Глава 60. Неугодный жених

Уже почти наступил час призрака, когда появившийся наконец сир Геррис Дринкуотер сообщил, что ему удалось разыскать Боба, Книжника и Старого Костлявого Билла в одном из самых непривлекательных подвалов города, где те хлестали жёлтое вино, наблюдая, как обнажённые рабы убивали друг друга голыми руками и подпиленными зубами.

– Боб вытащил нож и предложил побиться об заклад, что дезертиры набиты жёлтым дерьмом, – рассказал сир Геррис. – Поэтому я дал ему золотой дракон, осведомившись, достаточно ли тот для него жёлтый. Он попробовал монету на зуб и спросил, что я хочу купить, а услышав ответ, убрал нож и поинтересовался, пьян я или свихнулся.

– Пусть думает, что хочет. Лишь бы доставил наше послание, – ответил Квентин.

– Это он устроит. Держу пари, вы даже встретитесь лишь для того, чтобы Оборвыш приказал Милашке Мерис вырезать тебе печень и зажарить с луком. Лучше бы мы послушались Селми. Когда Барристан Смелый советует бежать, умные люди обувают сапоги. Нужно найти корабль до Волантиса, пока порт ещё открыт.

При одном упоминании о корабле лицо сира Арчибальда позеленело.

– Никаких кораблей. Я скорее допрыгаю до Волантиса на одной ноге.

«Волантис, – подумал Квентин. – А потом Лис и дом. Обратно по своим следам, но с пустыми руками. Три храбрых человека погибли, и ради чего?»

Будет здорово вновь увидеть Зеленокровную, посетить Солнечное Копьё и Водные Сады, вдохнуть свежий горный воздух Айронвуда вместо мерзких горячих и влажных испарений Залива Работорговцев. Квентин знал, что отец не упрекнёт его ни словом, но глаза будут полны разочарования. Сестра станет его презирать, а Песчаные Змейки примутся насмехаться и провожать тонкими, как лезвие меча, улыбками. А лорд Айронвуд, названный отец, отправивший с ним в качестве телохранителя собственного сына…

– Я вас не держу, – заявил Квентин друзьям. – Мой отец поручил это дело мне, а не вам. Если хотите, отправляйтесь домой любым способом. Я остаюсь.

Громадина пожал плечами.

– Тогда мы с Дринком тоже остаёмся.

Следующей ночью у дверей принца появился Дензо Дхан с ответными условиями.

– Он встретится с вами завтра у рынка специй. Ищите дверь с пурпурным лотосом. Постучитесь дважды и скажите условное слово – «свобода».

– Договорились, – ответил Квентин. – Со мной будут Арч и Геррис. Он может привести двух мужчин, не больше.

– Как пожелаете, мой принц. – Вежливые слова, но тон был преисполнен злобного ехидства. В глазах певца войны притаилась откровенная насмешка. – Приходите на закате, и убедитесь, что за вами не следят.

Дорнийцы вышли из Великой пирамиды за час до заката на случай, если заблудятся по дороге или не сразу найдут пурпурный лотос. Квентин с Геррисом опоясались мечами, а Громадина закинул за плечи боевой молот.

– Ещё не поздно отказаться от этой глупой затеи, – напомнил Геррис, когда они пробирались по зловонному переулку к старому рынку специй. В воздухе воняло мочой, а впереди слышался грохот железных ободьев труповозки.

– Старый Костлявый Билл любит повторять, что Милашка Мерис способна продержать человека целый месяц на грани смерти. Мы им солгали, Квент. Использовали их для того, чтобы добраться сюда, а потом перебежали к Воронам-Буревестникам.

– По приказу.

– Да, но Оборвыш не подразумевал, что мы сделаем это по-настоящему, – возразил великан. – По нашей милости остальные его ребята – сир Орсон, Дик-Соломинка, Хангерфорд, Деревянный Уилл и прочие всё ещё сидят в темнице. Старому Оборванцу это не понравится.

– Верно, – согласился принц Квентин, – зато ему нравится золото.

Геррис рассмеялся.

– Какая жалость, что у нас его нет. Ты веришь в этот мир, Квент? Я – нет. Половина города называет убийцу дракона героем, а вторая при его упоминании приходит в неистовство.

– Харзу, – произнёс Громадина.

Квентин нахмурился.

– Вроде, его зовут Харгаз.

– Хиз-дар, Хум-зум, Хаг-наг – да какая разница? Я всех их называю Харзу. И никакой он не убийца драконов. Всё, что он сделал, так это дал поджарить свою задницу до чёрной хрустящей корочки.

– Но он был храбрым.

«Хватило бы у меня самого смелости встретиться с чудовищем, вооружившись только копьём?»

– Ты хотел сказать,что он храбро умер.

– Умер он с воплями, – поправил Арч.

Геррис положил руку на плечо Квентина.

– Даже если королева объявится снова, она всё ещё будет замужем.

– Овдовеет, если я слегка приглажу короля Харзу своим молоточком, – предложил великан.

– Хиздар, – поправил Квентин. – Его зовут Хиздар.

– Один поцелуй моего молота и поминай как звали, – ответил Арч.

«Они не понимают. – Его друзья утратили истинную цель путешествия. – Путь ведёт через неё, а не к ней. Дейенерис – ключ к победе, а не сама победа».

– Она сказала мне: «У дракона три головы. Моя свадьба не должна означать краха ваших чаяний. Я знаю, ради чего вы явились. Пламя и кровь». Вам известно, что во мне самом течёт капля крови Таргариенов. Я могу проследить свою родословную до…

– Да в задницу твою родословную, – заявил Геррис. – Драконам будет наплевать на твою кровь, разве только им понравится её вкус. Невозможно приручить дракона уроками истории. Они монстры, а не мейстеры. Квент, ты уверен, что хочешь именно это?

– Именно это я должен сделать. Ради Дорна. Ради отца. Ради Клетуса, Вилла и мейстера Кедри.

– Они мертвы, – напомнил Геррис. – Им всё равно.

– Все погибли, – согласился Квентин, – и ради чего? Чтобы доставить меня сюда, и я мог жениться на королеве драконов. Клетус назвал это «великим приключением». Дорога демонов, бурные моря, и в конце пути – самая прекрасная женщина на свете. Сказка, которую не стыдно рассказать внукам. Вот только у Клетуса никогда не будет детей, если только он не заделал бастарда той девке из таверны. Вилл никогда не погуляет на свадьбе. В их смерти должен быть какой-то смысл.

Геррис указал на привалившийся к кирпичной стене труп, окружённый роем зелёных мух.

– А у этой смерти тоже есть смысл?

Квентин с отвращением взглянул на тело.

– Этот умер от кровавого поноса. Держитесь от него подальше. – Бледная кобылица проникла за городские стены. Неудивительно, что улицы почти опустели. – Безупречные пришлют за ним телегу.

– Не сомневаюсь. Но я спросил не об этом. Смысл есть у жизни, а не у смерти человека. Я тоже любил Вилла с Клетусом, но это их не вернёт. Ты ошибаешься, Квент. Наёмникам доверять нельзя.

– Они точно такие же люди, как и все остальные. Они жаждут золота, славы и власти. Вот во что я верю.

«В это, а так же в свою судьбу. Я принц Дорна, и в моих жилах течёт драконья кровь».

К тому времени, когда они отыскали пурпурный лотос, нарисованный на древней деревянной двери каменной лачуги, притулившейся среди точно таких же развалюх в тени великой жёлто-зелёной пирамиды Раздара, солнце уже скрылось за городскими стенами. Квентин, как и было сказано, дважды постучал. Из-за двери ответил грубый голос, проворчав что-то на неразборчивом диалекте Залива Работорговцев – ужасной смеси старого гискарского и высокого валирийского. Принц на том же языке произнёс:

– Свобода.

Дверь отворилась. Первым, из предосторожности, через порог шагнул Геррис, потом Квентин, Громадина шёл замыкающим. Сладковатый запах витавших в воздухе клубов дыма перебивала сильная вонь мочи, прокисшего вина и тухлого мяса. Внутри это место оказалось больше, чем выглядело снаружи. Оно простиралось вправо и влево в соседние пристройки, и то, что с улицы казалось дюжиной разных строений, на самом деле являлось одним длинным помещением.

В это время дня оно было заполнено меньше чем наполовину. Лишь несколько посетителей удостоили дорнийцев взглядом – кто скучающим, кто враждебным, а кто-то и заинтересованным. Прочие собрались в дальнем конце комнаты вокруг бойцовской ямы, в которой двое обнажённых людей полосовали друг друга ножами под одобрительные возгласы зрителей.

Квентин нигде не увидел тех, с кем он пришёл встретиться. Потом отворилась дверь, которую он поначалу не приметил. Оттуда появилась морщинистая старуха в тёмно-красном токаре, окаймлённом крошечными золотыми черепами. Кожа старухи была белой, как молоко кобылицы, а сквозь жидкие волосы просвечивал череп.

– Дорн, – произнесла она. – Моя Зарина, Пурпурный Лотос. Идти низ, там их найти. – Она приоткрыла дверь и знаком пригласила войти.

За дверью оказалась довольно крутая деревянная винтовая лестница. На этот раз первым двинулся Громадина, а Геррис стал замыкающим. Принц снова шёл посредине. «Это подземелье». Спуск был долгим и таким тёмным, что Квентину пришлось ощупывать каждую ступеньку, чтобы не свалиться. В конце пути сир Арчибальд вытащил кинжал.

Они попали в каменный зал в три раза больше заведения наверху. Вдоль стен, насколько хватало взгляда, выстроились ряды огромных деревянных бочек. Единственным источником света служили красный фонарь, висевший на вбитом в стену крюке, и чёрная сальная свеча, стоявшая на перевёрнутом бочонке, заменявшем стол.

Вдоль винных бочек прохаживался Кагго Трупобой со своим чёрным аракхом на боку. Милашка Мерис стояла в обнимку с арбалетом. Её глаза были холодны и безжизненны, словно пара серых камней. Едва дорнийцы вошли внутрь, как Дензо Дхан запер дверь и встал перед ней, скрестив руки на груди.

«Их на одного больше», – отметил Квентин.

Принц в Лохмотьях собственной персоной сидел за импровизированным столом, потягивая вино из чаши. В желтоватом свете свечи его седые волосы казались почти золотистыми, зато мешки под глазами своим размером напоминали седельные сумки. Принц был одет в дорожный плащ из коричневой шерсти, под которым поблескивала серебристая кольчуга. Явное вероломство или обычная предосторожность? «Старый наёмник – осторожный наёмник». Квентин подошёл к столу и произнёс:

– Милорд, в этом плаще вас не узнать.

– Ты про мои обноски? – пожал плечами пентошиец. – Всего-то рваньё… однако, это тряпьё вселяет в моих врагов страх, а на поле боя вид лохмотьев, развевающихся на ветру, прибавляет моим бойцам куда больше мужества, чем любое знамя. А если мне охота куда-то отправиться незамеченным, достаточно их снять – и я становлюсь скромным и неприметным.

Он указал на скамью напротив.

– Садись. Я так понимаю, ты у нас принц. Если б сразу знать. Выпьешь? Зарина может принести еды. Хлеб у неё чёрствый, а жаркое просто отвратительно – сплошные жир да соль с парой кусочков мяса. Она утверждает, что это собачатина, но, по-моему, больше смахивает на крысу. Впрочем, это не смертельно. Думаю, нужно бояться только тогда, когда пища выглядит заманчиво. Отравители всегда выбирают самые изысканные блюда.

– Вы привели трёх парней, – возмутился сир Геррис. – А мы договаривались о двух.

– Мерис не парень. Мерис, дорогуша, сними рубашку и покажи.

– В этом нет необходимости, – ответил Квентин. Если слухи правдивы, то под рубашкой у Милашки Мерис вместо отрезанной груди остались только шрамы. – Согласен, Мерис женщина, но вы всё равно обошли условия.

– Изворотливый оборванец, вот такой я негодяй. Два или три – разница невелика, надо признать, но тоже чего-то стоит. В нашем мире человек должен использовать каждую кроху, дарованную ему богами. Это знание досталось мне дорогой ценой. И я дарю его тебе в знак моих добрых намерений. – Он снова махнул в сторону сидений. – Присаживайся и расскажи, зачем звал. Обещаю, что не стану тебя убивать, не выслушав для начала. Это самое малое, что я могу сделать для брата-принца. Квентин, верно?

– Квентин из дома Мартеллов.

– Лягушонок шло тебе больше. Не в моих привычках пить с лгунами и дезертирами, но вы меня заинтриговали.

Квентин сел. «Одно неверное слово, и через мгновение всё обернётся резнёй».

– Прошу прощения за наш обман. Единственные корабли, которые плыли в сторону Залива Работорговцев, были те, на которых вы отправлялись на войну.

Принц в Лохмотьях пожал плечами.

– У каждого предателя своя история. Ты не первый, кто поклялся служить мне мечом, взял деньги, а потом сбежал. У всех есть причины. «Мой младший сын болен», или «моя жена наставила мне рога», или «мужики заставили меня отсосать». Тот, последний, был таким очаровательным мальчиком, но это не извиняет его дезертирства. А другой сказал, что у нас так плохо кормят, что ему пришлось сбежать, чтоб не захворать. Поэтому я отрубил дезертиру ногу, зажарил и скормил ему. После этого я сделал его нашим поваром. Кстати, с тех пор еда значительно улучшилась, и когда его контракт истёк, он подписал новый. Что же до вас… благодаря вашим лживым языкам несколько моих лучших людей заперты в темнице королевы, а я сомневаюсь, что вы хотя бы умеете готовить.

– Я дорнийский принц, – возразил Квентин. – И у меня есть долг перед отцом и моим народом. У нас тайный свадебный договор.

– Да-да, я слышал. И едва серебряная королева увидела эти закорючки на пергаменте, она сразу же упала в твои объятья, так?

– Нет, – подала голос Милашка Мерис.

– Ах, нет? А, припоминаю. Твоя невеста улетела на драконе. Ну что ж, когда она вернётся, ты, безусловно, пригласишь нас на свадьбу. Ребята из отряда с удовольствием выпьют за ваше счастье. Лично я обожаю вестеросские свадьбы. Особенно первую провожание, вот только… о, погоди-ка… – он обернулся к Дензо Дхану.

– Дензо, не ты ли мне рассказывал, что драконья королева вышла замуж за какого-то гискарца?

– За миэринского господинчика. И богатенького.

Принц в Лохмотьях развернулся назад к Квентину.

– Не может быть! Абсолютно невозможно. А как же ваш свадебный договор?

– Она над ним посмеялась, – снова вмешалась Милашка Мерис.

«Дейенерис не смеялась». Остальные миэринцы могли видеть в нём забавного неудачника, вроде изгнанника с Летних Островов, которого король Роберт пригрел в Королевской Гавани, но королева всегда общалась с Квентином вежливо.

– Мы прибыли слишком поздно, – ответил он.

– Какая жалость, что вы не дезертировали от меня раньше. – Принц в Лохмотьях сделал глоток вина. – Итак… принц Лягушонок не женится. Поэтому вы прискакали обратно ко мне? Может, три моих храбрых дорнийца решили выполнить контракты?

– Нет.

– Какая жалость.

– Юрхаз зо Юнзак мёртв.

– Старые вести. Я видел, как он умер. Бедолага заметил дракона и хотел сбежать, но споткнулся по дороге. А потом его затоптала тысяча ближайших друзей. Без сомнения, Жёлтый Город омоется слезами. Значит, вы позвали меня выпить в память о нём?

– Нет. Юнкайцы уже выбрали нового главнокомандующего?

– Совет никак не может сойтись во мнениях. Йеззан зо Каггаз мог получить большинство голосов, но он тоже умер. Мудрые господа устроили сменное командование. Сегодня нашим командующим избрали того, кого ваши товарищи в отряде прозвали Пьяным Завоевателем. Завтра это будет лорд Дрожащие Щёки.

– Кролик, – поправила Мерис. – А Дрожащие Щёки был вчера.

– Благодарю за поправку, радость моя. Наши юнкайские друзья были очень милы и предоставили расписание. Постараюсь получше его выучить.

– Вас нанимал Юрхаз зо Юнзак.

– Он подписал контракт от лица своего города, только и всего.

– Миэрин и Юнкай заключили мирный договор. Теперь осаду снимут, а войска распустят. Не будет ни сражения, ни резни, ни разграбления города.

– Жизнь полна разочарований.

– Как вы думаете, сколько ещё юнкайцы будут продолжать выплачивать содержание четырём вольным отрядам?

Принц в Лохмотьях хлебнул вина и ответил:

– Неприятный вопрос. Но такова уж судьба наёмников. Одна война заканчивается, другая начинается. К счастью, всегда найдутся те, кто что-то друг с другом не поделили. Возможно, даже здесь. Прямо сейчас, пока мы выпиваем, Кровавая Борода науськивает наших общих приятелей юнкайцев преподнести королю Хиздару ещё одну голову. Освобождённые и рабовладельцы косятся на шеи друг друга и точат ножи, Дети Гарпии плетут заговоры в пирамидах, бледная кобылица скачет без разбору по рабам и хозяевам, наши друзья из Жёлтого Города с надеждой вглядываются в море, а где-то в степях дракон поедает нежную плоть Дейенерис Таргариен. Кто правит Миэрином сегодня? А кто будет завтра утром? – пентошиец пожал плечами. – Только в одном я уверен. Кому-то пригодятся наши мечи.

– Они нужны мне. Вас наймёт Дорн.

Принц в Лохмотьях оглянулся на Милашку Мерис.

– А нашему Лягушонку не откажешь в нахальстве. Может, мне стоит ему напомнить? Мой дорогой принц, последний подписанный с тобою договор ты использовал, чтобы подтереть им свою хорошенькую розовую попку.

– Я удвою плату, обещанную вам юнкайцами.

– И расплатишься золотом немедленно после подписания договора?

– Заплачу часть, когда мы доберёмся до Волантиса. Остальное в Солнечном Копьё. Мы взяли с собой в плаванье золото, но когда присоединились к отряду, его было бы трудно спрятать, поэтому мы передали деньги на хранение в банк. Я могу предъявить бумаги.

– А, бумаги! Но нам заплатят вдвойне.

– Будет вдвое больше бумаг, – ответила Милашка Мерис.

– Остальное получите в Дорне, – настойчиво повторил Квентин. – Мой отец – человек чести. Если я подпишу договор, он выполнит его условия. Даю слово.

Принц в Лохмотьях допил вино, перевернул чашу и поставил её на бочку между ними.

– Итак. Позволь я уточню, верно ли понял. Известный лжец и клятвопреступник желает заключить с нами договор, за который платит обещаниями. А что за служба? Интересно. Может, моим Гонимым Ветром придётся разбить юнкайцев и разграбить Жёлтый Город? Или победить дотракийский кхаласар в чистом поле? А может, проводить тебя домой к папочке? Или ты настаиваешь, чтобы мы доставили мокрую от желания Дейенерис Таргариен в твою постель? Скажи правду, принц Лягушонок. Что тебе нужно от меня и моих людей?

– Я хочу, чтобы вы помогли мне украсть дракона.

Кагго Трупобой расхохотался. Милашка Мерис скривила губы в ухмылке. Дензо Дхан присвистнул.

Принц в Лохмотьях только откинулся на стуле и заявил:

– Двойной платы недостаточно за драконов, наследничек. Это должно быть ясно даже лягушке. Драконы стоят дорого. А те, кто платят одними обещаниями, должны хотя бы пообещать гораздо больше.

– Если вы хотите тройную плату…

– Я хочу Пентос, – ответил Принц в Лохмотьях.