Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 57. Тирион



Знахарь зашёл в палатку, бормоча любезности, но одного вдоха зловонного воздуха и взгляда на Йеззана зо Каггаза ему оказалось достаточно, чтобы заткнуться.

– Бледная кобылица, – сообщил он Сладости.

«Да неужели? – подумал про себя Тирион. – Ну кто бы мог подумать? Впрочем, любой, у кого есть нос, даже я с моим обрубком».

Йеззан сгорал в лихорадке, корчась в луже собственных экскрементов – коричневой слизи с вкраплениями крови… и подтирать его жёлтый зад выпало Йолло и Пенни. Их хозяин не мог поднять собственную тушу даже с посторонней помощью, и его иссякающих сил едва хватало на то, чтобы перевернуться на другой бок.

– Моё умение тут бессильно, – объявил знахарь. – Жизнь благородного Йеззана в руках богов. Если можете, сбивайте жар. Говорят, помогает. Принесите ему воды. – Поражённые бледной кобылицей всегда страдают от жажды, выпивая галлоны между испражнениями. – Давайте чистой свежей воды столько, сколько он сможет выпить.

– Только не речной, – уточнил Сладость.

– Ни в коем случае. – С этими словами знахарь испарился.

«Мы тоже должны бежать», – подумал Тирион. Он был рабом в золотом ошейнике с колокольчиками, сопровождавшими каждый его шаг задорным звоном, одной из особенных драгоценностей Йеззана – честью, мало чем отличавшейся от смертного приговора. Йеззан зо Каггаз предпочитал держать своих любимцев рядом, поэтому, пока господину становилось всё хуже, Йолло, Пенни, Сладости и другим ходячим драгоценностям надлежало пребывать подле его тела.

Бедный старый Йеззан. Лорд-сало оказался не таким уж плохим хозяином. Сладость не ошибся. Прислуживая на ночных попойках, Тирион узнал, что среди юнкайских вельмож Йеззан был главным сторонником заключения мира с Миэрином. Большинство других господ просто выжидали время, пока подойдут армии Волантиса. Некоторые предлагали немедленно начать штурм города, иначе волантийцы присвоят себе славу и большую часть добычи. Йеззан не собирался участвовать в этом. Он также противился тому, чтобы вернуть миэринских заложников в виде снарядов для требушетов, как предлагал наёмник Кровавая Борода.

Но за два дня всё может круто измениться. Два дня назад Нянька был крепок и здоров. Два дня назад Йеззан ещё не слышал призрачный стук копыт бледной кобылицы, а флотилии Волантиса находились на два дня пути дальше. А сейчас…

– Йеззан умрёт? – спросила Пенни своим пожалуйста-скажи-что-нет голосом.

– Все умирают.

– Я имела в виду – от хвори.

Сладость посмотрел на них в отчаянии.

– Йеззан не должен умереть. – Гермафродит водил пальцами по лбу их необъятного хозяина, приглаживая его мокрые от пота волосы. Юнкаец застонал, и по его ногам хлынул очередной поток коричневой жижи. Заляпанная пятнами постель ужасно воняла, но они никак не могли подвинуть его тушу.

– Некоторые хозяева перед смертью освобождают своих рабов, – сообщила Пенни.

Сладость захихикал. Это был пренеприятный звук.

– Только самых любимых. Они освобождают их от горестей этого мира, чтобы те могли сопровождать своего любимого господина в могилу и прислуживать ему на том свете.

Сладость знал наверняка. Ему бы первому перерезали глотку.

– Серебряная королева… – начал было козлоногий мальчик.

– …мертва, – перебил Сладость. – Забудь о ней! Дракон унёс её за реку. Она утонула в дотракийском море.

– В траве утонуть нельзя, – возразил козлоногий.

– Будь мы свободными, – сказала Пенни, – мы смогли бы найти королеву. Или, по крайней мере, отправиться на её поиски.

«Ты верхом на своей псине, а я на свинье, гоняясь за драконом по всему дотракийскому морю». – Тирион поскрёб свой шрам, чтобы не захохотать.

– Дракон уже продемонстрировал, что питает слабость к жареной свининке. А жареный карлик в два раза вкуснее.

– Это было просто пожелание, – мечтательно произнесла Пенни. – Мы могли бы уплыть. Корабли снова ходят, война ведь окончена.

«Серьёзно?» – Тирион был склонен сомневаться в этом. Подписи на пергаменте поставлены, но войны ведутся не на бумаге.

– Мы могли бы отправиться морем в Кварт, – продолжала Пенни. – Брат всегда рассказывал, что улицы там вымощены нефритом, а городские стены – одно из чудес света. Вот увидите, когда мы покажем там наше представление, золото и серебро польются на нас дождём.

– Некоторые из кораблей в гавани квартийские, – напомнил ей Тирион. – Ломас Долгоход видел стены Кварта. Мне достаточно и его книг. Забираться ещё восточнее у меня желания нет.

Сладость обтёр пылающее лицо Йеззана влажной тряпкой.

– Йеззан должен выжить. Иначе мы все умрём вместе с ним. Бледная кобылица уносит с собой не каждого седока. Хозяин поправится.

Это была явная ложь. Случилось бы чудо, проживи Йеззан ещё день. Насколько понимал Тирион, жирный лорд и так умирал от какой-то ужасной заразы, подхваченной им в Соторосе. Хворь лишь приближала его конец, по сути, являвшийся милостью. Но для себя карлик такого подарка не желал.

– Знахарь сказал, что ему нужна свежая вода. Давайте займёмся этим.

– Ты очень добр, – оторопело пролепетал Сладость. С его стороны это было нечто большее, чем просто боязнь за свою жизнь. Он единственный из сокровищ Йеззана, кто, похоже, и в самом деле любил своего необъятного хозяина.

– Пенни, пойдём со мной. – Тирион откинул полог шатра и вывел её в раскалённое миэринское утро. Воздух был душным и давящим, но всё равно казался настоящим избавлением от миазмов пота, дерьма и болезни, пропитавших покои роскошного павильона Йеззана.

– Вода поможет хозяину, – сказала Пенни. – Раз знахарь это говорит, значит, так и должно быть. Прекрасная свежая водичка.

– Прекрасная свежая водичка не помогла Няньке.

Бедный старый Нянька. Вчера на закате воины Йеззана закинули в труповозку его тело – ещё одну жертву бледной кобылицы. Когда люди умирают каждый час, никто не горюет по поводу очередной смерти, особенно такого презираемого человека, как Нянька. Другие рабы Йеззана отказались подходить к надсмотрщику, после того как у того начались судороги, поэтому ухаживать за ним и поить пришлось Тириону. Разведённое водой вино, подслащенный лимонный сок и немного чудесного горячего супа из собачьих хвостов с ломтиками грибов. Пей, Нянюшка – надо чем-то заменять бьющую фонтаном из твоей задницы воду, смешанную с дерьмом. Последним, что произнёс Нянька, было: «Нет», – а последнее, что он услышал: «Ланнистеры всегда платят свои долги».

Тирион скрывал это от Пенни, но теперь она должна осознать, как на самом деле обстояли дела с их господином.

– Если Йеззан доживёт до рассвета, я очень удивлюсь.

Она схватила его за руку.

– А что будет с нами?

– У него есть наследники. Племянники.

Четверо прибыли с Йеззаном из Юнкая, чтобы командовать его рабами-воинами. Одного убили во время вылазки таргариенские наёмники, но трое других, скорее всего, разделят между собой рабов Жёлтой необъятности. Маловероятно, что среди племянничков найдётся хоть один, разделяющий увлечение Йеззана калеками, уродцами и ошибками природы.

– Кто-то из них, вероятно, унаследует нас, а, может, мы вновь отправимся на аукцион.

– Нет! – Глаза Пенни расширились. – Только не это! Пожалуйста.

– Меня тоже не привлекает подобная перспектива.

В нескольких ярдах от них шестеро рабов-воинов Йеззана, сидя на корточках, играли в кости и передавали из рук в руки бурдюк с вином. Одним из них был сержант по прозвищу Шрам, здоровяк с жутким нравом, гладкой, как камень, головой и поистине бычьими плечами. «Ума у него тоже, как у быка», – вспомнил Тирион, ковыляя к ним.

– Шрам! – рявкнул он. – Благородному Йеззану нужна свежая чистая вода. Возьми двоих, и принесите столько вёдер, сколько сможете унести. Да поживей.

Воины оторвались от игры. Шрам, хмурясь, поднялся на ноги.

– Что ты сказал, карлик? Ты кем себя возомнил?

– Ты знаешь, кто я. Йолло. Один из драгоценностей нашего повелителя. А теперь делай, как велено.

Воины загоготали.

– Давай, Шрам, – подначил один из них, – и поживей. Обезьянка Йеззана приказывает тебе.

– Ты не можешь приказывать воинам, – ответил Шрам.

– Воинам? – изобразил удивление Тирион. – Я вижу только рабов. Ты, как и я носишь ошейник.

Жестокий удар Шрама сбил Беса с ног и рассёк губу.

– Ошейник Йеззана. Не твой.

Тирион вытер кровь с рассечённой губы тыльной стороной ладони, попытался встать, но одна нога подвела его, и он снова повалился на колени. Чтобы подняться, ему понадобилась помощь Пенни.

– Сладость говорит, что хозяину нужна вода, – как можно раболепнее проскулил он.

– Сладость может поиметь сам себя. Для этого он и создан. Всякие уродцы нам подавно не указ.

«Нет, конечно», – подумал Тирион. Он быстро научился тому, что даже среди рабов есть лорды и простолюдины. Гермафродит долго был у их хозяина особым любимцем, которого холили и лелеяли, и другие рабы благородного Йеззана ненавидели его за это.

Воины привыкли получать приказы от своих господ и надсмотрщиков. Но Нянька мёртв, а Йеззан так ослаб, что не мог даже назвать имя своего наследника. Что касается трёх племянников, то при первом же стуке копыт бледной кобылицы эти отважные свободные люди сразу вспомнили о неотложных делах в других местах.

– В-воды, – сжавшись, произнёс Тирион. – Только не речной, сказал знахарь. Чистой, свежей колодезной воды.

– Ну и отправляйтесь за ней, – проворчал Шрам. – Да поживей.

– Мы? – Тирион обменялся беспомощным взглядом с Пенни. – Вода тяжёлая. Мы не такие сильные, как вы. А можно… можно нам взять повозку с мулом?

– Ноги свои возьмите.

– Нам придётся раз десять ходить.

– Да хоть сто. Мне насрать.

– Нас всего двое… не сможем принести столько воды, сколько нужно хозяину.

– Возьмите своего медведя, – предложил Шрам. – Он ни на что не годен, кроме как таскать воду.

Тирион попятился.

– Как скажете, хозяин.

Шрам ухмыльнулся. Хозяин – о, ему это понравилось.

– Морго, принеси ключи. Наполните вёдра и живо назад, карлик. Ты знаешь, что бывает с рабами, пытающимися сбежать.

– Принеси вёдра, – попросил Тирион Пенни, а сам отправился с человеком по имени Морго забрать сира Джораха Мормонта из его клетки.

Рыцарь плохо приспособился к жизни в неволе. Когда его вызывали изображать медведя, похищающего прекрасную деву, он становился угрюмым, подыгрывать не желал и лишь вяло переставлял ноги, снисходя до участия в их шутовском балагане. Не пытаясь бежать и не угрожая насилием своим тюремщикам, Джорах либо просто игнорировал их приказы, либо в ответ ворчал сквозь зубы проклятия. Это совсем не нравилось Няньке, который выразил своё неудовольствие тем, что посадил Мормонта в железную клетку и приказал бить того каждый вечер, как только солнце утонет в Заливе Работорговцев. Рыцарь молча сносил побои. Были слышны лишь проклятия колошмативших его рабов и глухие удары дубинок о почерневшее и избитое тело сира Джораха.

«Он словно спрятался в раковину, – подумал Тирион, когда в первый раз увидел, как наказывают рыцаря. – Мне следовало придержать язык и позволить Зарине купить его. Возможно, это было бы милосерднее».

Щурясь, Мормонт вышел из тесной клетки. У него под глазами залегли чёрные круги, спина покрылась коркой запёкшейся крови, а разбитое лицо так распухло, что он почти утратил человеческий облик. Рыцарь был практически голый, если не считать набедренной повязки – грязного обрывка жёлтой тряпки.

– Поможешь им таскать воду, – велел ему Морго.

Сир Джорах ответил лишь мрачным взглядом. «Видимо, кое-кто предпочитает умереть свободным, чем жить рабом». Тирион, к счастью, этой бедой не страдал, но если бы Мормонт убил Морго, другие рабы не стали бы разбираться.

– Пойдём, – позвал карлик прежде, чем рыцарь выкинул что-то отважное и глупое, и заковылял прочь, надеясь, что Джорах последует за ним.

В кои-то веки боги были благосклонны – Мормонт пошёл следом.

Два ведра для Пенни, два для Тириона и четыре для сира Джораха – по два в каждую руку. Ближайший колодец находился к юго-западу от Ведьмы, поэтому они двинулись в этом направлении, весело позвякивая на ходу колокольчиками. Никто не обращал на них никакого внимания. Они были просто рабами, идущими за водой для своего хозяина. Ошейник давал определённые преимущества, особенно позолоченный ошейник с выгравированным на нём именем Йеззана зо Каггаза. Звон колокольчиков объявлял об их ценности каждому, имеющему уши. Раб был важен ровно настолько, насколько важен его хозяин. Йеззан являлся одним из богатейших людей Жёлтого Города и привёл на войну шесть сотен рабов-воинов, даже если при этом выглядел чудовищным жёлтым слизняком и вонял мочой. Ошейники позволяли им ходить в границах лагеря везде, где вздумается.

Пока Йеззан не умрёт.

На ближайшем поле Лязгающие лорды муштровали своих воинов. Сковывавшие рабов цепи издавали громкий металлический звук, когда те, маршируя с длинными копьями плечом к плечу, выстраивались в боевые порядки. Неподалёку другие рабы сооружали из камня и песка насыпи под баллистами и скорпионами, наводя орудия в небо, чтобы защитить лагерь в случае, если чёрный дракон вернётся. Вид этих потных, изрыгавших проклятия людей, с трудом затаскивавших на подъём тяжёлые машины, вызвал у карлика улыбку. Кроме того, повсюду – буквально у каждого второго человека – виднелись арбалеты, и на бедре висел колчан со стрелами.

Вздумай кто-нибудь спросить мнение Тириона, он бы ответил, что все их старания напрасны. Ручное чудище королевы нельзя сбить такими игрушками, если только один из этих длинных болтов от скорпиона не попадёт чудовищу прямо в глаз. Дракона не так-то уж легко убить. Пощекочи его всем этим – и только разозлишь.

Глаза – вот самое уязвимое место чудовища. Глаза и мозг. А вовсе не подбрюшье, как рассказывалось в некоторых старых сказках. Чешуя на брюхе была почти такой же крепкой, как на спине и боках. И уж точно не шея. Это уж совсем безумие. С тем же успехом несостоявшиеся драконоборцы могли пытаться потушить костёр, размахивая копьём. «Смерть исходит из пасти дракона, – писал септон Барт в своей «Необычной Истории», – но туда смерть не зайдёт».

Чуть дальше два легиона из Нового Гиса, сдвинув щиты, сошлись в схватке стена на стену. Сержанты в железных полушлемах с гребнями из конского волоса выкрикивали команды на каком-то собственном неразборчивом диалекте. Для неопытного наблюдателя гискарцы выглядели более устрашающе, чем юнкайские рабы-воины, но Тириона терзали сомнения. Может легионеры вооружены и организованы по образу и подобию Безупречных… да вот только евнухи другой жизни не знали, а гискарцы были свободными гражданами, призванными на срочную трёхлетнюю службу.

Очередь у колодца вытянулась на четверть мили.

На расстоянии дня пути от Миэрина имелось всего несколько колодцев, поэтому ждать всегда приходилось долго. Большая часть юнкайского войска брала воду для питья прямо из Скахазадхана, и ещё до предупреждения знахаря Тирион знал, что это очень плохая затея. Те, кто поумнее, старались избегать мест слива нечистот, черпая воду выше по реке, но, в любом случае, ещё выше по течению находился город.

То, что на расстоянии дневного перехода от Миэрина, до сих пор оставались чистые колодцы, лишний раз подтверждало, что Дейенерис Таргариен всё ещё очень неопытна в вопросах осадного искусства. Ей следовало отравить все колодцы, и юнкайцам пришлось бы пить речную воду. Интересно посмотреть, сколько тогда продлилась бы осада? Тирион не сомневался, что именно так поступил бы его лорд-отец.

Каждый раз, когда их троица продвигались вперёд, колокольчики на ошейниках тихонько позвякивали. «Какой же радостный звук, от него так и хочется кому-нибудь выковырять ложкой глаза. К этому времени Утка, Хэлдон Полумейстер и Гриф со своим юным принцем уже должны были приплыть в Вестерос. И я с ними… но нет, мне обязательно нужно было поиметь шлюху. Отцеубийства, видимо, недостаточно, мне потребовались ещё щель и вино, чтобы утопить своё горе, и вот он я в чуждой мне части света, в рабском ошейнике с золотыми колокольчиками, возвещающими своим звоном о моём прибытии. Если я правильно подберу танец, может даже смогу пробренчать "Рейнов из Кастамере"».

Не было лучшего места, чем очередь к колодцу, чтобы разузнать последние новости и слухи.

– Я уверен в том, что видел, – говорил старый раб в ржавом железном ошейнике, пока Тирион и Пенни плелись в очереди. – А видел я, как дракон выдёргивал руки и ноги, разрывал людей пополам, сжигал их до костей и пепла. Многие побежали, пытаясь выбраться из той ямы, но я пришёл на представление и, клянусь всеми богами Гиса, я его увидел. Я сидел в фиолетовом ряду, поэтому вряд ли дракон стал бы на меня нападать.

– Королева забралась на спину дракону и улетела, – утверждала высокая темнокожая женщина.

– Она пыталась, – возразил старик, – но не смогла удержаться. Арбалеты ранили дракона, и, говорят, стрела угодила королеве прямо промеж её миленьких розовых сисек. И тогда она упала. Умерла в канаве, раздавленная колёсами повозки. Я знаю девку, которая знает мужика, который видел, как та померла.

В этой компании умнее было бы промолчать, но Тирион не смог сдержаться.

– Тело так и не нашли, – произнёс он.

– А ты-то что можешь об этом знать? – нахмурился старик.

– Они там были, – вступилась темнокожая женщина. – Это ведь те дерущиеся карлики, что выступали для королевы.

Старик прищурился на них так, словно только что увидел Тириона и Пенни.

– Вы те, что катались на свиньях.

«Наша слава бежит впереди нас». Тирион изобразил реверанс и не стал указывать на то, что одна из свиней в действительности была собакой.

– Хрюшка, на которой я езжу, на самом деле моя сестра. У нас носы одинаковые, вы разве не заметили? Её заколдовал злой волшебник, но если вы одарите её долгим сочным поцелуем, она превратится в прекрасную женщину. Да только вот незадача, узнав её получше, вы вновь захотите её поцеловать, чтобы вернуть ей прежний облик.

Вокруг раздался взрыв смеха. Даже старик не удержался.

– Так значит, вы её видели, – сказал рыжий мальчик позади них. – Вы видели королеву. Она такая же красивая, как о ней говорят?

«Я заметил только стройную девушку с серебристыми волосами, одетую в токар, – мог бы ответить им Тирион. – Её лицо скрывала вуаль, и у меня не получилось приблизиться к ней достаточно близко, чтобы хорошенько разглядеть. Я скакал на свинье».

Дейенерис Таргариен сидела в хозяйской ложе рядом со своим гискарским королём, но глаза Тириона были прикованы к стоявшему за ней рыцарю в бело-золотых доспехах. Хотя его лицо было скрыто, карлик узнал бы Барристана Селми где угодно.

«По крайней мере, в этом Иллирио был прав, – подумал тогда Тирион. – А узнает ли Селми меня? И что сделает, если узнает?»

Он тогда чуть не открылся, но что-то его удержало – осторожность, трусость, инстинкт, назовите как хотите. Тирион не мог себе представить иного приёма со стороны Барристана Смелого, кроме враждебного. Селми никогда не одобрял присутствия Джейме в своей драгоценной Королевской Гвардии. До восстания старый рыцарь считал, что тот слишком молод и неопытен, а после говорил, что Цареубийце следует сменить белый плащ на чёрный.

Грехи же Тириона были ещё страшнее. Джейме убил безумца. Тирион всадил стрелу в пах собственному отцу, которого сир Барристан знал и которому служил много лет. И всё же, несмотря на всё это, он мог бы рискнуть, но Пенни как раз нанесла удар по его щиту, и момент был безвозвратно упущен.

– Королева смотрела, как мы сражались, – рассказывала Пенни другим рабам в очереди, – только тогда мы её и видели.

– Дракона-то вы должны были видеть, – настаивал старик.

«Хотелось бы». – Боги не снизошли ради Тириона даже до такой малости. В тот момент, когда Дейенерис Таргариен улетала, Нянька заковывал их лодыжки в кандалы, чтобы на обратном пути к хозяину карлики не вздумали удрать. Если бы только надсмотрщик отправился отдыхать после того, как доставил их на ту бойню, или бросился спасаться вместе с другими работорговцами, когда дракон спустился с небес, оба карлика могли бы не торопясь уйти на свободу. Или, скорее, сбежать, звеня своими колокольчиками.

– Да и был ли там, вообще, дракон? – пожимая плечами, спросил Тирион. – Всё, что я знаю – ни одной мёртвой королевы не нашли.

Старик не сдавался.

– Ну, трупов-то там насчитали сотни. Их стащили в яму и сожгли, хотя половина уже и так была с румяной корочкой. Может, обгоревшую, окровавленную и раздавленную королеву просто не узнали. А может наоборот, да только решили не говорить, чтоб вы, рабы, не шумели.

– Мы рабы? – возмутилась темнокожая женщина. – Сам-то ты тоже в ошейнике.

– Ошейник Газдора, – похвастался старик. – Знаю его с рождения. Мы с ним почти как братья. Рабы вроде вас, мусор из Астапора и Юнкая, постоянно хнычут о свободе, но я не отдал бы свой ошейник даже драконьей королеве, предложи она взамен отсосать у меня. Человек при хорошем хозяине – это гораздо лучше.

Тирион не стал с ним спорить. Самым коварным в оковах было то, как быстро к ним привыкаешь. На его взгляд, жизнь большинства рабов не отличалась от жизни прислуги в Кастерли Рок. Правда, некоторые рабовладельцы и надсмотрщики грубы и жестоки, но тоже самое можно сказать и о некоторых лордах Вестероса, об их стюардах и управляющих. Большинство юнкайцев обращались со своей собственностью довольно прилично, пока те выполняли свою работу и не доставляли хлопот… и этот старик в своём ржавом ошейнике с его отчаянной преданностью лорду-щекотрясу не был чем-то из ряда вон выходящим.

– Газдор Великодушный? – льстиво произнёс Тирион. – Наш хозяин рассказывал о его уме.

Йеззан на самом деле сказал, что в его левой ягодице ума больше, чем у Газдора и его братьев вместе взятых. Однако Тирион рассудил, что разумнее не приводить сказанное дословно.

Полдень пришёл и ушёл, пока они с Пенни добрались до колодца. Зачерпывавший воду тощий одноногий раб подозрительно зыркнул на них.

– Нянька всегда сам приезжает за водой для Йеззана с четырьмя рабами и повозкой, запряжённой мулом.

Он вновь закинул ведро в колодец. Послышался лёгкий всплеск. Одноногий подождал, пока ведро наполнится, а затем потащил его наверх. Его тощие, на первый взгляд, но жилистые руки обгорели на солнце и облезали.

– Мул сдох, – объяснил Тирион. – И Нянька тоже, бедолага. А теперь и сам Йеззан оседлал бледную кобылицу, и ещё шестеро его воинов исходят на дерьмо. Можно мне два полных ведра?

– Как скажешь. – На этом разговор закончился.

«Опа, уж не услышал ли ты стук копыт?» – Ложь насчёт воинов заставила одноногого шевелиться гораздо быстрее.

Они двинулись назад. Каждый из карликов тащил два ведра, полных до краёв чудной водичкой, а сир Джорах нёс по два ведра в каждой руке. Становилось жарче, воздух был плотным и влажным, как мокрая шерсть, и с каждым шагом ноша становились всё тяжелее. Долгая прогулка для коротких ног. Вода выплёскивалась из вёдер при каждом шаге, обливая ноги, покуда колокольчики вызванивали походный марш.

«Если б я только знал, отец, что всё обернётся вот так, то, может, сохранил тебе жизнь».

В полумиле к востоку, в том месте, где подожгли палатку, в небо поднимался тёмный шлейф дыма. Жгут умерших прошлой ночью.

– Сюда, – сказал Тирион, мотнув головой направо.

– Мы не так шли, – удивлённо взглянула на него Пенни.

– Не стоит нам дышать этим дымом, полным зловредных испарений. – Это не было ложью. Не совсем.

Пенни вскоре запыхтела, сгибаясь под тяжестью своих вёдер.

– Мне нужно передохнуть.

– Как скажешь. – Радуясь остановке, Тирион поставил ношу на землю. Ноги свело жуткой судорогой, поэтому он нашёл подходящий камень и уселся на него растереть ляжки.

– Я могу помассировать, – предложила Пенни. – Я знаю, где расположены узлы.

Несмотря на зародившуюся в нём привязанность к этой девушке, ему всё ещё становилось не по себе от её прикосновений.

Он обернулся к сиру Джораху.

– Если тебя изобьют ещё пару раз, ты станешь уродливее меня, Мормонт. Скажи, у тебя хоть какие-то силёнки остались?

Большой рыцарь поднял чёрные глаза и посмотрел на него, как на недоразумение.

– Достаточно, чтобы свернуть тебе шею, Бес.

– Это хорошо, – Тирион взялся за вёдра. – В таком случае, нам сюда.

Пенни наморщила лоб:

– Нет. Нужно налево, – указала она пальцем. – Вон она, Ведьма.

– А вон то – Злая Сестра, – мотнул головой Тирион в обратном направлении. – Верь мне. Так, как я говорю, быстрее.

Карлик зашагал, звеня колокольчиками, не сомневаясь, что Пенни идёт следом.

Иногда он завидовал глупеньким мечтам этой девушки. Она напоминала ему Сансу Старк, девочку-невесту, на которой он женился, а потом потерял. Несмотря на все ужасы, которые пришлось пережить Пенни, она каким-то образом осталась доверчивой. Ей нужно поумнеть. Она старше Сансы и, к тому же, карлица, а ведёт себя, словно благородная дама и писаная красавица, а не рабыня в труппе уродцев. По ночам Тирион часто слышал, как она молится. Напрасная трата слов.

«Если и есть боги, которые могли бы её услышать, то это как раз те чудовища, что мучают нас себе на потеху. Кто ещё создал бы такой мир, полный неволи, крови и боли? Кто ещё сотворил бы нас такими

Иногда ему хотелось отвесить ей пощёчину, встряхнуть, наорать – что угодно, лишь бы она очнулась от своих грёз. «Никто нас не спасёт! – хотелось ему крикнуть ей. – Худшее впереди!» И всё же, по какой-то причине, он не мог произнести этих слов. Вместо того чтобы хорошенько двинуть по её уродливому лицу, чтобы сбить шоры с её глаз, он всякий раз обнаруживал, что сжимает её плечи или обнимает её. Каждое прикосновение – ложь.

«Я расплачивался с ней таким количеством фальшивой монеты, что она почти уверена, что богата».

Он скрыл от неё даже правду о Яме Дазнака.

«Львы. Они собирались натравить на нас львов. Да уж, вот была бы ирония». – Может у него хватило бы времени на короткий, горький смешок прежде, чем его разорвали бы на части.

Никто никогда не рассказывал ему о том, какой конец им уготован, во всяком случае, вслух, но догадаться было не сложно. Под кирпичами Ямы Дазнака, в мире, скрытом под местами для зрителей, в тёмном царстве гладиаторов и обслуживавшей их, живых и мёртвых, прислуги – кормивших их поваров, вооружавших их торговцев железом, пускавших им кровь, бривших и перевязывавших им раны цирюльников, ублажавших их до и после битв шлюх и трупоносов, утаскивавших проигравших с песка баграми и цепями.

Первым сигналом Тириону послужило выражение лица Няньки. После их представления они с Пенни вернулись в освещённую факелами камеру, где бойцы собирались до и после поединков. Кто-то точил оружие, кто-то приносил жертвы странным богам или успокаивал нервы маковым молочком, прежде чем отправиться на смерть. Те, кто уже сразился и победил, играли в углу в кости, смеясь так, как могут смеяться только те, кто только что смотрел в лицо смерти и выжил.

Нянька расплачивался с кем-то из работников Ямы за проигранную ставку, когда краем глаза заметил Пенни, ведущую Хрустика. Замешательство в его глазах исчезло в одно мгновение, но Тирион успел понять, что оно означало.

«Нянька не ждал нас обратно. – Он оглядел лица других. – Никто из них не думал, что мы вернёмся. Мы должны были там умереть».

Мозаика сложилась, когда Тирион услышал, как укротитель зверей громко пожаловался устроителю боёв.

– Львы голодны. Уже два дня не ели. Мне сказали их не кормить, я и не кормил. Королева должна оплатить расходы на мясо.

– Скажи ей об этом в следующий раз, когда она соберёт двор, – огрызнулся устроитель боёв.

Даже теперь Пенни ни о чём не подозревала. Вспоминая Яму, она в основном переживала за то, что не все зрители смеялись. «Они бы обоссались от смеха, если бы спустили львов», – чуть не сказал ей Тирион, но вместо этого сжал её плечо.

Пенни внезапно остановилась.

– Мы идём не туда.

– Нет, туда, – Тирион опустил вёдра на землю. Ручки оставили глубокие борозды на его пальцах. – Нам вот к тем палаткам.

– Младшие Сыновья? – странная улыбка рассекла лицо сира Джораха. – Если надеешься найти там помощь, то ты не знаешь Бурого Бена Пламма.

– О, ещё как знаю. Мы с Пламмом сыграли пять партий в кайвассу. Бурый Бен ушлый, упрямый, нельзя сказать, что глупый… но очень осторожный. Предпочитающий, чтобы рисковал его противник, а он в это время будет выжидать, выбирая, что ему предпринять по ходу сражения.

– Сражения? Какого сражения? – отпрянула Пенни. – Мы должны вернуться обратно. Хозяину нужна чистая вода. Если нас не будет слишком долго, нас выпорют. И Милашка с Хрустиком там остались.

– Сладость о них позаботится, – солгал Тирион. Скорее всего, Шрам и его друзья скоро закатят пир с ветчиной, беконом и острой тушёной собачатиной, но Пенни не нужно об этом знать. – Нянька мёртв, а Йеззан умирает. Пока нас хватятся, уже стемнеет. Лучшего шанса, чем сейчас, у нас не будет.

– Нет. Ты же знаешь, как они поступают с беглыми рабами. Ты знаешь. Пожалуйста. Они не позволят нам бежать из лагеря.

– А мы и не бежим из лагеря. – Тирион поднял свои вёдра и, не оглядываясь, быстро заковылял прочь.

Мормонт шагал рядом. Через мгновение Тирион услышал, как вслед за ними вниз по песчаному склону к стоящим кругом рваным палаткам торопится Пенни.

Когда они приблизились к коновязям, появился первый охранник – стройный копейщик с малиновой бородой, выдающей в нём тирошийца.

– Кто это у нас тут? И что у вас в вёдрах?

– Вода, – ответил Тирион, – если вам угодно.

– Я бы предпочел пиво. – Тириону в спину упёрся наконечник копья – второй охранник подобрался к ним сзади, и в его голосе он услышал речь Королевской Гавани. Мразь с Блошиного Конца. – Потерялся, карлик? – требовательно спросил охранник.

– Мы хотим присоединиться к вашему отряду.

Выскользнувшее из рук Пенни ведро опрокинулось, и половина воды пролилась, прежде чем она успела его поднять.

– У нас в отряде и так предостаточно шутов. Зачем нам ещё трое? – Тирошиец поддел кончиком копья ошейник Тириона, звякнув золотым колокольчиком. – Я вижу беглого раба. Трёх беглых рабов. Чей ошейник?

– Жёлтого Кита. – Это был уже третий охранник, привлечённый их голосами, тощий, заросший щетиной субъект, с красными от кислолиста зубами.

«Сержант, – сообразил Тирион по тому, как двое других пред тем отступили. На месте правой кисти у него торчал крюк. – Бледная ублюдочная тень Бронна, или я Бейелор Благословенный».

– Это те самые карлики, которых пытался купить Бен, – косясь, сказал сержант копейщикам. – А вот здоровяк… ладно, его тоже ведите. Всех троих.

Тирошиец махнул копьём. Тирион направился вперёд. Другой наёмник – юноша, по сути, ещё мальчик, с пушком на щеках и волосами цвета грязной соломы, подхватил Пенни под руку:

– Ого, а у моего-то есть сиськи, – засмеялся он и, чтобы убедиться, сунул руку под тунику Пенни.

– Веди, давай! – рявкнул сержант.

Юноша закинул Пенни на плечо. Тирион шагал со всей поспешностью, на которую только были способны его онемевшие ноги. Он знал, куда они идут: туда, где на противоположной стороне от костровой ямы стояла большая палатка. За долгие годы, проведённые под солнцем и дождём, краска на её разноцветных стенах из парусины потрескалась и выцвела. Пара наёмников проводила их взглядами, какая-то лагерная девка захихикала им вслед, но никто не сдвинулся с места, чтобы вмешаться.

В палатке они обнаружили походные стулья и стол на козлах, оружейную стойку с копьями и алебардами, покрытый протёртыми коврами десятков разномастных оттенков пол и трёх командиров. Первый – стройный и элегантный, с остроконечной бородкой, мечом брави и в розовом дублете с разрезами. Второй – полный, лысеющий, с чернильными пятнами на пальцах, сжимавший в руке перо.

Третьим был тот, кого искал Тирион.

– Капитан, – поклонился карлик.

– Мы поймали их, когда они пытались пробраться в лагерь. – Юноша сбросил Пенни на ковёр.

– Беглые, – объявил тирошиец. – С вёдрами.

– С вёдрами? – переспросил Бурый Бен Пламм но, не получив ответа, произнёс:

– Возвращайтесь на свои посты, парни. И никому об этом ни слова.

Когда те ушли, он улыбнулся Тириону:

– Пришёл ещё разок сыграть в кайвассу, Йолло?

– Если желаете. Мне нравится вас побеждать. Слышал, вы дважды изменник, Пламм. Такой человек мне по душе.

Улыбка Бурого Бена никогда не касалась его глаз. Он рассматривал Тириона так, как человек изучает говорящую змею.

– Зачем вы здесь?

– Чтобы осуществить ваши мечты. Вы пытались купить нас на аукционе. Потом хотели выиграть нас в кайвассу. Даже с нормальным носом, я не был так хорош собой, чтобы пробудить подобную страсть… кроме как в человеке, которому известна моя подлинная ценность. Ну, вот я здесь, можете забирать. А теперь, будьте другом, отправьте за кузнецом и снимите с нас эти ошейники. Надоело звякать каждый раз, когда я стряхиваю.

– Мне не нужны неприятности с вашим благородным хозяином.

– У Йеззана есть более срочные дела, чем поиск трёх пропавших рабов. Он скачет на бледной кобылице. И с чего бы им искать нас здесь? У вас достаточно мечей, чтобы отбить охоту у любого, кто вздумает тут что-то разнюхивать. Малый риск, ради великой прибыли.

– Они притащили с собой хворь. В наши палатки, – зашипел щёголь в розовом дублете с разрезами и повернулся к Бену Пламму. – Отрезать ему голову, капитан? Остальное можно скинуть в отхожую яму.

Он вытащил меч, тонкий клинок брави с украшенным драгоценными камнями эфесом.

– Будьте крайне осторожны с моей головой, – посоветовал Тирион. – Не стоит проливать на себя и капли моей крови. Она переносит заразу. Вам придётся выварить нашу одежду или сжечь её.

– Я думаю, не спалить ли её вместе с тобой, Йолло?

– Меня зовут не так. Но вам это известно. С того самого момента, когда вы в первый раз меня увидели.

– Возможно.

– Я тоже знаю вас, милорд, – продолжал Тирион. – Вы менее фиолетовый и более коричневый, чем Пламмы на моей родине, но если ваше имя не лжет, вы – вестеросец по крови, если не по рождению. Дом Пламмов – присягнул Кастерли Рок, и так уж вышло, что мне частично известна его история. Уверен, что ваша ветвь проросла из косточки, выплюнутой за Узкое море. Я даже готов поспорить, что вы – младший сын Визериса Пламма. Вы понравились драконам королевы, верно?

Казалось, это позабавило наёмника.

– Кто тебе это сказал?

– Никто. Большинство историй, что рассказывают о драконах, это лапша для дураков. Говорящие драконы, драконы, охраняющие золото и самоцветы, четырёхногие драконы с чревом размером со слона, драконы, загадывающие загадки сфинксам… глупости всё это. Но в старых книгах есть и правда. Я не только знаю, что драконы королевы были вами очарованы, но мне вдобавок известно, почему.

– Моя мать говорила, что в отце была капля драконьей крови.

– Две капли. Или член длиной в шесть футов. Знаете эту сказку? Я знаю. Так вот, вы из умных Пламмов, поэтому вам известно, что за мою голову можно получить титул лорда… в Вестеросе, который находится на другом конце света, и к тому времени, как вы туда доберётесь, останется только череп с личинками. Моя дражайшая сестрица не признает, что голова моя, и обдурит вас с обещанной наградой. Знаете ведь этих королев. В большинстве своём – переменчивые дряни, а Серсея хуже всех.

Бурый Бен почесал бороду.

– Тогда можно доставить тебя живым и дергающимся. Или засунуть твою голову в банку и засолить.

– Или сговориться со мной. Это самый разумный шаг, – ухмыльнулся Тирион. – Я родился младшим сыном. Этот отряд – моя судьба.

– Младшим Сыновьям не требуются скоморохи, – презрительно бросил браво в розовом. – Нам нужны бойцы.

– Одного я вам привёл. – Тирион ткнул пальцем в Мормонта.

– Это существо? – засмеялся браво. – Уродливый здоровяк, но одних шрамов недостаточно, чтобы стать Младшим Сыном.

Тирион закатил свои разноцветные глаза.

– Лорд Пламм, кто эти два ваших друга? Розовый меня раздражает.

Браво скривил губы, а парень с пером в руке ухмыльнулся наглости карлика. Но тут Джорах Мормонт назвал их по именам:

– Чернильница – казначей отряда. А павлин зовёт себя Каспорио Мудрым, хотя Каспорио Мудень было бы точнее. Редкая мразь.

Хоть разбитое лицо Мормонта и стало неузнаваемо, но его голос не изменился. Каспорио удивлённо уставился на него, а у Пламма, от улыбки, вокруг глаз собрались морщинки.

– Джорах Мормонт? Ты ли это? Что ж, сейчас в тебе меньше спеси, чем до твоего поспешного бегства. Мы всё ещё должны называть тебя сиром?

Распухшие губы сира Джораха искривились в гротескной улыбке.

– Дай мне меч и можешь звать меня как хочешь, Бен.

Каспорио попятился назад.

– Ты… она же тебя прогнала…

– Я вернулся. Считайте меня глупцом.

«Влюбленным глупцом».

Тирион прочистил горло.

– Можете посудачить о старых временах позже… после того как я закончу объяснять, почему моя голова на плечах для вас полезнее. Вы увидите, лорд Пламм, насколько щедрым я могу быть с друзьями. Если не верите, спросите Бронна. Спросите Шаггу, сына Дольфа. Спросите Тиммета, сына Тиммета.

– И кто же это? – поинтересовался человек, звавшийся Чернильницей.

– Добрые парни, присягнувшие мне своими мечами и получившие отличную награду за службу, – пожал плечами Тирион. – Ладно, насчет добрых я солгал. Они кровожадные ублюдки, очень похожие на вас.

– Может и так, – произнёс Бурый Бен. – А может, ты выдумал эти имена. Шагга, говоришь? Это что, женское имя?

– У него довольно большие сиськи. В следующий раз, как встречу, загляну ему между ног, чтобы убедиться. Это набор для кайвассы там лежит? Вытаскивайте его и сыграем. Но сначала, думаю, мне нужно выпить вина. Моя глотка суха как старая кость, и, похоже, мне придётся много говорить.





Дата публикования: 2014-11-19; Прочитано: 506 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.037 с)...