ВВЕДЕНИЕ 8 страница. Определяющей особенностью англий­ского Просвещения — широкого, в основе своей пробуржуазного идейно-культурного течения — явилось его оформление уже после

Определяющей особенностью англий­ского Просвещения — широкого, в основе своей пробуржуазного идейно-культурного течения — явилось его оформление уже после буржуазной революции. На долю просветителей в Англии выпало обоснова­ние социально-политического компромисса 1688 г. и дальнейшее развитие буржуазной идеологии и культуры, зародившихся еще до революции. Эта особенность определила и другую черту английского Просвеще­ния — его умеренность. Английские про­светители не выступали решительными идейными борцами в критике религии, цер­кви, сохранившихся феодальных институ­тов. Они не были слишком смелы и в своих общественных идеалах. Их мировоззрение часто отличалось двойственностью, поло­винчатостью. Рационализм и свободомыс­лие уживались с религиозностью; из при­знанных ими прогрессивных теорий естес­твенного права, народного суверенитета и общественного договора они выводили оправдание современного им олигархиче­ского строя Англии. Умеренность их воз­зрений объяснялась также тем, что «...ан­глийский буржуа с этого времени стал соу­частником в подавлении «низших сосло­вий» — огромной производящей народной массы...» ⁶.

Просвещение в Англии развивалось в условиях быстрого роста экономического могущества страны, ее небывалого до того подъема. Отсюда еще одна ярко выражен­ная черта: присущий английскому Просве­щению (как и большинству просветителей вообще) социальный оптимизм находил

выражение в восхвалении всеобщей гар­монии, характерной якобы для современ­ного им английского общества. Очевидные пороки нового, буржуазного порядка — стяжательство, алчность, эгоизм нередко критиковались английскими просвети­телями, но относились ими к отжившему прошлому, к старому (феодальному) строю, «противоестественному», с точки зрения просветителей, опорочившему при­роду людей. Наконец, для английского Просвещения была типичной разработка более всего этических и экономических учений, привлекавших мыслителей их практической значимостью. Этика, как считали английские просветите­ли, призвана воздействовать на жизнь, по­литическая экономия — на благосостояние нации.

Джон Локк, другие просветители.

Крупнейший мыслитель английского Про­свещения Джон Локк (1632—1704) — вы­дающийся материалист, основоположник материалистического сенсуализма. Он от­стаивал веротерпимость (но не для католи­ков и атеистов), отделение церкви от госу­дарства. Огромное значение для буржуаз­ной идеологии имела его интерпретация естественного права: в пору изначального состояния общества частная собствен­ность возникла благодаря труду, и начался полезный обмен излишками продуктов; по­этому крупный собственник — самый цен­ный член общества. В анализе Локком функций государства были заложены ис­ходные идеи буржуазного либерализма: охрана собственности, безопасность и сво­бода ее владельца, невмешательство в его деловую активность. Локк стоял на прин­ципах народного суверенитета и общес­твенного договора, в силу которых, считал он, парламент наделен верховной властью и контролирует исполнительную власть ко­роля и его кабинета. Под впечатлением возвеличенной им «славной революции» Локк утверждал допустимость сопротивле­ния монарху-тирану и даже его свержения. В 1689 г. Локк написал «Два трактата о правительстве», где обосновывал превос­ходство конституционной монархии, разви­вал учение о разделении властей — зако­нодательной, исполнительной, федератив­ной (по внешним делам). Как истинный «сын классового компромисса 1688 года»

(Энгельс) ⁷, он считал олигархический пар­ламент Англии воплощением верховенства народа. На первое место среди наук Локк ставил этику. Педагогика Локка предпола­гала своей целью воспитание благопристой­ного человека, обогащенного знаниями, по­лезными для предпринимательской деятель­ности. Буржуазная мысль последующих поко­лений в Англии и за ее пределами черпала свои идеи из классического наследия Локка.

Материалисты составили значительный отряд английского Просвещения. Среди них выделялся Джон Толанд (1670— 1722). В своем антицерковном памфлете «Христианство без тайн» (1696), предан­ном властями сожжению, Толанд близко подошел к атеизму. В отличие от большин­ства просветителей, восхвалявших совре­менную им конституционную монархию, Толанд был сторонником республики, не­устанно ее пропагандировал, издав сочине­ния Мильтона и Гаррингтона.

Английское Просвещение было неодно­родным: рядом с республиканцем Толан-дом крупным идеологом выступал Генри Болингброк (1678—1751) —просвещен­ный аристократ, блюститель интересов то-рийских землевладельцев. Будучи ориги­нальным политическим мыслителем, Бо­лингброк нарисовал своего рода утопию — идеал монархии, во главе которой стоит «король-патриот», моральный реформатор. В знаменитых «Письмах об изучении и пользе истории» (1735) Болингброк дока­зывал, что в основе исторического прогрес­са лежит этический принцип. В своих тру­дах он представал религиозным скептиком, талантливо критиковавшим теологию.

Глубокий след в английском Просвеще­нии оставила полемика между двумя мора­листами — Э. Шефтсбери и Б. Мандеви-лем. Концепция Шефтсбери ярко воплоти­ла просветительский оптимизм. Он всецело благословлял современный порядок. Ман-девиль же в аллегорической притче «Басня о пчелах» (1705), оставаясь на почве бур­жуазного прогресса, оценил его трезво. Движущими силами этого порядка он на­звал эгоизм, корысть и другие пороки.

Экономические идеи вслед за У. Петти разрабатывали известный социальный ре­форматор Дж. Беллерс, а также Дж. Мэсси, один из ранних представите­лей классической буржуазной политиче­ской экономии.

Английская литература эпохи Просве­щения богата произведениями великих романистов — Д. Дефо, Г. Филдинга, Л. Стерна и других. Особое место принад­лежало Джонатану Свифту (1667—1745). Гениальный сатирик бичевал современное ему общество. Автор «Гулливера» недвус­мысленно выразил свое отношение к бур­жуазному строю: «Богатые пожинают плоды работы бедных». Он выступал про­тив господства олигархии. Долго живший в Ирландии Свифт призывал угнетенных ирландцев к восстанию против колониа­лизма.

В эпоху Просвещения в Англии процве­тала журналистика, появилось множество газет. Почти все просветители были публи­цистами (Свифт, Филдинг, Дефо). Выдаю­щийся художник-сатирик и портретист Уильям Хогарт с демократических позиций откликался на злободневные проблемы об­щественной жизни. Он утверждал реализм в английском искусстве.

Грамотность широких народных масс крайне медленно повышалась за счет орга­низации лишь благотворительных частных школ при церквах, в приходах; в них осу­ществлялось начальное образование детей из семей трудящихся. Преподавание ве­лось на низком уровне и целиком под кон­тролем церкви. Дети из буржуазно-дворян­ских семей получали среднее образование в привилегированных школах классическо­го направления (изучали древние языки), а затем могли продолжать образование в университетах.

3. Начало промышленного переворота (60—80-е годы XVIII века)

Предпосылки переворота.) К середине XVIII в. мануфактурный капитализм в Ан­глии достиг наибольшей зрелости. За сто­летие, истекшее после буржуазной револю­ции, капиталистические формы промыш­ленности стали играть ведущую роль: мануфактура производила подавляющую часть товаров. Ее преобладание над мел­ким производством означало громадный шаг_ вперед в экономическом развитии страны. Вместе с тем мануфактура в Анг­лии достигла и предела своих возможно­стей — потенции ручного труда на капита­листических предприятиях исчерпали себя. Капитализм, утвердившийся первоначаль­но на базисе ручной техники, созрел для перехода в новую стадию.

{Предпосылки для достижения промыш­ленностью качественно более высокого^сс-стояни^ были подготовлены предыдущим развитием Англии, а затем создавались в ходе самого промышленного переворота. Завершавшаяся аграрная революция про­должала расширять и без того емкий рынок наемного труда для промышленности и по­полнять богатства собственнических клас­сов.^Участившиеся в конце XVIII — начале XIX в. парламентские огораживания до­вершили радикальное уничтожение кресть­янской собственности (а вместе с нею и «домашних» сельских промыслов); они явились, таким образом, заключительным этапом многовекового аграрного переворо­та. Крупные аграрные волнения в 1767 (Ланкашир), 1771 (Линкольншир), 1772 гг. (Эссекс) были ответом крестьян на насильственные огораживания их земель. Аккумуляции капиталов, необходимых для развития промышленности, содействовали успешно использованные государством в интересах имущих верхов различные рыча­ги «первоначального накопления» — коло­ниализм, государственный долг, налоги, протекционизм. Накопленные денежные богатства все интенсивнее вкладывались в промышленность. Вследствие глубоких аграрных сдвигов расширялся также и внутренний рынок: экспроприированные массы и наемные рабочие удовлетворяли свои — пусть минимальные — потребности в пище, одежде, покупая их на рынке. Бога­тейшие же арендаторы нуждались в покуп­ке инвентаря, сельскохозяйственных ору­дий, удобрений.[Post спроса на внутреннем (а также внешнем) рынке стимулировал увеличение производства, открывал перед промышленностью новые горизонты. /

разделение груда в мануфактуре/осо­бенно централизованной, упростило и узко специализировало отдельные процессы про­изводства, создав условия для замены руч­ного труда на детальных операциях машин­ной техникой. [В^первой половине XVIII в. были изобретеньПгёкоторые машины| (в этом направлении усиленно работала тех­ническая и научная мысль). Наиболее ве­сомый вклад в разрешение назревших тех-нических проблем внесли' в (J705 г. Т. Ньюкомен (пароатмосферная поршневая машина для подъема воды из шахт);, в 1733 г. Дж. Кей (летучий челнок в ткацком станке), в 1735 г. Э. Дерби (при­менение каменного угля для плавки чугу­на), в 1750 г. Б. Хентсмен (выплавка стали на минеральном топливе). Однако\в первой \половине XVIII в. машин изобретено было еще!мало\ ^применились они скорее ^виде

ОПЫТОВу

Техническая и социальная сущность пе­реворота. Отмеченные предпосылки приве­ли в 60-е годы XVIII в. к началу в стране' подлинной промышленной революции. От­крылась длительная полоса широкого (внедрения в производство целой серии изо­бретенных машин и технических усовер­шенствований. Исходным пунктом перево­рота явилось изобретение и использование в каждой отрасли машины-орудия, рабо­чей машины. Были изобретены также но­вые двигательные и передаточные машины.

'Промышленный переворот начался в легкой промышленности, где введение ма­шин требовало меньше, чем в тяжелой про­мышленности, капиталовложений и обес­печивало! быструю отдачу прибылей. Он охватил в первую очередь сравнительно молоду142ШЩча^бу_мажную отрасль^в ко-торой.отсутствовали цохи и, значит, сковы­вавшая их регламентация. Кроме того, эта отрасль особенно; нуждалась в техниче­ском усовершенствовании и удешевлении продукции в связи с конкуренцией индий­ских хлопчатобумажных тканей.1

В 1765 г. ткач Дж. Харгривс создал механическую прялку, в которой одновре­менно работали 15—18 веретен. Эта прял­ка «дженни» (по имени дочери ткача) при­водилась в движение рукой, В 1767 г. изо­бретатель Т. Хайс соорудил ватерную прядильную машину с применением мощ­ной двигательной силы воды. Машина от­личалась высокой производительностью, но изготовляла толстую нить,. В 1779 г. предприниматель из Ланкашира С. Кромптон изобрел «мюль-машину», про­изводившую нить тонкую и прочную. Весь цикл изобретений в прядении вызвал от­ставание ткачества и подтолкнул его усо­вершенствование) «Ткацкий голод» был удтжлет ворен в результате [изобретения (Э^jiaj^bajtmм,__механического ткаТ1кого станка (1785)j Новый^станокjT40 раз'^ве-личил производительность в ткачестве по сравнению с ручным трудом. Почти одно­временно, С.в 1784 г., ученый-механик Дж. Уайт сконструировал универсальную паровую машину-двигатель, постепенно вытеснившую водяной двйТахе/л ь. В 1785 г. была изобретена машина для получения набивных тканей.

Важные открытия применялись в ме­таллургии, работавшей уже на каменном угле1А 1784 г. Г. Kggr изобрел прокатный стан, увеличивший производительность в 15 раз, и процесс пудлингования (получел ния ковкого железа). В машиностроении в конце 90-х годов XVIII в) крупным собы­тием стало сооружение Г. Модели токар­ного станка, i Внедрение машин дало тол­чок еще большему развитию науки, в час­тности химии (крашение, отбеливание тканей).

\ Новая техника потребовала новой орга­низации промышленности. \На смену ману­фактуре пришла фабрика, техническим ба­зисом которой были рабочие машины¹ (ли­бо однотипные, либо система разнородных машин) и механический двигатель) Р. Ар-крайт был основателем в 70-е годы первой фабрики близ Дерби. В 80-е годы в стране насчитывалось уже около полутораста тек­стильных фабрик, складывалась фабрич­ная система. Промышленный переворот был полной технической революцией, вы­звавшей мощный подъем производитель­ности труда.

Однако кроме технико-экономической сущности промышленная революция имела и глубокое социальное содержание. В ходе промышленного переворота фабрики по­глощали пеструю, неоднородную массу на­селения — наемных рабочих, экспроприи­рованных и разорившихся самостоятель­ных тружеников. Здесь, на фабриках, они объединялись самими условиями центра­лизованного производства, ставились в одинаковое положение: • лишенные всех других источников существования (клочка земли, каких-либо орудий труда, подсобно­го хозяйства, как часто бывало у ману­фактурных рабочих) /они могли жить толь­ко продажей своей рабоче^с^илы.>В услови-

ях фабричной системы рабочие впервые образовали в совокупности устойчивый слой. Уже в конце XVIII в. на фабриках подвергались эксплуатации сотни рабочих, а на металлургических предприятиях — до тысячи и более, т. е. быстро и в крупных масштабах протекал процесс концентра­ции наемного труда, постепенно формиро­вался фабрично-заводской рабочий класс. Будучи компонентом самого передового производства, он постепенно становился цементирующим ядром многочисленной и разноликой армии наемных тружеников, включавшей и надомников, и рабочих цен­трализованных мануфактур, а также дру­гих предприятий, и сельскохозяйственный пролетариат. К исходу XVIII в. рабочих в Англии насчитывалось уже около полуто­ра миллиона. Переворот в Англии протекал динамично, и не случайно именно здесь сложился «...самый многочисленный, са­мый концентрированный, самый классиче­ский пролетариат...» (Энгельс) ⁸.

Сами капиталистические произ­водственные отношения в ходе переворота революционизировались: машины довели отношения в процессе производства до яр­ко выраженной противоположности между трудом и капиталом, какой не было в ману-фактуре(Пропасть между трудом и капи­талом расширилась до 'больших размеров: с одной "стороны — хозяин, капиталист; с другой — сотни и тысячи рабочих.

8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 5. С. 300.

{На фабриках значительно возросла эк­сплуатация рабочих, распространившаяся в широких масштабах на женщин и де­тей — самую дешевую для хозяев произво­дящую силу. Применение машин, подчи­нившее рабочих монотонному, утомитель­ному ритму механизированного производ­ства, вызвало колоссальную интенсифика­цию труда, оно¹ превратило рабочего, по сути, в одаренный сознанием* придаток ма­шины. Кроме того, ^машина позволила предпринимателю удлинять рабочий день до lS^:^ часов. При наличии на фабрике газового освещения впервые вошла в прак­тику ночная работа. | Введение все новых машин вместе с тем приводило к еще более тяжелым последствиям — к вытеснению фабричных рабочих из производства и по­явлению постоянной резервной армии тру_: да. Труд в условиях капиталистической фабрики физически и морально уродовал рабочих. Постоянно подавленное со­стояние фабричных рабочих точно передал один английский историк: «Пролетариат выковали в пламени мощными ударами молота... Типичными условиями были усло­вия подчинения и страха — страха перед голодом, изгнанием, тюремным заключени­ем для тех, кто не повиновался новым про­мышленным порядкам».

(Промышленный переворот фначал в социальном плане (формиррвание не только рабочего класса, но и промышленной бур­жуазии. Место мануфактуриста, скупщи­ка-раздатчика, эксплуатировавшего на­домников, занял фабрикант. Промышлен­ная буржуазия численно возрастала и впервые в истории страны возвысилась как класс именно в ходе переворота.

Промышленный переворот, кроме того, резко усилил разорение мелких производи­телей — городских и сельских ремесленни­ков, главным образом ручных прядильщи­ков и ткачей, не выдерживавших конкурен­ции фабрик, а также сохранившихся в деревнях крестьян. ^Промышленный пе­реворот наслаивался на аграрный, и оба процесса активизировали один другой. Промышленная революция означала ко­ренную ломку старых, укоренившихся об­щественных отношений, базисом которых было ручное производство.

Последствия промышленного переворо­та. В процессе промышленного переворота изменился весь социально-экономический облик страны.уВозникли крупные центры и целые районы фабричного производства: северо-запад с его хлопчатобумажной про­мышленностью, центр с металлургией, ме­таллообработкой. Население промышлен­ных городов (Манчестера, Бирмингема, Шеффилда и др.) увеличилось в 2—3 раза. К концу века почти"четверть населения страны жила в городах. 1Г1г^мышленный переворот/радикально\ отделил промыш­ленность от сельского хозяйства; и тем са­мым Завершил складывание внутреннего рынка. "Совершенствовались средства со­общения; увеличилась протяженность вод­ных путей, по всей стране была сооруже­на сеть каналов, активно строились дороги с жестким покрытием, а позже — желез­

ные дороги, которые стали непременным спутником зрелого капитализма.

Важнейшим'^г^езультатом промышлен­ного переворота! было возникновение дви­жения пролетарских масс,! сцементирован­ного борьбой класса фабрично-заводских рабочих. Стекавшиеся в промышленные города массы наемных тружеников, за­гнанные туда материальной нуждой, спол­на испытывали на себе тяжесть эксплуата­ции в новых формах. Царившая на фабри­ках казарменная дисциплина, ужасная антисанитария, придирки надсмотрщиков, безжалостные штрафы за минутное опоз­дание, за проветривание помещения и т. д.— вся совокупность суровых условий на производстве, социальная принижен­ность, а также безрадостная жизнь в копо­ти трущоб промышленных центров, полу­нищенский быт заставляли рабочих заду­мываться над своей участью и вступать в борьбу за жизнь, достойную трудящегося человека.

Борьба рабочих, как и прежде, носила незрелый характер, пролетариат еще смут­но представлял свою противоположность буржуазии. Он был «классом в себе», но не «классом для себя». Самостоятельное ра­бочее движение протекало в экономиче­ской форме — за непосредственные нуж­ды, против повседневной эксплуатации, за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня. Рабочие устраивали стачки (в конце XVIII в. часто бастовали тек­стильщики, шахтеры), подавали петиции в органы власти, выходили на демонстра­ции протеста, устраивали митинги. Незре­лость борьбы пролетариата особенно ярко обнаружилась в выступлениях рабочих против машин и фабрик. «Дьявольские фабрики» враждебно воспринимались ра­бочими — фабричными и ремесленными (в том числе надомниками), а также самосто­ятельными мастеровыми, для которых они оказались конкурентом. Движение получи­ло название «луддизм» (по имени леген­дарного Неда Лудда, который будто бы первым сломал свой станок). Луддиты под­жигали фабрики, ломали станки, причиня­ли ущерб фабричному оборудованию. Так они выражали стихийный протест против ухудшения своей участи, против новых форм эксплуатации, привнесенных про­мышленным переворотом, не понимая, что не машина сама по себе является вра­гом рабочих, а ее капиталистическое применение.

Борьба луддитов набирала силу с первых лет промышленного переворота. Уже в 1769 г. парламент принял, акт против разрушителей машин.) 1779 год был отмечен значительными выступления­ми: ланкаширские рабочие учинили раз­гром хлопкопрядильных фабрик. Наиболь­шего подъема движение достигло в на­чале XIX в.

\В ходе промышленной революции поя­вились профессиональные союзы фабрич-HbiXj и других рабочих (тред-юниону). Раньше всех организовались рабочие тек­стильных фабрик севера и центра страны, а также горняки, f Тред-юнионы поначалу объединяли рабочих" одной специальности^ на отдельном предприятии;^ли нескольких близлежащих и действовали изолирован­но. Постепенно стали устанавливаться контакты между тред-юнионами отдельной профессии в рамках города ^или целой мес­тности и предпринимались совместные ак­ции против хозяев (ткачи Манчестера, тка­чи Глазго, шляпники Лондона).

Промышленный переворот, этот гран­диозный общественно-технический про­цесс, растянувшийся почти на столетие (до 30—40-х годов XIX в.), означал вступление Англии в стадию развитого, фабричного капитализма. Капитализм встал «на собст­венные ноги» (Маркс) ⁹, т. е. обрел фун­дамент машинной техники, и в полной мере раскрыл как свои исторически прогрессив­ные черты (рост производства, производи­тельности труда, концентрация наемных тружеников), так и негативные. Именно со времени промышленного переворота «все мрачные стороны капитализма» ¹⁰ как бы концентрируются вместе: усиливается эк­сплуатация рабочего класса, законом эко­номической жизни становится бешеная, жестокая конкурентная борьба, анархия производства, приводившая к периодиче­ским кризисам перепроизводства (первый такой кризис разразился в 1825 г.), возник еще больший социальный контраст в стра-

3 Новая история

не между вопиющей бедностью пролета­риата и богатством верхушки имущих классов.

Историография. Английская буржуаз­ная историография всегда много внимания уделяла изучению промышленного перево­рота. С XIX в. до нашего времени большин­ство английских историков видят в про­мышленном перевороте, как правило, лишь техническую его сторону. Важно при этом подчеркнуть, что техническое содержание переворота они не связывают с изобретени­ем машины-орудия, а потому любое техни­ческое нововведение в производстве неред­ко выдается ими за промышленный перево­рот (даже распространение валяльных мельниц в английском сукноделии в XIII в.). Кроме того, они рассматривают в ка­честве фабрики любое централизованное промышленное предприятие независимо от его технического базиса. Подобные взгля­ды на машину и фабрики характерны, на­пример, для видного английского истори­ка-экономиста 20—40-х годов XX в. Дж. Клепэма. Английские буржуазные историки не проникают в сущность общест­венных процессов и не замечают главного социального итога переворота — возни­кновения основных антагонистических классов зрелого капиталистического об­щества: рабочего класса и промышленной буржуазии, не различают фабрично-завод­ской рабочий класс и пролетариат ману­фактурного капитализма. Такой подход прослеживается в трехтомной «Экономиче­ской истории Англии» (1929—1931) извест­ного историка-экономиста Э. Липсона, ко­торый переносит в XVI— первую половину XVIII в. существенные черты капитализ­ма эпохи промышленного переворота.

Не руководствуясь четкими научными критериями, буржуазные историки ставят в один ряд промышленный переворот XVIII— начала XIX в. и научно-техниче­ские революции конца XIX и второй поло­вины XX в. Они не раскрывают самой сути промышленного переворота, начавшегося в 60-е годы XVIII в.,— революционизирую­щего влияния машинной техники на капи­талистический способ производства, а на­против, всегда подчеркивают эволюцион­ный характер экономического развития Англии. Большинство этих историков отри­цают появление глубокой противополож­ности между трудом и капиталом в процес­се производства, резкое ухудшение поло­жения пролетариата с утверждением фаб­ричной системы.

С середины XIX в. до наших дней в за­рубежной науке продолжается дискуссия о характере изменений в условиях труда и жизни пролетариата, привнесенных наступ­лением фабричной стадии развития про­мышленности. Многие английские истори­ки — Р. Хартуэлл, Т. Эштон и другие (их иногда называют «оптимистами»), изучав­шие эту проблему в нашем веке, выступают против тех ученых, которые вслед за К- Марксом и Ф. Энгельсом доказывали значительное понижение жизненного уров­ня пролетариата под влиянием промышлен­ной революции. К прогрессивным истори­кам, объективно изображавшим тяжелое положение рабочих в условиях промыш­ленной революции, относятся А. Тойнби-старший, писавший в конце XIX в., супруги Дж. и Б. Хэммонды (начало XX в.), совре­менные ученые Э. Томпсон, Э. Хобсбом.

Основы марксистской концепции про­мышленного переворота были заложены Ф. Энгельсом, который, будучи современ­ником и очевидцем этого процесса, написал книгу «Положение рабочего класса в Ан­глии» (1844—1845). К. Маркс в «Капита­ле» глубоко раскрыл сущность и историче­ское значение промышленного переворота, дал его всестороннюю научную характери­стику. В. И. Ленин продолжил ее разра­ботку при изучении промышленного пере­ворота в России, особенно в своем труде «Развитие капитализма в России». В со­ветской исторической науке проблемы про­мышленной революции в Англии изучались в работах Н. А. Ерофеева («Промышлен­ная революция в Англии», 1963, и др.). Истории народных движений в эпоху про­мышленного переворота посвящены иссле­дования В. А. Васютинского («Разрушите­ли машин в Англии. Очерки истории луд-, дитского движения», 1929), Е. Б. Черняка («Массовое движение в Англии и Ирлан­дии в конце XVIII— начале XIX в.», 1962).

4. Политический кризис в Англии (60—80-е годы XVIII века)

Обострение политических противоре­чий. На фоне начавшейся промышлен­ной революции и под ее влиянием в 60—

80-е годы XVIII в. в стране крайне напряг­лись политические противоречия — и в среде правящей олигархии, и за ее преде­лами. В то время в английском обществе усилилась критика противниками олигар­хии режима, упрочившегося после 1688 г. Длительно пребывавшие у власти виги присвоили себе «...монополию управ­ления и исключительное право замеще­ния государственных должностей...» (Маркс) ". Они откровенно прибегали к коррупции с целью полного подчинения себе парламента, погрязли в казнокрадст­ве. Громадные расходы на Семилетнюю войну (рост государственного долга почти в 2 раза), усиление налогообложения (с 1754 по 1764 г. налоги возросли на 3 млн. ф. ст.) накапливали глубокое недо­вольство политикой вигов в народных мас­сах. Крепла также оппозиция вигам со сто­роны тори и стоявших за их спиной широ­ких кругов дворянства, лишенных эффек­тивной возможности влиять на политику в пользу «земельного интереса».

В борьбе против вигского засилья тори обрели сильного союзника в лице Георга III (1760—1820) —первого действительно английского короля из Ганноверской ди­настии, реально управлявшего в отличие от предыдущих Георгов. Его правление озна­меновалось в 60—80-е годы рецидивом ко­ролевского самоуправства, попыткой мо­нарха, опиравшегося на тори, в рамках конституционного режима усилить свою власть. В 1762 г. он добился отстранения вигского кабинета и сформировал свое ми­нистерство, получившее название кабинета «королевских друзей». Вопреки традиции оно не имело большинства в парламенте. Часть членов парламента подняла кампа­нию против «дворцовой революции» и но­вого кабинета.

В 1763 г. член парламента, буржуаз­ный журналист Джон Уилкс в газете «Се­верный британец» дискутировал вопрос о прерогативе короля, отстаивал права парламента и резко осуждал новое пра­вительство. Король в нарушение консти­туции отправил депутата Уилкса в тюрь­му, а подкупленное большинство ниж­ней палаты исключило его из парла­мента.

Жертву королевского деспотизма — Уилкса — поддержали массы населения под лозунгом «Уилкс и свобода!». Их про­тест особенно подогревался негодованием, вызванным введением нового налога. В стране разрасталась внепарламентская оппозиция, лондонский ежегодник конста­тировал: «Повсюду царили возмущение и беспорядок».

Дело Уилкса свидетельствовало не только о распрях внутри олигархии, между вигами и тори, выступавшими в союзе с ко­ролем, но, главное, о том, что в политиче­ской жизни Англии появился новый важ­нейший фактор — растущее влияние эко­номически крепнувшей промышленной буржуазии. Промышленная буржуазия на­чала в политике активно заявлять о себе: критиковать господство аристократиче­ских семей, настаивать на «абсолютной необходимости создания новой системы», выставлять требования избирательной ре­формы и свободы торговли, выступать против протекционизма, поскольку она уже не боялась конкуренции на внешних рынках. Таким образом, начавшийся про­мышленный переворот выдвинул на пе­редний план проблему соответствия поли­тической власти, до тех пор обеспечи­вавшей правление дворянско-буржуазной олигархии, потребностям успешного раз­вития капитализма. Историей были по­ставлены в повестку дня дальнейшие бур­жуазные преобразования, демократизация государственной системы в интересах про­мышленной буржуазии.

Политическое пробуждение буржуазии вызвало к жизни ее самостоятельное дви­жение — буржуазный радикализм. На всю страну вновь прогремело имя Уилкса. Вер­нувшись к политике в 1768 г., он трижды^ избирался в парламент от столичного графства Миддлсекс, и каждый раз парла­мент не признавал его депутатом. Массы городского населения, матросы, рабочие устраивали демонстрации в защиту Уилк­са. Наконец, в 1771 г. избиратели одержа­ли победу, и Уилкс занял место в парла­менте. А в 1774 г. буржуазные радикалы провели 12 своих депутатов в палату об­щин. С конца 60-х годов из кругов буржу­азных радикалов стали распространяться