17 страница. У нас с конца ноября три нет, уже четыре боя было

Я обнял тебя крепче.

У нас с конца ноября три… нет, уже четыре боя было. И мы их выдержали, ну, в смысле… Я не умею говорить, чтоб красиво звучало, но мне ужасно важно, Соби – что у тебя без срывов обходилось. Важнее, чем то, что я со второго занятия почти сам плаваю, важнее, чем подвижки в языках. Вот бы ты еще рисовать начал снова.

Живи, ладно?

Эту остановку я не пропускаю. Ни разу не случилось, чтоб слишком глубоко задумался и спохватился на закрывающихся дверях.

Я спрыгиваю на асфальт, всей кожей ощущая, как ты стремительно встаешь со скамьи мне навстречу:

- Рицка.

- Соби, - я ловлю тебя за руки, ты тут же перехватываешь мои пальцы и сам забираешь их в ладони.

- Ты вовремя. Идём?

Я скептически смотрю на твою голову:

- Слышал о равноправии?

Ты провокаторски встряхиваешь волосами:

- Но мне не холодно.

- А мне не жарко! Признавайся, взял или нет?

Ты глядишь на меня невинными глазами. Я очень стараюсь сохранить суровый тон:

- Соби!

- Взял, - признаешься ты – и улыбаешься. – В сумке. Но надену вечером, можно?

Я отвечаю выразительным взглядом, а ты аккуратно дотрагиваешься до моего запрятанного в берет кошачьего уха:

- Мне нравится твоя забота.

- То-то ты ее и добиваешься всеми способами! – я показываю тебе кулак. – Пошли учиться!

- Слушаюсь, - ты по-прежнему улыбаешься. – Рицка, честное слово, до встречи с тобой я не подозревал, что наличие или отсутствие шапки может играть настолько важную роль.

Я отзываюсь только возмущенным сопением. Ты обнимаешь меня за плечи:

- Как прошел день?

- Нормально. А у тебя?

- Тоже, - ты смотришь прямо перед собой. Я настораживаюсь:

- Точно?

- Да, - ты чуть заметно поднимаешь бровь. – Если не считать новости, что один из зачетов перенесли на месяц раньше. Не могу сказать, что я обрадовался.

- Еще бы. И когда он поставлен?

- Двадцать второго, в субботу.

Я подсчитываю про себя: через одиннадцать дней.

- А предмет какой?

- Академический рисунок, пейзажи.

- Вот черт, вы же его должны были после новогодних каникул сдавать! А теперь получается, что в зачетную сессию?

- Вот именно, - ты морщишься. – Ну… подготовлюсь, а что делать?

- Ничего, - сумрачно соглашаюсь я. Недолго думаю – и обнимаю тебя за талию. Плевать, что сфера не поставлена, всё равно на этой улице мало людей. – Ты сдашь, Соби.

Ты взглядываешь на меня сбоку:

- Непременно.

Не хочу тебя отпускать, но приходится. Тебе сейчас в йобико, а мне всё еще в дзюку. Именовали бы уж первую ступень как-нибудь иначе, а то отделений два, а называются оба одним словом.

В середине февраля у меня будет экзамен мастерства, надо к тебе в группу перейти как можно быстрее. Подтвержу все свои знания – и будем вместе учиться. Сейчас мало того что расстаемся на несколько часов, так еще и занятия заканчиваются в разное время, то ты меня дожидаешься, то я тебя. Скучаем страшно, у меня уже никаких сил нет до дому каждый раз автобусом добираться… А если я экзамен сдам нормально, станем сюда ходить вместе. Должен сдать, так что в каникулы светит тебе со мной заниматься по полной программе, Соби. Всё равно по заполненным анкетам ты мне чуть ли не сэнсеем приходишься. Я указал тебя первым, а второй – Кацуко-сан. Рассказал, что вы меня «социализировали». Хорошо, что Кацуко-сэнсей этого не слышала, она мою социализацию, по-моему, так и не считает завершённой. Зато тебя всё устраивает.

- Рицка, - прерываешь ты затянувшееся молчание, - у тебя не возникло идеи насчет подарка на день рождения?

Снова ты об этом! Я мотаю головой:

- Не-а. Давай просто куда-нибудь съездим.

- Мы и так много гуляем, - не соглашаешься ты, упрямо мотнув головой. – И не предлагай мне рисунок. Я хочу сделать тебе какой-нибудь настоящий подарок.

Ну вот! И предложение что-нибудь нарисовать перехватил! Я негодующе на тебя смотрю. До дверей дзюку осталось несколько шагов, нам уже махнуло руками несколько знакомых. Мы тоже без слов отвечаем на приветствия, и я повторяю:

- Нет у меня идей, Соби. Правда.

Мне и так хорошо. А вещи… они неважны и к тому же все весят, а я уже сейчас прикидываю, что мы возьмем с собой обязательно – и груз получается неимоверный. Зачем покупать что-то еще!

- Тогда я обновлю тебе плеер, - сообщаешь ты, явно подготовившись заранее. – У твоего «некса» слишком маленький объем памяти.

Я немедленно сжимаю в кармане узкий прямоугольник:

- Вот еще! Меня устраивает!

- Двести пятьдесят шесть метров, постоянная необходимость форматировать песни, чтобы они занимали меньше места, и вечно среднее качество звука?

- Да, ну и что!

- И удаление содержимого каждый раз, когда хочешь изменить плейлист или послушать другую папку? Рицка, я отлично вижу, как ты мучаешься не по разу в неделю.

- Не мучаюсь я! – я почти пугаюсь.

Не отдам я этот плеер. Ты, когда его дарил, сказал, что пришел к тому мне, какой я сейчас. Что для тебя важнее всего, что я у тебя живу. Это не просто машинка, это… не знаю, ориентир! Что мне, сложно немного у компьютера посидеть? У нас же хорошая программа поставлена – и на конвертинг, и на форматирование!

Ты, видимо, понимаешь, что я не шучу:

- Рицка… Рицка, я не имел в виду, что после замены ты выбросишь старый. Оставишь на нем какой-нибудь любимый альбом, будешь подзаряжать и носить в сумке. На случай, если захочется переслушать или сядет батарея в новом. Ну что ты?

Я прерывисто дышу и не могу разжать пальцы. Ни в твоей ладони, ни вокруг плеера.

- Давай купим на четыре гигабайта. Или на восемь, кажется, я встречал упоминания о подобных моделях. К тому же в некоторые уже ставятся микро-карты памяти. У тебя будет много музыки в высоком качестве. Не хочешь?

Я поднимаю глаза, встречаюсь с твоим обеспокоенным взглядом. Ты поправляешь на переносице очки и переспрашиваешь чуть удрученно:

- Нет?

Я долго на тебя смотрю. И в конце концов говорю:

- Ладно. Согласен.

*

Je lis. Je dis. J'ecris. I read. I speak. I write… Я читаю, я говорю, я пишу. А еще скоро мозги себе сломаю. Остальные школьные предметы тоже навалились, конечно, как только начал в дзюку бывать, но языки – это просто кошмар какой-то. Мало того что у меня ничего не получается – я теперь такие ошибки делаю, каких у меня ни разу раньше не случалось! Почему, если я, наоборот, и времени изучению уделяю больше, и с артикуляцией мучаюсь на совесть, а не ради оценок? И все равно теперь хронически забываю, что «ch» в английском звучит как «ч», а в французском – как «ш», и сочетания гласных различаются, и вообще…

Я отхожу к коридорному окну и устало прислоняюсь лбом к стеклу. Ты меня сегодня не встречаешь, Юйко до сих пор болеет, а Яёи, по-моему, с Харукой в классе так заболтался, что звонка на перемену не слышал. Мне отчего-то так одиноко, что прямо руки опускаются. Сегодня уже четырнадцатое, у меня меньше чем через две недели день рождения, а дальше совсем близко зимние каникулы. Но сейчас мне кажется, что этот год никогда не кончится. Ты был прав насчет графика, он правда выматывающий, но других вариантов всё равно нет. Придется справиться.

- Рицка?

Я выпрямляюсь, машинально потерев ладонью похолодевший лоб, и оборачиваюсь. Яёи стоит, держа в руках наши сумки – в левой свою, в правой мою – и участливо на меня смотрит:

- Ты домой-то идешь?

Я растерянно смигиваю и оглядываю постепенно пустеющий коридор:

- Домой?.. А биология?

- Так отменили же, - он сочувственно смотрит на мое лицо. – Ты не выспался, да? Весь день был какой-то вялый, сейчас забыл, что урока не будет…

Вместо объяснений я беру свою сумку, кивком благодарю, и мы отправляемся в раздевалку. Яёи пару раз порывается заговорить, но я толком не отвечаю, и он скучнеет. А потом быстро прощается и уходит, отозвавшись на оклик от нескольких парней сбоку. Ну и пусть. Я сейчас и правда неинтересная компания.

Я забыл, что французский сегодня последний, не потому что биологию сняли, а потому что привык, что по пятницам уроков у меня всегда шесть, и после шестого ты меня забираешь. А сегодня не придешь – у тебя в студии какое-то занятие до самого вечера. Ты два дня назад поинтересовался, можешь ли в течение нескольких дней посещать спекцурс по техникам европейской акварели начала двадцатого века. Сказал, что очень хотел бы увидеть, как материковые мастера применяли техники «сухим по мокрому» и «мокрым по сухому». Я не понял, переспросил, а ты ответил сожалеющим тоном, что пока сам механики толком не знаешь. Так я разрешу?

Я даже обиделся. Сообщил, что я тебе не сторож, это раз, и учись всему, чему можно, это два. Ты потом час со мной мирился. Помирился, конечно, но в логике твоей я так и не разобрался. То есть понял… но представлять ее истоки не собираюсь.

Соби, погоди – получается, я такой пришибленный оттого, что с самого утра помнил, что ты сегодня меня не встретишь?! Приехали. Просто здорово.

Я с тяжелым вздохом толкаю школьную дверь и выхожу на крыльцо. Зима в этом году какая-то странная: сутки холодно, потом неделю тепло, только ветер пронизывающий. Но всё равно время года не спутаешь: достаточно на небо посмотреть. Оно в декабре становится светлее и прозрачнее, будто синева вымывается. И свет делается стеклянным даже в полдень, так что даже при тёплой погоде не забудешь, что снег близко.

Ладно, поеду домой. У тебя лекция закончится только в половине десятого, ты меня очень серьезно попросил тебя не встречать. И голос у тебя был такой, что я не решился спорить по-настоящему. Соби, а ты замечаешь, когда я тебя слушаюсь? Надеюсь, что нет – а то ты же меня всё-таки загонишь под сферу. Этого нам совсем не надо.

И всё же я пообещал, что из школы буду сразу отправляться домой и ждать тебя там. Будто тем, кто из Горы является, время суток когда-нибудь помехой служило! Спасибо, что они хоть к нам не вваливались никогда. Если вдуматься, это крупное везение. Я однажды хмуро полюбопытствовал, отчего нас еще ни разу не обложили в квартире и не устроили штурм? В чем причина, что нападают только на улице? Ты помолчал и отозвался: из квартиры мы перенесемся. Да, телепорт можно отследить, можно отправиться следом, но опередить и перехватить нас не выйдет, а серию скачков по улицам с появлениями и пропаданиями непременно заметят обычные люди. Возникнет совершенно неприемлемая для Лун огласка, которую пока замнешь… Ну ладно, не сдался я, тогда почему они просто не сожгли наш дом, пока нас днем нет? На этот вопрос ты отмалчивался дольше. А потом сказал – негромко и таким голосом, что я непроизвольно прижал кошачьи уши: потому что Ритцу-сэнсею огласка не нужна тоже. Он знает, что ты не обратишься в полицию, - ты машинально дотронулся рукой до горла, - но вот что в крайнем случае мы явимся в Морскую Гладь, исключать не может. «Куда-куда явимся?» – изумился я. Ты попытался ответить – и без единого слова рухнул на колени, с хрипом пытаясь вдохнуть.

Не помню, как я тебя вытащил. Главное, быстро, ты еще поблагодарил потом – не больше минуты прошло. Ну да, всего минута агонии! Я тебя обхватил обеими руками и держал, пока тебя окончательно дрожь не отпустила. Продолжать запретил: вида твоих побелевших губ хватило.

Отличные в Лунах представления о «крайних случаях», Соби. В бою погибнуть можно, при попытке рассказать тоже, а засветиться в обычном мире – нет. Твари. Гады!

Твоя мелодия звонка раздается настолько внезапно, что я даже вздрагиваю. Как раз успел миновать школьные ворота, отхожу вправо – мы как раз на этом месте впервые столкнулись – и вынимаю слайдер. Черт, где тут «принять»? Никак не освою эту новую машинку.

- Соби, - говорю, отжимая сенсорную клавишу с зеленой трубкой, - алло.

- Что случилось? – у тебя встревоженный голос, и я ощущаю, как ты вслушиваешься в мой.

- Ничего.

- Рицка, - укоризненно перебиваешь ты, - я же знаю, что это не так.

- А чего спрашиваешь тогда?

- Хочу услышать причину.

Закономерно, не откажешь. И что сказать?

- О Лунах думаю, - озвучиваю максимально нейтральную причину. – И о Ритцу.

Ты секунду медлишь.

- Разверни мысль?

- Да просто наши обсуждения вспоминаю, - я пожимаю плечами, точно ты можешь увидеть. – Не волнуйся.

- Хорошо, - по-моему, внять мне ты не намерен. - Рицка, ты по мне скучаешь?

В твоем духе связочка. Я вздыхаю, закрываю глаза и говорю честно:

- Очень.

- Хм.

- То есть?

- Спасибо, - отзываешься ты таким тоном, что я мгновенно жалею об уточнении, - мне приятно. Рицка, могу я добраться домой испытанным способом?

Ну да, у тебя ведь там, наверное, полная аудитория однокурсников. Не заявишь же при них напрямую: «Разреши мне телепортацию». Хотя ты именно об этом спросил.

Я тебе всегда обещаю, что за ненужный риск голову оторву. Ненаказуемо ведь только перемещение друг к другу при зове на бой… А с другой стороны, какая разница? На количество вызовов нарушение правил повлияет вряд ли. Из дзюку мы уже через раз возвращаемся не на автобусе!

- Рицка? – окликаешь ты вполголоса.

- Ага, - я открываю глаза и замечаю какого-то парня, торопливо шагающего к школе. Судя по тому, как осматривается по сторонам, он тут не впервые, но бывает редко. Встречает кого-то, что ли? – Ладно, Соби.

- Спасибо, - откликаешься ты с таким облегчением, что у меня руки слабеют. – Я буду без двадцати десять, - добавляешь почти шепотом. Знаешь, что я разберу.

- Угу, - я очень стараюсь сохранить уверенные интонации. Совести у тебя нет и не появится, вот что. – Всё, отбой!

- Отбой, - соглашаешься ты мягко.

Я защёлкиваю слайдер, прерывая звонок, и прислушиваюсь к ощущению внутри. По-моему, ты меня подловил: стоило признаться, что скучаю, и сразу спросил, можешь ли перенестись. Точно без моего разрешения не решился бы. Или и правда бы не решился? Слушаешься ведь уже, когда прошу не нарываться… Или это как-то с тем, что я упомянул Ритцу, связано? Да ну его к черту. Он мне новый телефон должен.

Я засовываю слайдер в карман, делаю пару шагов, собираясь пойти на остановку, и тут сбоку раздается:

- Рицка, привет. Друзей не узнаешь?

У меня от твоего обещания, что дома появишься не около одиннадцати, а чуть ли не на полтора часа раньше, настроение вверх подпрыгнуло, как стрелка барометра при повышении давления. Обрадовался так, что ты сейчас, наверное, тоже улыбаешься… Что мне стоило собраться, когда трубку положил? Так можно не только знакомого прозевать, но и чужую загрузку в двух шагах от себя!

Я щурюсь против солнца и поворачиваюсь на месте:

- Привет, Кио.

Он стоит около створки ворот, засунув мысок кроссовка между железными прутьями, и машинально качает ногой. Недавно смазанные петли отзываются чуть слышным скрипом.

- Соби звонил? – Кио напряженно глядит на меня в упор: очки бликуют на солнце, но он даже не щурится.

- Тебе-то что?

- Так, - он неопределенно пожимает плечами, - просто по твоему лицу предположил. Рад, что не ошибся.

Я молча жду продолжения. Кио вздыхает, оставляет ворота в покое и подходит ближе – так, что мне приходится поднять голову. Ему что – нравится демонстрировать, что он выше меня ростом?

- Рицка, я что сказать хотел… Найдется минутка? Соби ж сегодня за тобой не приедет, он на какой-то спецкурс записался, я знаю, он сегодня в университете до ночи проторчит.

- И поэтому ты решил, что можно меня перехватить, пока я один, - я хмыкаю. – А при Соби слабо?

Кио криво улыбается:

- Не слабо. Только бесполезно. Я при нем всё равно говорить не смогу… да и он к тебе подойти не позволит.

А если я сейчас откажусь общаться и уеду, что он будет делать?

Я отгоняю эту мысль и уставляюсь на часы, быстро прикидывая, сколько у меня в запасе. В принципе, домашних заданий не много – если считать только школьные. А вот если прибавить те, которые мне в дзюку к экзамену мастерства задают… И ты сегодня домой вернешься раньше. То есть это здорово, конечно, но время-то не резиновое!

Кио пасмурно наблюдает, как я высчитываю, есть ли свободное время, и хмурится, но не комментирует. Я опускаю манжет куртки на место, поправляю на плече сумку. Куда деваться, лучше и правда я его выслушаю сейчас, чем он все-таки рискнет лезть при тебе – или вообще к тебе одному.

Последнее соображение окончательно перевешивает в пользу прогулки. Разберусь как-то с заданиями, в конце концов. Завтра же суббота, всего четыре урока будет, попробую часть несделанного на нее перенести.

Я смотрю мимо Кио. На него не хочу – наверняка взгляд у меня не выражает ничего доброго.

- Ладно, пошли в парк.

По пути мы молчим. Кио явно собирается с мыслями, а я ему не мешаю. Ну или не помогаю, мне без разницы. Когда мы входим в парк, он отпинывает с пути сломанную утренним ветром ветку и заговаривает:

- Рицка, скажи прямо: это ты Со-тяна против меня настроил?

Я только фыркаю, а он продолжает:

- Такого раньше никогда не случалось. В смысле – мы до твоего появления никогда не ссорились, и вообще… Ну, до того последнего раза, как я к вам пришел, он на меня никогда не злился. А теперь чуть ли не месяц молчит. И проекты сдает с кем угодно, только не со мной, а мы ведь все годы вместе работали! Ты зачем это делаешь?

- Я?

- А кто!

Я останавливаюсь посреди дорожки и изо всех сил сжимаю руки в кулаки. Они в карманах куртки, но все равно заметно, наверное. Кио останавливается тоже, бросает на меня взгляд и продолжает, не очень уверенно, но явно подготовившись:

- Он меня вчистую игнорирует! «Привет-пока» - и больше из него слова не вытянешь! А я… ну… я по нему скучаю. Он мой друг, что бы вы по этому поводу ни думали!

- Друг, - повторяю я медленно. – Точно?

Кио даже запинается – правда, всего на секунду, он уже завелся:

- Ну да, а что? Я у него до тебя почти жил, между прочим! И ночевал, и второй комплект ключей у меня был… А как только ты переехал – он у меня его не забрал, нет! Он просто замки сменил! Без объяснений и без предупреждения!

Не представляю, как мне удается сохранить невозмутимое лицо. В чем-то ты определенно меня натренировал, Соби. Я машинально нащупываю сквозь карман куртки шлёвку на поясе джинсов, прослеживаю ногтем тянущуюся от неё цепочку. На ней висит кольцо с ключами: я их всегда в кармане таскаю и к шлёвке пристегиваю, чтоб нигде не выронить. Ты мне их на следующее утро после переезда вручил, как и обещал. Ключи были новехонькие, без единой царапины, и на солнце так блестели, что больно смотреть было. Выходит, ты не только мне сделал новую связку, но и себе тоже? А я и не знал… Учту.

- А почему он должен был объяснять и предупреждать? – собственный голос кажется чужим. Кио возмущенно хлопает глазами:

- Да потому что мы друзья! А он меня на тебя променял одним махом!

Я не напомню о разговоре на пароме. Не буду приводить причин. Только не нахожу, что сейчас сказать. Правда, Кио и не нужны объяснения:

- Ну да, я поначалу считал, что ему с тобой лучше стало. Но я, знаешь, надеялся, что на меня это улучшение тоже распространится! Ну… если он снова начал улыбаться, лекции стал прогуливать меньше, сессии в срок сдает – мне же тоже должно что-то перепасть, а? Сколько я его отлучки покрывал, сколько проектов сдал за двоих в одиночку! Я… я к нему так отношусь, как ты никогда не будешь! И он к тебе тоже!

Странная интонация. Я поднимаю глаза, и Кио обвиняющим жестом указывает на мои кошачьи уши:

- Что, не так? А мы с ним оба взрослые! Да я бы для него… Вы-то максимум приятели, а мы с ним… я рассчитывал, понимаешь! А теперь ты у меня эту надежду отнял! В дом не пускаешь! А он тебя слушается, как заколдованный!

Вот это восприятие. Я наблюдаю, как Кио расхаживает туда-сюда, размахивая руками, и пытаюсь увидеть тебя его глазами. Не удается. Зато собственный портрет вижу четко. И это… не я.

- Мне без него плохо! Пытаюсь подойти, как-то объясниться – и на стену натыкаюсь! Уж не знаю, как ты с ним общаешься, что у тебя этого эффекта нет, только, Рицка, это нечестно! Что ты для него делаешь такого, чего я не сделал бы? О чем ты с ним говоришь? Научи меня, что ли, если другом называешься!

- Я? – с трудом разжимаю я губы.

- Ты! Скажи, как к Со-тяну подойти, о чем говорить! И сам с ним обсуди, что я… ну… - он умолкает, глядя себе под ноги, а я вдруг с паникой понимаю, что сейчас меня прорвет. И сдержаться не выйдет.

- Кио, я тут ни при чем. Я Соби не настраивал. Если он с тобой разговаривать не хочет – это его право! Я бы тоже не хотел, - я не даю себя перебить, - но я бы с тобой вообще не общался!

Кио останавливается, будто налетев на ту самую стену, которую описывал:

- Почему еще?!

- Ты, когда говоришь, сам себя слышишь? – риторический вопрос, конечно, но все же. Кио встряхивает головой:

- Обычно да!

- А по-моему, нет! – я тоже повышаю голос, но кричать не буду. Обойдется. – Обзываешься, считаешь Соби… непонятно кем, приписываешь ему и мне всякие гадости! А ему с тобой при этом еще и дружить надо?

- Раньше дружил! И кстати никаких упреков не было!

«Кио вообще странного мнения о моем поведении. И не он один. То есть тебе я извращенцем не кажусь?»

- Просто раньше не было меня! – это вырывается само собой, и Кио немедленно кивает:

- Вот-вот! До твоего появления Со-тяна всё устраивало!

Ну да, ты просто старался его реплики мимо ушей пропускать. Всё равно при Сэймэе толком общаться больше ни с кем на курсе не получалось, приходилось терпеть, что было.

- А теперь больше не устраивает, - я сверлю Кио взглядом. – Думаешь, дело во мне? Думай! А еще начни думать о том, что несешь!

- Так я же не нарочно! Я же… Рицка, я же почти всегда шучу! Нет, вы что, ту фразу всерьез восприняли? Ну, насчет твоих ушек? Да я же… Я же знаю, что вы не спите, вы чего, я просто так сказал! Я ж потому и говорю, что я бы с Со-тяном…

Я даже не могу выбрать, на какую из его фраз можно ответить нормальными словами. А когда заговариваю, голос внезапно падает почти до сипа, таким низким делается:

- Кио, мы с Соби вместе. Что ты о нас думаешь – дело твое, но это имей в виду. Мы вместе! И ты тогда не шутил, я же видел, и Соби видел тоже! Я с ним о тебе говорить не буду. И тебя учить ничему не буду. Ясно?

Он ошеломленно моргает, глядя на меня сверху вниз, а потом внезапно сжимает ладонями голову:

- Черт… Так он что, правда решил, что я его извращенцем считаю? Я же только… ну, только хотел, чтоб он со мной, как с тобой, разговаривал! Решил твоим способом пойти – наехать там, кулаком стукнуть… Думал, раз ему такое от тебя нравится, то и мне поможет!

- Что-что? – я не верю собственным ушам. – Это когда я на Соби наезжал, Кио?

- Ты? Да постоянно, - он нервно усмехается, - ты на него всё время нападаешь, а он не защищается. И от Сэймэя не закрывался. Ну, я решил, что раз ему мазохизм по вкусу…

- Хватит!! – обрываю я так, что он враз затыкается. Мне только имени брата в этом разговоре не хватало, и без того тошно.

Кио переводит дыхание и меряет меня нехорошим взглядом:

- Полегче, Рицка. Я-то ведь не Со-тян, я назад не сдам.

- Конечно, нет! Постараешься поймать Соби между парами и попросишь повлиять на меня!

Он недоверчиво хмыкает:

- А ты здорово вырос, надо сказать. Считаешь, я тебя или его боюсь?

Если нет – почему всё-таки напрямую к тебе не пошел? Или, - я даже губу прикусываю от догадки, - или он тебя опасается? Храбрится, а сам подойти не решается? Ты и не упоминал, что он пробовал больше пары раз... и то звонил.

Тогда, может, приход Кио к школе и объясним. Верно я предположил, ты с ним теперь как с Ритцу общаешься.

- Ничего я не считаю, - я отвожу глаза. – Кио… ты зачем пришел?

- Так я же перечислил, - он недоуменно морщит лоб. – Чтоб ты посоветовал, как мне с ним объясниться. Ну и чтоб не настраивал его против меня, не говорил обо мне всякого…

- А мы вообще о тебе не говорим, - отвечаю я абсолютно честно. – Соби против.

Ты даже его имя из рассказов об учебе исключил. И, по-моему, менять мнение не собираешься. Он тебя несколько лет доводил – я не удивлюсь, если теперь ты столько же отходить будешь.

- А советовать я не умею, - продолжаю, отгоняя воспоминание о твоем непримиримом взгляде. – Но можешь начать с извинений.

- Изви…нений?

Я мрачно киваю. Порекомендовать ему еще раз думать, что говоришь, или толку не будет? Пожалуй, не стану.

Кио исподлобья смотрит на меня. При его росте зрелище получается странное.

- Никак не пойму, Рицка, - произносит он наконец, - кто вы друг другу? Ну ладно бы друзья. Нет, я бы даже секс понял… Но у вас что-то другое. Я себя при вас всё время третьим лишним чувствую, с самого начала. Третий год к Со-тяну не могу пробиться, такое ощущение, что он по тебе даже на лекциях скучать умудряется! И молчите друг о друге, как воды в рот набрав!

Теперь мне совсем нечего ответить. Ничего нового я не услышал, да и в любом случае не стал бы благодарить за информацию: давно приучился делать вид, что всё о тебе знаю. Но Кио, кажется, и не нужен ответ. Он тяжко вздыхает и сообщает сам себе:

- Рицка предлагает начать с извинений. Толку от них не будет, но…

- А ты попробуй, - я сам не слишком верю, что поможет, но больше все равно никаких вариантов нет.

- Угу, - он знакомым движением тянет себя за звенящее серьгами ухо. – Что ж, будем считать, что поговорили. Ни черта я не понял, но вроде ты мне не враг, это главное.

Класс.

- Не враг, Кио, - подтверждаю я хмуро. – Ладно, не знаю, куда ты, а я на автобус. У меня домашних заданий куча.

- А я в ближайшее кафе, чего-нибудь перекусить. Еще увидимся… надеюсь.

- Наверное.

Он ссутуливается и уходит по аллейке вглубь парка. Я смотрю ему в спину, а потом быстро схожу с тротуара и направляюсь в противоположную от остановки сторону. После всего, что Кио сейчас наговорил, не хочу сразу выходить в толпу людей. И в автобусе ехать не хочу.

Дорога занимает минут пять быстрым шагом. Я этот маршрут могу пройти ночью или с завязанными глазами, знаю по пути каждый корень, каждый низко наклоненный древесный сук. Выбираюсь на небольшую лужайку, обхожу ее по правому краю и привычно глажу рукой потемневший от времени низкий столик с двумя скамьями. Мы с тобой здесь раньше часто обедали после школы. Брали бенто, какой-нибудь сок… Сейчас уже не рискуем: место открытое, а в парке сражаться самое удобное дело.

Не нарваться бы сейчас в одиночку, иначе придется тебя с лекции срывать. Хоть бы обошлось.

Я устраиваюсь на широкой скамье без спинки, подставляю лицо зимнему солнцу и прикрываю глаза.

Значит, в прошлый раз Кио на тебя накинулся с подозрениями, что мы всё-таки любовники, пусть пока и… А сегодня попытался выдать эту фразу за шутку и заявил мне, что мы с тобой только приятели. Реакцию проверял, что ли? Соби, я что-то не понимаю: ложь первое, второе или третье? И кому он врет – тебе, мне или себе? И зачем?

Я не враг ему, я ответил правду. Но я ему и не друг. И предлагать тебе с ним помириться не стану. Или Кио справится сам, или… или не справится. Третьего варианта нет.

Хорошо, что мы до его появления поговорить успели, иначе ты бы сейчас точно позвонил с вопросом, что происходит. А так, наверное, думаешь, что я всё еще размышляю о Ритцу. Вот и не дёргайся.

Полчаса спустя я встаю, одергиваю куртку – успел озябнуть, сидя в неподвижности, - и направляюсь к выходу из парка. Дорогу мне никто не преграждает.

*

Я утапливаю в маленьком оранжевом тазике пижамные штаны и сердито смотрю на радужно переливающуюся мыльную пену. Честное слово, это невозможное что-то! Ну когда прекратится, наконец? У тебя еще ума хватило – сказать, что это чисто физиологическое, вроде как тело взрослеет и это нормальные реакции… Нормальные, угу. На тебя! И наяву, и во сне… Не знаю, может, и физиологическое, у Яёи я как-то не спрашивал. Но я уже ждать устал, когда это безобразие кончится!

- Рицка, - доносится до меня твой приглушённый закрытой дверью голос, - завтрак стынет.

- Иду.

Выхожу из ванной, заправляя за уши мокрые после душа волосы, и плюхаюсь напротив тебя за стол. Чудом не мимо стула.

- Ух ты. Пахнет вкусно!

- Надеюсь, еще и съедобно, - ты улыбаешься, наблюдая, как я принюхиваюсь. – Я не хотел тебя торопить, но яйца полагается есть горячими.

- Угу… - я разглядываю чудную конструкцию на своей тарелке. В трёх квадратных кусочках тостового хлеба аккуратно вырезаны серединки, и в них запечены яйца – судя по цвету желтка, не куриные. Перепелиные, что ли? Тогда там, наверное, не по одному яйцу на каждый тост. – Классно, Соби. Это рушить жалко!