Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
С 1715 года, по мере утихания войны, Петр обращается к гражданским делам, интересуется проблемами финансовой политики и экономики. В это время появляется много финансовых проектов. Купцы были недовольны тем, что царь разрешил торговать всем (и дворянам), и предлагали ограничить торговлю казенными товарами. Люберас пишет для Петра рассуждения в духе меркантилизма Кольбера: в основе хозяйственной жизни должно лежать развитие частной и свободной торговли и промышленности, народное богатство увеличивается в зависимости от увеличения золота и серебра в стране, которое зависит от сокращения ввоза иностранной продукции. Не следует также торговать сырьем.
С 1717 года Петр осуществляет поданную ему идею о введении "поголовщины" - подушного налога. Царю стали поступать проекты: как лучше брать этот налог и следить за его сбором. К 1719 году стали поголовно переписывать крестьян, но без посылки солдат дело не обошлось. К 1727 году была закончена эта работа, но уже к 1724 году было определено число плательщиков - 5,5 млн. человек. Введенный при этом Петром налог повышал в три раза размер подати. Подушная подать учитывала, как и раньше, умерших и беглых как полноценных налогоплательщиков. И все равно четверть налогов не набирали, что задерживало всякие платежи. Из-за этого матросы, например, собирались грабить богатых. Из собранных доходов 66 % тратилось на армию, 13 % на государственный аппарат.
Преобразования Петра в области торговли и промышленности тоже были достаточно противоречивы. Основное противоречие заключалось в несовпадении провозглашенных целей и используемых средств, а также и полученных результатов. Преобразователю было ясно, что без купцов и предпринимателей и создаваемого ими богатства никакие проблемы в стране не могут быть решены. Поэтому указы Петра касались этой сферы довольно часто. В 1703 году создана первая в России биржа (купеческое собрание) в Петербурге. Казенные полотняные заводы в Москве были переданы в частные руки - Туркину, Цынбалыцикову и другим, вышел указ об организации торгово-промышленных компаний (1712 г.), устроены железоделательные заводы Демидовым на реке Тагиле (1716 г.). В 1719 году учреждены Берг- и Мануфактур-коллегии и принят их регламент; в этом же году сокращены казенные и торговые монополии. Принят указ о разрешении купцам наравне с дворянами покупать к заводам крестьян, об освобождении заводчиков от градских служб (1721 г.). И, наконец, в 1722 году - учреждение гильдии купцов. Меры эти были своевременными, например, давно уже русские торговые люди признавались, что им трудно тягаться с иностранными купцами, так как те торгуют сообща. Теперь Петр предписывал: "Купцам торговать так же, как торгуют в других государствах купцы, компаниями, иметь о том всем купцам между собою с общего совета установление, как пристойно бы было к распространению торгов их. Повсюду преобразователь будет требовать деятельности сообща, коллегиальной формы, вследствие понимания, что причина болезни - в разрозненности действий, а средство к исцелению - деятельность сообща и деятельность самостоятельная. "Чтобы собрать эту рассеянную храмину" купечества, по выражению Петра, он учредил в Петербурге Главный магистрат, имевший коллегиальное устройство, президентом был избран князь Трубецкой, вице-президентом - московский купец Исаев. Все горожане были разделены на три части, гильдии. Гильдии выбирают старшин, решающих все дела. Должны они были и принуждать к работе ленивых и гуляк. Воспользовались ли купцы новым положением? Воевод заменили магистраты, а дела шли так же, сильные отнимали у слабых. Многие купцы разошлись по другим сословиям, такого обмана не было и в XVII веке. Так, сам Петр I считал возможным "заимствовать", в случае необходимости, у купцов деньги, вводя выгодные для себя постановления, или без них - эти меры подрывали торговлю. Царю с горечью доносили: "Купечества весьма мало, и можно сказать, что уже нет, ибо все торги отняты у купцов, и торгуют высокие персоны, и их люди, и крестьяне". "Извольте, ваше величество, вопросить новых всероссийских купцов, то есть князя Меньшикова, сибирского губернатора князя Гагарина и им подробных, могут ли они прокормить многое число разоренных через отнятие торгов?" Препятствовали также торговле недостаток капиталов, неумение соединяться в компании, отношение вооруженного сословия к невооруженному (считавшемуся вторым сортом), взяточничество, казнокрадство, плохие дороги. Россия с плохими дорогами скорее разделяла Европу и Азию, чем соединяла. Осенью 1722 года голландский резидент ехал из Москвы в Петербург пять недель из-за грязи и поломанных мостов. Во время Петра I в городах жило всего 3 % населения.
Что касается общих перемен в промышленности, то петровское государство часто создавало фабрики и передавало затем в частные руки, давало льготы людям, организующим фабрики, кредиты, становясь в положение банкира крупной промышленности, и тем приобретало право строго следить за деятельностью компании. Это вмешательство в частное предпринимательство оно считало не только правом, но и обязанностью. Ни одно переустройство, даже самое мелочное, не могло быть сделано без соответствующего донесения в Мануфактур-коллегию. От фабрикантов требовалось ежегодно доставлять в Мануфактур-коллегию образцы своих изделий, затем правительство устанавливало вид, форму, цены на те товары, которые поставлялись в казну и запрещались к продаже в розницу. Правительство удостаивало наградить исправных фабрикантов и подвергало строгим взысканиям нерадивых. Особенно большими размерами и многолюдством отличались казенные горные заводы. К девяти пермским заводам было приписано 25 тысяч крестьян. Для управления пермскими и уральскими заводами был построен город, названный в честь царицы Екатеринбургом.
Из частных фабрик обширностью отличалась суконная фабрика Щеголина "со товарищи" в Москве, имевшая 130 станов и750 рабочих, на Казанской суконной фабрике Микряева работало 740 человек, на шелковых фабриках Евреинова - до 1500 человек. Это все были московские купцы - члены гостинной и суконной сотен. На фабрике, например, Тамсена при неплохом устройстве рабочие получали столько, сколько получают арестанты. Работали там девушки и женщины, отданные на фабрику в наказание, некоторые насовсем, с вырванными ноздрями. Чистая прибыль фабриканта составляла 30 %.
С 1721 года фабриканты могли покупать деревни, а с 1736 года фабрикант становится для рабочих официальным судьей. Крепостные рабочие иногда получали только корм и одежду. Плата на казенных фабриках (из-за льгот) в целом была выше, чем на частных. Товары фабрик были низки качеством, а цену имели вдвое выше, чем иностранные. Чтобы отечественные товары имели сбыт, Петр стал накладывать высокие пошлины на иноземные товары. Но после смерти царя купцы стали жаловаться, что нет выгодных импортных товаров, поэтому пошлину снизили с 75 % от стоимости товара до 15 %. С 1716- 17 гг. усиленно раздаются разрешения на устройство частных фабрик.
Все это сложное экономическое хозяйство, подчиненное государству, нуждалось в управлении, поэтому необходимо некоторое отступление от вопроса о деятельности Петра в области промышленности и представление роли управленческих органов торговлей и промышленностью - Коммерц-коллегии. Первые сведения о петровских коллегиях относятся к 1715 году. Но уже в 1712 году из иноземцев и московских знатных купцов был создан Коллегиум по исправлению торгового дела. Его задачей было увеличение внешнеторгового оборота, соблюдение российских интересов, пресечение "непотребностей, которые купечество портят". Пока на первый план выдвигалась идея привлечения иностранных купцов, а о защите интересов русских говорилось вскользь. Еще предлагалось, как, например, в Швеции, пошлин внутри государства не платить, а только в портах, как приезжим, так и местным. Но это означало недобор налогов, поэтому правительство на это не согласилось, и соответствующая таможенная реформа прошла только к середине XVIII века, когда дворянство втянулось в торговлю.
С 1715 года необходимость создания коллегий была твердо осознана Петром. При их создании были трудности со служащими. В Коммерц-коллегии, например, было 29 человек (14 иностранцев и 15 русских), причем русские получали жалованье вдвое меньше иностранцев.
Примечательными и даже характерными людьми для управленческого аппарата были служащие Коммерц-коллегии - братья Соловьевы, бывшие дворовые люди А. Д. Меньшикова. В начале XVIII века они вели торговлю казенными товарами, Дмитрий - в Архангельске, а Осип - в Амстердаме. В 1712 году Д. Соловьев был привлечен к организации Коммерц-коллегиума, а в следующем году ему была отдана вся казенная заграничная морская торговля. Но уже в 1713 году началось следствие по обвинению братьев Соловьевых в нанесении ущерба казне "за преступление его величества указов и за кражу пошлин и за подложные торги". Они были арестованы и заключены в тюрьму. В 1719 году Канцелярия конфискации занималась продажей отписанного в казну их движимого имущества, завершая цикл, в начале которого - кражи из казны, а в конце - возвращение украденного в казну. Это бессмысленный круговорот, так как он идет практически без приращения богатства. Но и будучи под следствием Соловьевы не прерывали службы по коммерческим делам. Только в 1721 году Петр приказал освободить Соловьевых с тем, чтобы они отработали свою вину. Но полную отставку они получили только в 1738 году.
Деятельность коллегии в 20-е годы была подчинена главной цели - накоплению денежных богатств. Строго регламентирующей была и деятельность коллегий по промышленности. В начале 30-х годов, изыскивая возможность экономии на содержании государственного аппарата, Коммерц-коллегию объединили с Берг-коллегией и Мануфактур-коллегией, тем самым подчинив промышленность не только государству, но и торговле. Управление коллегиями еще раньше было подчинено дворянству, в указе 1724 г. запрещалось определять в секретари лиц "не из шляхетства", участие купцов допускалось лишь в виде консультаций. "Купцы-чиновники" (Исаев, Евреинов) были исключением. Как видно, управляли промышленностью, объективно не заинтересованные в ее развитии люди, а даже самые достойные представители третьего сословия от управления сферой предпринимательства были устранены.
При оценке промышленной деятельности Петра в качестве достижения называют обычно создание (даже скачок) черной и цветной металлургии. При нем было построено 11 заводов на Урале, а также в других местах (тульские, липецкие, олонецкие и др.)- Но Россия, конвульсивно вырвавшаяся при Петре на I место по уровню черной металлургии, потом резко и чем дальше, тем больше отстает от всех без исключения стран Запада. Причина этого явления в том, что монопольное положение уральской промышленности, огромные запасы топлива, богатства российских недр, государственные заказы и дотации - все это не создавало как у уральских заводчиков, так и у руководителей казенных заводов, стимула к отказу от экстенсивного крепостного труда и примитивной техники. Уральская металлургия не создала прогрессивных элементов в феодальной экономике. Наоборот, был создан исторический уникум - промышленность на крепостном труде, крепостная фабрика закрепилась на два века. Этим дворянство подпитало свои угасающие силы еще на двести лет. Промышленность на Западе толкала феодализм к могиле, а крепостная промышленность укрепляла его. Европейские заводчики под угрозой гибели в конкурентной борьбе тратили прибыль на расширенное воспроизводство и техническое переоборудование заводов. Так, в ходе промышленной революции в Англии, имевшей своим следствием широкое применение машин, английская металлургия с 1770 года по 1800 год скачкообразно расширила свою продукцию почти в 5 раз, в то время когда в России она не достигла в этот период даже удвоения. Уральская промышленность родилась с монополией на рабский труд, на леса и недра, с защитой от конкурентов. На расширение производства тратилась ничтожная часть прибыли, проще было взять денег у казны. Технические изобретения и усовершенствования уральских умельцев, как правило, не получали применения на производстве, а наличие на отдельных заводах наряду с водяными двигателями паровых машин не меняло общего характера уральской промышленности. Крепостная промышленность давала мизерный рост производительности труда. Затраты труда на одну условную тонну чугуна в допетровские времена (1660 г.) составляли 183 часа, в 1723 году - 161 час, то есть за 63 года они уменьшились всего на 6,3 %. Отсюда и загнивание уральской металлургии, и ее исключительный паразитизм, который красочно описан Д. Маминым-Сибиряком и вина за который возложена исключительно на "богатых". При росте производства металлов их потребление увеличивалось незначительно. Стало больше только пушек и ружей. Металл вывозили за границу, чтобы покупать для знати предметы роскоши. А крестьяне по-прежнему имели примитивные орудия труда, пахали деревянной сохой.
Развитие производительных сил становится даже опасным, если оно не формирует соответствующих производственных отношений. Несмотря на проведенные Петром преобразования, буржуазия в XVIII веке не принимала заметного участия в общественных движениях, она оказалась обиженной просительницей реформ. Купеческий капитал был таким защитником самодержавия, что поддерживал его в не урезанном виде даже тогда, когда неизбежность перемен поняла большая часть дворянства. Преобразования Петра в жизнь проводило чиновничество. Бюрократия на Западе была орудием в руках буржуазии против феодалов, бюрократия в России подавляла имеющиеся ростки капитализма. Крепостное хозяйство не испытывало потребностей в грамотных и умных людях, поэтому неграмотными были не только крестьяне, но и поголовно купцы. В целом это определяло не движение вперед, а регресс. Французский историк Левек замечал: "Петр еще больше увеличил рабство русских, требуя, чтобы они стали похожими на свободных людей". Это поэт Вяземский подсказал Пушкину идею о том, что Петр вовсе не повел Россию вперед, а вздернул ее на дыбы.
Эпоха Петра объективно была временем жестокого удушения ростков подлинного промышленного подъема, мешала оформлению буржуазии. Многим наблюдателям казалось, что длительное гниение России в послепетровскую эпоху объясняется лишь неспособностью его наследников продолжить дело Петра. При анализе событий, как видно, дело обстоит несколько иначе. Личные таланты Петра, его энергия и жажда деятельности, умение учитывать горький опыт объективно вели к усилению и оживлению отмирающих клеток государства, к колоссальному ослаблению экономически прогрессивных сил. Прекращение реформ произошло и из-за непоследовательности действий царя: и за торговлю, и за промышленность и за другие дела Петр брался наскоком, с середины и конца, поддаваясь и временным настроениям.
Резкую оценку результатов петровских преобразований дал В. О. Ключевский в небольшой рукописной работе. Он считает, что реформа Петра пошла вся на пользу государству в самом узком смысле правительства. Она создала армию, флот, которые усилили в народе страх, не подняв в нем чувство национального достоинства. Мотовскими ссудами из палочных сборов с полуголого и полуголодного плательщика она выкормила десятка полтора крупных капиталистов, фабрикантов и заводчиков, ставивших в казну по воровским подрядным ценам пушки, ружья, солдатское сукно, парусинное полотно и образовавших первые кадры русской плутократии. Эта реформа ничего не дала народу - никаких новых жизненных средств, никаких живительных возбуждений. Из-под петровского молота он вышел таким же невежественным и вялым, каким был прежде, только значительно беднее и развитее прежнего. Коренные области государства, наиболее устоявшиеся экономически, стали малолюдными от бесконечных рекрутских наборов, от нарядов на постройку и утрамбовку человеческими костями трясинного петербургского болота и от массовых набегов на недосягаемые для бритого чиновного сыщика места.
Значительная масса нового труда, внесенного в народнохозяйственный оборот новоказенными фабриками, заводами, мастерскими, пропала бесследно для народного благосостояния, так как плоды этого промышленного подъема поглощены были бездонной пропастью казны, дырявыми демидовскими карманами и походными помещичьими расходами. Народ не только не стал богаче прежнего, он стал еще безгласнее, чем был прежде. Прежде хоть купцы на Земском соборе или в совещательной комиссии заявляли царю или его боярину о своих нуждах, о народном разорении, о глупостях правительства.
Таким образом, петровские преобразования привели: 1) к реанимации крепостнических отношений, что во многом предопределило мучительно затяжной процесс их последующей ликвидации; 2) к усилению самодержавия, процессу, обратному тому, что происходил в Европе; 3) к созданию бюрократии, которая становится проводником монаршей воли, сплачиваясь общим источником средств к существованию - государевым жалованьем. Самодержавное государство выступало как самостоятельная политическая сила, которая выше всего ставила свой собственный интерес, а прочие интересы учитывала лишь постольку, поскольку они не противоречили его целям. Говорить о главенстве в то время "торгового капитала" на том основании, что царь покровительствовал купечеству, не представляется возможным. До Петра Великого Московское государство было слабосильной полуазиатской державой, державшейся за слабосильный народ. После Петра оно стало могущественной европейской империей, покоившейся на обнищавшем, безгласном, порабощенном народе. Многие граждане, не желая платить налогов, не занимались никакими промыслами и жили бедно, разгульно, пьяно, воруя и разбойничая; "магистрат предлагал присматривать за такими "тунеядцами" и понуждать заниматься ремеслами.
Основной признак варварства есть лень, стремление самим не делать ничего или делать как можно меньше и пользоваться плодами чужого труда, заставлять другого трудиться на себя. Приобретя добычу, варвар предается бездействию и вследствие того коснеет умственно и нравственно, личное развитие прекращается, чужое добро впрок не идет, варвар живет до тех пор, пока нужда не заставит напасть его снова - непроизводительно для него чужое добро. Особенно нравятся ему пленные, рабы, чтобы заставить их работать на себя. Общество выходит из состояния варварства, когда является и усиливается потребность в честном и свободном труде, стремление жить своим трудом, общество богатеет и крепчает, рабство, естественно, исчезает, как помеха труду, помеха развитию, преуспеянию. Тем общество совершеннее, развитее, чем сильнее в нем стремление к труду; тем оно слабее, чем более между его членами стремления жить на чужой счет. Россия не была варварским государством, но есть в ней эти черты: плохое состояние сельского народонаселения, бедность городов, отсутствие промышленности, незначительность торговли, сильное холопство, привычка сильного человека окружать себя толпою слуг, стремление обманным.путем взять за свой труд больше, чем он стоит, взяточничество, стремление перейти из промышленного сословия в приказные люди, чтоб жить с меньшим трудом за чужой счет. В огромной стране люди больше всего страдали от тесноты и пожаров, с ней связанных.
Нравственные последствия этих процессов (деспотизм правительства, деградация общества) всегда были в центре внимания иностранцев, писавших о русском "национальном характере". Всеобщность рабства в империи иностранцы называли крепостным правом: зависимость дворян от императора, крестьян от дворян ("все классы одинаково находятся в рабстве, а не в подданстве"). "Как персы в описании Ксенофонта, русские научились подчиняться до того, как им это прикажут". Именно окончательное закрепление такого режима и ставилось в вину Петру Великому.
Рассмотренные выше самые общие направления петровских реформ не вина, а трагедия России и русского народа, и важно усмотреть в них не серию краткосрочных актов, закончившихся смертью преобразователя, а фермент постоянных перемен, путь, предначертанный для России. Причины движения по такому пути лежат в древней истории России. Древний мир дал два течения общественному развитию: 1) античный мир через Афины и Рим направлял отважный ум человеческий на изучение наличного, наблюдаемого мира, получался человек-мыслитель и делец, таким путем пошла Европа; 2) восточно-христианская цивилизация через Византию толкала пугливую людскую совесть к созерцательному культу загробной жизни. Народ понес свой заработок в церковь, особенно в монастырь, как откуп от ада, и тем расслабил свою трудовую энергию. Мистически-фаталистический тип характера принадлежит России.
Среди правящего класса, боярства и дворянства, кормившегося за счет народа под предлогом внешней его защиты и внутреннего упорядочения, среди хищного и невежественного монашества и столь же невежественного, но забитого белого духовенства, среди сельского простонародья, кое-как работавшего, чтобы только прокормиться и избыть податного правежа, не было класса, достаточно независимого и организованного, воспитанного в чувстве права и собственного достоинства и солидарного в интересах с народом, не нашлось ни одной общественной силы - ни духовной, вроде западноевропейских университетов, ни экономической, похожей на тамошние городские общины.
Верховная власть, сперва рассыпанная среди княжьей мелюзги удельных времен, а потом скомканная всеми правдами и неправдами в руках московского государя и всея Руси, не встречая сдерживания ни в рыхлой общественной среде, ни в собственном притупленном общественном сознании, все пухла и расширялась как пустой пузырь, надуваемый воздухом и, наконец, раздулась до потери чувства меры и предела. Враги с Востока и Запада были единственными возбудителями кое-какой нравственной энергии в этой покати-шаром стране.
Западноевропейская культура несла к нам знания: опыт, энергию, предприимчивость, житейские удобства, легкие нравы, новые увеселения. В русском обществе она не нашла класса, готового к ее восприятию. Поэтому она пала новой государственной повинностью на общество: государство извлекало из западного опыта только элементы обороны и казенного обогащения, а не суть его. Такое отношение легло в основу петровской реформы и до сих пор служит нездоровой почвой нашей жизни. Заимствуя, таким образом, сначала из западной культуры преимущественно полезное, мы потом стали хватать только приятное.
Замедлили развитие России, кроме выбора византийского пути, и другие известные причины - иго, географический фактор и т. д. На публичных чтениях о Петре Великом в 1872 году С. М. Соловьев вводит для России термин "страна запоздавшего развития". И если при Владимире Крестителе и Ярославе Мудром запоздание было не таким заметным, то ко времени Петра, по описанным уже причинам, оно составляло уже около двух веков. Россия к этому времени потеряла историческое время и истощила силы. В XVII, а тем более в XVIII веке, развитие экономических связей, географические открытия, создание новых средств связи и технических связей объединяют мир в единую систему, каждый элемент которой зависит от других. В этих условиях отставание в темпах развития оборачивается угрозой суверенитету государства. Организация передовых, в данном случае европейских, стран становится моделью желательного переустройства для других. Но в Западной Европе этот процесс рационализации и модернизации шел века эволюционным путем, где каждый последующий шаг был логичным, более или менее, продолжением предыдущего. Для России такого исторического времени отпущено не было. Поэтому к началу XVIII века у Петра Великого не оставалось выбора. Вернее, выбор был, но выбирать приходилось из двух зол: либо превращение во второстепенную державу, слаборазвитую, скорее всего распадающуюся страну даже не на окраине, а на задворках Европы, либо использование иной, чем в развитых странах, революционной модели рационализации и модернизации. Сущность петровских реформ состояла в том, что они представляли собой классический пример радикальных преобразований, которые нужны обществу в принципе и даже существуют в зародышевом состоянии, но они проводятся государством сверху, без участия, при сопротивлении широких слоев общества. Переход жизни общества от традиционного к рациональному происходит настолько резко, что возможен только при наличии особого типа руководителя, выступившего с программой реформ. В условиях утраты прежнего образа жизни, понятий, идеалов только вера в харизматического (обладающего особым даром) руководителя, позволяет обществу не прийти к состоянию всеобщего хаоса. При этом еще сохраняются живые и активные силы, заинтересованные в сохранении старого порядка или не могущие морально примириться с его уничтожением. Петру I в целом удалось найти верный путь укрепления и расширения государства через усвоение достижений ушедшей вперед Европы. Он замыслил создать рациональное государство, в котором использовались бы хорошо продуманные законы, обеспечивающие бесперебойное функционирование всего механизма управления и ограждающие население от произвола чиновников. На практике же этот идеал оказался утопией, он привел к созданию полицейского государства по образцу (но не по сути) западноевропейских абсолюстических монархий. При отсутствии каких-либо инструментов социального контроля государство было ничем не связано в ходе осуществления реформ. Идеальные прожекты приобретают характер принудительных по отношению к обществу мероприятий, ломают старую жизнь, ничего не давая взамен. Это порождает социальный протест и закладывает основы контрреформ, которые снова отбрасывают страну назад.
И еще некоторые моменты, касающиеся реформирования России Петром и относящиеся к истории предпринимательства, хотелось бы отметить. Петра I многие воспринимали как западника. Но его западничество являлось относительным и несло в себе отпечаток реальных российских условий "прифронтового государства". Еще Н. Г. Чернышевский отмечал, что венценосному реформатору были нужны главным образом только военные учреждения Запада. Все остальное было взято мимоходом и произвело слабое, а иногда и отрицательное влияние на российскую жизнь. И это не случайно. Экономическая жизнь, нравы, традиции - очень малоподвижный элемент, особенно в традиционных обществах. Политические же и связанные с ними военные сферы более подвижны и неустойчивы. Именно их и можно было реально изменить в России, так как они более опосредованно касались жизни общества и были подвластны воле преобразователя. Громадная энергия Петра была направлена на то, что сейчас называют военно-промышленным комплексом. Для этой цели выписывались образцы оружия и специалисты, суконные фабриканты и "шлесарные мастера", создавались полотняное, канатное, кожевенное производство, металлургия, швейные предприятия, чтобы не покупать "мундиру заморского". Импортированные акционерные общества - "компании" - становились частью государственной системы. В результате возникла своеобразная общественная организация, определившая российскую историю на многие века. Речь идет о модели империи добуржуазного типа, которая вынуждена существовать и соперничать с более развитыми модернизирующимися государствами. Отсюда такие ее черты: 1) выборочное заимствование главным образом в военных целях, технологии и организационного опыта у передовых стран в обмен на сырье и сырьевые продукты; 2) ужесточение эксплуатации собственного народа добуржуазными методами; 3) прогрессирующая централизация и бюрократизация управления, отчасти использующая европейские методы рационально-бюрократического манипулирования. Герцен как-то сказал о петровских преобразованиях, что Петр к азиатскому туловищу приделал европейские руки. Эта противоречивость российской имперской модели была источником как ее силы, так и слабости. Силы - так как военное ведомство было предметом неусыпных забот и новаций, использовался весь западный опыт. Слабости - так как основа жизни оставалась азиатской. Более того, модернизации военных структур соответствовала обратная тенденция - ужесточение архаичных форм жизни и эксплуатации людей. В таких условиях непомерного перенапряжения, серьезных противоречиях и перекосах система нуждалась в периодических обновлениях или перестройках. Петровские преобразования были лишь первыми на этом пути. Религия объективно закрепляла такой порядок: пассивность граждан, с одной стороны, и бессмысленный бунт доведенных до отчаяния людей - с другой.
После ухода бескорыстного деспота Петра к власти приходят люди, которым удобна созданная управленческая система. При всей кажущейся бессмысленности послепетровского периода (1725 - 1761 гг.), когда наследники и вельможи ослабляли друг друга и налаженную Петром бюрократическую машину, произошла метаморфоза российского общества. По мнению некоторых историков, реформы только и начинаются со смертью реформатора. При внешнем отходе от преобразований Петра и как бы переходе к периоду контрреформ, черты созданной им системы сохранялись и развивались. Получил все права и блага новый господствующий класс - дворяне, крестьяне закрепощались дальше, усиливалась роль гвардии, совершенствовались бюрократическая машина и военное ведомство, вступал в конфликты с властью разбуженный к жизни народ. И самое трагичное было в том, что при всех жертвах и страданиях российского народа жизнь основной массы людей менялась очень мало, и в основном в сторону ухудшения. Ключевский определил это состояние страны следующим образом: закон жизни отсталых государств среди опередивших их - нужда реформ назревает раньше, чем общество созревает для реформ. Необходимость ускоренного движения вдогонку ведет к перениманию чужого наскоро.
Дата публикования: 2014-11-03; Прочитано: 481 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!