Кризис парадигмы политической модернизации

Тенденции, возникшие и получившие развитие в последней четверти ХХ столетия, привели, по мнению Карозерса, к изменению политического ландшафта в семи различных регионах мира. Это: падение авторитарных режимов правого толка в Южной Европе в середине 70-х годов; замена военных диктатур избранными гражданскими правительствами в Латинской Америке с конца 70-х по конец 80-х годов; крах коммунистических режимов в Восточной Европе в конце 80-х годов; падение Советского Союза и появление на его месте 15 постсоветских республик в 1991 г.; слабая тенденция либерализации в странах Среднего Востока в 90-х годах.

Всем эти тенденциям присуща одна черта – одновременное движение от диктаторского режима к более либеральному и часто более демократическому правлению. Эта волна политических перемен была воспринята с энтузиазмом американским правительством. Возникло множество организаций, деятельность которых была направлена на продвижении демократии за рубежом. Это новое сообщество содействия демократии испытывало потребность в аналитической конструкции, которая бы позволило концептуализировать текущие политические события. Так и возникла аналитическая модель демократического транзита. Она была полезной, по мнению Карозерса, во время этого исторического и политического переворота в мире. Но сейчас действительность больше не соответствует данной модели.

Т. Карозерс констатирует, что пришло время признать, что парадигма утратила свое значение и следует поискать более совершенный инструмент анализа [Карозерс Т. 2003.].

Карозерс выделяет два типа стран «неполной демократии». В странах «бесплодного плюрализма» (feckless pluralism) обычно существует некоторая политическая свобода, регулярно проводятся выборы, происходит чередование у власти действительно отличающихся друг от друга политических группировок. Несмотря на эти положительные признаки, демократия остается поверхностной и проблематичной. Политическое участие не простирается далеко за пределы голосования. Политические элиты всех главных партий или группировок воспринимаются массовым сознанием как коррумпированные, неэффективные и эгоистичные. Чередуясь у власти, они только спекулируют на ее проблемах, не решая ни одной из них. Общественное мнение серьезно разочаровано в политике и, хотя все еще сохраняет приверженность идеалам демократии, чрезвычайно негативно относится к политической жизни. Политика рассматривается как затхлая коррумпированная область господства элиты, от которой страна не видит ничего хорошего т которая, соответственно, не заслуживает уважения. Государство остается неизменно слабым. Экономическая политика плохо продумывается и исполняется, что приводит к катастрофическим результатам. Социальные и политические реформы такие же слабые, а сменяющие друг друга правительства неспособны достичь прогресса в решении большинства проблем, стоящих перед страной, - от преступности и коррупции до здравоохранения, образования и благосостояния общества в целом.

Бесплодный плюрализм характерен для Латинской Америки. Под эту категорию попадают Никарагуа, Эквадор, Гватемала, Панама, Гондурас и Боливия. Венесуэлла в десятилетие, предшествовавшее выборам Хьюго Чавеса. В посткоммунистическом мире Молдова, Босния, Албания, Украина имеют, по мнению Карозерса, существенные признаки этого синдрома. Бангладеш, Моголия, Таиланд также относятся к этой категории.

Страны с «режимом доминирующей власти» (dominant-power politics) имеют ограниченное, но все же реальное политическое пространство, некоторую конкуренцию власти в лице оппозиционных групп и, по меньшей иерее, большинство основных институциональных форм демократии. При этом одна политическая группировка – будь то движение, партия, семья или отдельный лидер – доминирует в системе таким образом, что смена власти представляется маловероятной. Ключевая политическая проблема в режимах доминирующей власти – размытые границы между государством и правящей партии. Главные активы государства – финансы, рабочие места, публичная информация (через государственные СМИ) и полицейская власть – постепенно начинают обслуживать правящую партию.

В режимах доминирующей власти граждане разочаровываются в политике и отстраняются от политического участия за пределами голосования. Оппозиционным политическим партиям трудно завоевывать доверие общества, имея статус аутсайдеров на поле власти. Результатом длительного удержания власти одной политической группировкой обычно становятся крупномасштабная коррупция и «приятельский капитализм» (crony capitalism). Лидеры периодически заявляют о намерении вырвать коррупцию с корнем и укрепить власть закона.

Системы доминирующей власти распространены в Центральной Африке – в Камеруне, Буркине - Фасо, Экваториальной Гвинее, Танзании, Габоне, Кении, Мавритании однопартийные государства либерализовались, но процесс политического открытия был очень ограничен, и прежняя власть сохранилась.

Системы доминирующей власти, по Карозерсу, можно обнаружить в странах бывшего Советского Союза. Армения, Азербайджан, Грузия попадают под эту категорию. Тенденции либерализации на Ближнем Востоке, которая возникла в середине 80-х годов и с тех пор спорадически развивалась, помогла некоторым странам перейти из авторитарного лагеря в категорию стран с доминирующей властью. Это Марокко, Иордания, Алжир, Египет, Иран, Йемен.

И бесплодный плюрализм и режим доминирующей власти обладают определенной стабильностью. Бесплодный плюрализм достигает состояния дисфункционального равновесия – попеременной передачи власти конкурирующим элитам, которые изолированы от граждан, но хотят играть по общепринятым правилам. Режим доминирующей власти часто приобретает стабильность, когда правящая группа удерживает оппозицию на поводке, допуская при этом политическую открытость. Страны могут перемещаться и перемещаются – из одной конфигурации в другую, или любой из них – к либеральной демократии либо к диктатуре.