23 страница

- Ладно, еще три урока и домой, - вздыхает Яёи. – В смысле, учиться закончим. Рицка, у тебя какие планы?

- За мной Соби приедет, - отвечаю я коротко. Вдаваться в подробности не стану.

- А, ясно, то есть сразу уйдешь. Юйко-сан мне не ответит, - продолжает он, словно Юйко здесь нет, - значит, буду распоряжаться временем сам. Пойду в музыкальный кружок. Или всё-таки в тот, по социальной психологии?

Я искоса взглядываю на него:

- Лучше в музыкальный.

- Почему это?

Я поднимаю плечи:

- Просто лучше, и всё.

- Я сам выберу, - он прижимает ладонь к груди, - музыка врачует раны души, а знание психологии позволяет избежать их появления! Осталось решить, что мне сейчас нужнее!

Ну-ну.

Юйко в самом деле не отвечает. И обедаем мы, почти не переговариваясь.

«Соби», - окликаю я осторожно. Мы сегодня даже смс-ками не перекидываемся, я и так ощущаю, что ты обо мне думаешь. И что конкретно – тоже улавливаю.

«М, - отзываешься ты мгновенно, - я тебя встречу».

«Я жду уже. Но я не поэтому зову».

«А зачем? Что-то случилось?» - в твоем тоне появляется беспокойство.

«Нет, всё нормально, - заверяю я торопливо, - я решил… одну вещь тебе сказать».

«Скажи, - ты бесшумно выдыхаешь, - я весь внимание».

«Ты предлагал летом слетать в Германию, - начинаю я нерешительно. Вслушиваюсь в то, как ты ждешь продолжения, и говорю: - Если это не совсем дорого… И если мы правда себе сможем позволить, без риска, понимаешь? Ну… в общем, я хотел бы».

Ты недолго молчишь, а потом произносишь так, что у меня по загривку расходятся мурашки:

«Спасибо, Рицка».

«И тебе, - главное, не улыбнуться, друзья точно не поймут, что со мной. – Ну всё, не отвлекаю».

«Ты никогда меня не отвлекаешь».

«Ага. Я и говорю – больше не отвлекаю!»

Ты тихо фыркаешь.

«Я буду у ворот к половине второго. Рицка… я соскучился».

Я собираю в кулак всю волю, чтоб хоть слова звучали нормально. Дыхание-то моё ты так и так слышишь.

«Я тоже».

Я давно не задаюсь вопросом, как тебе удается парой слов меня в такое состояние вгонять. Но знаешь, если теперь это будет работать через связь в обе стороны… то по крайней мере будет справедливо. Я обрадуюсь.

У меня вдруг просыпается волчий аппетит, я принюхиваюсь к своей тарелке – и набрасываюсь на суп. Может, повезет, и успею съесть еще и второе.

*

- Рицка-кун, за тобой пришел Соби-сан, - восклицает Юйко, слетавшая проверить, едва прозвенел звонок. Я это ее сообщение еще в шестом классе выучил, она его всегда как депешу выдаёт.

- Знаю, спасибо.

То, что ты здесь, я уловил минут пять назад. Хорошо хоть всегда можно сказать, что мы заранее условливались. Или что ты мне смс кинул. Найти какие-то объяснения, в общем, если понадобятся… потому что проговариваюсь я регулярно. Ладно еще никому не пришло в голову и правда проверить, откуда у меня уверенность берется.

- Убегаешь? – спрашивает Юйко с сожалением. Я на ходу киваю:

- Да, нам сегодня много успеть надо.

- Ладно, - она вздыхает, встряхивая своими непривычными кудряшками. – С вами не прошусь, всё равно не возьмёте. А здорово всё-таки иметь такого близкого друга, правда?

Я едва не подворачиваю ногу на предпоследней ступеньке. Это что – проверка или?..

Не хочу строить версий: по-моему, не догадываться невозможно. И вообще, я к тебе тороплюсь.

- Угу, - отзываюсь невнятно, ныряя сжатыми кулаками в рукава пальто. – Еще как.

- Пока, - Яёи стоит, сложив на груди руки и картинно отвернувшись в сторону, так что виден только профиль. – Я иду на музыку.

- А я домой, - Юйко тоже живо переобувается, - Рицка, я с тобой до ворот, поздороваюсь с Соби-саном?

- Конечно. Увидимся, - говорю я Яёи. Он отвечает значительным кивком:

- До завтра. До свидания, Юйко-сан, - подчеркнуто-чопорно обращается он к Юйко.

- До свидания, Яёи-сан, - не остается она в долгу. Я нетерпеливо пристукиваю мыском кроссовка:

- Юйко, пошли!

Ты чувствуешь, что я скучал, а я почти вижу, как ты ежеминутно сверяешься с часами. Как мы этот день перемучили, сам не понимаю. Я его вообще какими-то урывками помню. И чем ты ближе, тем невозможнее выносить, что между нами есть другие люди, воздух, пространство. Хочется закричать и кинуться сломя голову вперед. Мне надо к тебе. В сферу, прямо сейчас. Просто чтоб ты меня обнял, больше ничего… но немедленно!

Твой силуэт я замечаю, едва оказавшись на улице. Ты оборачиваешься, будто притянутый моим взглядом, и сразу шагаешь внутрь, во двор. Обычно дожидаешься за территорией, пока я выйду, а сегодня… Ты меня еще не видишь обычным зрением сквозь пелену дождя и снега, но идешь уверенно, как по компасу.

- Соби-сан, добрый день! – радостный голос Юйко кажется сквозь шум в ушах почти неузнаваемым.

- Здравствуй, Юйко-тян, - приветливо откликаешься ты, не глядя на нее. – Рицка.

Семь шагов. Пять. Два.

Твои пальцы ловят мою ладонь.

У меня вырывается судорожный вздох.

- Соби.

От тебя сильно пахнет табачным дымом. Я подозрительно принюхиваюсь, берясь за тебя покрепче, а ты переводишь наконец глаза на Юйко:

- Как дела?

- Нормально, - она с готовностью улыбается, - спасибо, что спрашиваешь, Соби-сан! Ну то есть… у сестры всё по-прежнему, а у меня вчера была замечательная прогулка с Нацуо-саном и Йоджи-саном. Так что всё здорово! Они передавали вам с Рицкой привет!

И еще от Неброских. Надо будет потом тебе сказать, просто чтоб ты был в курсе. Возвращать им приветствие я не стал.

- Благодарю, - ты гладишь середку моей ладони, скользишь подушечками пальцев к запястью, - при случае передавай от нас с Рицкой ответный.

Интересно, Юйко что, правда не замечает, что мы за руки схватились в первую же секунду? А ты, кажется, свои действия вообще не фиксируешь! И информация, что Юйко гуляет с Зеро, тебя не озаботила. Ты ее хотя бы слышал?

- Нам пора, - продолжаешь ты. Для Юйко твой голос, должно быть, совершенно спокоен.– В какую тебе сторону?

- На автобус, домой, - она пританцовывает, указывая на уходящий под горку тротуар. – Можно было бы пешком, но я вся замерзну. Лучше поеду, мне любой подходит… А вам?

- Нам не любой, но мы тоже поедем, - ты ненавязчиво тянешь меня за собой. Я как во сне сдвигаюсь с места: все мысли вдруг стали медленными, ощущаю лишь твои прикосновения и ни на чем другом сосредоточиться не могу… Или не хочу. Веди.

- Тогда пойдемте до остановки вместе? – предлагает Юйко, поочередно заглянув нам в лица. Не знаю, что написано на твоем, а мое наверняка отсутствующее.

- Идем, - соглашаешься ты.

Я переставляю ноги, кажется, даже что-то говорю, и вроде в тему разговора попадаю… Главное, теперь мы еще и плечами друг друга задеваем. Остальное меня не касается.

Автобус подходит, едва мы приближаемся к каменно-пластиковому остановочному шатру. Юйко еще раз с нами прощается, желает удачного вечера и уезжает.

Я машу ей вслед и оглядываюсь: в остановку от ветра и мокрети набилось человек восемь. Большей частью из моей школы. Ну да, дневной час-пик начинается. Вот только…

- Сюда, - произносишь ты вполголоса – и всё так же решительно тащишь меня в обход.

За боковой стенкой шатра безлюдно. Это на секунду, не дольше, но больше и не нужно: ты щелкаешь пальцами, смыкая сферу. Мы не тратим дыхания на слова – и сразу кидаемся друг на друга. Стукаемся зубами, сталкиваемся носами, мало, мало, мало… Я бездумно запускаю ладони в твои холодные влажные от мелких снежинок волосы, тяну на себя, ты яростно прижимаешь меня и кусаешь в губы, по-настоящему, больно…

…А потом мы выдыхаем, тоже вместе, и приваливаемся друг к другу.

- Рицка, - зовешь ты обрывающимся шепотом.

Я с усилием открываю глаза:

- Молчи.

Пусть так будет всегда. Пусть будет, ясно?!

Кажется, ты слышишь эту мысль: киваешь, ничего не добавляя, и хрипло дышишь, постепенно успокаиваясь.

- Наш маршрут, - сообщаешь спустя несколько минут. – Я размыкаю сферу.

Верно, иначе мы же опять…

Я заставляю себя выпрямиться и встряхнуться, но не отпускаю твою руку. Даже захоти, не вышло бы.

- Готов.

*

- Тацуми-сэнсей сердится, что у меня в французском без перемен. А Шибата-сэнсей в дзюку считает, что стало лучше. Кому верить? – заговариваю, когда мы еле-еле находим себе в давке место, чтоб нам не оттоптали ноги.

- Думаю, Шибате-сэнсею.

- То есть в школе мой уровень занижают? А какой в этом смысл?

- В школе известно, что ты Аояги Рицка, - ты хмуро хмыкаешь. – Думаю, звучание твоего имени сказывается не только в Горе, но и здесь.

- Я что, из-за амнезии должен был в гения превратиться?! Я нормальный! В смысле, обыкновенный!

- М-м.

- Нет, Соби, серьезно!

- Я тоже, - ты невзначай гладишь меня по спине. – Отношение школьных учителей в любом случае предвзято. Не забудь, твоя социальная карта перекочевала сюда из предыдущей школы. А в дзюку ты просто учащийся. Отсюда и расхождение в оценках.

-J'en ai marre!

- Moi non plus, но тем не менее.

Ну да, какая разница, по горло сыт я этой реальностью или по уши. Жить-то надо.

- В том, что фразы мы выстроили грамотно, я не уверен, - произносишь ты спустя минуту, - но произношение улучшилось точно. Давай пробираться к выходу, мы почти приехали.

- Ага.

Ты удостоверяешься, что я спрыгнул следом за тобой с подножки, немедленно забираешь мою ладонь и устраиваешь себе на сгиб руки. Я даже звука издать не успеваю, а ты уже вновь смыкаешь сферу:

- По пути мне хватит времени на пару сигарет.

- Ты сегодня сколько их выкурил вообще?

Я давно не замечал, чтоб от тебя по-настоящему пахло табаком. Сигареты у тебя хорошие, фильтр у них качественный и дым не едкий. Значит, ты полпачки приговорить должен был, не меньше. Да ты после боев так не нервничаешь!

Ты с деланной беззаботностью пожимаешь плечами:

- Не помню, не считал.

Мышцы у тебя под моими пальцами твердые и застывшие. Ты щелкаешь зажигалкой, я отнимаю ладонь от твоего плеча и прикусываю губу. У меня только одна версия, что происходит, и она совсем не радует.

Ты жадно, в несколько вдохов вытягиваешь сигарету на две трети. И едва выкинув окурок, поджигаешь следующую.

- Рицка, тебя раздражает, что я курю? – осведомляешься осторожно. Наверное, пауза все-таки затянулась, а ничего дельного мне на ум не приходит.

- Нет.

- Тогда в чем дело?

- Ни в чем.

- Рицка, - настаиваешь ты не то просительно, не то укоризненно.

Ну, сам хотел. Я останавливаюсь:

- Повернись.

Хорошо, что мы в сфере, никто на нас не налетит. Ты останавливаешься тоже и послушно встаешь передо мной, чуть склонив к плечу голову:

- Да?

- Не дёргайся! – всё лицо будто морозом сковывает, но я не мигая гляжу тебе в глаза: - Не дергайся, слышишь! Не бойся!

Когда я тебе это в ухо шепчу, оно не так звучит. А посреди улицы, днем, когда вокруг прохожие… ну и пусть никто не слышит! Эти слова к тебе неприменимы. А без них мне не обойтись.

Ты вздрагиваешь:

- Ты о чем?

- Ты знаешь, о чем! – я яростно топаю ногой. – Соби, я не могу, когда ты мне не веришь! Почему?! Ты же говоришь, что ни с кем не сравниваешь! Значит, врешь! Мне – или себе? А?

Ты выкидываешь окурок и автоматически шагаешь ко мне, ловя ладонями за плечи:

- Рицка, да что ты!

- Ничего! Ты… тебе… так страшно, да, что я близко подошел? Ну, скажи! Скажи – и я не буду больше! – голос предательски срывается, глаза заволакивает жгучими слезами, как ночью, когда ты предположил, что я уйти захочу.

Я пытаюсь стряхнуть твои руки, но ты только крепче сжимаешь хватку:

- Да, мне страшно.

От этого заявления из меня будто разом весь воздух выкачивают, а на новый вдох сил не остается. Ты придвигаешься еще на полшага и обнимаешь меня по-настоящему. Сердце у тебя колотится так, что я без всякой связи чувствую.

- Страшно, - повторяешь ты без выражения. – Я боюсь собственной реакции, Рицка, боюсь не справиться с… Я не знаю, как объяснить. Мне было слишком хорошо, я… я не представлял, что может быть – так. И я не знаю, как выдержу, если ты действительно… передумаешь и больше не будешь. Просто не знаю.

Погоди. То есть ты боишься не того, что я подошел – а того, что отойду?

Я зажмуриваюсь так, что сырые ресницы задевают веки, и изо всех сил тебя обнимаю. Ты тихо, но отчаянно вздыхаешь.

- Я буду, - обещаю глухо, зарываясь лицом тебе в шарф. – Буду.

Мы стоим, прижавшись друг к другу, и молчим. Мне воля отказывает отодвинуться. Тебе, по-моему, тоже.

- И не смей думать, что вынуждаешь, - добавляю я важное. – Я сам хочу. Сам, ясно?

Ты резко опускаешь голову – это даже не кивок. Не стану сейчас смотреть тебе в лицо. Мне того, как ты продышаться пытаешься, хватает.

- Я тебе верю, - произносишь ты наконец почти беззвучно. – Рицка… кажется, только ты способен вытянуть из меня любую информацию. Даже ту, которую я рассчитывал утаить от себя самого.

- Конечно, забить мозги дымом – это выход, - отзываюсь я, стараясь, чтоб прозвучало как можно ехиднее. Удается не особенно, потому что ты опираешься подбородком на мою макушку и продолжаешь гладить меня по плечам и спине.

- Чем он хуже твоего решения заниматься уроками по живописи в ванной?

Я даже голову поднимаю:

- Уел, да? Нашел, с чем сравнивать!

Ты улыбаешься – больше не губами, а просветлевшим взглядом:

- Это было первое, что пришло мне на ум.

- Заметно, - я перевожу дыхание и наконец встаю прямо.

Не представляю, что для тебя такого особенного в моем действии оказалось. Ну, в смысле… не мог же он тебе по-настоящему так не делать?

Стоп, об этом я думать не стану. Вообще не стану. Никогда.

- Полторы пачки, - произносишь ты вдруг, по-прежнему глядя мне в глаза.

- За несколько часов?! – у тебя же одна пачка на несколько суток растягивается! – Ты псих!

Ты улыбаешься явственней.

- Соби, а написать? Позвонить? Мыслеречь для кого придумана?!

От последней фразы ты почти смеешься – но мгновенно серьезнеешь:

- Задать подобный вопрос посреди учебного дня, зная, что тебя выбивают из колеи даже мои обычные смс-ки? Я слишком тобой дорожу. И потом, - продолжаешь ты, не реагируя на моё мотание головой, - Рицка… я бы не нашел слов. А заставлять тебя разбираться с моими переживаниями… Кто из нас старший?

- Ясное дело, сейчас – я!

У тебя смешливо вздрагивают края рта:

- О. А кто-то недавно утверждал, что я умный.

- А что, старший и умный синонимы, что ли? Ты бы еще «взрослый» сюда приплел!

- Гм.

- Не гм, а я за тебя отвечаю, Соби! Если ты забыл! А ты отмалчиваешься до сих пор!

Ты наклоняешься и мягко прижимаешься губами к моему лбу – я хмурюсь, наверное:

- Прости. Я не нарочно. К тому же, если помнишь, я тоже за тебя отвечаю.

- Угу, и поэтому скрываешь, когда тебе плохо? Отвечай как-нибудь иначе!

Сейчас глупость скажу, она еще хуже чем упрек в трусости прозвучит, лучше б мыслеречью… Но ты же явно запоминаешь всё, тебе не только информация, но и голос мой важен… А, ладно!

Я набираю в грудь воздуха и заканчиваю железным тоном – ты его не перепутаешь:

- Я сколько раз приказывал не биться в одиночку!

Ты не меняешься в лице, не удивляешься – только почти незаметно пожимаешь плечами, будто ежишься.

- Вслух!

Я же смог – и ты смоги.

- У меня нет слов, - признаешься ты искренне. – Я сознаю, о чем ты. Но не могу сообразить, зачем.

- Что именно «зачем»?

- Зачем тебе всё это, - поясняешь ты всё так же непонятно. А я, как назло, отлично понимаю.

- Значит, надо, Соби.

Ты говорил, что для тебя с моим появлением изменилось всё. Видно, не всё, раз открытия продолжаются. Ладно, поглядим, что дальше будет.

- Я счастлив быть тебе нужным, - замечаешь ты, немного помолчав, - но предпочел бы приносить пользу, а не огорчение.

Может, тебя сегодня на лекциях Кио достал и ты поэтому такие странные выводы делаешь? Вы вроде помирились, ну, по крайней мере, он точно извинялся, ты упоминал…

- Пользы и так хватает, - успокаиваю я, обходя тебя и беря за руку. – Пойдем, продемонстрирую.

- Плавание не считается, - не соглашаешься ты, задумчиво вертя в свободной ладони сигаретную пачку. – Ты помнил, как вести себя в воде. Я лишь помог твоему телу оживить рефлексы.

Я хмуро смотрю на сигареты. Ты без единого возражения убираешь их в карман.

- Угу, - говорю я этому действию, а не твоим рассуждениям. – Соби, меня сегодня утром Яёи разозлил. Хоть ты не начинай!

- А что он сделал? – ты не разомкнул сферу, и мы так и идем сквозь толпу, как пузырек сквозь воду. Можно не беспокоиться, как в глазах окружающих выглядим.

- Он доказывал, что любят не просто так, а за что-то, за набор качеств. И ты сейчас тоже о пользе вспомнил. Люди же не товар, чтоб их оценивать!

- Безусловно. Но ведь ты можешь перечислить качества, которые ценишь в близком человеке? – ты машинально дотрагиваешься до очков.

- То есть ты можешь составить список, за что ценишь меня? – даже не по себе становится. Если и ты туда же…

- Нет, - ты немедленно качаешь головой. – Я люблю Рицку. И всё, что составляет Рицку, люблю тоже. Всё целиком.

Я незаметно выдыхаю.

- Вот, ты сам и ответил! И не смей думать, что я от тебя полезности жду!

Ты осмысливаешь вывод и констатируешь с каким-то даже удивлением:

- Ты побил меня моей же логикой.

- С тобой поживешь – еще не тому научишься! – я поднимаю взгляд: - Мы пришли.

- Я вижу. Идём внутрь.

В раздевалке бассейна тепло и гулко-пусто: сейчас только середина дня, а здесь бывает людно утром и вечером. Мы раздеваемся, ты вынимаешь из расстегнутой сумки наши купальные плавки и по паре прорезиненных шлепок, а затем начинаешь отработанно закидывать волосы в многопрядную косу. Я слежу за твоими выверенными движениями:

- Слушай, а у этого рисунка есть название?

- Кажется, «гребень дракона», - отзываешься ты слегка нечетко. Я отнимаю у тебя из зубов узкую черную резинку:

- В слюне же будет. Растянется.

- Через несколько минут она будет еще и в воде, - напоминаешь ты. – Ничего с ней не сделается. Давай.

Отдаю тебе резинку, ты в несколько оборотов закрепляешь ее на кончике косы и как всегда проверяешь, не выбилась ли боковая прядь. Она теперь уже лучше держится, отросла немного. Может, скорость удлинения волос от времени, которое в бою применялось, зависит тоже?

- Рицка?

Я встряхиваюсь:

- А?

- Ты о чем-то задумался, - ты мимоходом взглядываешь на меня, закидывая сумку в секционный шкафчик. Он запирается на задвижку, я не боюсь, что сумку утащат, но всё равно каждый раз прикидываю: там твой альбом и бумажник. Если вытащат… Правда, ты нашел хороший комплекс, здесь и сауна есть, и отделение иглотерапии, и все оставляют вещи свободно. Ну ладно.

- О Системе, - брякаю я, собирая волосы в короткий хвост. Привык отвечать как есть, теперь периодически уже не ты меня, а я тебя в ступор вгоняю. Ты даже дверцу притворить забываешь:

- О чём?

- О Системе, - повторяю я, кивая тебе на задвижку. Ты автоматически щёлкаешь ею – и застываешь на месте, неотрывно на меня глядя:

- Могу я узнать подробности?

- Запросто, - я беру свои плавки и отправляюсь за ширму переодеваться. – Нас никто не слышит?

То, как ты сканируешь пространство, я ощущаю физически: по коже проходит волна сухого покалывающего тепла.

- В радиусе двадцати метров мы одни, - отчитываешься через секунду.

- Ага. В общем, я понял принцип действия твоих заклинаний. Ну, разобрался, что они собой представляют.

Выхожу из-за ширмы и прямо наталкиваюсь на твой немигающий взгляд:

- И что же?

- Помнишь, мы обсуждали, что у силы электрическая природа? У импульсов головного мозга она тоже электрическая. Значит, заклинания – это мысли, которые в Системе используются, как оружие. Кант же вроде утверждал, что мысль материальна? Получается, что ты в Системе произносишь фразу, веря, что она сработает, и она работает. А Система – это энергоусилитель. И… ну… что-то вроде модулятора реальности на время боя. Чтоб импульсы сразу в образы и действия преобразовывались.

А гипноз – те же действия, только вне загрузки. Но, по-моему, пора затыкаться: ты бледнеешь с каждым моим словом, и как только я умолкаю, неожиданно тяжело опускаешься на скамью. Я пугаюсь. Бросаюсь к тебе, сажусь сбоку, сразу на всякий случай подпирая собой:

- Соби, тихо! Я… я сам, ты мне не рассказывал!

Только бы блоки не шевельнулись. Я не задавал вопросов, не должны, но мало ли!

- Умница, Рицка, - потрясенно выдыхаешь ты вместо ответа. – Ты только что сформулировал суть первого самостоятельного курса для Бойцов.

Кладешь голову мне на плечо и прикрываешь глаза. Я вытягиваю шею и осторожно заглядываю тебе в лицо: нет, тебе не плохо. Наверное, просто слишком неожиданно оказалось.

- И чем больше в Бойца верит его Жертва, тем сильнее его заклинания, - договариваешь ты чуть слышно. – Тем крепче связь и потребность друг в друге.

Я киваю, глядя в никуда. «Когда ты веришь в меня – верю и я». Я не забыл.

- Рицка, - замечаешь ты нормальным тоном, - я переодеваться.

- Ага.

Я гляжу тебе в спину, пока ты не скрываешься за ширмой, а потом разглядываю нарисованных на ней журавлей.

Я в тебя верю. Очень. И боюсь за тебя страшно… но этого нельзя озвучивать. Я не суеверный, просто знаю, что нельзя, и всё.

Ты появляешься спустя несколько секунд, вглядываешься в меня, но ничего не добавляешь. Только берешь у меня из горсти плавки, в которых я с утра был – я и забыть успел, что все еще их в руке держу! – присоединяешь к своим и убираешь в шкафчик. И негромко говоришь:

- Идём.

Теперь я уже люблю здесь бывать. Ты был прав, нагрузка на мышцы несопоставима ни с каким баскетболом, но нам-то она только на пользу. У меня, например, точно движения стали чётче. И тебе тоже плавать нравится, ты до изнеможения выкладываешься. Даже не верится, что мы постоянно устаем до полусмерти, что восстанавливаться еле успеваем – по-моему, когда наконец из воды выползаем, даже круги под глазами уменьшаются.

Ты выступаешь из шлепок, оставляя их на прорезиненной дорожке, садишься на край и как всегда одним движением соскальзываешь в воду. Оборачиваешься ко мне, протягиваешь руки:

- Хочешь, я тебя поймаю?

Я сбрасываю свои сланцы:

- Хочу!

По воде расходятся концентрические круги, мы смотрим друг на друга – и не сговариваясь беремся за руки. По-моему, если бы днем расставаться не приходилось, мы бы уже вообще так и жили, не расцепляясь. Хотя бы пару заплывов, держась друг за друга, мы делаем обязательно. А я уже даже на глубине для дайверов бултыхаться не боюсь. В прошлый раз сказал: мы как катамаран, надо еще на спины что-нибудь поставить для окончательного сходства. Ты развеселился, а потом припоминал полвечера.

- Рисунки, - напоминаешь ты, когда мы преодолеваем половину расстояния. – Вчера мы забыли.

Было, с чего. Я киваю:

- Помню, покажу.

- Хорошо. Кстати, Рицка, что Юйко-тян рассказывала про Зеро? Я не вполне разобрался в ее словах.

Я прикусываю губу, чтоб не фыркнуть:

- Да, я заметил.

Я её сам слышал, кажется, только потому, что она со мной рядом шла и информация была уже не новая.

- Если тебе нужно, чтобы я озвучил… мне очень хотелось к тебе. В тот момент я был сосредоточен лишь на том, чтобы не выдать себя, - в лице у тебя ничего не меняется, но пальцы сжимаются крепче. Я отвечаю на пожатие:

- Я так и понял. Ну, Нацуо и Йоджи вчера пришли к Юйко домой, познакомились с ее родителями и увели ее гулять.

- Зеро?! – ты даже останавливаешься в воде.

- Ага, – вот теперь ты реагируешь как положено. – Передавали нам привет, от себя и от Неброских.

Кажется, вторая часть информации занимает тебя больше:

- Неудивительно. Думаю, мы надолго им запомнились. Ты не передумал, не станем поддерживать контакт?

- Нет, конечно! Соби… как ты считаешь, Зеро никак на родителей Юйко не воздействовали? – задаю не отпускающий с самого утра вопрос. Неброские меня не интересуют, а вот по этому поводу я беспокоюсь. И то, что ты почти сразу успокоился, тревоги не убавляет.

Ты пожимаешь плечами:

- Не представляю. Могли, конечно, но семье Юйко-тян грозит с их стороны не больше, чем самой Юйко-тян. Нацуо и Йоджи знают, что она твой… наш друг.

- Надеюсь.

- А я уверен, – ты прибавляешь скорости, мне тоже приходится. – Рицка, ты не передумал насчет Окинавы? Слетаем на каникулах?

- Давай, – я пытаюсь кивнуть и не хлебнуть носом воды, – я за!

Нас отсюда ни разу ни на один поединок не дёрнули. Место, что ли, заколдованное какое-то? И планы тут строить легче: не так трудно усмотреть впереди что-нибудь хорошее.

- Тогда пора учиться нырять, – ты ждал, что я соглашусь, но все равно радуешься. – На следующее занятие купим купальную шапочку.

Я подозрительно оборачиваюсь:

- Зачем еще?

- Чтобы вода не заливалась в уши, – отзываешься ты хладнокровно. И уточняешь: – В кошачьи.

- Там слуховых проходов нет! Обойдешься!

- То есть ты против?

- А ты на что рассчитывал? Хватит с тебя моей зимней кепки и осеннего берета! На них медитируй! А тут я буду нырять как сейчас! – и я в доказательство своих слов с головой ухожу под воду. Все звуки сразу становятся глухими и далекими, будто я оказываюсь в другом мире. Я успеваю даже открыть глаза – хлора нет, их не щиплет – и представить себя каким-нибудь морским животным. Косаткой, например… В маске можно будет увидеть мир сразу в двух плоскостях, с кромкой воды в кадре. Я хочу.

Ты устаешь наверху в одиночестве и тянешь меня за руку. Вылавливаешь, подтягиваешь поближе и соглашаешься с показной покорностью:

- Как скажешь. А я уже нашел в интернете модель, которая тебе подошла бы.

- Ты досмеешься! – обещаю я с угрозой. Ты ее недооцениваешь:

- Простужать кошачьи уши нельзя, их отит передается в настоящие. Давай продлим аналогию?

Я подбираюсь – и сколько хватает сил выпрыгиваю из воды, пытаясь тебя утопить. Не удается, а вот ты мгновенно меня ловишь. То ли ты проворней, то ли руки у тебя длиннее.

- Не будем мы ее продлять! – протестую я, но не рассмеяться не получается.

- Ну ладно, – ты сожалеюще прищуриваешься. Хорошо, что тебе на таком расстоянии очки не нужны, в них бы, наверное, неудобно плавать было. Никакое водоотталкивающее покрытие от брызг бы не спасало.

Бассейн постепенно заполняется людьми, и мы неторопливо перемещаемся в самый дальний сектор. Здесь пока пусто, можно надолго зависнуть над глубиной и разговаривать, не повышая голосов и не отгораживаясь. Ты сказал недавно, что крайне мне благодарен за то, что я настоял не ставить в бассейне сферу. Держать ее ты бы смог, учить меня, пожалуй, тоже, но… Дело даже не в том, что мы здесь «официальные» посетители. При постоянной сфере ты бы от воды никакого удовольствия не получал, только постоянно следил, чтоб защита не слетела. Опыт у тебя в этой области такой, что хотелось бы поменьше. Как ты выразился, «навык не увлекаться». Я тебя выслушал, еще раз изругал про себя нехорошими словами Ритцу и ответил: а мне, между прочим, нравится, когда ты увлекаешься! В бассейне у тебя я вместо сферы, так что плавай спокойно!

В который раз ловлю себя на ощущении, что ты был прав: если верить воде, она держит. Надо просто не паниковать и совсем чуть-чуть шевелить кистями и ступнями.

- Поедем завтра в Одайбу? – предлагаешь ты неожиданно, словно продолжая беседу на прерванную тему. – С утра я сдам зачет, встретимся и отправимся.

- Завтра? – я быстро прикидываю, сколько у меня уроков. Четыре. – У тебя зачет какой парой?

- Второй.

- Значит, я точно раньше тебя закончу! Давай по автобусной схеме посмотрим, на какой остановке пересечемся?

- На той, к которой ты будешь подъезжать, когда я освобожусь, – ты переворачиваешься и ложишься на спину, так, что мокрая коса змеей уходит почти вертикально вниз. – Выйдешь на ней, и я тебя сразу заберу.

- И на вокзал, как в прошлый раз?

- Хочешь выбрать иной вариант?

- Нет, - как ни крути, этот самый быстрый. Видимо, ты меня в этом вопросе окончательно переупрямил. – А на компьютерном поезде прокатимся?