Внутренняя форма слова

Внутренняя форма слова (ВФС) как научное понятие является одним из основополагающих в теории мотивации. Открытие ВФС, как полагают, принадлежит древнегреческому философу Платону и считается одним из самых замечательных его дости­жений в области наблюдений над языком [278: 147]. С разработ­кой понятия о внутренней форме слова в истории отечественной и зарубежной лингвистики связано много имен известных уче­ных [19; 37; 133; 109; и др.]. В их числе справедливо называется имя академика А.А. Потебни, который, развив идею В. фон Гум­больдта о внутренней форме языка, не только возродил глубокий интерес к ВФС, но и дал разноаспектное представление о содер­жании этого научного понятия.

А.А. Потебня, как известно, выделял три компонента в струк­туре слова: звуковую оболочку («внешнюю форму»), значение и «знак значения» («внутреннюю форму слова») [281: 17]. Его тру­ды отражают диахронный подход к определению ВФС, онома­сиологический и семасиологический аспекты в ее трактовке и два взгляда на природу ВФС: первый связан с характеристикой ВФС как латерального, идеального (психического) компонента слова, как признака, образа, легшего в основу наименования («ближай­шее этимологическое значение слова»), «tertium comparationis в слове»1 и т.д., второй - с представлением о ВФС как билатераль­ном материально-идеальном его компоненте, что имплицитно выражено ученым при анализе ВФ ряда слов, например: «слово стол значит только простланное (корень — стл, тот же, что в гла­голе стлать), <...> слово туча (корень - ту, пить и лить)2, <...> в слове радуга (корень дуг - доить, т.е. пить и напоить, тот же, что в слове дождь). <...> В ряду слов того же корня, последовательно вытекающих одно из другого, - заключает А.А. Потебня, - вся­кое предшествующее может быть названо внутренней формой последующего»3. И слово и корень билатеральны, а значит, била­теральна ВФС, которую А.А. Потебня соотносил только с корне­вой частью структуры слова, а не со всей ЛЕ в целом.

Учение А.А. Потебни о ВФС с характерным для него диа-хронным подходом, ономасиологическим аспектом анализа, со­относительностью понятия ВФС только с корневой его частью нашло значительное число последователей.

Многие языковеды под ВФС понимают идеальную, смысло­вую категорию. Ср.: «Значение слов, в той мере, в какой оно представляет предмет языкознания, может быть названо внут­реннею их формою в отличие от внешней звуковой, ина­че-способом представления внеязыкового содержания» (А.А. Потебня [278: 47]); внутренняя форма - это образ, легший в основу наименования (В.Г. Гак [120: 27]); это - признак, по кото­рому назван предмет (А.И. Федоров [336: 139]); семантическая структура знака (Л.Р. Зиндер [168: 347]); «признак представления

референта» (Н.И. Мигирина [236: 347]).

Крупный шаг в трактовке ВФС сделал академик В.В. Вино­градов. Анализируя труды В. Гумбольдта, Г. Штейнталя, А.А. Потебни, А. Марти, Ф. де Соссюра, Э. Сепира, Ш. Балли, М.М. Покровского и др. в фундаментальной монографии «Рус­ский язык. Грамматическое учение о слове» [117: 15-19], ученый предложил свою концепцию ВФС, заложив основы современных представлений об онтологии этого научного понятия.

Определение ВФС В.В. Виноградов связал с понятием моти­вированности, дав ему лексикологическое толкование: «Мотиви­рованность значений слов связана с пониманием их строя, с жи­вым сознанием семантических отношений между словесными элементами языковой системы» [117: 17] (курсив мой. - О.Б.). В данном определении мотивированность ЛЕ обусловлена тремя факторами: 1) фактором ее структуры («строя»); 2) фактором системы, системных отношений; 3) фактором языкового созна­ния. «Различия между мотивированными и немотивированными словами, - продолжает ученый, - обусловлены не только грамма­тическими, но и лексико-семантическими связями слов. Тут от­крывается область новых смысловых отношений в структуре слова, так называемых «внутренних форм слова» [117: 17].

Обращаясь к анализу трактовок ВФС, предложенных его предшественниками, В.В. Виноградов акцентирует внимание на таких её определениях, как «способ представления значения в слове», «способ соединения мысли со звуком». «Внутренние фор­мы, - пишет он, - потому и называются внутренними, что они <...> формы смысла, как он передается или изображается (вез­де курсив мой. - О.Б.) [117: 17, 18]. Цитированное выше недву­смысленное свидетельство того, что в представлении учёного ВФС была не только идеальным, психическим компонентом структуры слова, но и обладала материальной, звуковой «одеж­дой», без которой невозможна «передача» или «изображение» смысла, невозможно «выражение образа», лежащего в основе значения или употребления слова [117: 18].

Вслед за А.А. Потебней, А. Марти В.В. Виноградов подчер­кивает суперсегментный характер ВФС, которая «ни в коем слу­чае не совпадает со значением слова» [117: 17-18].

Концепция ВФС, предложенная В.В. Виноградовым с харак­терным для неё синхронным подходом, семасиологическим ас­пектом анализа ВФС, с обусловленностью ВФ мотивированно­стью ЛЕ, оказалась созвучной (к большому удовлетворению ав­тора) с толкованием ВФС как способа (средства) выражения его мотивированности, как морфо-семантической (или формально-семантической) структуры слова, позволяющей осознать взаимо­обусловленность его звучания и значения на основе его систем­ных связей [78: 28-29; 96: 6-8; 95: 25-27].

Обусловленность ВФС его мотивированностью дала возмож­ность реализовать идеи Ф. де Соссюра, Ш. Балли, Н. Крушевского о двойной соотнесённости слова в системе языка: с одноко-ренной (волнушка <— волнистый, серебристый <— серебро и с од-ноструктурной (волнушка <-»■ свинушка, чернушка, серебри­стый о золотистый) лексическими единицами, идея, нашедшая развитие в работах К.А. Левковской, М. Докулила, Н.В. Гяч и В.М. Павловой, М.Н. Янценецкой и др.

Часть лингвистов определяет внутреннюю форму как мате­риализованный в слове признак номинации. Ср.: «Внутренняя форма лексических единиц может быть определена как признак номинации, выражаемый словом и входящий в качестве особого компонента в состав лексического значения слова» (В.Г. Варина [111: 242]); внутренняя форма - «те его морфонологические свойства, которые символизируют связь данного звучания с дан­ным значением или с данными стилистическими коннотациями» (О.С. Ахманова [382: 81]); «внутреннюю форму можно опреде­лить как остаточный элемент значения производящего слова в производном, передающий представление о признаке, по кото­рому назван предмет, и, таким образом, мотивирующий название предмета» (А.И. Федоров [338: 4]).

Такое понимание ВФС представляется более верным, но не­полным, недостаточным: ведь по звуковой оболочке слова в её соотнесенности с ЛЗ мы судим не только об образе, о признаке, легшем в основу названия, но и о классификационном признаке наименования. Например, о признаке голубого цвета, опреде­лившем выбор мотивирующей единицы для обозначения ягоды голубики, мы узнаём по сегменту звуковой оболочки слова ГОЛУБ/ика/, о том же, что это название предмета, в данном слу­чае ягоды, а не отвлеченное название цвета (голубизна), не на­звание признака неполноты качества (голубоватый), не обозначе­ние процесса становления признака (голубеть), мы узнаём по другому сегменту звуковой оболочки этого слова - по сегменту -ИКА.

Мысль о двойной соотнесённости мотивированного слова по­зволила подтвердить двучастный характер ВФС, соотнесённость её как с корневой (мотивирующая часть ВФС), так и с аффик­сальной (формантная часть) морфемами; интепретация ВФС как билатерального, материально-идеального компонента структуры слова, характеризующегося суперсегметностью, послужила осно­вой для выделения мотивационной формы, которая находится в отношении наложения с фонетической формой слова, и мотива­ционного значения ВФС, которое структурирует лексическое значение слова [90: 31].

Исходя из вышеизложенного понимания мотивированности, представляется целесообразным определить внутреннюю форму слова, в отличие от его внешней формы, звуковой обо­лочки, как средство, способ реализации в слове его мотивированности: лексической (результат мотивации однокорневой лексической единицей) и структур­но й (результат мотивации одноструктурным или одноструктур-ными образованиями) [78]. Иначе говоря, внутренняя фор­ма - это морфо-семантическая структура слова, позволяющая объяснить связь его звучания и значения.

Если слово как двусторонняя единица языка представляет со­бой диалектическое единство формы (звуковой оболочки) и со­держания (значения, семантики), таким же двуединством харак­теризуется и его внутренняя форма, в которой, в свою очередь, вычленяется форма (мотивационная форма) и содержание (моти­вационное значение). Если внешней формой слова является звук (а, и) или совокупность звуков (на письме - совокупность букв) определенной последовательности, то материальным проявлени­ем ВФС - значимый сегмент/сегменты звуковой оболочки слова. Сказанное можно пояснить следующими схемами:

Звуковая оболочка

■■

Внутренняя форма слова

Лексическое значение

ГОЛУБИКА Мотивационная форма ГОЛУБ/ИКА

Мотивационное 'голубая ягода'

значение

'ягода кустарника гонобобеля'

Звуковая оболочка

Внутренняя форма слова

Лексическое значение

Мотивационная

форма Мотивационное

ВОРОНА

ВОРОНА

тот, кто, как ворона' 'о нерасторопном, рассеянном человеке'

Вышеприведённые схемы иллюстрируют структуру ВФС с морфологическим и семантическим типом мотивированности (см. подразд. 1.10). Возникает вопрос: имеют ли ВФ слова с фо­нетическим типом мотивированности, такие как гул, гам, шорох, ку-ку и им подобные? Психолингвистические эксперименты, проведённые с детьми (К.В. Сотникова) и взрослыми, обнаружи­ли выделение ими отдельных звуковых сегментов, соотносящих­ся с ЛЗ слова: ШоРоХ, ГУЛ и гУл, Гам (они выделены пропис­ными буквами), или - всей звуковой оболочки слова: ку-ку, гав-гав, бом-бом. В подобных случаях своеобразными мотиваторами слов с фонетическим типом мотивированности являются не сло­ва, а звуки языка или шумовые эффекты реальной действитель­ности, что затрудняет осознание и толкование МЗ слова.

Термин «внутренняя форма слова» удачно подчеркивает ма­териально выраженный характер обозначаемого научного поня­тия, функциональную направленность понятия: один из компо­нентов внутренней формы, а именно мотивационная форма, фор­мирует, сегментируя звуковую оболочку слова, а другой компо­нент, мотивационное значение, формирует, вычленяя, соответст­вующие семы лексического значения слова; указывает на внутри­словный характер внутренней формы, её срединное положение [95: 27].

Предложенное определение ВФС используется в работах представителей томской мотивологической школы - В.Г. Наумо­ва, Н.Г. Нестеровой, А.Н. Ростовой, М.В. Курышевой, Е.В. Иван-цовой, Г.В. Калиткиной, Е.В. Михалёвой, Е.А. Юриной, И.А. Кунгушевой и др. С большей или меньшей степенью близо­сти в иной формулировке такая трактовка ВФС представлена в словарях лингвистических терминов [382: 81; 387: 58; 386: 85; 384: 13; 389: 43].

Различают следующие типы ВФС:

а) живую ВФС, если она осознается современным языко­вым сознанием носителей того или иного языка (например, как у вышеприведенних слов голубика, ворона), и мёртвую ВФС, если она не выявляется языковым сознанием говорящего коллек­тива (например, компонент БЕ 'белый' в слове береза, компонент ОЛ 'желтый' в словах ольха, олово, золотой). Живая ВФС - пред­мет описательной, синхронной лексикологии, а мертвая, угасшая ВФС - предмет изучения исторической лексикологии, этимо­логии;

б) метафорическую ВФС, мотивационное значение ко­торой отражает отношение подобия, например: ЗМЕевик 'камень <цвета> змеи', ВОЛН/ИСТЫЙ 'похожий <на колеблемую> вол­нами <поверхность>', ВС/ПЕТУШ/ИТЬСЯ 'стать <задиристым, как> петух', и неметафорическую ВФС, мотивационное значение которой не отражает отношение подобия', например: ЧАЙ/НИК'сосуд <для> чая', ГЛИН/ЯНЫЙ 'сделанный <из> глины', ЗА/СТУЧАТЬ 'начать стучать';

в) вариантную ВФС - с варьирующимися компонентами: ли­бо видоизменяющейся МФ (КЕДР/ОВНИК, КЕДРОВ/НИК), либо видоизменяющимися МЗ и одновременно - МФ (ВАЛёжина, 'дерево, сваленное <ветром>', ваЛЁЖ/ИНА 'дерево, <которое> лежит'; невариантную ВФС - с низменяющимися МФ и МЗ, на­пример: СТУЛЬ/ЧИК 'маленький стул', ПЕСЧ/АНЫЙ 'содер­жащий песок', ЖЕЛТ/ЕТЬ 'становиться желтым';

г) лексикализованную ВФС, компоненты которой или один из них вычленяются носителями языка, но не могут быть объясне­ны, например: ХАЛАТ/НЫЙ 'равнодушный' (халат?), ЗВЕРоБОЙ (зверь? бой?), и нелексикализованную ВФС, вычлененные сег­менты которой осознаются как взаимообусловленные, например: ПО/ДОРОЖ/НИК 'трава <растущая> по дороге';

д) речевую ВФС, актуализованную в рамках речевого вы­сказывания, например: в высказывании У нас растёт землянИКА и клубнИКА актуализована только формантная часть ВФС, а в метатексте Земляника так названа потому, что она растёт близко к земле актуализована только мотивирующая часть ВФС, и узуальную ВФС как результат обобщения речевых ВФС, например: ЗЕМЛянИКА [102: 17-18].

Т.Д. Кияк различает эксплицитную и неэксплицитную ВФС [191].