Отрешение от должности Президента РФ

Отрешение от должности Президента РФ, безусловно, является одной из мер конституционно-правовой ответственности, причем закрепленной в тексте Конституции РФ, что не характерно для большинства конституционно-правовых санкций, урегулированных в обычных федеральных законах. Достаточно вспомнить такие меры ответственности, как расформирование избирательной комиссии, роспуск законодательного органа государственной власти субъекта РФ или отрешение от должности высшего должностного лица субъекта РФ, не имеющие конституционной легализации. В отличие от большинства санкций в конституционном праве отрешению от должности сопутствует наличие специфических оснований, участие в процедуре ее возложения органов законодательной и судебной власти.

Особая специфика данной санкции заключается в пересечении и даже взаимопроникновении механизмов уголовной и конституционно-правовой ответственности. Основанием для реализации импичмента (как именует эту санкцию Конституция США, где впервые была регламентирована такая мера ответственности) является факт совершения деяния, подпадающего под признаки преступления, регламентированного нормами исключительно уголовного законодательства (ч. 1 ст. 1 УК РФ). Но прежде чем отдать Президента под суд в рамках осуществления уголовного судопроизводства, конституционное законодательство определяет особую принудительную меру - лишение должности (отрешение, смещение), предшествующую собственно реализации мер уголовной ответственности.

Ранее практика советского периода развития нашей страны не знала подобной меры ответственности, так как в доктрине отрицалась идея разделения властей, и даже главой государства был назван не единоличный, а коллективный орган — Президиум Верховного Совета СССР. Наука советского государственного права не признавала необходимости ответственности высших должностных лиц государства в конституционно-правовом порядке, заменяя ее квазиформами в виде партийно-политической ответственности, ответственности перед народом органов государственной власти (в качестве примера можно привести освобождение от должности Н. С. Хрущева, 1-го секретаря КПСС и одновременно Председателя Совета Министров СССР, решением Пленума ЦК КПСС).

Впервые такая мера ответственности, как отрешение (точнее, смещение) от должности президента, появилась в нашей правовой системе в 1990 года с введением поста Президента СССР и регламентировалась в ст. 127⁸ Конституции СССР 1977 года. Процедура применения этой меры была достаточно проста: Съезд народных депутатов СССР принимает решение о смещении Президента с должности за нарушения Конституции и законов ²/₃ голосов с учетом заключения Комитета конституционного надзора СССР.

Отрешение от должности президента как мера конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации впервые была оформлена одновременно с введением поста Президента РСФСР, а ее механизм был определен ст. 121-10 Конституции РСФСР. Следует сказать, что данный институт существенно отличался от ныне действующего, прежде всего, наличием более широких оснований ответственности (нарушение Конституции, законов, присяги) и упрощенной процедуры применения (решение принимал Съезд народных депутатов РСФСР на основании заключения Конституционного Суда РФ).

В официальном проекте Конституции Российской Федерации, подготовленном Конституционной комиссией Съезда народных депутатов в 1990-1993 годах и незаконным образом отвергнутом Б. Н. Ельциным, содержалась более простая версия института отрешения Президента РФ от должности. По мнению Конституционной комиссии (ст. 96 проекта Конституции), Президент Российской Федерации мог быть отрешен от должности в случае умышленного грубого нарушения им Конституции Российской Федерации или умышленного совершения тяжкого преступления. Как полагает О. Г. Румянцев, импичмент за умышленное грубое нарушение Конституции РФ - это в чистом виде мера политической ответственности Президента РФ[333].

Серьезные коррективы в трактовку положений Конституции внесло Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 1999 года № 10-П «По делу о толковании положений статьи 92 (ч. 2 и 3) Конституции Российской Федерации».

Действующая Конституция РФ (ст. 93) предусматривает принципиально иной механизм отрешения от должности Президента РФ. Основанием для возбуждения процедуры импичмента может быть совершение Президентом государственной измены или иного тяжкого преступления. Тяжким преступлением согласно ст. 15 УК РФ являются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание в виде лишения свободы не превышает 10 лет. Как известно, законодателем введена категория «особо тяжкие преступления», под признаки которых подпадают деяния, за совершение которых предусмотрено наказание свыше 10 лет лишения свободы или еще более строгое (смертная казнь). При этом отметим, что в ранее действовавшем УК РСФСР легального определения понятия «особо тяжкое преступление» не содержалось, хотя оно и использовалось в двух статьях, но в отдельных составах применялся иной термин — «особо тяжкие последствия». Поэтому можно задаться вопросом о том, что представляет собой категория преступлений, являющихся основанием для возбуждения процедуры импичмента: тяжкие или особо тяжкие, тем более что буквальное толкование ч. 1 ст. 93 Конституции РФ позволяет предположить, что авторы Конституции государственную измену относили к тяжким преступлениям. В УК РФ государственная измена в соответствии с ч. 5 ст. 15 подпадает под понятие особо тяжкого преступления. В этой связи актуальным представляется внесение поправки в ч. 1 ст. 93 Конституции РФ, детализирующей характеристику преступных деяний, за совершение которых возможна ответственность Президента РФ.

В науке специально отмечается, что Президент РФ может быть привлечен к ответственности в порядке импичмента только за совершение особо тяжких преступлений, поскольку в Конституции РФ признак государственной измены носит как бы системообразующий характер; выделение именно этого преступления в ст. 93 Конституции означает, что все иные преступления, могущие быть основанием импичмента главы государства, по своей тяжести приравниваются к государственной измене. При этом имеются предложения о разрешении такого рода коллизии только законодательным путем – либо посредством отнесением государственной измены в ст. 93 Конституции РФ к особо тяжким преступлениям, которые, таким образом, становятся основанием импичмента Президента РФ, либо путем изменения уголовного законодательства в части определения категорий преступлений[334].

Необходимо подчеркнуть, что квалифицировать действия Президента в случае государственной измены весьма затруднительно по двум причинам. Во-первых, негативные последствия, выражающиеся в ущербе целостности, территориальной неприкосновенности, государственной безопасности или обороноспособности Российской Федерации, могут значительно отставать по времени от момента совершения Президентом деяния, их повлекшего. Во-вторых, несмотря на персонификацию должности Президента как единоличного главы государства, трудно предположить, что решения, содержащие признаки такого состава преступления, как государственная измена, подготавливаются и принимаются им в одиночку[335].

Другим не менее спорным является вопрос ответственности Президента за совершение таких преступных деяний, характеристика которых дана в ч. 2, 3 ст. 15 УК РФ, т. е. преступлений небольшой или средней тяжести. Иными словами, в том случае, если Президент совершит, например, деяния, предусмотренные ст. 198 (уклонение от уплаты налогов), ст. 163 (вымогательство), ст. 159 УК РФ (мошенничество), то он не понесет никакой ответственности. Как известно, подавляющее число преступлений (особенно это касается экономических преступлений, преступлений против конституционных прав человека и гражданина, экологических преступлений), предусмотренных в Особенной части УК РФ, относится к преступлениям небольшой или средней тяжести. Фактически это означает безответственность Президента за совершение многих уголовных преступлений, что, безусловно, нарушает один из базовых конституционных принципов — принцип равенства граждан перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ). Возникает парадоксальная ситуация: на вершине власти может легально находится уголовный преступник[336], не подлежащий ответственности. Тогда необходимо согласиться с тем, что допустимо по усмотрению законодателя ограничивать этот общеправовой принцип, а также согласиться с конституционным непризнанием общей идеи права как нормативно воплощенной справедливости. Если в российском обществе есть неприкасаемое лицо, то, как минимум, циничным представляется конституционное положение о правовом государстве, когда глава государства находится вне общего для всех правила поведения, ставится выше закона.

Если мы проанализируем практику цивилизованных демократических государств, прошедших длительную эволюцию, то увидим, что нигде нет примеров такого рода «обожествления» неприкосновенности фигуры президента. Как правило, основания привлечения президента к ответственности включают совершение им не только тяжкого преступления, но и иных уголовных преступлений, нарушения Конституции и реже — проступков.

В США Президент, согласно ст. II разд. 4 Конституции, подлежит импичменту даже по обвинению в совершении проступков (Президент Б. Клинтон чуть было не лишился своего поста за лжесвидетельство). В Польше основанием ответственности Президента является нарушение Конституции, закона или совершение преступления (ст. 145 Конституции). Австрийская Конституция в качестве оснований ответственности Президента выделяет нарушением им Конституции (ст. 142). Согласно Конституции Италии основанием ответственности Президента является совершение им государственной измены и посягательство на Конституцию (ст. 90)[337]. В целом основанием для отрешения президента от должности в подавляющем большинстве государств мира является нарушение Конституции (Германия, Австрия, Италия, Болгария, Венгрия, Монголия, Азербайджан, Грузия, Казахстан, Кыргызстан, Литва, Молдова, Таджикистан, Украина и др.)[338].

По мнению Л. А. Окунькова, существовавший до принятия Конституции РФ 1993 года механизм отрешения Президента от должности в случае нарушения Конституции, законов, а также данной им присяги, как показала отечественная практика, не стал реальной мерой ответственности Президента, а предусмотренный действующей Конституцией механизм отрешения Президента от должности делает «российский импичмент гораздо более сложным, чем в США и других зарубежных странах»[339].

«Президент, - пишет С. А. Авакьян, - в целом не зависит от других органов государственной власти. Парламентские и судебные сдержки и противовесы в отношении президентской власти, а тем более контроль существуют в самых минимальных размерах. В сущности можно говорить об отсутствии конституционной ответственности Президента. Практически невозможно представить, что Президент РФ совершит государственную измену или иное тяжкое преступление, служащие основанием для его отрешения от должности (ст. 93 Конституции). А других оснований, например, грубое нарушение Конституции, законов, присяги, теперь не предусмотрено»[340].

Некоторые авторы предлагают основанием отрешения российского Президента от должности указать нарушение Конституции, законов или присяги, ссылаясь при этом на зарубежные конституции, многие из которых действительно основанием импичмента называют совершение конституционного деликта. Напомним, что подобные основания имело отрешение от должности Президента РФ до принятия Конституции РФ 1993 года. Так, Н. С. Зыкова пишет, что оптимальным решением вопросов отрешения Президента РФ от должности «видится введение полноценного института конституционной ответственности Президента в форме отрешения от должности за действия и решения, противоречащие Конституции Российской Федерации»[341]. Можно согласиться с предложением О. В. Брежнева о необходимости «сформулировать в Конституции основания для отрешения от должности Президента, такие как «нарушение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, повлекшее тяжкие последствия» (к такого рода деяниям относятся и все уголовно наказуемые правонарушения). В этом случае было бы возможным отказаться от участия в процедуре конституционно-правовой ответственности главы государства Верховного Суда, кроме тех случаев, когда в основе обвинения лежат признаки совершения Президентом преступления, и возложить на Конституционный Суд полномочие по проверке не только процессуальных, но и конституционных, материально-правовых оснований выдвинутого обвинения»[342].

О. В. Гороховцев предлагает число оснований ответственности Президента РФ дополнить совершением любых уголовных преступлений, а не ограничиваться только тяжкими преступлениями.[343] С. В. Рунец считает возможным указать основанием отрешения от должности Президента Российской Федерации нарушение Конституции (наряду с совершением уголовного преступления), причем это должно быть грубое нарушение Конституции либо неоднократное, факт которого мог бы определять Конституционный Суд РФ после предъявления обвинения Президенту Государственной Думой. Признаки совершения уголовного преступления определялись бы Верховным Судом[344].

С нашей точки зрения, представляется неоправданным в качестве фактического основания ответственности Президента рассматривать лишь совершение последним тяжких уголовных преступлений. В Конституции РФ и в федеральном уголовно-процессуальном законодательстве необходимо закрепить основания и порядок привлечения к уголовной ответственности Президента как за совершение уголовных преступлений, так и за нарушение Конституции, неисполнение решений Конституционного Суда РФ или иных федеральных судов[345].

В Российской Федерации легализована одна из самых жестких и в то же время пробельных процедур реализации этой меры ответственности, что девальвирует ее правовое значение и превращает в правовую фикцию. Каковы же тезисы, положенные в основу такого суждения?

Во-первых, непонятно, почему необходимо участие в данной процедуре Верховного и Конституционного судов РФ. Не подлежит сомнению, что судопроизводство включает специальные стадии (досудебная подготовка, предварительное слушание, прения сторон, исследование доказательств, включая заслушивание свидетелей, экспертов, реплики), которые направлены на выяснение объективной истины, служат средством ее достижения. В свете этого трудно представить, о какой истине может идти речь, когда Верховный Суд должен дать «заключение» о наличии в действиях Президента признаков тяжкого преступления без проведения соответствующих процессуальных действий. В реальности такое заключение будет являться в значительной мере субъективным предположением, основанным не на всесторонней оценке доказательств, а лишь на изучении письменных документов, которое в принципе может сформулировать любое лицо, сколько-нибудь знакомое с основами юриспруденции. Суд в этой ситуации выступает в несвойственной ему роли: и как сторона обвинения (как органы внутренних дел или прокурор), и как эксперт, но даже обвинение имеет в своем распоряжении необходимые средства для сбора доказательств, каковых лишен суд (меры процессуального принуждения, право допроса, очной ставки, экспертизы). Кроме того, как отмечается в литературе, в законодательстве не урегулирован вопрос о процессуальном порядке рассмотрения Верховным Судом РФ признаков преступления в действиях главы государства, невозможно определить, какой орган в составе Верховного Суда должен давать заключение (Президиум, коллегия или Пленум)[346]. Отсутствует и законодательно установленный порядок вынесения Верховным Судом РФ заключения о наличии в действиях Президента РФ признаков преступления. Конституция РФ имеет пробелы и по вопросам, связанным с формулированием обвинения. В частности, неясно, как быть в случаях, когда деяние, положенное Государственной Думой в основу обвинения Президента РФ, подлежит амнистии либо соответствующая статья УК РФ на момент формирования обвинения Государственной Думой утратила силу[347].

Во-вторых, согласно ч. 3 ст. 93 Конституции РФ Совет Федерации в течение трех месяцев принимает решение по обвинению, поддержанному Государственной Думой. Причем верхняя палата не будет рассматривать этот вопрос (она имеет на это полное право), то процедура импичмента прекращается. Следует также учитывать и то, что к этому моменту в распоряжении Совета Федерации может иметься и положительное заключение Верховного Суда РФ о наличии признаков тяжкого преступления, а также заключение Конституционного Суда РФ о соответствии Конституции процедуры выдвижения обвинения против Президента. Как отмечается в литературе, «подобного нельзя найти ни в одной конституции»[348]. Очевидной представляется необоснованность и предусмотренного в ст. 93 Конституции ограничения тремя месяцами срока рассмотрения выдвинутого Государственной Думой обвинения. Нельзя согласиться с тем, чтобы Президент, обвиненный, например, в государственной измене в форме шпионажа, имел возможность и дальше заниматься своей деятельностью, если рассмотрение обвинения вышло за пределы установленного законом срока[349].

В-третьих, непонятно, по какой причине Конституционному Суду РФ уготована роль проверяющего соблюдение установленного порядка выдвижения обвинения: этот порядок закреплен в конституционной норме, и трудно представить, какого рода проверка будет осуществляться Конституционным Судом. Фактически это может быть лишь проверка правильности голосования и подсчета голосов парламентариев, соблюдения норм Регламента Государственной Думы, опосредующих создание и деятельность специальной комиссии и ее заключение. Нельзя не подчеркнуть, что в определенном смысле происходит дублирование функций Конституционного Суда и специальной комиссии Государственной Думы (например, проверка правильности подсчета голосов, наличия кворума для голосования - ст. 178 Регламента Государственной Думы). Нельзя не обратить внимания и на то, что в условиях отсутствия нормативных актов, регламентирующих процедуру проверки, Конституционный Суд просто не может проверить соблюдение установленного порядка выдвижения обвинения[350]. Более того, крайне сложно представить, что в условиях гласности и допуска представителей средств массовой информации в зал для голосования возможны какие-либо серьезные фальсификации, тем более что сам процесс голосования будет находиться под постоянным контролем со стороны различных депутатских групп, прессы и представителя Президента в Государственной Думе.

В-четвертых, ни Конституцией РФ, ни федеральным законом детально и исчерпывающе не регламентированы полномочия специальной комиссии, создаваемой Государственной Думой для подготовки обвинения против Президента. Полномочия указанной комиссии предусмотрены лишь в одной статье Регламента Государственной Думы (ст. 178), и ее правовой статус представляется явно недостаточно проработанным. Не определен процессуальный статус документов, полученных в ходе опроса лиц, которые могут сообщить о фактах, положенных в основу обвинения, отсутствуют законодательно определенные процессуальные основы правомочий по назначению экспертиз, оформлению показаний экспертов, не установлена ответственность за неявку должностных лиц для дачи показаний комиссии. В ходе рассмотрения обвинений, выдвинутых против Президента Б. Н. Ельцина, выявлен еще один существенный пробел в российском законодательстве - отсутствие правовых норм, обеспечивающих явку на заседания Специальной комиссии и Государственной Думы приглашаемых ими лиц. Специальная комиссия, тем более Государственная Дума, являются конституционными органами. Уже по этой причине их требования о явке на заседания должны считаться обязательными для всех граждан и должностных лиц. Но юридической ответственности за их невыполнение в законе не предусмотрено. Это обстоятельство оказало негативное влияние на рассмотрение вопроса об отрешении Президента РФ Б. Н. Ельцина от должности в Государственной Думе. Многие лица, приглашенные на заседания Специальной комиссии и Государственной Думы, по разным причинам от явки уклонились[351].

Следует отметить, что процедура привлечения президента к ответственности в большинстве демократических государств мира отличается от российской модели в сторону большей «открытости» и процедурной ясности. Процедуры, как правило, имеют две разновидности: судит президента специальный суд, а передают дело в суд обе палаты парламента (Высокая палата правосудия — во Франции, Конституционный суд — в Италии, Государственный Трибунал — в Польше,), т. е. парламент только «снимает» с главы государства неприкосновенность, или же решение принимается высшим представительным органом власти, когда одна из палат возбуждает обвинение, а другая отрешает президента от должности (в США решение всегда принимает Сенат, в Ирландии — та из палат парламента, в которую поступило обвинение, сформулированное другой палатой)[352].

Более того, российское законодательство может «гордиться» изобретением понятия «неприкосновенность лица, не занимающего государственной должности», предусмотренного Федеральным законом от 25 января 2001 года «О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий и членам его семьи»[353]. В соответствии с нормами данного правового акта невозможно привлечь к уголовной ответственности Президента, прекратившего исполнение своих полномочий, за совершение преступных деяний в период нахождения на должности (ст. 3) в обычном уголовно-процессуальном порядке. Кроме того, предусмотрена и беспрецедентная процедура снятия неприкосновенности для лица, не имеющего специального статуса, не занимающего никакой государственной должности, а именно согласие Государственной Думы и Совета Федерации на привлечение к ответственности. По сути это своего рода абсолютный иммунитет, не свойственный даже монархам в современных парламентарных монархиях. Этот правовой «беспредел», насилие над правом совершено в интересах определенных политических групп, в угоду политической целесообразности. Такой закон представляет собой прямой вызов принципам демократии, правового государства и формального равенства граждан РФ и свидетельствует о пренебрежении магистральными общеправовыми принципами в узких, партийно-политических, групповых интересах.

Не будет преувеличением сказать, что процедура отрешения Президента от должности, предусмотренная в Конституции РФ, изначально не была рассчитана на реальное применение. Это мертворожденное образование, закрепленное лишь для маскировки и лишь формально имеющее демократическое содержание. Этот тезис подтверждает и предпринятые депутатами Государственной Думы попытки отрешения от должности первого Президента России Б. Н. Ельцина в 1995–1999 годах. Впервые 12 июля 1995 года Государственная Дума рассмотрела вопрос о создании специальной комиссии Государственной Думы в связи с предложением депутатов Государственной Думы о выдвижении обвинений против Президента Российской Федерации в связи с событиями в г. Буденновске во время военных действий в Чеченской Республике. «За» проголосовали 166 человек, «против» - 43 человека, «воздержались» - 3 человека, не голосовали 238 человек. Таким образом, по результатам голосования постановление принято не было.

В начале 1999 года 247 депутатов Государственной Думы инициировали возбуждение процедуры отрешения от должности Президента, а затем была создана специальная комиссия для подготовки соответствующих заключений. На рассмотрение 13-15 мая 1999 года Государственной Думы было вынесено заключение этой комиссии по каждому из пяти пунктов обвинения против Президента. Он обвинялся в разрушении СССР, совершении государственного переворота (разгон Верховного Совета РСФСР), развязывании военных действий в Чечне, совершении действий, приведших к ослаблению обороноспособности и безопасности РФ, и действий, приведших к геноциду российского народа. Все перечисленные деяния были квалифицированы по соответствующим статьям УК РСФСР и УК РФ[354]. Депутаты Государственной Думы голосовали за каждый из пяти пунктов обвинения, но не смогли набрать необходимого большинства в 300 голосов ни по одному из них[355], несмотря на то, что по крайней мере два из вменяемых Президенту деяний — совершение государственного переворота (разгон Верховного Совета и штурм здания) и развязывание военных действий в Чечне — действительно имеют, с нашей точки зрения, признаки конкретных тяжких уголовных преступлений: ст. 105 (убийство), ст. 278 (насильственный захват власти или насильственное удержание власти), ст. 286 (превышение должностных полномочий) УК РФ.

Еще ранее, в период действия Конституции РСФСР 1978 года, а именно 29 марта 1993 года была предпринята попытка отрешения от должности Президента по решению Съезда народных депутатов РСФСР за принятие правовых актов и обращений к населению, не соответствующих Конституции РСФСР, но и эта попытка оказалась неудачной[356].

Если мы действительно провозгласили целью формирование в России правового государства, то указанная процедура вряд ли соответствует этому общеправовому принципу[357]. Отечественная конституционная модель отрешения от должности президента создавалась под конкретное лицо — Б. Н. Ельцина, в период его почти безграничной власти при отсутствии высшего представительного органа, и не соответствует потребностям эволюционного демократического развития России, общецивилизационным мировым стандартам конституционного строя. Поэтому представляется справедливым суждение одного из ведущих отечественных правоведов С. А. Авакьяна: «Действующая Конституция устанавливает такие основания для постановки вопроса об отрешении, при которых оно фактически невозможно»[358].

Здесь нельзя не согласиться с В. М. Сырых в том, что «вопросы конституционной ответственности Президента РФ... решаются настолько неполно и противоречиво, что перевод этой ответственности из сферы формально-юридической в сферу практическую является проблематичным и фактически нереальным»[359].

В самое ближайшее время необходимо задуматься о разработке поправок к Конституции, создающих механизм конституционной ответственности президента. При этом согласно общемировой практике применения института отрешения от должности президента следует расширить основания для импичмента, как минимум, совершение любого уголовного преступления, нарушения Конституции или, возможно, административного проступка.

Необходимо упростить процедуру реализации ответственности посредством: 1) либо превращения Совета Федерации в квазисудебный орган с надлежащими полномочиями (исключение из процедуры Конституционного и Верховного судов с их неясными «заключениями»), либо 2) создания специального судебного органа (Государственного суда либо трибунала), либо 3) заимствования американской модели, когда решение принимают и Государственная Дума и Совет Федерации (без участия судебных инстанций), или 4) делегирования этого полномочия Конституционному Суду РФ для решения вопроса об импичменте Президента. Кроме того, учитывая, что до момента реализации этого сценария может пройти несколько лет, важно посредством поправок в действующее законодательство максимально детализировать процедуру отрешения от должности Президента, восполнив пробелы конституционного регулирования. Оправданной и давно требуемой мерой (дающей возможность избежать субъективизма в принятии соответствующих решений) может быть признано включение в УПК РФ специальной главы, закрепляющей процессуальные основы полномочий специальной комиссии Государственной Думы, гарантии прав экспертов и свидетелей, ответственность за неявку на заседания специальной комиссии, содержательную характеристику заключения Верховного Суда РФ о наличии признаков преступления в действиях Президента, а также особенности процедуры возбуждения уголовного дела против него (отрешенного от должности), передачи дела в суд (скорее всего, это должен быть Верховный Суд РФ).

Еще один из вопросов, требующих законодательного урегулирования, касается того, может ли Президент РФ быть субъектом иных конституционно-правовых мер ответственности. Так, с точки зрения М. П. Авдеенковой и Ю. А. Дмитриева, возможно, учитывая публично-правовой характер деятельности Президента, дополнить его ответственность таким мерами, как штраф или публичное порицание, налагаемыми соответствующим федеральным судом[360]. По нашему мнению, такое предложение не соответствует ни правовой традиции конституционного права, ни смыслу применяемых конституционно-правовых санкций. Например, штраф как мера конституционно-правовой ответственности практически не применяется, а публичное порицание имеет слишком малую степень воздействия и поэтому его закрепление в законодательстве вряд ли можно признать целесообразным.