра­зии, не отгорожены от областей религии, искусства, теории, учено­сти, интериорности. Но в них постижение этих областей рудимен­тарно, а выражение смутно. Эти дефекты исправляются по мере того, как сознание достигает все более полной дифференциации; но это подразумевает, что каждая новая дифференциация влечет за собой некое преобразование прежних расхожих воззрений на те вещи, в ко­торых здравый смысл не компетентен. Дифференцированное созна­ние не только осваивает большее количество областей, но и понимает людей, живущих в этих областях. Напротив, менее дифференциро­ванное сознание не способно вместить более дифференцированное сознание в свой горизонт и в своей ущербности склонно относиться к нему с той всепроникающей и пренебрежительной враждебностью, которую Макс Шелер назвал ресентиментом.

Религиозно дифференцированное сознание становится доступ­ным через эстетику и достигается через мистику. В мистике имеются Два совершенно разных модуса постижения, модуса пребывания в от­ношении, модуса сознательного существования, а именно: тот модус действования в мире, опосредованном смыслом, который присущ здравому смыслу; и мистический модус удаления от мира, опосре­дованного смыслом, в молчаливое и всепоглощающее самозабвение в ответ на дар любви Божьей. Хотя это, я думаю, и есть главное, тем

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

не менее, мистическое восхождение многообразно. Во «Внутреннем замке» Терезы Авильской много покоев; помимо христианской ми­стики, существует также мистика иудаизма, ислама, Индии, Дальне­го Востока. Мирча Элиаде даже написал книгу о шаманстве с подза­головком: «Архаические техники экстаза».

Плод художественно дифференцированного сознания — специа­лист в области красоты. Он мгновенно опознаёт прекрасные объекты и в полной мере отзывается на них. Его высочайшее достижение — творчество: он творит доминирующие формы, разрабатывает их скрытие возможности, задумывает и осуществляет их воплощение.

Сознание, дифференцированное в области теории, развивается в двух фазах. В каждой из этих фаз объекты схватываются не в их обы­денных отношениях к нам, а в их истинных отношениях друг к другу. Поэтому базовые термины имплицитно определяются их взаимными отношениями, а эти отношения, в свою очередь, устанавливаются че­рез отнесенность к опыту. Но в первой фазе базовые теории и отно­шения принадлежат философии, а науки мыслятся как дальнейшие и более полные определения философских объектов: так обстоит дело в аристотелизме. Во второй фазе науки эмансипируются от филосо­фии: они открывают свои собственные базовые термины и отноше­ния; когда же это открытие достигает зрелости, то в новом контексте заново проводится аристотелевское различение между priora quoad nos [первейшим для нас] к priora quoadse [первейшим самим по себе]. На это различение указывал Эддингтон, когда говорил о двух столах: один из них — зримый, осязаемый, коричневый, прочный и тяже­лый; другой — почти пустое пространство, где кое-где встречаются непредставимые волночастицы.

Ученая дифференциация сознания — это сознание лингвиста, эрудита, экзегета, историка. Оно сочетает в себе разновидность здра­вого смысла, схватывающего собственное место и время, с обыден­ным стилем понимания, которое схватывает смыслы и интенции в словах и поступках, порожденных здравым смыслом других лю­дей, других мест или другого времени. Так как ученость работает в | обыденном стиле развития интеллекта, она не пытается достигнуть универсальных принципов и законов, которые составляют цель естественных наук и обобщающих гуманитарных наук. Ее цель огра- | ничивается тем, чтобы понять смысл, подразумеваемый частными

ФУНДИРОВАНИЕ

утверждениями, и интенции, воплощенные в частных поступках. Стало быть, гуманитарная ученость и теоретические дифференциа­ции сознания совершенно различны.

Следующая дифференциация сознания, интериорность, работа­ет в областях здравого смысла и интериорности. Если теоретически дифференцированное сознание пытается определить свои базовые термины и отношения, отправляясь от чувственного опыта, то со­знание, дифференцированное по интериорности, хотя и должно от­правляться от чувства, порой уклоняется от этого начала и опреде­ляет свои базовые термины и отношения через обращение к нашим сознательным операциям и динамичной структуре, связывающей их друг с другом. Именно на таком основании выстраивается наш метод. Именно такое основание нащупывала философия Нового времени в усилии преодолеть скептицизм XIVв., выявить свою соотнесенность с естественными и гуманитарными науками, разработать критику общего здравого смысла, который столь легко смешивается с общей бессмыслицей, и таким образом поместить абстрактно помысленную когнитивную деятельность в конкретный опорный контекст челове­ческого чувствования, а также морального обдумывания, оценки и решения.

Каждая из описанных выше дифференциаций сознания может быть начальной, зрелой или приходящей в упадок. В набожной жиз­ни нетрудно узнать предтечу мистического опыта, в любви к искус­ству _ начало творчества, в литературе мудрости — предшествен­ницу философской теории, в антикваре — становление эрудита, в психологической интроспекции — материал для сознания, диффе­ренцированного по интериорности. Но то, что однажды достигнуто, не обязательно сохранится навек. Героическая духовность религиоз­ного лидера может смениться благочестивой рутиной его поздней­ших последователей. Художественный гений может уступить место художественным подделкам. Дифференцированное сознание Пла­тона или Аристотеля может обогатить позднейший гуманизм, хотя острие изначальной теории было утрачено. Высокая ученость может выродиться в накопление бессвязных деталей. Современная филосо­фия может мигрировать от теоретически к интериорно дифференци­рованному сознанию, а может и обратиться к недифференцирован­ному сознанию досократиков или аналитиков обиходного языка.

зоо

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

Я ограничился кратким описанием каждой из дифференциаций сознания. Но, помимо таких единичных дифференциаций, суще­ствуют дифференциации двойные, тройные, четверные и пятерные. Имеется не просто десять типов двойной дифференциации, еще де­сять типов тройной и пять — четверной; имеется также много разных путей, которыми человек может продвигаться в четверной диффе­ренциации. Кроме того, каждая новая дифференциация вступает во владение новой областью универсума и спонтанно требует приспо­собить к себе предшествующие результаты предшествующей прак­тики, которую вплоть до этого момента оно так или иначе пыталось осуществлять в этой области. В частности, теоретически дифферен­цированное сознание обогащает религию систематической теологи­ей, но также освобождает естественные науки от привязки к филосо­фии, позволяя им разработать свои собственные базовые термины и отношения. Ученость выстраивает непроницаемую стену между си­стематической теологией и ее историческими религиозными истока­ми, но это развитие побуждает философию и теологию смещаться от фундирования в теории к фундированию в интериорности. В силу такого смещения теология обретает способность разработать метод, который служит основанием, но и критикой критической истории, интерпретации и разыскания.

4. ПЛЮРАЛИЗМ РЕЛИГИОЗНОГО ЯЗЫКА

Помимо радикального плюрализма, проистекающего из при­сутствия или отсутствия интеллектуального, морального или рели­гиозного обращения, существует и более мягкий, но, тем не менее, загадочный плюрализм, корни которого — в дифференциации чело­веческого сознания.

Во-первых, наиболее широко распространенный тип, далеко опережающий все прочие, — недифференцированное сознание. К этому типу неизменно принадлежит преобладающее большинство верующих. Поскольку это сознание не дифференцировано, его лишь озадачивают или развлекают пророчества религиозно дифферен­цированного сознания, усилия художников, тонкости теоретиков, кропотливый труд историков и сложное употребление привычных слов, проистекающее из интериорно дифференцированного созна­ния. Поэтому для того, чтобы проповедовать этому большинству или

зог

ФУНДИРОВАНИЕ

учить его, с ним нужно говорить на его языке, выполнять его соб­ственные процедуры, обращаться к его собственным возможностям. К несчастью, оно не единообразно. Существует столько же ответвле­ний здравого смысла, сколько существует языков, социальных или культурных различий, и почти столько же, сколько существует раз­личий места и времени. Так что провозвестие Евангелия всем лю­дям требует по меньшей мере стольких же проповедников, сколько имеется различных мест и времен; и от каждого из них требует узнать людей, к которым посланы он или она, их образ мыслей, их манеру поведения, их стиль речи. Следствием этого становится многообраз­ный плюрализм. Прежде всего, это скорее плюрализм коммуника­ций, чем доктрин. Но в пределах недифференцированного сознания нет никаких коммуникаций и доктрин, кроме тех, что реализуются в обрядах, нарративных формах, титулах, притчах и метафорах, кото­рые действенны в данной среде.

Следует отметить исключение из этого последнего утверждения. Образованные классы в обществе, каким было, например, общество эллинистическое, как правило, обладают недифференцированным сознанием. Но среди источников их образованности фигурировали труды настоящих философов, так что эти классы имели возможность познакомиться с началами логики и относиться к высказываниям как объектам рефлексии и оперирования.

Так, Афанасий сумел включить во множество пояснений к тер­мину opoovoiog [единосущный] правило, касающееся употребления высказываний об Отце и Сыне: «eadem de Filio, quae de Patre dicuntur, excepto Patris nomine» [«О Сыне говорится то же, что об Отце, за ис­ключением имени Отца»]².

Далее, могут вводиться новые технические термины, когда кон­текст делает ясным их смысл. Так, в определении Халкидонского собора во втором параграфе вводятся термины «лицо» и «природа». Но первый параграф не оставляет места сомнениям относительно их смысла, неоднократно настаивая на том, чтобы исповедовать одно­го и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного

^г Athanasius, Orat. HI contra Arianos, PG 26, 329 A.

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

нам по человечеству, Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни — от Марии Девы по человечеству³.

Смысл этого заявления совершенно ясен, но перед логически тренированным умом он ставит вопрос: является ли человечество тем же, что и божество? Если нет, как может одно и то же быть одно­временно человеческим и божественным? Именно после того, как этот вопрос возник, стало важным разъяснить, что следует проводить различение между лицом и природой, что божество и человечество означают две разные природы, что одно и то же лицо есть вместе Бог и человек. Такое логическое разъяснение лежит в пределах смысла определения. Но если некто продолжит задавать метафизические во­просы — например, о реальности различия между лицом и приро­дой, — он не только выйдет за пределы вопросов, прямо затронутых в соборном определении, но и окажется увлечен за пределы недиффе­ренцированного сознания — в теоретически дифференцированное сознание схоластики.

Но прежде всего рассмотрим, во-вторых, религиозно дифферен­цированное сознание. Оно может довольствоваться отрицаниями, образующими апофатическую теологию. В самом деле, такое созна­ние пребывает в любви. Эта любовь не ведает никаких условий, ого­ворок или исключений. В такой любви оно позитивно направлено к тому, что трансцендентно как любимое. Пока действуют эта пози­тивная направленность и следующая из нее самоотдача, они позво­ляют человеку обходиться без какого бы то ни было интеллектуально схваченного объекта; когда же они перестают действовать, памято­вание о них позволяет человеку довольствоваться перечислениями того, что не есть Бог⁴.

Можно возразить, что nihil amatum nisi praecognitum [нет ничего любимого, что прежде не было бы познано]. Но если это верно в отношении любой другой человеческой любви, это не обязательно должно быть верно в отношении любви Божьей, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим 5, 5). Эта благодать

ФУНДИРОВАНИЕ

может стать открытием, положенным в основание наших поисков Бога посредством естественного разума и позитивной религии. Она может стать тем пробным камнем, на котором мы испытываем, дей­ствительно ли то, чего мы достигаем естественным разумом⁵ или что проповедует позитивная религия, есть Бог. Это благодать, которую Бог дает всем людям, которая поддерживает все доброе, что есть в религиях человечества, которая объясняет, каким образом люди, ни­когда не слышавшие Евангелия, могут быть спасены. Это благодать, которая позволяет простому верующему втайне молиться своему не­бесному Отцу, даже если его религиозные представления ошибочны. Наконец, именно в такой благодати может быть найдено богослов­ское обоснование диалога Католической церкви со всеми христиана­ми, с нехристианами и даже с атеистами, которые способны любить Бога в сердце своем, хотя и не знают Его своим умом.

В-третьих, существует теоретически дифференцированное со­знание. Как уже было сказано, слабый намек на него присутствует в постановлениях греческих соборов — Никейских, Эфесского, Хал-кидонского и III Константинопольского. В средневековый период это сознание развивалось в университетах, пытаясь решить обшир­ную, системную и требующую сотрудничества задачу по согласо­ванию всего, что составляло церковное наследие прошлого. Чисто умозрительные усилия Ансельма были нацелены на всеохватное по­стижение этого наследия прежде, чем была сформирована достаточ­ная источниковедческая база. Примером более конкретного подхода служит работа Абеляра «Sic et Non» [«Да и Нет»], где сто пятьдесят восемь тезисов были доказаны и опровергнуты аргументами, заим­ствованными из Писания, Отцов, постановлений соборов и форму­лировок разума⁶. Из этой диалектической развертки выработалась техника quaestio [схоластического жанра «вопроса»]: Non Абеляра стало Videtur quod поп [«Кажется, что нет»], а его Sic стало Sed contra est [«Но против этого...»]. К этим элементам был присоединен общий