14 страница. Развлекись, - это женский голос. Перед глазами плывут чёрные пятна, я почти не различаю подошедшую

- Развлекись, - это женский голос. Перед глазами плывут чёрные пятна, я почти не различаю подошедшую. Невысокая, светловолосая, с ушками… А у этого ушек нет… больше ничего не вижу… Чёрт, быть мне без руки…

- Спасибо, - цедит её Боец. Плотоядно усмехается – и неторопливо приближает свой рот к моему. Я даже успеваю ощутить запах ментоловой жвачки, а дальше действую без разума, на рефлексах. Стискиваю зубы и с размаху бью его головой: я ниже, мне удобно. Ударяю лбом – в тошно хрустнувший нос, в мягкие широкие губы. Левая кисть отзывается на резкое движение таким взрывом боли, что перед глазами всё меркнет. Я ору в голос, но парень тоже кричит от удара и неожиданности – и ослабляет захват. Не до конца, но…

Я неимоверным усилием наклоняюсь – и проворачиваюсь, вырывая из его хватки запястье. Кричу, не слыша себя, уши закладывает ватой, руку сводит судорогой от пальцев до плеча… Отскакиваю, взмахиваю правой, пытаясь удержать равновесие – и валюсь спиной в твоё объятие.

Ты ловишь меня, прижимаешь к себе и сорванно дышишь в волосы:

- Прости. Прости, что так долго.

Я с всхлипом перевожу дыхание:

- Минуты не прошло, и загрузка не боевая. Нормально.

Твои пальцы быстро ощупывают мои плечи, спускаются к локтям. Что ты успел увидеть, если действуешь так уверенно?

- Кейта, атакуй их, - доносится до меня восклицание блондинки.

- Есть. Вызов!

- Принимаем, - откликаешься ты почти небрежно – и останавливаешься, добравшись до моего левого предплечья. Я сдавленно шиплю сквозь стиснутые зубы.

- Соби, это подождет. Сперва бой.

- Ты всегда чувствуешь мою боль, - не соглашаешься ты. – Я ощущаю твою. Рицка, это не перелом. Это вывих. Сейчас.

- Не… отвлекайся, - хорошо, что не перелом, но не трогай. Не трогай, мне же тебе приказывать, а я сейчас в обморок грохнусь!

- Я, Кейта!

- Я, Шизума!

- Вместе мы – Невидимые! Нечётки контуры, невнятны очертанья, неописуем ужас, страх – невидим! Сразитесь с тенью, с ветром, с лунным светом!

Ты мгновение смотришь на них и, должно быть, прикидываешь, как поступить. Потом ровно произносишь:

- Мы Нелюбимые. Серебряные иглы бьют в защиту, - добавляешь на том же выдохе, - и ртутью падают сквозь щит, разъев до дыр!

- Красиво, - Кейта щёлкает пальцами, - прямо как на экзамене! Защита!

Наша атака не достигает их купола, почти вся пропадает зря, но ты не выглядишь огорченным. Удерживаешь меня за плечи и делаешь шаг в сторону, не разрывая объятие. Тебе же неудобно так…

Я пытаюсь отстраниться, но ты едва заметно качаешь головой: не надо.

- Красивее, чем у тебя, - соглашаешься светски. – Но это стандартное заклинание второго парного модуля. Если не владеешь им – не отразишь и молнии!

- Не намекай! – непонятно выкрикивает Невидимый.

- Закройся! – командует Шизума одновременно с ним, но ты не атакуешь. Только усмехаешься и предлагаешь обычным голосом:

- Ваша очередь.

- Ты!.. – Кейта сжимает кулаки и сверлит тебя глазами. Окажется потом, что вы знакомы – не удивлюсь. – Так не делается!

- Не тебе учить меня правилам, - отзываешься ты ледяным тоном. – Нападай.

- Ночь траурниц, невидимых во мраке, вместо нектара пьющих кислород!..

Воздух вокруг заполняется шорохом бесчисленных крыльев. Ты проводишь перед собой развёрнутой ладонью:

- На пламя мотыльки летят – и гибнут. Их вспышки – как осенний звездопад! Удушья нет.

Больше похоже на фейерверк. Или на огненный ливень. Кейта почти рычит:

- Будь ты проклят, Агацума! Мало того, что ты позор всей школы – тебя там до сих пор ставят в пример!

Ты холодно поднимаешь бровь:

- Меня это не касается.

- Естественно! Ты на всех наплевал и смылся, а нам расхлёбывать! Что ни придумай – сравнят с Агацумой! Где ни победи, слышишь только: «Вот если б у Безжалостных выиграли»!

- Мы Нелюбимые, - напоминаешь ты, не меняясь в лице. – Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Ври больше!!

- Хорошо, - ты внезапно усмехаешься краем рта. – Оковы лжи невидимы, но прочны. Как муха в паутину, влипни в них!

- Ч-что?.. – это восклицание Шизумы. Ты не обращаешь на нее внимания и заканчиваешь:

- Незримы путы, но нерасторжимы. Не видя правды, правду не узнать!

Сияющие наручники смыкаются на наших противниках почти синхронно.

- Разрыв, - сипло приказывает Кейта, - освобожденье! Прочь все узы!

- Не разорви нам связь! - вскрикивает его Жертва.

- Ага, точно… Чёрт, крепко он нас…

Ты мельком смотришь на них и поворачиваешься ко мне:

- Рицка, дай мне вправить вывих. Я не обещаю, что удастся безболезненно, но быстро и аккуратно – точно.

Я лишь теперь понимаю, что ты весь бой провел одной рукой. Поднимаю взгляд, и ты тихо добавляешь, не дожидаясь вопроса:

- Мне легче, когда я тебя касаюсь. Так я… чувствую, что я с тобой.

Не боишься забыться? Я прикусываю губу и протягиваю тебе по-прежнему сведённое судорогой запястье:

- Давай.

Ты фиксируешь левой ладонью моё предплечье, а правой осторожно влезаешь между моими скрюченными пальцами. Ищешь какое-то нужное положение, и, должно быть, находишь, потому что взглядываешь мне в глаза:

- Готов?

Я киваю – и ты ставишь сустав на место. Не знаю, как – руку будто в огонь суют, у меня на сожмуренных ресницах выступают невольные слёзы… И боль начинает волнами откатываться прочь.

- Ох, - выдыхаю я невольно и, пошатнувшись, приваливаюсь к тебе. – Где тебя научили… как надо?

- В школе, - отзываешься ты кратко. Обнимаешь меня за талию и целуешь куда-то в голову, игнорируя противников: - Легче?

- Угу… - я открываю глаза и успеваю вскрикнуть: - Соби!!

Ты стремительно вскидываешься, но мы всё равно опаздываем: наручники смыкаются у тебя на запястьях, как колодки. Ты так и обнимаешь меня, мне достался ошейник с цепью, и она тоже к твоим оковам крепится, не шевельнуться нормально обоим… Мне руки не выпростать, тебе не атаковать…

Я с присвистом пытаюсь протолкнуть сквозь стиснутое удавкой горло немного воздуха:

- Соби, ты как?

- В порядке, - отвечаешь ты с таким же усилием. Мне не посмотреть, но и так слышно, что ты тоже в ошейнике. – Я пропустил их освобождение, моя вина.

«Нет», - сейчас не до пререкательств, и мыслеречью мы в поединках не пользуемся, но ты же из-за меня отвлекся! Потому что я потерпеть не смог!

Ты вздыхаешь – а потом вдруг с силой привлекаешь меня к себе вплотную. Так, будто мы не в бою, а дома. Что ты задумал?

«Дай мне силу», - просишь, жарко вздыхая мне в затылок.

Я же и так… Ладно, может, тебе сейчас само слово важно.

«Бери».

- Надо же, Безжалостные в цепях, - иронизирует Кейта, подходя ближе. – Непобедимые Нелюбимые! Аояги, я понял. В следующий раз тебя надо по-быстрому трахнуть до появления Агацумы. Пока он тебе дырку зализывать будет, мы вас на части порежем!

Меня обжигает твоей яростью. Я автоматически вжимаюсь в тебя спиной:

«Соби, это провокация!»

«Знаю, - ты едва сохраняешь выдержку. – Но он ответит за свои слова».

Вслух мы ничего не говорим, и Невидимые приближаются. Кейта твой ровесник, а Шизума, по-моему, младше меня. У них разница лет в десять. Теперь я вижу ее отчетливо: точеное личико с очень тонкой кожей, хрупкая фигура.

- Аояги Рицка, - произносит она нараспев и улыбается. Эта улыбка сразу делает ее какой-то неправильной. Девчонки так улыбаться… не должны.

«Соби, ты что, боль с моего ошейника на себя тянешь?!»

«М-м… Нет», - неубедительно пытаешься ты отовраться. То-то у меня мысли настолько ясные!

«Не смей! Атакуй их, сможешь?»

«Разумеется. Жду, пока окажутся совсем рядом».

- Как думаешь, Кейта, подать их Минами-сэнсею прямо в таком виде или сначала разделить? Он, вроде, только Агацуму себе хочет.

- Разделим, - её Боец оборачивается и небрежно щёлкает пальцами. – Детка, уяснила, что значит зависимость друг от друга? В паре каждый должен быть сам за себя, иначе это не пара, а два слабака! Одного сломали – второго взяли тепленьким!

- Уяснила, ага, - она задумчиво кивает, глаза непроницаемые – и всё-таки…

Она обрывает реплику.

«Соби, ей не нравятся его слова», - сообщаю на всякий случай.

«Мне тоже».

Они и мне не нравятся. Наверняка о принципе «если умрет один, умрет и второй» Невидимые не слышали.

- Тогда разделяй и закончим, - распоряжается Шизума с властными нотками. – У меня на сегодняшний вечер планы были, не хочу нарушать!

- Планы, - повторяешь ты обманчиво-безразличным тоном. Будто обращаешься ко мне, а не к ней. – Нет ничего более иллюзорного, чем выстроенные планы. Озвучишь их – и ничего не сбудется.

- Ты, конечно, об этом знаешь получше многих, - ёрнически скалится Кейта. – О твоих планах, Агацума, всей школе известно было. Хотя ты ведь вроде раньше был не особо трепливый, а? Влияние новой Жертвы сказывается – или это ты в цепях такой разговорчивый?

- Тебе виднее.

- Ну так! Попробуй, разорви свои оковы! Попробуй, вырвись, если хватит сил!

- Видно, у вас в школе опытом обмениваться не принято, - я закашливаюсь, но Шизума разбирает мои слова и сощуривает узкие тёмные глаза:

- То есть?

- Я не собираюсь разрывать оковы, - ты опираешься подбородком на мою макушку. Едва стоишь, а со стороны кажется, что расслаблен. Я исхитряюсь завести ладони снизу, прикладываю к твоим запястьям выше наручников. Ты не киваешь, зато сразу немного выпрямляешься. Бери силу по-настоящему, у меня есть пока, не всё высосано…

Я знаю, что ты сделаешь. У нас просто нет иного способа.

- Я атакую изначальной силой. Ей важна направляющая воля, а не рука.

Кейта вскрикивает – и по слившимся Системам проходит рябь, как по воде при сильном ветре.

- Свет солнечный и лунный призываю. Смешайтесь и обрушьтесь на врага! – в твоем голосе появляется знакомое эхо. Хорошо, что наши заклинания для нас самих безвредны – по-моему, ртутный дождь Невидимые отразили легче.

- Защита! – парирует Кейта, сразу ставя купол, - ты не вырвешься из плена!

Ты даже плечами не пожимаешь:

- Огонь костров и свет вечерних окон. Свет звёзд и свет июльских светляков. Невидимое сделается явным, удар неотразим, защиты нет!

Шизума с пронзительным криком бухается на колени – цепи дёргают её к земле. Ошейник у меня на горле распадается на электрические искры и пропадает. Я сразу проверяю твои запястья: уже свободны.

- Нет! – Кейта упрямо бросается вперед. Он сильный: Жертва с ног сбита, а по нему не скажешь. – Сеть волчьих ям! Шагни – сгниёшь на кольях!

- Зачем шагать, я постою на месте, - ловишь ты его ритм. Земля вокруг проваливается громадными рытвинами, я больше чувствую, чем вижу… была бы здесь листва, Кейта еще и прикрыл бы их, наверное, для лучшего сходства. – Защита. Гравитация – зеро.

Сфера оплетает нас полупрозрачными силовыми лентами, они сращиваются, сразу образуя непроницаемый кокон. Теперь не упадём.

- Давление невидимо для глаз, но разрывает вены и сосуды, - твоя левая ладонь безотчетно ощупывает меня. Я накрываю ее своей и прижимаю к солнечному сплетению. – Вы в Марианской впадине! Глубь вод раздавит черепа, как два ореха!

Больше Кейта не кричит. Он закатывает глаза, так, что остаются только белки – и навзничь валится на свою Жертву. Та не двигается.

Ты тяжело дышишь и мелко вздрагиваешь всем телом. Я не отодвигаюсь:

- Отменяй Систему.

- Повинуюсь.

Как станут гасить свое поле эти двое, мне нет дела. А учитывая, что их никто не обнаружит, потому что в запущенной Системе мы пропадаем для окружающих… Пусть оправдывают своё Имя. Надеюсь, очнутся как минимум потрёпанными.

Ой. Между прочим.

- Соби, - обращаюсь к тебе, глядя на неподвижно лежащих Невидимых, - они тут не умрут?

- Нет, - ты понимаешь. – Система вытянет силы из Жертвы и некоторое время будет сложно раскрываться у Бойца, но… нет, не умрут.

- Отлично. Тогда пошли отсюда.

Ты склоняешь голову и очень внятно произносишь:

- Как прикажешь.

Я даже ухитряюсь не стиснуть зубы.

- В университет возвращаться нет смысла, - обдумываешь ты вслух, пока мы идём к остановке. – Сумка при мне, задания я знаю, урок отменил. Значит, у нас есть полтора часа до дзюку.

- Как полтора? – изумляюсь я. – Ты что, хочешь сказать, только десять минут прошло?

- Именно, - ты демонстрируешь мне часы. – Эти противники предпочитают растягивать время, а не ужимать его.

- Ничего себе, - я убеждаюсь, что ты не ошибся. В самом деле лишь половина четвертого. – Я и не знал, что это как-то… ну, выбирать можно!

Ты негромко вздыхаешь:

- Извини, что не рассказываю. Я хочу, Рицка. Но я сам не представляю, что будет, если затронуть глубинные блоки. Я… не уверен, что удастся справиться даже вдвоем.

- Не надо, - я порываюсь привычно взять тебя за руку – и невольно вскрикиваю. Сразу себя обрываю, но тебя не проведёшь:

- Может быть, не транспортом? Я опасаюсь, что запястье распухнет. Нужен холод и фиксирующая повязка. Позволь, я отправлю нас домой.

- Нет, - я указываю тебе не пострадавшей рукой на приближающийся автобус. – Наш ведь!

Ты с сожалением смотришь на номер маршрута:

- Да.

- Поехали.

Удачно, что рука левая. Правда, на ней Имя, а ты и так мои ощущения ловить наловчился почти как собственные.

- Очень хотелось переломать кости им обоим, - незамедлительно откликаешься ты. Устраиваешь меня у окна на задней площадке, проверяя, чтоб мне ни за что не пришлось хвататься, отгораживаешь собой от остальных пассажиров. Я прикрываю глаза:

- Хорошо, что удержался.

Твои пальцы быстро гладят меня по щеке:

- Я очень старался, Рицка. И еще раз – прости, что пришлось столько ждать.

- Тебе меня и дольше приходится, - я вздыхаю. – Учебу-то не отменишь. Как мы будем из дзюку сбегать? А из бассейна?

- Никак, - в твоем голосе появляется лёгкое удивление. – Мы же будем там вместе. Без страха, что нападут, когда мы порознь. Вдвоем принять вызов легче, просто станем появляться в Системе врагов позже, вот и всё.

- А, - ну да, я не сообразил. Твои слова успокаивают, и еще меня неудержимо клонит в сон. Наверное, после оков. Я теперь в них гораздо реже попадаю, особенно с тех пор, как канал открывать научился. Тебе стало проще отбиваться и нападать. Вот бы еще моим приказам в Системе начал подчиняться без спора! Я это даже отпраздновал бы.

Я опираюсь локтем на поручень и разглядываю пасмурный Токио. Зима всё ближе, через месяц снег полетит… Интересно, а во Франции снег бывает? Надо будет в интернете уточнить.

- Мама звонила, - вспоминаю я, когда мы выходим из автобуса и направляемся к дому, - говорит, что потеряла нас. Соскучилась и ждёт в гости.

Ты киваешь:

- Ясно. Давай ближе к концу недели проведаем ее. Скажем, в пятницу.

- Ладно.

Ты вновь умолкаешь и о чем-то напряженно размышляешь. Взгляд у тебя уже минут десять озабоченный и хмурый. Моего терпения хватает на подъем по лестнице, на то, чтоб войти в квартиру и разуться, а потом я не выдерживаю:

- Что случилось-то?

- Ничего, - ты забираешь у меня школьную сумку и явно намереваешься помочь снять кожанку. Я торопливо скидываю ее с плеча – но всё равно тебе приходится присоединиться, чтоб растянуть вязаный манжет. Я осторожно вытаскиваю запястье и всё-таки озвучиваю:

- Спасибо, что не правая. А то писать было бы трудно.

Ты только хмуришься в ответ. И пока мы моем руки, следишь, не понадобится ли вмешаться еще раз. Я справляюсь сам.

- Эластичный бинт слишком широкий, - говоришь ты в комнате, велев мне сесть на кровать и проверяя аптечку. – Я сделаю перевязку одним из своих?

- Это ты спрашиваешь или сообщаешь?

Ты мимолетно улыбаешься, но улыбка сразу гаснет:

- Сообщаю.

- Тогда действуй, - я с вздохом в третий раз за полчаса протягиваю тебе ладонь. Ты дотрагиваешься до нее кончиками пальцев – они совсем ледяные. То ли ты еще не восстановился после боя, то ли у меня рука горит. Второе вероятнее, вид у тебя довольно бодрый. Только глаза не блестят, как обычно, и брови никак не расходятся из складки на переносице.

- Повторяю вопрос: что случилось? – настаиваю сквозь зубы, пока ты умело накладываешь повязку. Ты вновь пробуешь не ответить, даже головой качаешь, но сейчас я не отступлю. – Соби! Я жду!

- Рицка, нас ненавидят не из-за того, что я был лучшим на занятиях, - произносишь ты глухо. – Я не впервые думаю, что дело в ином. Если взглянуть со стороны, то я в самом деле… пользовался некоторыми привилегиями. Я не добивался поблажек, мои бонусы состояли из… гм… дополнительных занятий, но, вероятно, со стороны я действительно выглядел любимчиком сэнсея. Раньше у меня не было и мысли, что мое положение может сделать меня объектом зависти. Но теперь мне мстят за непрошенную избранность, а тебе – за то, что…

Ты затихаешь окончательно. Я угрюмо смотрю на тебя, а ты отказываешься встретиться глазами.

- Видимо, за то, что ты меня выбрал, а я заставил заткнуться Ритцу. - Твои губы вздрагивают, будто ты хочешь заспорить, но ты молчишь – и наклоняешь голову. – Только тут не в тебе одном дело, Соби! - продолжаю я со злостью. – И не во мне! Эти, сегодняшние… Они не правы. Если в паре каждый сам за себя, пара проигрывает! Ты же сам видишь!

- К чему ты?.. – ты наконец поднимаешь взгляд. В нём такая надежда, что мне делается нечем дышать:

- К тому, что ты сам сказал: мстят не тебе и мне, а нам! Твоей вины тут нет! Забыл, что меня в Гору тоже затащить пытались? И без тебя затащили бы!

Исследовать «потенциал силы» на всякой аппаратуре и пару подбирать, не интересуясь мнением.

Я передёргиваюсь.

- Меня иногда успокаивает только твоё упрямое нежелание туда попасть, - кажется, тебя немного отпускает напряжение. – Я напоминаю себе, что ты против, и я не удерживаю тебя против воли, а защищаю. Это помогает.

Я широко раскрытыми глазами вглядываюсь тебе в лицо:

- Ну и идейки у тебя, Соби! Ты б лучше у меня спрашивал, а!

- Я и спрашиваю, - ты пожимаешь плечами. – Это… слабость, но я не могу удержаться.

То есть твой мрачный вид и отказ говорить означали вопрос? Спасибо, что хоть просветил.

Ты осторожно перебираешь мои пальцы, потом проводишь подушечкой мизинца по краю бинта – он проходит как раз по костяшкам.

- Кейту я знаю, - роняешь после долгого молчания. – Мы одногруппники. Его Жертва мне незнакома.

- Одногруппники? – я пораженно мигаю. Я предположил, что вы друг друга знали, но ведь… – А что он в таком случае до сих пор делает в школе?

- Тренируется с Жертвой. Она появилась, поэтому теперь Боец, даже окончив, должен пройти с ней… - начинаешь ты – и с коротким стоном хватаешься рукой за горло.

Я рывком придвигаюсь к тебе, обнимаю, и ты опускаешь лоб мне на плечо.

- Соби, - прошу я раздельно, - за-мол-чи.

Ты дышишь так, как не всегда бывает в оковах, и киваешь.

Ты не виноват, что к нам лезут. И фиг я тебе позволю так думать, что бы всякие Невидимые ни болтали.

Сейчас четыре. В дзюку нам к пяти, и ходьбы тут минут пятнадцать. Я глажу тебя по спине:

- У нас есть как минимум полчаса. Ложимся.

Ты не отпускаешь меня и хрипло шепчешь:

- Ладно. У меня в часах есть будильник.

*

На последнем уроке Юйко участливо заглядывает мне в лицо:

- Рицка-кун, что с тобой?

Её шёпот, наверное, половине класса слышен. Я отодвигаюсь и отвечаю как можно тверже:

- Всё в порядке.

- Голова болит? – не отстаёт она. – Это после…

Юйко делает большие глаза и многозначительно не договаривает. Я хмурюсь, потом подпираю кулаком подбородок и снова говорю:

- Нет.

Она вздыхает и опять украдкой рассматривает меня. Можно подумать, во мне что-то настолько изменилось, что она никак не привыкнет!

Я бездумно поднимаю руку, дотрагиваюсь до тугой серой резинки – утром ты дал мне одну из своих. И добавил чуть выжидательно, что это будет изящно: у тебя волосы завязаны черной, а у меня светлой. Я согласился, сказал спасибо и отправился в ванную: без расчески сделать гладкий хвост можешь только ты, а мне учиться и учиться.

Результат тебе понравился. Ты оглядел меня, подошел, провел ладонью по открывшейся шее и заявил, что я красивый. Я уже привык, что тебе так кажется, но все равно стало приятно. Красоты во мне немного – но твою искренность я всегда чувствую, Соби. Мне она важнее.

Ты пропустил мои собранные волосы сквозь кольцо пальцев, улыбнулся и заметил, что теперь у меня два хвоста: кошачий и беличий. Вид у тебя был до неприличия радостный. Интересно, что бы это значило? Ты пока не сознался. Ладно, всё равно вытяну!

Юйко так и косится на меня исподтишка. Я прикидываюсь, что целиком погружен в биологию, и не реагирую. Что особенного-то? Хвост и хвост. Я вздыхаю и прикрываю горящие глаза. Всё-таки Юйко иногда чересчур наблюдательна. Чаще всего это хорошо, но иногда здорово раздражает.

Голова у меня не болит. То есть болит, но это не моя боль, а твоя. До конца урока двадцать минут, освобожусь и к тебе рвану. Лечить буду. Судя по тому, что ты согласился без пререканий, фон я ловлю нечётко и на самом деле тебе хуже. А всё почему! Потому что не надо было рисовать почти до утра! У нас вчера сначала бой был, а потом в дзюку почти четыре часа провести пришлось. Было от чего устать и без рисования.

В итоге я просто вялый, потому что ночью несколько раз просыпался, ощущая, что тебя рядом нет, а у тебя еще и виски сдавило. Ты с утра сдал сразу две работы, отчитался мне об этом и, по-моему, с облегчением послушался, когда я велел закругляться в университете и домой ехать.

- Рицка, - окликает меня Яёи, - слышишь?

Я киваю, не оглядываясь, и он продолжает:

- Ты Кио-сана когда увидишь? Или, может… Я ему игру достал, которую он просил, не передашь?

Я передергиваю плечами и отвечаю почти громко:

- Нет.

- А почему?

- Ичитаро-кун! – очень вовремя раздается голос Шинономе-сэнсей, - подожди с беседами до конца урока! Нам осталось десять минут, неужели нельзя потерпеть?

- Да, сэнсей, - поспешно соглашается Яёи. И добавляет сиплым шепотом: - Рицка, после звонка договорим, ага?

Я по привычке тянусь свериться с часами и одергиваю себя, уже отвернув манжет. Старые пришлось выкинуть, когда окончательно встали, а новые мы до сих пор не купили. Нет у меня времени обсуждать после уроков Кио и компьютерные игры. Тем более что сказать нечего.

Когда мы переобуваемся и втроем выходим из школы, Яёи вздыхает, натягивая на голову капюшон:

- Всё никак не решусь попросить у Кайдо-сана телефон. С ним столько всего обсудить можно! Наверное, здорово было бы иметь такого друга.

Яёи делает паузу, но я не поддаюсь и смотрю вперед. Он недовольно хмыкает и продолжает:

- Только мне смелости недостает, мы ведь друг друга не знаем почти.

- Ты же с ним игры обсуждать собираешься, - не выдерживаю я. Зачем для этого сближаться? – И знакомы вы уже два года, мало, что ли!

- Тебе не понять, - Яёи обиженно поджимает губы. – Кио-сан меня на столько старше… Ему со мной будет скучно! Я же не ты, а он не Соби!

- А что не так во мне и Соби? – я не хотел, но получается резко.

- Да вам будто и не мешает разрыв в возрасте, - он пальцем стирает со стекол очков мелкие водяные брызги. Дождь сеется с самого утра, и судя по цвету туч, будет лить дня три.

Хорошо, что я настоял на водоотталкивающем покрытии у твоей оправы.

- Рицка?

- А?

- Вас не напрягает, что у вас восемь лет разницы? – не отстает Яёи.

Семь лет, девять месяцев и четыре дня.

- Нет.

Он завистливо цокает языком и оборачивается к Юйко:

- Юйко-сан, а тебе не хотелось иметь подругу старше себя? Ну там, чтоб разговаривать на всякие умные темы?

- А разве дружат за этим? – Юйко раз за разом наматывает на пальцы один из хвостиков, в которые завязывает волосы. – Нет, Яёи-сан, у меня есть Нана, она старше, почти как Соби-сан… И есть друзья!

- Нана-сан – взрослая? – оживляется Яёи, - а сколько ей лет?

- Двадцать два. В июле исполнилось. Рицка-кун, Соби-сану ведь тоже двадцать два?

- Ага, - отвечаю я коротко. Пусть они слезут с этой темы, в конце концов! Я же себя выдам чем-нибудь!

О том, сколько тебе лет по документам, я вспоминаю раз в году – двадцать первого сентября, и уже дважды удивлялся. С тобой надежно и спокойно, как со старшим, зато выводы ты делаешь иной раз хуже, чем я в шестом классе. Мы в основном из-за перекосов твоей логики и ссоримся. Мне всё чаще кажется, что мы ровесники: то ли я тебя догоняю, то ли… То ли ты мне теперь доверяешь и младше делаешься.

Виски отзываются тупой болью, и я невольно прибавляю шагу. Друзья переглядываются и тоже ускоряются.

- Так не передашь диск? – уточняет на всякий случай Яёи. – Нет?

- Нет, - отрезаю я. – Мы сейчас с Кио… редко встречаемся. Возьми у него телефон, когда в следующий раз пересечетесь!

- А ты мне дать не можешь?

Я недоверчиво смотрю на него:

- Яёи-сан, а ты дал бы чужой номер без разрешения?

- Ну… э-э… нет, конечно, - он, кажется, несколько теряется. – Нет, не дал бы.

- Ну вот, - подытоживаю я. – Извини.

- Да ладно… Ты сейчас домой?

Я отрывисто киваю и оборачиваюсь к Юйко:

- Побегу, ладно?

- Конечно, - она понимающе смотрит на меня. – Ты три урока ждал, так ведь? Беги!

Я даже приостанавливаюсь от неожиданности. И, наверное, глупо на нее смотрю, потому что Юйко смеется:

- Рицка-кун, ты иногда такой забавный! Правда! Ну… пока, да?

- Пока, - я стряхиваю удивление и киваю еще раз, им обоим: - До завтра!

- Увидимся, - отзывается Яёи. Мы миновали школьные ворота, в принципе, до остановки можно идти всем вместе, но им за мной не угнаться. Я быстро хожу, они не поспевают.

- Юйко-сан, как насчет похода в библиотеку? Сделаем домашние, – доносится мне в спину. Юйко что-то отвечает, но я уже не разбираю, что. Тоже накидываю капюшон – осенняя морось холодит непривычно открытые уши – и срываюсь с места.

У меня странное ощущение, что когда ты меня не встречаешь – ты подгоняешь мне автобусы. Езжу прямо как в личном транспорте, и пробок по пути почти не бывает.

Не сам же я как-то на дорожное движение влияю?

*

Нижний замок ходит туже, чем верхний, и ключ в него вставить с первого раза обычно удается только тебе. Но сегодня мне везет: я сходу попадаю в скважину, проворачиваю – два оборота и еще половина – и шагаю в полумрак прихожей. Рулонные шторы опущены, в квартире ни звука, разве чуть слышно гудит холодильник.

- Рицка, - раздается из комнаты твой тихий оклик.

- Я, - я торопливо разуваюсь, раздёргиваю молнию на куртке, отставляю к стене сумку. – Минута, и приду.

- Я тебя ждал, - ты всё же возникаешь между ширмами, невесомо прислоняешься спиной к лёгкому косяку. Я бросаю на тебя быстрый взгляд: глаза тусклые, волосы безжизненно обвисли. Но улыбаешься вроде по-настоящему.

- Лежал бы, - я вешаю куртку. – Всё равно же я бы сейчас пришел!

- Мне хотелось как можно быстрее тебя увидеть, - откликаешься ты по-прежнему негромко. – Мне легче в твоем присутствии.

- Аналогично. Так, дай только руки вымою.

Ты заходишь за мной в ванную, опускаешь ладони мне на бедра и ставишь подбородок между моими кошачьими ушами.

- Будешь ругаться?

- На тебя? – я выразительно поднимаю брови, - а поможет?

Как у тебя получается: просто прикрываешь глаза, а я ощущаю, что ты смеешься? С виду абсолютно серьезен!

- Чаще всего помогает, - признаёшь ты самокритично. – Я обдумываю твои упреки и корректирую свое поведение.

- Но от рисования зачетных работ по ночам это не спасает, - я заворачиваю кран, сдергиваю с крючка полотенце. – После вчерашнего самым дельным решением было!

У нас и так теперь головы болят чаще. Ты объяснил, это потому, что восстанавливаться не успеваем, а бои у нас не тренировочные. После спаррингов в Горе дают время на сон, и учебные нагрузки снижают, а в сессии практика с теорией всегда разделена. Нам подобное точно не грозит.

Ты пожимаешь плечами:

- Справедливо. Но я очень хотел сдать этот зачет. И рассчитывал, что мне хватит сил.

- Сил хватило, а вот ума… - я поворачиваюсь, отцепляю от себя твои руки и решительно выпихиваю тебя из ванной. – Не ты говорил, что зрение напрягать хотя бы сутки не следует?

- Я, - ты без возражений выходишь и сам выключаешь свет. – Продолжай, пожалуйста.