25 страница

Яёи, наверное, подразумевает, что мы на эти занятия вместе время тратим, но я не слышу контекста. Мы там, внутри, по несколько часов порознь проводим. И сидеть через стенку друг от друга даже тяжелее, чем когда я на уроках, а ты на парах у себя в Уэно.

- На верхнюю ступень? И экзамен мастерства сдавать собираешься? Так подожди… рано ведь, он же в конце года! Ты что, раньше хочешь? – искренне поражается Яёи.

Я молча киваю.

- Зачем?!

- Нужно, – отрезаю я коротко.

- Вот и поговорили, – он горестно вздыхает и подпирает кулаком подбородок. – Юйко-сан, ты тоже откажешься от скорости и ветра в лицо? От чувства полета и свободы?

- Я боюсь больших скоростей, Яёи-сан, – отзывается Юйко с сожалением. – Почти так же, как высоты. Извини.

Я не выдерживаю и хмыкаю: что-что, а страх Юйко перед высотой я помню. Если она так же завизжит в машине… С нее ведь станется и руль выпустить!

Яёи, видимо, приходит в голову та же мысль:

- Так поехали в одной машине, Юйко-сан! Со мной ты будешь в полной безопасности и сможешь насладиться поездкой совершенно спокойно!

- Не зна-аю, – тянет она с сомнением. – А ты хорошо водишь, Яёи-сан?

- Отменно! Как только исполнится восемнадцать – сразу сдам на права! К тому же на картинговых автомобилях предусмотрены предохранители, которые не позволят нам разбиться!

- Но если ты уверен в себе, – подозрительно уточняет Юйко, – зачем рассказываешь мне об этих… предохранителях?

- Чтобы ты не беспокоилась по пустякам, Юйко-сан!

Я закрываю руками уши и углубляюсь в контрольную. Если не заняться ею немедленно, я не только вариант Юйко, но и собственный не решу.

Мне картинги неинтересны. И тебя я на них точно звать не стал бы. Ты, конечно, спрашивал, хочу ли я машину, и права у тебя есть… но по собственному желанию ты за руль сядешь вряд ли. У тебя автокатастрофа всю семью отняла, ты не любишь автомобили. Ездишь в такси, когда приходится, но и всё.

- Юйко, – окликаю спустя десять минут. – Сколько до звонка осталось?

- Семь минут, – у Юйко никнут плечи. – Извини, Рицка-кун, мы с Яёи-саном тебя отвлекали… Ты хоть свои задачки успел?

- Ага, – я киваю и протягиваю руку за ее тетрадью. – Я в формуле разобрался. Давай свой вариант, я и его прорешаю!

Она восторженно пищит на полкласса и сует мне тетрадь:

- Спаси-ибо! Рицка-кун, ты такой умный!

- Хватит уже, – бурчу я, – я нормальный. Всё, не мешай.

- Я молчу!

Невероятно, но Яёи удалось убедить Юйко: на перемене они обсуждают, во сколько встречаются на остановке, чтоб ехать в Диснейленд. Юйко забежит домой, переодеться и оставить школьную сумку, а Яёи пока погуляет по техномаркету в соседнем квартале. Меня они больше не зовут, и я им за это крайне признателен: не уверен, что смогу нормально ответить.

У меня отчетливое ощущение, что наши собственные планы на сегодня под угрозой срыва. Спросить бы… но дергать тебя во время зачета совсем не дело.

И как мы забыли?

Настроение медленно, но непоправимо портится. На улице отличный зимний день, кажется даже, что тепло, а мне грустно так, что хочется остаться одному. Спрятаться подальше – и чтобы никто не трогал… Ну, раз уж тебя сейчас не дёрнуть.

Ты прав, Соби. Жизнь, которую мы выбрали – жизнь на износ, у нас есть цель, и мы к ней идем. Я не жалуюсь и меньше всего собираюсь отказаться. Только иногда, вот как сейчас, тянет то ли кулаками по подоконнику лупить, пока костяшки не ссадишь, то ли закрыть лицо руками и заплакать. Глупо, громко, по-детски.

Мы после сложного боя – и то график не сбили. Ради прогулки его тем более не изменить.

Будто и не было ни ночи, ни утра, когда мы спросонок заставляли друг друга есть, а не только пить кофе и какао. И смеха не было, и даже этой контрольной по физике. Хотя нет, она-то была, потому что на ней Яёи мне напомнил.

География проходит как какой-то фильм: я смотрю на происходящее со стороны и чуть ли самого себя не вижу. Не люблю такое состояние, и выправить никак не удается. К горлу подступает горечь, и, кажется, правда сейчас слезы выступят. Только этого недоставало.

На музыке у меня вибрирует мобильный. Раз, второй, третий. Это не смс – это звонок. Я незаметно вынимаю телефон: так и есть, ты звонишь. Скинуть? Велеть тебе не отвлекаться?

Я поднимаю руку:

- Мияока-сэнсей, можно мне выйти?

Она кивает, и я выскакиваю в коридор, будто за мной гонятся. Нажимаю «принять», подношу к уху трубку:

- Алло, Соби.

- Что с тобой? – спрашиваешь ты без предисловий – и так, что отговориться точно не удастся. В прошлый раз попытка закончилась тем, что ты ко мне перенесся без всяких «позволь мне».

Кусаю губы и не могу ни на что решиться.

- Рицка! – настаиваешь ты, – я уже почти час ощущаю, что тебе стало плохо. Прости, я не мог выйти из аудитории раньше. Ответь, в чем дело.

Я отчаянно вздыхаю, и ты тут же добавляешь:

- Я жду.

- Соби, нам в дзюку сегодня! – моё спокойствие рвётся, как бумага, в интонации всё-таки пробивается звон. – К пяти! Значит, никуда мы не поедем! После учебы домой, перекус – и на занятия! Всё!

…А ехать завтра я не хочу. Просто не хочу, уже совсем ничего.

Ты выслушиваешь до конца, недолго молчишь, давая мне выровнять дыхание, и произносишь негромко и окончательно:

- Нет. Мы поедем в Одайбу. Так, как договорились.

- А дзюку! – повторяю я громче, забывая, где нахожусь. Голос в пустынном коридоре разносится так, что я поневоле его понижаю. – Ты же сам говорил, что пропуски работают против нас!

- Рицка, мы поедем в Одайбу, – перебиваешь ты всё так же твердо. – Дзюку мы сегодня пропустим. Слышишь? Это решено. Извини, мне надо возвращаться. Давай обсудим подробности, когда встретимся. Рицка?

Надо открыть глаза. Надо прогнать это дурацкое облегчение, иначе сейчас прямо в телефон носом шмыгну. И плакать-то не с чего абсолютно… Что со мной, вообще!

- Ладно, – отвечаю, пытаясь себя не выдать. – Тогда всё в силе.

- Ты устал, – отзываешься ты мягче. – Я знаю, что устал, Рицка. И постараюсь, чтобы ты отдохнул. Ты взял фотоаппарат?

- Ага, – я тру ладонью лоб. – Соби…

- М?

- Спасибо.

- Не за что, – наверное, ты улыбаешься. – Я тебя успокоил?

- Ага… Иди, сдавай.

- Иду. Ты не будешь больше огорчаться?

- Не буду, – обещаю я немного увереннее. – Честно.

- Хорошо. Тогда клади трубку.

Я отнимаю телефон от уха и нажимаю отбой. А потом еще минуту стою, глядя с высоты на школьный двор, пока к миру понемногу возвращается утренняя яркость.

Еще один урок. Последний. И эта неделя кончится.

Ты прав, Соби, нельзя все время жить в ожидании вызова. Если я от усталости уже сейчас такой, то что к концу будущего учебного года будет, даже представлять не хочу. Но мы справимся. Мы должны.

Кацуко-сэнсей недавно – или уже давно? Я не совсем уверен, – спрашивала, какие у меня отношения с классом и не изменилось ли восприятие учебы. Кажется, ее вопросы по результатам тестов на айкью и возраст составлялись. Я ответил, что отношения нормальные, а восприятие какое было, такое и осталось. Она сожалеюще покачала головой и сказала, что я слишком серьезный, ее это огорчает.

Тебя огорчает тоже, я знаю. Но с этим уже ничего не поделаешь. И школу не бросить: даже если бы я захотел, ты обещал не позволить.

Я отворачиваюсь от окна и отправляюсь назад в кабинет музыки.

За обедом Юйко неожиданно уставляется на меня, будто её осенила внезапная идея, и изрекает с трагическим выражением лица:

- Рицка! Я только сейчас сопоставила даты… У тебя же во вторник день рождения! Ой, ой, ужас!

- А? – я нервно дёргаю хвостом. – Почему ужас?

- Я же совершенно не представляю, что тебе подарить!

- Поздравишь и нормально будет, – я пожимаю плечами. – Главное, что придешь!

Когда она заболела, я опасался, что месяц пролежит в постели. А она за десять дней с тяжёлой ангиной справилась.

- А я? – осведомляется сбоку Яёи.

Я поворачиваюсь к нему:

- Что, Яёи-сан?

- Ну, меня ты пригласишь?

- Естественно! А как иначе?

Я их третий год приглашаю. Их – и Нулей. Но, кажется, я еще ни одного дня рождения так в жизни не дожидался. Юйко права: двадцать пятое число выпадает на вторник. Во вторник мы будем вдвоем, в любом случае я никого не позову… Хочу, чтоб ты ответил за ту вчерашнюю фразу. Что ждешь не дождешься, когда мне пятнадцать исполнится.

По-моему, я на другие темы скоро вообще думать разучусь.

- А когда собираться будем? – уточняет Яёи, потирая ладони. – В следующую субботу у нас школьный новый год!

- Значит, в воскресенье, – выбираю я. – Я еще не думал, Яёи-сан.

- Не думал про день рождения? Ну ты даешь, Рицка. Нельзя так! И кстати, присоединяюсь к Юйко-сан: что тебе подарить?

Они меня этим вопросом каждый раз мучают. Нет бы просто говорили: дарим то-то и то-то. Я не умею придумывать себе подарки! У тебя вот всегда варианты есть, из которых только выбрать надо.

- Купи… – я машинально тяну себя за левое кошачье ухо, – купи мне внешний хард-диск, Яёи-сан! И ты, Юйко! Я туда все болванки перегоню, у нас с Соби пара терабайт уже точно набралась!

- О, - Юйко хлопает в ладоши, - здорово! Спасибо, что подсказал! Так и сделаю!

- Да-да, - рассеянно соглашается Яёи, - круто. А ничего, что будет два одинаковых подарка?

- Нет, нормально, - я слежу, как он нашаривает висящую на краю стула сумку и встаёт, отворачиваясь от прохода между столиками. Я взглядываю туда – и очень хочу к нему присоединиться. По столовой идет Хисагари Миоки. Опять она всюду попадаться начала!

- Мне пора, - скороговоркой произносит Яёи, - встретимся на физкультуре, ладно?

И почти убегает, не оглядываясь.

Я изучаю содержимое своей тарелки и раз за разом перемешиваю палочками мизоширу. Ноги Миоки в туфлях с большими пряжками на секунду приостанавливаются в поле моего зрения, а затем уходят. Я выдыхаю.

- Да-а, Рицка, - шепотом заговаривает Юйко, - я бы струсила к тебе подойти.

Я вопросительно поднимаю глаза.

- У тебя сделалось такое лицо… - пытается она пояснить, почти испуганно глядя на меня.

- Какое?

- Не знаю… очень холодное и очень, очень… чужое, - она отщипывает кусочек булки, отправляет в рот, но по-прежнему рассматривает меня – так робко, будто видит впервые.

А я и не почувствовал, что как-то особенно выглядел.

- Так я ей и не свой, - отвечаю самое логичное. И пусть Миоки почаще меня стороной обходит, я только благодарен буду.

- Не свой, - Юйко хмурится, будто осмысливая значение слова. – Я… я очень рада, что ты мой друг, Рицка-кун. Ты – и Соби-сан. Пойдем на физкультуру?

Я киваю и встаю, отодвигая стул:

- Пошли.

*

- Ты сегодня в самом деле в дзюку? – уточняет она, пока мы идем через переход между столовой и школой. – Меня Яёи-сан уговорил поехать на картинг… Такой день хороший, жалко потерять!

- Слышал я, как он тебя уговорил, – я фыркаю.

Сказать или нет? Если Юйко передумает и решит проситься к нам в компанию… я не готов. Не после твоего звонка полчаса назад.

- Не совсем, – отзываюсь я уклончиво. – Но заниматься буду.

Ты меня по французским глаголам круче любого сэнсея гоняешь. Мы уже даже поругались несколько раз из-за твоей настойчивости.

- А на картинге точно нельзя покалечиться? – видимо, эта мысль не дает Юйко покоя. Я взглядываю на нее:

- Не знаю. Но вроде бы там действительно безопасность продумана. Ну ушибешься, если столкнетесь с другой машиной, и все, наверное.

- Ой, - кошачьи уши Юйко опускаются, - теперь мне страшно.

- Зачем же ты согласилась!

- Ну… и интересно ведь тоже! – она улыбается. – Я еще собираюсь в зимние каникулы съездить на конный завод! Это у нас на Хонсю, только где-то на юге, я пока не уточняла, где! Если всё разведаю, вы с Соби-саном поедете? И можно позвать Нацуо-сана и Йоджи-сана!

- А Яёи? – напоминаю я. Не очень хочу, но надо. Он тоже наш друг, и хоть мы при нем половину тем не обсуждаем… При Юйко говорим свободно, а при нем не получается… Но все-таки!

- Мне кажется, Зеро, – последнее слово Юйко произносит задушенным шепотом, – не очень нравится Яёи-сан. Ты не замечал, Рицка-кун?

А ведь она права. Я дёргаю вверх-вниз молнию на кармане своей сумки:

- Может быть.

- А почему?

Да что она пристала! У меня, между прочим, мыслеречь с одним тобой, и даже у тебя я мысли не читаю!

- Понятия не имею, - отзываюсь с невольным раздражением. – Ты у Нацуо не спрашивала?

- Нет, - Юйко виновато вздыхает, - мне как-то неловко. Вдруг мне только кажется?

Если и кажется, то нам обоим. Я не знаю, что сказать, но она, видимо, правильно истолковывает мое молчание:

- Вот поэтому я и предлагаю: давайте поедем на конный завод впятером! А Яёи-сану просто не скажем!

В прошлом году она бы предложила вчетвером. Она, Яёи, я и ты. И на картинг они сегодня вместе едут…

- Ближе к делу разберемся, - отвечаю на вопрос. – Только врать Яёи я не буду.

- Мы же просто промолчим!

Я смотрю на нее в упор:

- А в чем разница?

Юйко даже краснеет. Порывается что-то объяснить, начинает фразу – и обрывает. И не нарушает паузу до самой раздевалки, мы даже переодеваться в спортивные костюмы расходимся без кивков.

Мы играем на крытом корте в волейбол, втроем в одной команде, а я неотвязно думаю о паре последних реплик.

Я молчу о нас с тобой и чаще всего просто игнорирую вопросы о планах. Но между этим – и тем, чтоб собраться целой компанией, ни словом не обмолвившись другу, даже не отличие, а пропасть!

После уроков мы так же молча переодеваемся в уличное и выходим. Яёи заговаривает было о погоде, о том, ко скольки они с Юйко доберутся в Диснейленд, потом поочередно заглядывает нам в лица и умолкает.

На выходе с территории, у ворот, Юйко тоненько говорит:

- Извини, Рицка-кун.

Я поглубже натягиваю свою кепку:

- Проехали. Ладно, до понедельника?

- Ага, – она расстроенно кивает, – увидимся. Пока!

- Пока. Увидимся, Яёи!

- Увидимся, – он сверяется с часами. – Побежали, Юйко-сан?

- Да мы и так успеваем!

- Ну и что, лучше поторопимся!

- Побежали, – соглашаюсь я, так что они оба на меня удивленно смотрят. – Кто первый до остановки?

*

В автобусе я несколько раз перевожу дыхание и тоже сверяюсь с временем: двенадцать. Можно рискнуть и окликнуть тебя.

«Соби, ты как там?»

«Сдал, – отзываешься ты в ту же секунду, – отхожу от преподавателя. Ты своевременно, Рицка. Где ты?»

«В автобусе. – Угадываю твой следующий вопрос и добавляю: - Следующая остановка – «ТЦ Сто один».

«Проезжай ее и выходи еще через одну».

«Где мы обычно пересаживаемся, когда в Гинзу едем?»

«Да. Я как раз успею собраться и выйти».

И исчезнуть.

«Понял».

Прерываю мыслеречь, ощупываю сумку. Да, фотоаппарат я не забыл. Ты вчера напомнил, что обещал показать мне радужную подсветку – и еще добавил, что это не будет прощальная съемка, я могу не волноваться. Просто хочется сделать собственные фотографии, и лучше всего с нами в кадре.

Как ты догадался, почему я в Окинаве снимать отказался?

Двери открываются, я продвигаюсь к задней площадке автобуса и нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, дожидаясь, пока выйдут те, кто оказался передо мной. Спрыгиваю на тротуар – и сразу, не глядя, делаю два шага влево:

- Быстро ты.

Ты находишь мою ладонь:

- Спасибо. Я переношу нас на вокзал?

- Ну, вроде домой ни за чем не надо…

- Нет, всё необходимое взято с утра, – соглашаешься ты. – Вперед?

- Давай.

- Угу, - ты обнимаешь меня за талию, но медлишь. А потом досадливо морщишься: – Сейчас.

На остановке человек пять. Ты обводишь их глазами – каждого – и сухо, резко щелкаешь пальцами. Всё, больше мы никого не интересуем. Со сферой не перенестись, это я давно усвоил, а под взглядами… мы не психи.

Остановка исчезает.

- Мы давно не были в Одайбе, – продолжаешь ты как ни в чем не бывало, оглядываясь по сторонам. Слова лёгкие, а взгляд рентгеновский и ничего не упускающий. В сутолоке вокзала можно не беспокоиться, что кто-то заметил наше появление, но тебе нужно убедиться. Я не мешаю.

Ты перенес нас за большой газетный киоск, здесь «мёртвая зона» для любого обзора, кроме твоего сканирования. Ты убеждаешься, что поблизости нет наблюдателей, и предлагаешь мне руку. Я беру ее, мы выходим из-за увешанной журналами стены – и какая-то маленькая девочка сразу отрывается от игровой приставки и уставляется на нас во все глаза. Может, не помнит, чтобы мы проходили мимо, а может…

Ты отвечаешь на ее взгляд: совершенно неожиданно улыбаешься и прикладываешь палец к губам. Она с готовностью улыбается в ответ – двух верхних зубов нет, улыбка выходит щербатая и смешная. Вы заговорщицки киваете друг другу, и мы расходимся. Вот это да!

Как только мы шагаем в снующую во все стороны толпу прилетевших и улетающих, ты смыкаешь сферу. Совсем на чуть-чуть, просто закрываешь нас от чужих взглядов и прикосновений – а потом взглядываешь на меня, ожидая вопроса. Наверное, у меня по-прежнему огромные глаза.

Я краток:

- Соби, но почему?!

Ты не то что внимание ей не переключил – ты ей улыбнулся. Ты! У меня это просто в голове не укладывается.

Ты слегка пожимаешь плечами:

- Помнишь, я говорил: по твоим детским снимкам заметно, кто ты?

- Ты хочешь сказать… – я ошалело оборачиваюсь, но теперь девочку уже отгородили многочисленные спины. А лица я не запомнил.

Ты скорым шагом идешь вперед и киваешь:

- Да. Она паранорм. Латент, сейчас неопределим даже профиль силы… Но сила есть.

- А я почему этого не ощутил?

Твои пальцы крепче сжимают мою ладонь:

- Ты начнешь ощущать и определять, обязательно. Всему своё время.

Хорошо бы.

- Но она же запомнит нас, Соби!

- Ну и что? – отзываешься ты по-прежнему спокойно. – Она просто будет знать, что не одна в этом мире. Это хорошее знание, Рицка. Мы ведь не испугали ее, а обрадовали.

- А если она скажет родителям? Родители же тоже…

- В таком возрасте? – прерываешь ты, покачав головой, – едва ли. Это будет ее тайна. Ее собственное открытие. Поспешим, я хочу успеть на ближайший синкансен.

Я послушно ускоряюсь, продолжая прокручивать про себя твои слова. И заговариваю, уже когда мы устраиваемся в поезде и смыкаем сферу по-настоящему, как кокон:

- А я не забыл, как мы ездили в прошлый раз. Весной, перед моими экзаменами.

И я был почти такой же вымотанный, а ты сказал, что мне обязательно понравится Радужный мост и компьютерный поезд. Правда, освещение было обычное, фонарное…

Ты обнимаешь меня за плечи:

- Я тоже. Только тогда была среда, а сегодня суббота.

- Ого! Ты и день помнишь?

- Я вообще помню всё, что связано с тобой, – ты обнимаешь меня и гладишь ладонью по плечу. – Рицка, прогул в дзюку не стоит такого огорчения.

Я опускаю голову:

- Просто… понимаешь, я сообразил, только когда Юйко с Яёи спросили, чем мы сегодня заняты. Ну, они предположили, что мы учимся, а я…

- Я собирался вчера сказать, что мы пропустим дополнительное обучение, – ты чуть вздыхаешь, – извини, что не предупредил.

Я молча стукаюсь лбом тебе в висок. А потом осмысливаю, в чем ты признался. Определенно не только в том, что тебе… всё понравилось.

- То есть ты этот прогул запланировал?! – у меня даже хвост знаком вопроса изгибается. – Ты?!

- Я, – ты фыркаешь. – Рицка, ну что мы, никогда не прогуливали уроки и лекции? Здесь то же самое. Наверстаем.

- Да-а, – протяжно соглашаюсь я. Куда мы денемся. – Но чтобы ты прогуливал…

Или университетский опыт сказывается? Сколько ты раньше дней пропускал, пока я с этим бороться не начал? А до меня…

Так, стоп, иначе ты сейчас учуешь, куда у меня мысли пошли.

- Вернуться к пяти мы всё равно не успевали, – продолжаешь ты, покосившись на меня и убедившись, что я не протестую. – Поэтому будем гулять до ночи. Вспомни, мы даже шторы утром поднимать не стали – решили, что в любом случае вернемся поздно.

- Я помню.

- И замечательно. Знаешь… мне очень приятно, что я могу тебя успокоить.

Я так фонил, да?

Поворачиваюсь в кресле, сажусь боком и опираюсь ладонью о твое бедро:

- Только ты и можешь.

Ты почти незаметно тянешься вперед. Я приближаю свое лицо к твоему, стараясь не смигнуть под пристальным взглядом. Ты едва касаясь дотрагиваешься губами до моих губ и меняешь тему:

- У нас есть полчаса. Читать или писать?

- Выбор предлагаешь?

- Да.

Вот как, отлично. Я прикидываю, чего хочется меньше, и командую:

- Ты пишешь, я диктую!

Ты фыркаешь:

- Ладно.

Достаешь из сумки Може, блокнот, находишь вместо ручки один из своих тушевых линеров.

- Я готов.

Я несколько раз вдыхаю, собираясь с силами перед французской фонетикой, а ты терпеливо ждешь, пока я отважусь на нее напасть.

- J’ai deux bras, un bras gauche et un bras droit. Voila mes bras, – выговариваю я по слогам и сразу добавляю: – и переводи!

- У меня две руки, рука правая и рука левая. Вот мои руки, – откликаешься ты, записывая фразу в оригинале. Медленно, но уверенно пишешь слово за словом, не путаясь в непроизносимых окончаниях, ставишь точку и выжидательно на меня смотришь. Я сглатываю и уставляюсь в книгу:

- Дальше?

Ты мягко дотрагиваешься до моего запястья:

- Подожди немного, я хочу кое-что сказать. Ты всегда настаиваешь на том, чтобы разговор был доведен до логического завершения. Я закончу?

Я недоуменно наклоняю голову набок:

- Какой именно?.. Заканчивай, конечно!

Ты отводишь за спину разбросанные по плечам волосы и на секунду плотно сжимаешь губы.

- Дневной. Я обещал обсудить подробности, когда мы встретимся. Так вот, ты научил меня крайне важному пониманию: что настоящее нельзя откладывать на потом. Нельзя позволять обстоятельствам навязывать тебе ход событий и ритм жизни. И это бесценное знание, Рицка, я им дорожу.

- А как прогуливание дзюку с ним связано?

- Напрямую, – ты не принимаешь шутку. – Нам нужно образование и документы, которые оно даёт. Еще, вероятно, понадобится справка от твоего психолога, из-за которой ты всё еще ее посещаешь, и не один десяток других бумаг. Но мы не можем жить только этим. Всё это необходимо и неизбежно, но это не жизнь. Жизнь – это наши прогулки. Это твоё желание, чтобы я рисовал, мои рисунки и наше плавание, фотографии, впечатления, но не бои и не дзюку!

Для тебя это очень длинная речь. И очень горячая. Я смотрю на тебя, не чувствуя, что мы уже не только силовыми руками держимся, а и обычными тоже. Ты сжимаешь мои запястья, я вцепился в твои. И не выпущу сейчас, разве что сам вырвешься.

- Нагоним и наверстаем, – продолжаешь ты уверенно. В глазах появился блеск, и от него кажется, что у тебя все лицо освещается. – Успеем, выучим, уложимся в сроки. Рицка, мы же вместе. Я учитываю то, что нужно сделать, и выверяю наше время, обычно на пару недель вперед.

- А я на пару лет, – я фыркаю. – Удачно сочетаемся.

- Именно, – ты бодро киваешь. Неужели забыл, что позавчера моего ухода боялся? Вот бы насовсем.

- Так мы же и едем в Одайбу, а не в дзюку, – я принимаю твой взгляд. – Всё по твоему плану.

- Не волнуйся о пропусках, – настаиваешь ты твердо. – И обещай, что сегодня отдохнешь. Мне всю неделю этого хотелось.

Я осторожно высвобождаю запястья из твоих пальцев, придвигаюсь, откидывая назад подлокотник кресла, и обнимаю тебя обеими руками. Ты прижимаешь меня к себе и мерно дышишь в волосы.

- Ладно, Соби, – говорю в конце концов, когда у нас выравнивается сердцебиение. – Я же и не спорю.

- Но ты со мной согласен?

Я медленно перевожу плечами:

- Ага.

- Я позабочусь о том, чтобы мы всё успели, – повторяешь ты, подытоживая. – И я обещаю, наша жизнь не превратится в непрерывное чередование боев и дзюку.

- Ты забыл школу, университет, бассейн, маму и Кацуко-сан, – хмыкаю я. – А из Горы, кстати, что-то давно никого не было.

- У них каникулы, – откликаешься ты, обходя молчанием мое перечисление. – Не совпадающие с школьными и университетскими, в отличие от летних. Я думаю, в ближайшую пару недель нас не потревожат.

- Нули то же самое обещали, правда, о каникулах ни словом не упомянули… – Я резко поднимаю голову: – Ой. Тебе не больно?

Вообще я бы наверняка почувствовал, но мало ли!

- Нет, – ты настойчиво укладываешь меня обратно. – Мне стоило сказать раньше, извини.

- Да нормально всё. Ну хоть от этих отдохнем.

Ты понемногу укачиваешь меня, а я придерживаю блокнот и учебник, чтоб не соскользнули на пол. Всё равно нам скоро выходить, не получилось сейчас диктанта.

- Давай французским займемся завтра, – прошу почти про себя, бездумно глядя в окно. – Сегодня просто погуляем. А?

Ты киваешь:

- Идёт.

- Сколько нам еще до станции?

- Минут десять, если верить бегущей строке.

Я прикрываю глаза и затихаю. Остановку ты не пропустишь, можно быть уверенным.

Знаешь, Соби, ты во всем прав, кроме одного: это не я тебя научил. По-моему, как раз напротив, учишь меня ты – смотреть вперед и не поддаваться панике. Нам столько всего предстоит, что если постоянно на перечислениях зацикливаться, точно рехнемся. А если планировать пошагово, как ты, на две недели вперед… то вроде и ничего, нормальная жизнь. И дышится легче, потому что я знаю, что у тебя на ближайшее будущее точное расписание составлено.

Если тебя успокаивает, что я, наоборот, вижу сразу глобально – тем более здорово. Значит, не испугаешься масштабов того, что в ближайшие полтора года провернуть предстоит. Мы друг для друга как страховка.

Но прямо сейчас самое главное не это. Сегодня двадцать второе, и до двадцать пятого всего ничего осталось. Ты моего дня рождения ждешь так, что уже дни вслух считаешь. А впереди каникулы. Ты обещал, я тебе об этом обещании прямо за праздничным столом напомню – когда вдвоем отмечать будем. Вытяну, наконец, что тебя тревожит, разберусь, и…

В памяти картинками оживает пара последних ночей – и я передергиваюсь, не пытаясь превозмочь мгновенный озноб. Чувствуй.

Ты замерев вбираешь мое судорожное движение, даже дыхание затаиваешь, а потом отнимаешь от моей спины одну руку. Заводишь спереди, расстегиваешь одну за другой круглые пуговицы на моем пальто – и забираешься внутрь. Я ловлю подмышкой твою ладонь:

- Ага?

Ты согласно киваешь и прислоняешься щекой к моему затылку.

Я так еще хоть час могу ехать. Никуда выходить не хочу.

Ты очень прав, Соби. Наверное, я и сам так считал, но пока ты не озвучил, мысль как-то не доходила до облечения в слова. Я знаю, что проблемы надо решать по мере поступления, но дело не только в этом. Ты помог мне сформулировать принципиальное: жить надо здесь и сейчас. И не потому, что завтра может не быть – оно наступит, никуда не денется. Но сегодня нужно не меньше, и его нельзя постоянно откладывать, иначе любые приготовления смысл теряют. Если постоянно только подготовкой будущего заниматься, мы до него просто не дотянем, а на это у нас права нет, у обоих.

Значит, сегодня будем гулять, делиться впечатлениями, а потом, когда набродимся и ноги начнут гудеть, где-нибудь поедим. Наверняка ты заранее присмотрел пару кафе на выбор.

Я еще и пофотографировать собираюсь, когда стемнеет. И никакого французского сегодня, пусть получится настоящий выходной. Здорово, что ты настоял на поездке.

Знаешь что?

У нас одно Имя, мы стихийная пара, и к черту остальное. Мы прорвемся. Прорвемся!

Endless

26.03.2013 – 1.08.2013.